В транспортном самолёте, взявшем курс из Тюмени в аэропорт Ягельное, было всего несколько пассажиров — пилоты воздушных грузовиков всегда брали «попутчиков». Вглядываясь в густую сизую дымку за бортом, Надежда Бендас раз за разом прокручивала в голове события, которые так круто изменили её жизнь.

«Вы нам подходите»

Надя работала в Тюменской областной библиотеке, когда стали подыскивать хозяйку для строящегося храма книг в далёком Новом Уренгое. Про маленький, но быстро растущий северный посёлок, где добывают газ, живут в бочках и поют песни у костра, она, конечно, слышала, как и вся страна. На призыв откликнулись многие. Но нужен был не обычный библиотекарь — сотрудники молодёжного и очень популярного в то время журнала «Смена», взявшие шефство над Новым Уренгоем, искали самого лучшего. Они часто бывали в посёлке и знали, как нуждаются строители и газовики в печатном слове — газеты приходили с десятидневной задержкой, а книга была таким же дефицитом, как яблоки или картошка.

В 1978 году журналисты бросили клич: «Давайте всем миром построим и откроем в далёком северном посёлке библиотеку на 25 тысяч томов». Жители страны дружно поддержали идею. А Нововятский домостроительный комбинат даже прислал модули для будущей библиотеки. Пока плотники возводили здание, в редакцию журнала шли сотни писем со всех уголков Советского Союза. «Имею музыкальное образование, хорошо пою и рисую…», «Оформляю стенды плакатными буквами…», — писали претендентки на вакантную должность. Надя Бендас ничего этого не умела, но тоже решила поучаствовать в конкурсе. Когда шла на собеседование, не волновалась нисколько: была уверена, что выберут не её — только из тюменской библиотеки желающих поехать на Север было тридцать человек. И была ошарашена, когда услышала: «Вы нам подходите».

Туда, где мороз и северное сияние

А потом всё завертелось так быстро, как в кино. Через несколько дней в Москве ей выдали комсомольскую путёвку, удостоверение ЦК ВЛКСМ, а 21 января 1979 года вместе с журналистами «Смены» она уже летела в Новый Уренгой.

– Пройдите в кабину пилотов, — отвлекла Надежду от раздумий стюардесса.

Следуя за бортпроводницей, Надя занесла ногу через порог кабины, да так и застыла от удивления. Всё вокруг — и прозрачный пол, и потолок — пылали ярким огнём, переливаясь разными оттенками. Сердце её забилось сильнее то ли от ужаса, что можно провалиться в эту горящую бездну, то ли от восторга от небесной игры света.

– У-у-у, эх, — только и смогла она произнести что-то невнятное и, наконец, переступила порог. Пилоты добродушно засмеялись.

– Это северное сияние, — улыбнулась стюардесса, провожая Надежду обратно в салон самолёта.

Она ещё долго сидела возле иллюминатора, когда, наконец, объявили: «Идём на посадку». Тяжёлый самолёт стукнулся о мёрзлую землю и почти сразу же замер на месте.

– За бортом минус 57 градусов, — сказала бортпроводница.

– Как 57? Не может быть. Как же нам выходить в такую стужу?

Стюардесса только повела плечами:

– Не знаю, мы летим обратно.

Надя вышла на площадку и вместе с другими пассажирами нырнула в туман, который окутал её со всех сторон и понёс туда, где в сизой дымке просвечивалось очертание деревянного здания аэропорта. Кто-то подхватил её сумки. Надежду и журналистов «Смены» уже ждала машина. Девушку разместили в поселковой гостинице «Строитель». Брусчатое здание дрожало и скрипело от холода. И Надя дрожала от холода. Спать пришлось не раздеваясь.

Кисы для Нади

А наутро она уже была в строящейся библиотеке. По дороге успела заметить — все дома в посёлке деревянные, машин немного, а людей на улице и того меньше. Идут торопливо, подняв высоко воротники тулупов.

Бригада Мифраяза Муртазина из КМСУ-53 заканчивала собирать каркас здания, но работы было ещё достаточно. И Надежда тоже с головой погрузилась в дела: звонила, согласовывала, выбивала мебель и ставки. Разрывалась между Салехардом, Надымом и Тюменью. Везла для библиотеки столы и стулья, стеллажи и горшки с комнатными цветами… Каждый день преподносил ей вопросы, кажущиеся неразрешимыми, но она умудрялась их решать. Очень выручало удостоверение ЦК ВЛКСМ. Вишнёвая корочка, тиснённая золотом, была пропуском во многие кабинеты.

А ещё были комсомольцы, всегда готовые прийти на помощь. Надю поселили в общежитии, построенном для членов отряда имени 18 съезда ВЛКСМ, прибывших в Новый Уренгой в мае 1978-го. Эти ребята, соседи по общежитию, возводившие в посёлке жилые дома, строили и библиотеку и были её надёжным тылом. Усталые, отработавшие весь день на морозе, они никогда не теряли бодрости духа.

Потихоньку Надя привыкала к Новому Уренгою, а он к ней. «Наша Наденька», — говорили в посёлке, видя её то в здании библиотеки, то на собрании комсомольского актива, то в аэропорту, принимающей грузы для своего детища. Со временем обком комсомола выделил ей овчинный тулуп, перешитый с 54-го размера, и меховую шапку. В посёлке нашли ей валенки. Закруглённые подошвы держали ноги в напряжении, Надежде постоянно казалось, что она упадёт. Зато было тепло. Однажды знакомый вертолётчик зашёл к ней в библиотеку и поставил на стол кисы удивительной красоты.

– Выбрось свои валенки, — сказал пилот. — Такой красивой девушке, как ты, эта обувь будет больше к лицу.

Про деньги в таких случаях говорить было не принято. Это был подарок от чистого сердца.

Ура, новоселье!

Погружённая в заботы, она даже не заметила, как наступил тот самый важный день — открытие библиотеки. Погода 12 мая выдалась совсем не майской — на улице минус 7 градусов и ветрено. Но у крылечка здания с красной ленточкой собрался весь посёлок. От ветра микрофон у выступающих фонил так, что речи были практически не слышны. Впопыхах Надежда бросилась в библиотеку искать, чем можно закрыть микрофоны. Нашла кусочки красной хлопковой ткани. Так потом все и говорили речи в этот красный кумач. О том, какое они большое хорошее дело сделали, высказаться хотелось всем — и строителям, и читателям, и гостям. А именитых гостей было много. В их числе лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза Виталий Севастьянов, главред журнала «Смена» Альберт Лиханов, поэтесса Людмила Щипахина…

Вдруг девчушка, видимо, не выдержав пронизывающего ветра, нырнула под ленточкой и побежала в новое здание. Какие уж после этого речи? Альберт Лиханов перерезал красную ленту. Путь в храм книг был открыт для всех.

Торжество продолжилось в клубе «Факел». Вход туда планировался по пригласительным. Но попасть в клуб хотели все, и как было кого-то не пропустить? Народа набилось, как в улье. Заняли все сидячие и стоячие места, кто-то примостился на подоконниках. Виталий Севастьянов восхищался героическим трудом новоуренгойцев, раздавал автографы, Людмила Щипахина читала стихи… Перед сценой, лениво виляя хвостами, улеглись дворовые собаки, зашедшие с улицы погреться. Вели себя смирно, не лаяли и не скулили. Чувствовали, наверное, важность происходящего.

А на следующий день машина, отвозившая гостей в аэропорт, по дороге застряла в сугробах. Но что поделать, север есть север.

«Два борта с книгами упали»

Первыми в новое здание библиотеки переехали книги, купленные сотрудниками журнала «Смена» ещё в 1978 году и временно хранившиеся в комсомольском общежитии. Вслед за ними посылками, самолётами и поездами в посёлок шла и шла литература. Однажды Надежду разбудили ночью:

– Два борта с книгами упали.

– Как упали? Что с книгами? — испугалась Надя, не подумав прежде спросить о людях.

Над ней добродушно посмеялись: не успела ещё усвоить местную лексику. Борта с литературой «падали» часто. А однажды Надежде позвонили из Лабытнанги: почему-то туда из Москвы для Нового Уренгоя отправили вагон с книгами. Вывезти этот ценный груз можно было только по зимнику, другой дороги попросту не было. Но на улице стояло лето, а из Семи лиственниц донимали звонками и письмами. Надежда пошла к газовикам. У тех своих забот было невпроворот, но для библиотеки выделили вертолёт. Не газом единым…

– Ты можешь даже не лететь с нами, — сказали они заведующей библиотекой. — Сами всё привезём.

Газеты под кирпичом

Новая библиотека для жителей молодого посёлка стала центром притяжения. Сюда шли, чтобы взять рассказы Чехова или «Трёх мушкетёров» Дюма, посетить литературное объединение, музыкальный салон или… потанцевать после работы. Молодые комсомольцы, весь день работавшие с топором и пилой на стройке, вечером аккуратно сдвигали стеллажи, заводили бобинный магнитофон и, забыв про усталость, кружились в вальсе. Потом всё так же ставили на место.

А однажды Союз художников СССР передал Новому Уренгою в дар 28 картин. Полотна, упакованные в коробки, привезли в библиотеку. Больше было некуда.

– Куда же я их дену? — ломала голову заведующая. Разместить 28 картин на площади в 300 «квадратов» было очень проблематично, но она всё же решила развесить их по стенам — пусть читатели любуются произведениями искусства. Надежде нравилось, что люди, приходя за книгой, рассматривали полотна. Картины создавали в здании свою особую энергетику, даже настроение.

Негодование молодой заведующей вызывали только окурки и пустые бутылки, которые с утра «красовались» рядом с библиотекой. Едва успеют убрать, а на следующее утро всё то же.

– Так это рабочие. Ждут поблизости вахтовку на промыслы, вот и мусорят, — пояснил ей кто-то.

Разгневанная Надежда спозаранку отправилась выяснять отношения.

– Как вам не стыдно, это же культурное учреждение, а вы мусорите, — увещевала она бородатых мужиков в ватниках.

– А чем нам заняться, пока машину ждём? Хоть покурить. Было бы что почитать — тогда другое дело. Нам бы газету какую или журнал…

С тех пор рабочих по утрам ждала на крылечке стопка газет, приложенная кирпичом. И хоть была периодика недельной давности, всё равно её передавали из рук в руки, перечитывали от корки до корки. Потом Надежда взяла себе помощниц, и неугомонные девушки, загрузив книги в сумки, отправлялись с ними на промыслы. Оформляли формуляры, выдавали томики Гоголя, Шолохова, Каверина… По две книги в одни руки, не больше. Читателей-то много.

А ещё молодая заведующая открыла ночной абонемент. Понравившуюся книгу можно было взять на ночь из читального зала, а утром вернуть. Конечно, это было против правил, но люди были рады. Надежда даже не спрашивала, где они берут силы, чтобы весь день работать, а ночью, торопливо перелистывая страницы, «глотать» очередной роман. Читают — значит, это им нужно.

В кино? В кино!

Кроме чтения, у жителей посёлка было ещё одно увлечение — кино. Его крутили в «Факеле» — единственном поселковом клубе, и попасть туда было ещё труднее, чем раздобыть интересную книжку. В кассу в тесном фойе всегда выстраивалась длинная очередь. Те, кому доставался билет, здесь же, в «предбаннике», снимали заляпанные грязью сапоги и в одних носках шли занимать места в зале. Наде повезло, она работала в учреждении культуры и могла запросто пройти на сеанс, устроиться где-нибудь между рядами. Летом в кино поселяне брали с собой старые газеты — бить комаров. От этих кровопийц не было спасения нигде, даже в кинозале. Первые минуты постоянные хлопки отвлекали от актёрской игры, но потом, проникшись сюжетом, люди их уже не замечали.

Суп из сухой картошки

А ещё отдушиной для жителей посёлка была тундра. Выйдешь из общежития, а рядом рощица с грибами и ягодами. И ковёр из ягеля. Надя всё удивлялась — почему никто не использует этот пушистый материал? Однажды спросила об этом знакомого ненца, часто приезжавшего в посёлок. Тот опустился на колени и приложил ухо к пружинистому ягелю.

– Однако, дышит, — сказал он через минуту.

Надежда вслед за ним опустилась на землю и тоже приложила ухо к мягкому мху.

– А у меня не дышит, — разочарованно произнесла девушка, удивляясь, как коренные тундровики чувствуют свою землю. За несколько месяцев, прожитых здесь, она уже считала эту землю немного своей. Привыкла и к стуже, и к комарам. И к северной еде. Первое время она с недоверием смотрела в магазине на сухие стручки, которые назывались сухой картошкой или морковкой. Пыталась вымачивать овощи в разведённом сухом молоке. Получалась гадость, а не суп — есть невозможно. Но потом привыкла. Если добавить к такому супчику крупы побольше да баночку тушёнки — даже очень вкусно получалось. Когда бывала в командировках, постоянно везла неподъёмные сумки с продуктами. Чаще всего не себе, новым подружкам с детьми. Маше — баночку сметаны, Наташе — творога, Марине — о, чудо небывалое — пару свежих помидоров.

Потом Надежда уже сама посмеивалась над бывшей коллегой из Тюмени, приехавшей в посёлок в командировку. Та пошла в магазин купить 200 граммов сыра! Да кто же на Севере продукты граммами покупает? Только коробками, пачками, бидонами.

– Яблоки болгарские привезли, — эта новость за минуты облетала посёлок, и все, кто мог, торопились занять очередь.

– Лечо продают! — и снова всё повторялось.

Летом из Тюмени в больших бочках, как квас, привезли молоко. Чтобы продукт не успел прокиснуть, раскидали бочки по посёлку возле домов, да так и торговали на улице. Увидев в окне очередь, Надежда тоже выскочила из дома. Потом обратно — за десятилитровым ведром.

– Что же мне с ним делать, с этим молоком? — подумала Надя, когда ведро из краника наполнилось до краёв. А как не взять? Ведь такая удача могла подвернуться не скоро.

Резиновые сапоги. Выбирай любые

Впрочем, на дефицит продуктов или бытовые трудности никто не обращал внимания. К этому быстро привыкали. Вкусно готовить научились из любого набора продуктов. А девушки и в робах, и в сапогах все как одна были красавицы. Надя тоже всё лето не снимала резиновые сапоги — иначе по улицам было не пройти. А чтобы от её библиотеки перейти дорогу к столовой, надо было ждать, когда проедет тяжеловоз, и вслед за ним проскочить по свежей колее.

Когда пришло время ехать в первый отпуск, Надя задумалась — как же она прилетит на землю в грязных сапогах, если там все в туфельках да босоножках.

– Да ты бери туфли с собой в аэропорт, в них и улетишь, — подсказали подруги.

– Как так? А сапоги куда девать?

– Там увидишь.

В зале аэропорта возле стеночки Надя увидела аккуратно выстроенные пар тридцать резиновых сапог всех размеров и цветов. Замерла возле них на минуту.

– Ставь свои в ряд. Вернёшься — выберешь любые, — подсказал кто-то из женщин-пассажиров, заметив её недоумение.

Надя быстро сняла свои чёрные видавшие виды сапожки и в туфельках побежала на посадку.

«Садом будешь ты весенним…»

Когда вернулась из отпуска, её сапог уже не было. Надежда выбрала себе в том же ряду другие, что подошли по размеру. За время её недолгого отсутствия дороги в Новом Уренгое не сильно изменились, всё также приходилось месить грязь. А то, что население Нового Уренгоя выросло, было заметно и на улице, и в магазинах, и в её библиотеке. Всесоюзная ударная комсомольская стройка требовала всё больше и больше рабочих рук. И со всех уголков большой страны Советов ехали люди: кто-то заработать на «Жигули», но большинство, как и Надя, — за новизной, за романтикой.

Молодые строители из КМСУ-53 ввели почин — для каждого вновь прибывающего отряда возводить сверхплановый двухэтажный дом-общежитие. Но численность жителей Нового Уренгоя росла с такой скоростью, что жилья катастрофически не хватало. На одного новоуренгойца приходилось меньше двух (!) квадратов жилплощади. Да и 1979 год выдался не самым успешным в плане строительства. Из запланированных 32 тысяч квадратных метров возвести удалось впятеро меньше. Но вагон-городок рос — из балков, вагончиков, домов-самостроев.

«За 1979 год введены в Уренгое аптека, спортивный зал, пристрой к школе на 10 классов, книжный магазин, библиотека, поликлиника на 150 посещений», — докладывал председатель сельского исполкома Анатолий Бурков надымским депутатам. Но главное — Новый Уренгой давал газ, который так ждала страна. На промыслах шла масштабная стройка. Радостное событие ждало посёлок в октябре — в эксплуатацию сдали третий газовый промысел мощностью 10 миллиардов кубометров голубого топлива в год.

В канун Нового 1980 года в клубе «Факел» провели большой праздничный вечер. Надя и её друзья аплодировали всем выступающим. Но особенно запало в душу выступление ансамбля «Сеноман». Два брата, Пётр и Владимир Нутельсы, написали песню про Новый Уренгой. Возможно, самую первую песню о будущем городе. Слова и мелодия были просты, и им подпевал весь зал.

Манило детство нас с тобой упрямо

За горизонт в далёкие миры.

И нас с тобою провожали мамы

На край тюменской северной земли.

И пусть мороз звенит, поют метели,

И в окна бьёт седых снегов прибой.

Я знаю, садом будешь ты весенним,

Наш Новый Уренгой.

Концерт закончился, а песня крутилась в голове. Всё, о чём думала молодая заведующая библиотекой, вдруг так легко сложилось в рифму. Она так ясно осознала, как крепко связана с этим клочком земли на краю света. И точно знала, что Новый Уренгой обязательно будет садом весенним с красивыми домами и широкими улицами, просторными библиотеками и вместительными кинозалами. Ведь она, как и каждый здесь живущий, приближала это день своим трудом, своей верой.

Текст: Людмила Завгородняя

Журнал «Северяне», № 1, 2024 г.