Именно Боткин сформулировал три правила, которые по сей день считаются главными у терапевтов: 1) настроить больного на выздоровление; 2) лечить человека целиком; 3) искать причины болезни во внешней среде, учитывая все факторы — от качества отдыха до общения с родственниками.

Иван Сеченов, основоположник физиологии и медицинской психологии, так писал о своем жизнерадостном друге Боткине: «Для Боткина здоровых людей не существовало, и всякий приближавшийся к нему человек интересовал его едва ли не прежде всего как больной. Он присматривался к походке и движениям лица, прислушивался, я думаю, даже к разговору. Тонкая диагностика была его страстью».

Уже в университете ярко проявились две способности — к перкуссии (простукиванию) и аускультации (выслушиванию). Прослушав и простучав больного, юный Боткин отчетливо слышал тайные знаки и мелодии болезни. Это умение поражало, а с диагнозом соглашались мудрые преподаватели.

Детство и императоры

Страсть Боткина к медицине возникла не с рождения. В семье, где он был 11-м ребенком, его считали любознательным, но бездарным. Например, в девять лет мальчик почти не знал буквы, хотя любил их считать в словах. У него оказались исключительные математические способности, но путь к математике закрыл императорский указ: лицам недворянского происхождения разрешалось учиться только на медицинском факультете. Боткин был из семьи купеческой, поэтому пошел «на доктора».

Надо заметить, что «неблагородное» происхождение Боткина никак не помешало следующим двум российским императорам Александру II и Александру III назначить его лейб-медиком монаршей семьи.

Метод Боткина

В 29 лет талантливый Боткин стал профессором, а потом главой клиники терапии Императорской медико-хирургической академии в Петербурге. Впервые в отечественной практике клинику возглавил русский специалист.

О диагностической интуиции Боткина ходили легенды. На прием стояли очереди из пациентов. Как-то пришла жена физиолога Ивана Павлова и пожаловалась на нервную болезнь. Доктор Боткин назначил весьма диковинный способ излечения: выпить вина за обедом, играть в карты и читать истории про авантюриста Рокамболя. Дама возмутилась такому «лекарству», но послушалась доктора. И вскоре излечилась «от нервов».

Это пример индивидуального подхода к пациенту. Ранее женщине прописали бы средство, которое когда-то кому-то помогло, но для Боткина не существовало канонов и универсальных закономерностей.

В это время большинство врачей принадлежали к школе гуморальной медицины, ставившей во главу лечения некую «жизненную силу» организма. Профессор Боткин совершил переворот, назвав каждый организм уникальным. В его теории — «союз медицины и физиологии»: механизм возникновения и развития заболеваний связан с внешней средой и нервной системой. Неврогенная теория патогенеза от Боткина обязывает врача лечить не только анатомические органы, но и рассматривать организм в целом, то есть «диагностировать больного», а не только болезнь. Кстати, именно Боткин впервые описал гепатит А как инфекционное заболевание, которое с тех пор так и называли — болезнь Боткина.

Первая инфекционная больница России

По четвергам Боткин принимал в новой бесплатной лечебнице для инфекционных больных. Это был целый больничный городок из 30 одноэтажных деревянных бараков с верандами и крылечками, построенный недалеко от Александро-Невской лавры в 1882 году (бараками в Петербурге называли отдельно стоящий корпус для заразных больных).

Больницу назвали в честь императора — Александровская, но название не прижилось. Петербуржцы звали сооружение просто — Боткинская, или Боткинские бараки. Инициатором и попечителем был Боткин, считавший, что заразных больных надо обязательно изолировать. В столичном Петербурге во второй половине XIX века царила весьма неблагополучная эпидемиологическая ситуация. Эпидемии оспы, холеры, тифа, кори, скарлатины, дифтерии и гриппа случались регулярно.

Первая инфекционная лечебница России стала образцовой и для страны, и для Европы. Иностранцы, приезжавшие в Петербург, осматривали больницу как одну из достопримечательностей.

Здесь все было строго и в соответствии с правилами: разграничение «инфекционной и чистой» территории, изолированные бараки для разных видов инфекций, специальный изоляционно-обсервационный барак, отдельный барак для диагностически неясных пациентов. Было электричество, городской водопровод, эффективная вентиляция, система обеззараживания сточных вод.

Впервые в России тут установили дезинфекционную камеру с сухим горячим воздухом и серой для дезинфекции больничного белья и вещей.

Другое новшество, предложенное Боткиным, — это создание первой в стране санитарной кареты для перевозки заразных больных. Следующей передовой идеей доктора стало ведение «скорбного листа» (карточки больного и его истории болезни). Учет пациентов и их инфекций позволял накапливать медстатистику и анализировать особенности различных эпидемий, наблюдавшихся в Петербурге.

Собственные средства Боткин вложил в создание библиотеки и лаборатории для клинических анализов и исследований невской воды.

Для усиленного питания пациентов открыли хлебопекарню, квасоварню и даже молочную ферму с 12 холмогорскими коровами. Была также аптека и часовня.

Новая лечебница существенно разгрузила от инфекционных больных другие стационары, улучшила уход за больными и их питание, а извозчики избавились от обязанности возить больных пассажиров. Все это благоприятно влияло на санитарно-эпидемиологическую обстановку в городе.

Одна диагностическая ошибка

Говорят, за всю жизнь Сергей Петрович Боткин ошибся в диагнозе только один раз. Почувствовав удушье, холодный пот, боль в груди, доктор определил у себя желчнокаменную болезнь и прописал сам себе молочную диету. Сыновья-врачи говорили, что это сердце. Но Боткин возмущался: «Не станете же вы учить меня медицине?»

Как-то взял стетоскоп и занялся самовыслушиванием: «Да, шумок довольно резкий!» Но больше самодиагностикой не занимался. Всегда заботившийся прежде всего о других, Сергей Петрович как-то в разговоре с врачами признался: «Желчнокаменная болезнь — это моя единственная зацепка; если у меня самостоятельная болезнь сердца, то ведь я пропал. Нужно тогда оставлять работу, а клиника для меня все, я без нее жить не смогу».

В возрасте 57 лет Сергей Боткин умер от инфаркта миокарда.

#петербург #спб