💥 🎭 📚Одна из самых громких столичных премьер 1971 года — «Гамлет» Театра на Таганке.

Артисты, успевшие обзавестись армиями поклонников, оригинальные декорации и неожиданные современные костюмы, но главной составляющей формулы успеха стала режиссура: Юрий Любимов смог по-новому посмотреть на одну из самых известных пьес в истории театра.
В 1969 году труппа Театра на Таганке начала репетировать что-то из исторических хроник Шекспира. Юрий Любимов, возглавивший Московский театр драмы и комедии в 1964-м и давший ему новую жизнь под именем Театр на Таганке, приступил к делу со свойственным ему упорством и ревностным отношением. Работа заняла два года, но премьеры так и не случилось: чиновники хотели видеть в репертуаре театра не хроники, а каноническую пьесу. Любимов выбрал «Гамлета».
Премьера состоялась 29 ноября 1971-го. Спектакль начинался необычно. Первым, еще до зрителей, в зале появлялся исполнитель главной роли Владимир Высоцкий. Он спокойно сидел у стены, о чем-то думал, поглаживая гитару, наблюдал за теми, кто заходит в зал. Его даже замечали не сразу — как можно было понять издалека, в полумраке, что человек, одетый в простые джинсы и черный свитер, и есть принц датский? Но когда он выходил с гитарой на сцену и речитативом произносил под звон струн стихи Бориса Пастернака («Гул затих. Я вышел на подмостки…»), ни у кого не оставалось сомнений.
Спектакль начинался с того, что на сцене появлялся живой петух. Он выскакивал из окошка левого портала, кукарекал и хлопал крыльями, одновременно следуя тексту пьесы, в котором крик петуха прогоняет призрак отца Гамлета, и задавая спектаклю тон площадной постановки — настоящий шекспировский дух.
На авансцене с самого начала спектакля была вырыта могила из настоящей земли, стоял сколоченный из досок гроб Офелии, лежали бутафорские черепа — напоминания о прошлых событиях и предвестия грядущих. Самые сильные моменты были связаны с ними: когда Высоцкий-Гамлет брал землю в руки и говорил с ней, будто со своим отцом, а Офелия беспечно присаживалась на гроб, как на скамейку, зрители замирали.
Те, кто видел любимовского «Гамлета», вспоминают занавес, придуманный легендарным сценографом Давидом Боровским — постоянным соавтором Любимова. Вместе они работали над спектаклями «А зори здесь тихие», «Мастер и Маргарита», «Преступление и наказание» и многими другими.
Занавес в «Гамлете» стал еще одним полноправным участником действия — критики в рецензиях даже писали слово «занавес» с заглавной буквы. Хаотично двигаясь — быстро, медленно, вдоль и поперек сцены, будто не обращая внимания на актеров, почти сбивая их с ног, — занавес символизировал рок.
«Его независимое, ни с кем и ни с чем не связанное движение охватывает, сметает, прячет, выдает, преобразуя логическую структуру спектакля, вводя в него еще недоступное логике, то, что “философии не снилось”...» — писала в книге «Владимир Высоцкий, каким знаю и люблю» актриса Алла Демидова, сыгравшая королеву Гертруду. С Высоцким у нее чуть позже сложился очень крепкий творческий тандем.
К созданию занавеса приложили руку поклонники артистов. Театр предложил: поможете сплести занавес — пригласим на спектакль бесплатно, и добровольцы не заставили себя ждать. Рыболовную сеть из нейлона пронизывали шерстяными нитями, образуя случайный рисунок. Дефицитную в то время шерсть помог достать председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин. Материала было даже больше, чем требовалось. Остатки тоже пошли в дело — из них сделали костюмы.
Боровский придумал одеть артистов не в пышные наряды, а в самые обычные шерстяные свитеры. Единственное украшение, которое выдавало королевскую особу в Гертруде, — цепь на шее. Юрий Любимов был уверен: такой подход понравился бы самому Шекспиру. Шерстяные свитеры стали испытанием для артистов — было тяжело долго находиться в таком облачении в заполненном душном зале. Алла Демидова вспоминала:
«Духота. Бедная публика! Мы-то время от времени выбегаем на воздух в театральный двор, а они сидят тихо и напряженно. Впрочем, они в легких летних одеждах, а на нас — чистая шерсть, ручная работа, очень толстые свитера и платья. Все давно мокрое. На поклоны почти выползаем от усталости. Я пошутила: “А слабо, ребятки, сыграть еще раз?”»
У Любимова была только одна кандидатура на главную роль — Высоцкий. Они не всегда сходились характерами, но признавали талант друг друга, и к тому же уже много раз работали вместе. Впервые это случилось, когда актер сыграл летчика Янг Суна в спектакле «Добрый человек из Сезуана».
Любимова отговаривали: какой принц может получиться из барда с хриплым голосом? Но о других кандидатурах режиссер и слышать не хотел, мол, его харизма окупит все, обычные люди поверят именно этому Гамлету — он похож на них.
Сам Высоцкий говорил, что он старался сыграть современного человека, который проходит невероятно тяжелый путь. Он называл эту работу честью, высшим пилотажем для любого артиста. Любимов хотел видеть Гамлета думающим не о том, убить или не убить, а о том, как трудно жить, если ты сам по себе, одинокий. Этот Гамлет не сомневался.
Роль стала одной из самых ярких в карьере Высоцкого — его даже похоронили в сценическом костюме принца. Он играл Гамлета девять лет, и после смерти актера в 1980 году Любимов закрыл спектакль.#ЛитератураИТеатр