Напротив неё устроился молодой парень – капюшон натянут на голову, в ушах наушники, взгляд упёрся в телефон, словно мир вокруг его не существовал.

Он явно не собирался участвовать в беседах.
И тут в вагон ворвался последний пассажир.
Мужчина лет пятидесяти с красным лицом, перегаром, который опередил его самого на добрых три шага, и выражением лица, будто он тут главный.
— Ну, здорово, граждане! — гулко заявил он, плюхаясь на нижнюю полку и раскидывая руки так, будто пытался обнять весь вагон. — Я тут главный!
Дмитрий тяжело вздохнул. Ну вот, началось.
Бабушка осторожно поправила платок, в голосе прозвучала лёгкая настороженность:
— Это как же так?
— А вот так! — Петрович хохотнул, откинувшись на спинку сиденья. Глаза его лукаво поблескивали. — Потому что у меня вон — чемодан с запасами!
Он постучал по небольшому чемодану у своих ног и довольно хмыкнул.
— Будем знакомиться, а?
Парень с телефоном втянул голову в капюшон ещё глубже, явно надеясь, что его просто не заметят.
Дмитрий закрыл книгу, поняв, что почитать ему сегодня не дадут.
Петрович, тем временем, обвёл всех взглядом, словно проверяя, насколько дружелюбная компания ему попалась.
— Я – Петрович, мужик простой, рабочий! А вы кто?
Бабушка первой решилась ответить:
— Мария Семёновна.
Голос у неё был мягкий, но чуть напряжённый. Видно, что женщина привыкла к таким попутчикам, но надеялась, что разговор не пойдёт в ненужную сторону.
Дмитрий кивнул, коротко представился:
— Дмитрий.
Парень с телефоном нехотя поднял голову, оглядел компанию и, поняв, что скрываться смысла нет, вздохнул:
— Алексей.
— Ну вот и ладно! — Петрович хлопнул ладонями по коленям и довольно улыбнулся. — Значит, теперь мы тут одна семья!
Дмитрий скептически хмыкнул. Судя по всему, спокойной дороги не предвиделось.
К полуночи Петрович, наконец, замолк.
Он сначала долго что-то бубнил под нос, ворочался, порывался продолжить разговор, но в итоге усталость взяла своё. Развалившись на полке, он громко сопел, изредка всхрапывая, а его чемодан с "запасами" мирно покоился у стены, не дождавшись своего часа.
Алексей всё так же не отрывался от телефона, время от времени шевеля пальцем по экрану. Свет от дисплея отражался в его лице, создавая иллюзию, будто он вообще не здесь, а где-то в другом мире.
Дмитрий уже почти задремал. Вагоны мерно покачивались, колёса стучали в привычном ритме, а тёплый полумрак купе располагал ко сну. Ещё чуть-чуть – и он бы провалился в дремоту, но вдруг в тишине раздались еле слышные всхлипы.
Он приоткрыл глаза.
На нижней полке Мария Семёновна сидела, слегка сгорбившись, сжимая в руках аккуратно сложенный белый носовой платок. Плечи у неё вздрагивали, глаза были опущены, а лицо… Лицо стало таким, будто на ней сейчас лежит тяжесть всего мира.
Дмитрий колебался. Спрашивать или не спрашивать? Может, человеку просто надо побыть одному? Но как-то неправильно было делать вид, что он ничего не слышит.
И тут, неожиданно, Петрович, который, казалось, давно спит, вдруг резко сел, почесал грудь и хриплым голосом спросил:
— Чего слёзы-то льёшь, бабуль?
Мария Семёновна вздрогнула, не ожидая, что кто-то заметит.
— Да так, Петрович, старость… — тихо ответила она, поспешно промокая уголки глаз платком.
— Ну-ка, не юли, — Петрович потер щетину и прищурился. — Рассказывай давай.
Она вздохнула, как будто собираясь с силами, сжала руки на коленях и наконец заговорила:
— Я к внучке еду… Но боюсь, что не нужна я ей.
В купе повисла тишина.
Дмитрий чуть приподнялся на локте, Алексей даже на секунду отвлёкся от телефона.
— Это почему? — Петрович говорил уже без своей обычной весёлой хрипотцы.
Мария Семёновна грустно покачала головой.
— Последний раз виделись, когда ей шесть было, — сказала она, слабо улыбнувшись, но в улыбке той было больше печали, чем радости. — Теперь уж девятнадцать… Может, она и не рада мне.
Вагон покачнулся, за окном темнота размывалась редкими огнями станций, но внутри купе время словно замерло.
Петрович покачал головой, нахмурившись.
— Бабушка, да кто ж от бабушек отказывается? Вы что, с ума сошли?
Мария Семёновна пожала плечами:
— Время сейчас другое. Молодёжь…
— Да какая разница! — вдруг вспылил Петрович и хлопнул ладонью по столику так, что Алексей даже вздрогнул. — Бабушки — они как пироги. Всегда к месту!
Мария Семёновна грустно улыбнулась.
— Спасибо, Петрович… Только не знаю, как мне с ней заговорить. Что сказать, чтобы не показалось, что я пришла не вовремя?
Петрович на секунду задумался, поскреб щёку, потом прищурился и ухмыльнулся.
— Мы щас придумаем, как вас с почестями встретить!
Дмитрий не удержался и усмехнулся:
— И как же?
Петрович довольно потер ладони.
— У меня есть идея.
Утром поезд медленно подъезжал к станции.
Вагон наполнился сонной суетой – кто-то натягивал куртку наспех, кто-то поспешно закрывал чемодан, кто-то зевал, потягиваясь после долгой дороги. Воздух был наполнен запахом дороги: немного пыльным, пропитанным железом и чем-то неуловимо родным – тем, что всегда бывает в поездах.
Мария Семёновна сидела на своей полке, нервно крутила в руках потемневший от времени платок. Лицо её было напряжённым, в глазах читалось беспокойство.
— Вдруг она и правда… не ждёт меня? — тихо произнесла она, будто боялась, что вслух сказать это – значит, сделать реальным.
Петрович встал, хлопнул себя по коленям, отряхнул брюки и фыркнул, словно отгонял ненужные сомнения.
— Чего бояться? — заявил он, громко щёлкнув языком. — Сами сейчас всё узнаем!
И, прежде чем Мария Семёновна успела что-то сказать, он уверенно схватил её старенький чемодан, будто всегда носил чужие вещи.
— Ну, пошли, звезда наша! — бодро бросил он и двинулся к выходу.
Мария Семёновна только ахнула, но возражать не стала.
Поезд остановился с протяжным скрипом, двери с грохотом распахнулись, выпуская наружу поток пассажиров. Перрон был залит утренним солнцем, воздух морозный, бодрящий. Люди спешили – кто-то торопливо обнимал встречающих, кто-то ловко пристраивал чемоданы на колёса, кто-то искал глазами нужного человека.
Петрович огляделся и тут же заметил её.
Молодая девушка стояла чуть в стороне, неуверенно переступая с ноги на ногу. Она мяла ремень сумки, кусала губу и внимательно смотрела на двери вагона.
— Вон она, наверное… — шепнула Мария Семёновна, сжимая руки так крепко, что побелели пальцы.
— Держитесь, бабушка! — весело объявил Петрович и, как танк, зашагал первым.
Мария Семёновна шагнула следом, будто в последний момент решив, что бежать назад было бы уже совсем стыдно.
— Бабуль!
Голос девушки прозвучал звонко, с дрожью, но такой родной.
Мария Семёновна замерла на секунду, а потом внучка вдруг кинулась к ней и крепко обняла.
— Бабушка, я так ждала!
Мария Семёновна тихо всхлипнула и осторожно, будто не веря, погладила девушку по спине.
Петрович поставил чемодан рядом, оглянулся на Дмитрия и Алексея, довольно хмыкнул.
— Вот и всё, — сказал он, улыбаясь в усы. — А ты боялась.
Мария Семёновна разжала объятия, посмотрела на внучку, потом обернулась к своим попутчикам – к Петровичу, к Алексею, к Дмитрию. В глазах у неё было столько благодарности, что не нужно было слов.
— Спасибо вам, мужики, — сказала она, голос чуть дрогнул, но в нём уже не было той тревоги, что всю дорогу её не отпускала.
Петрович картинно взмахнул рукой.
— Ну, мы ж теперь одна семья!
Алексей улыбнулся, спрятав телефон в карман. Дмитрий покачал головой и усмехнулся.
Вот так бывает – думаешь, что едешь в компании неприятных попутчиков, а в итоге оказываешься среди хороших людей.