18 ноября в России отмечают день рождения главного зимнего волшебника — Деда Мороза. А знаете ли вы, что у нашего города есть особые права на это торжество? Почему Петербург можно считать родиной привычных нам образов Деда Мороза, Снегурочки и даже традиции наряжать ёлку, специально для Лахта Центра рассказывает доктор филологических наук Валерий Ефремов.

Традицию празднования Нового года в России заложил Петр I: указом от 20 декабря 1699 года день «новолетия» полагалось праздновать «по примеру всех христианских 143 народов» 1 января, а не 1 сентября, как это было раньше. Среди прочего повелевалось украшать дома «от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых». Однако после смерти Петра указ был забыт, а Новый год ничем не выделялся в череде праздничных святочных дней. Даже об украшении праздничной ёлки в XVIII веке у нас крайне мало информации. Однако в начале XIX века в Петербурге благодаря немецким семьям появился обычай украшать новогоднее дерево на германский манер, который быстро распространился по всей столице.

Важную роль в популяризации ёлки сыграла торговля: с конца 1830-х годов кондитерские Петербурга начали продавать уже наряженные свечами и сладостями новогодние деревья, а у Гостиного Двора свежесрубленными ёлками начали торговать деревенские мужики. Кстати, первая в России публичная ёлка была устроена в 1852 году на Екатерингофском вокзале Петербурга.

К середине XIX столетия, с ростом интереса к этнографии и историческим корням, у празднования Нового года появляется своя, национальная специфика и своя мифология.

Первым на сцену вышел Дед Мороз, у которого был некий восточнославянский прототип — обрядовый Мороз(ко): например, этот дед приходил в сочельник в качестве предка. Интересно, что в сказках, собранных Александром Афанасьевым, есть зимний дух Морозко, который задает задачки встреченным в лесу девушкам.

В 1840 году в Петербурге Владимир Одоевский публикует цикл «Детские сказки дедушки Иринея». Одна из них — «Мороз Иванович», в которой впервые в русской словесности появляется литературно обработанный образ фольклорного Деда Мороза. У него еще нет привычных нам атрибутов главного новогоднего персонажа. Например, действие сказки происходит весной и не дед приходит к детям, а дети к нему. Но в целом образ вполне узнаваем. «Добрый Мороз Иванович» — это «седой-седой» старик, который живет в ледяном доме, спит на перине из пушистого снега. В сказке, написанной с явным педагогическим уклоном, он предстает в виде доброго, но строгого воспитателя и наставника детей.

После того как на домашних рождественских праздниках историю о Морозе Ивановиче и — чуть позднее — фрагменты из поэмы Николая Некрасова «Мороз, Красный нос» начали читать в рамках детских выступлений, в сознании жителей Российской империи связь между ёлкой и Дедом Морозом закрепилась навсегда.

Отдельно необходимо отметить, что «живой» Дед Мороз стал приходить к детям на рождественские праздники в 1910-е годы именно в столицах — Петербурге и Москве.

С Петербургом связана и часть биографии Снегурочки. В 1869 году главный русский фольклорист XIX века Александр Афанасьев в знаменитых «Поэтических воззрениях славян на природу» разобрал варианты сюжета севернорусской сказки о девочке из снега. В 1873 году Александр Островский под впечатлением от разысканий ученого пишет пьесу — «весеннюю сказку» «Снегурочка».

И вот в 1882 году Николай Римский-Корсаков на сцене Мариинского театра ставит по пьесе Островского одноименную оперу, которая сразу же завоевала огромный успех и окончательно закрепила канонический визуальный образ Снегурочки, хотя, разумеется, никакого отношения к Деду Морозу она до 1930-х годов не имела.

Так в течение XIX века в Петербурге и России постепенно оформлялись будущие обязательные атрибуты празднования Нового года, знакомый канон которого окончательно выстроится уже в Советском Союзе.

#высокийслог #лахтацентр #петербург #спб