А Псёл лучше

Марина Ланюк
У меня на кладбище место забронировано. Хороший, тихий уголок рядом с Химпромом. Завод уже не сильно работает, но всё же из нескольких его труб красиво клубится белый дым. Как то мы проезжали мимо, и старшие дети сказали шестилетней Дуне: «Смотри-смотри, как на заводе облака делают!». И она глядела, разинув рот. Действительно, очень похоже на сumulus nimbus.
Отличное место. Добираться туда общественным транспортом не очень удобно, поэтому рамки с фотографиями не крадут, как на центральном городском. Главное, чтобы меня никто не опередил, так как места в оградке — хоть и с запасом, но не очень много.
Вообще я хотела начать словами: «А я люблю свою страну. Если Бог даст, планирую здесь умереть». Но как то пафосно. Хотя, да, люблю и планирую.
Мир Божий удивителен, и невозможно остаться равнодушным, созерцая красоту самых разных его уголков. Я не много где бывала, но обо всех местах, оставленных в прошлом, вспоминаю с ностальгией. Особенно о Якутии, конечно. Как вижу эти северные пейзажи, моторные лодки, деревянные домики и помосты, так и сжимается сердце. А живи я сейчас там, наверное, каждый раз утирала бы слезу, вспоминая сумские улочки, парки, фонтаны, лавочки, дворики, храмы, Псёл, межиричские холмы, ставки и озёра, побеленные глиняные хатки.
Помню, как колотилось сердце, когда после отпуска в Якутии мы с папой въезжали в Сумы. Только увидела огни родного города, сразу позвонила подружкам, и в тот же вечер мы уже вкушали засоленного тайменя, запивая «сумской горобиной» для солидности. И я была очень-очень рада возвращению, и такой царил праздник на душе, хотя отсутствовала всего лишь месяц, и месяц этот оказался удивительным и незабываемым.
Мне кажется, что мы любим не саму страну, город, местность, а то, что нас связывает с ней.
Все знают, как Чехов говорил: «Аббация и Адриатическое море великолепны, но Псёл и Лука лучше» . Но почему он так сказал? Возможно, в дни пребывания своего здесь он полюбил одну сумчанку. Но та была замужем за дальним родственником Харитоненко , к тому же религиозна, поэтому не смогла ответить взаимностью. А Антон Павлович тоже был человек культурный, вот и осталось его чувство невысказанным, но затаилось навсегда в писательской груди. И вот он говорит «Лука, Псёл...», а сам вспоминает её глаза, улыбку, поворот головы... И пишет, скажем, «Драму на охоте». А в Италию так просто съездил, достопримечательности посмотрел.
Потому нет почти никакой надежды, что я когда нибудь уеду отсюда. Как то уж слишком проросла в этот город и в эту страну и никуда не хочу.
И тут Пушкин такой:
Два чувства дивно бли́зки нам.
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
И всё же, где бы ни жил человек на земле, нет нигде ему абсолютного покоя и счастья. Потому что душа его здесь — изгнанница и тоскует по Небесной Родине.