Ответ на этот, казалось бы простой (а на самом деле - сложный) вопрос, требует некоторого погружения в исторический контекст. До 1917 года "России" в современном понимании еще не было, а была Российская империя, т.е. политическая структура, которой единолично управляла семья Романовых-Гольштейн-Готторпских.  Управление осуществлялось посредством привлечения на службу образованных дворян из разных стран.  Сама династия Романовых, как и другие монаршие династии Европы, не была национальной (как бы сейчас сказали) династией.  Более того, понятия "национального" (языка, культуры, истории и т.д.) на момент, когда российские аристократы говорили преимущественно по-французски (вт. пол. 18 - пер пол. 19), еще не было. На рубеже 18 и 19 веков молодые представители дворянских родов относительно легко перемещались по территории Европы, устраиваясь на службу у тех монархов, где больше платили (таков был, например, мотив Жоржа Дантеса, когда он выбирал между Российской империей и Пруссией), или в тех странах, где им казалось легче устроить свою судьбу и добиться успеха.  Для поступления на службу достаточно было предоставить рекомендацию и дать клятву верности монарху.  После этого молодой дворянин получал подданство, пост в армии или на госслужбе, материальное обеспечение (пенсион), начинал вести светскую жизнь. В рассматриваемый период дворяне не ощущали себя национальной элитой, наоборот, они существовали как бы поверх всех этнических и культурных границ.  Жорж Дантес (тот, который стрелялся со своим дальним родственником Пушкиным) родился во Франции, начал службу в России, добился карьерного успеха в Германии.  Дантес приехал с рекомендательным письмом Владимиру Адлербергу, выходцу из Швеции и состоявшему на службе у российского императора, который сам плохо говорил по-русски.  Данзас, секундант Пушкина, был французом по рождению. Карл Бистром, разбиравший дело Пушкина-Геккерна, - остзейский дворянин. Служилая дворянская элита большинства стран (а не только Российской империи) представляла собой микс из выходцев из различных уголков Европы. А для их успешного общения необходимо было использовать некий международный язык.  В канцелярии Австро-Венгерской империи говорили (и вели делопроизводство) на латыни. В Российской империи - на французском. Выбор Елизаветой Петровной французского языка для общения двора был обусловлен тремя факторами.  Во-первых, Франция в середине 18 века считалась образцовой, достойной подражания монархией.  Во-вторых, именно Франция поставляла российскому двору предметы роскоши, которые символизировали принадлежность высшему сословию.  Обучение французскому в дворянских семьях повышало шанс отпрысков сделать карьеру, зажить более легкой и счастливой жизнью.  Этому посвящен сюжет комедии Фонвизина "Бригадир".

«Тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской».  Денис Фонвизин. «Бригадир» (1769 г.) В-третьих, именно французский начал заменять латынь в качестве лингва франка, то есть языка международного общения.

В середине 19 века, после прокатившейся по Европе волны революционных движений, начало формироваться представление об высшем сословии как национальной элите.  Приехавшие в Российскую империю, получившие посты и поместья представители разных народов стали называть себя "русским дворянством". Аналогичные процессы протекали и в других монархиях. #ЭтоИнтересно