Вернуться к Медной горе, поближе к Колдовстворцу, его буквально вынуждает окружающий мир. Казалось, что продлись его замешательство более недели, и генсек лично перевезет Константина Любоморовича в край самоцветов и божественной красоты природы. После разговора на Набережной в дубовом кабинете, Кощей заперся в кабинете, буквально всучив Распутю Марку. Усевшись за стол, он нервно стянул с себя светло-голубой шейный платок, натиравший ему шею. Его рука непроизвольно потянулась за вейпом. Откинувшись на спинку скрипучего кресла, он выпустил первые клубы пара. А затем и еще, и еще, даже не думая открыть окно.

— Кощей, дери тебя Один, ты всю приемную запарил! Клянусь жизнью Марка, я тебя задушу!

Ударив по двери, Ольга взяла запасные ключи от кабинета. Не хватало еще, чтобы это чудовище напугало их мальчика, раз работать не в силах.

— Марк, радость моя, наш Кощей сегодня не рабочий, поезжай домой. Я его возьму на себя. Не хватало тебе париться. Париться, прикольно получилось. Парит он, а паримся мы.

Фандорин, несмотря на дикое желание рвать и метать, нашла в себе силы улыбнуться. И даже убедиться, что их младшенький действительно поедет домой. Достав уже свою парилку из-за стола, Ольга зашла в кабинет; клубы пара успели уже подрассеяться, но она все равно разводила руками, привлекая к себе внимание.

— Ты, когда свои страдания устраиваешь на работе, думай не только о себе. Я еле мальчонку выгнала домой.

— Набережная требует, чтобы мы отправились к Горе…. Им не нравится работа Грозового кабинета.

С глубоким вздохом она придвинула кресло и устроилась напротив Кощея, закинув ноги на стол. С раздражением скинув со стола кипу отчетов, Константин развернул кресло полубоком и тоже закинул ноги на стол. Их взгляды были направлены на карту их Родины.

— А знаешь, мы могли бы с тобой Медную гору давно бы расформировать. Взяли бы армию и сровняли бы там все с землей.

— Это огромные потери.

— У твоего отца бы на них всех места хватило. И тебе это известно. Пусть строят жизнь в посмертии.

Кощей покачал головой и сделал еще затяжку.

— Пошли домой, не хочу об этом думать здесь. И уж тем более думать о целом геноциде своих сородичей без веских причин. По такой логике мы можем собрать их и вырезать всех людей, забрав территории себе.

На этот раз, отпустив водителя, Ольга уселась на переднее сидение, а Кощей уселся за руль. Отключив радио, они неспешно выдвинулись в сторону Подмосковье; открыв окна, они непроизвольно начали курить вновь. В машине крепко стоял запах мяты и шоколада.

— Почему ты захотела развестись? Я дал тебе время, может, все-таки настало время рассказать.

Она недоуменно повернула в его сторону голову и зажала губами мундштук. Опустив голову, Ольга принялась собирать волосы. Это был явный признак того, что разговор получится напряженным.

— Кощей, я хотела развода не по той причине, что не люблю тебя. И нет, я не боялась той отчаянной привязанности, что возникла между нами.

Ей на короткое мгновение показалось, что прекратить эту пытку нужно немедленно. Недосказанность не смогла бы разорвать их и без того ненормальную связь. Да вот только эти дни без Кощея дали понять, что уж лучше с ним и в горе, чем без него.

— Меня нервировало твое отчаянное желание оставить все, как есть. Твой сранный оптимизм, я не могла смотреть на то, как вместо того, чтобы перебить их всех и забрать власть себе… Ты, блядь, с ними договариваешься. Я умираю всякий раз, как ты покрываешься шрамами и расчёсываешь шею до крови. Они того не стоят, а самое страшное - я не могу помочь.

— Оль, а почему ты молчала? Я один раз участвовал в бойне, спасибо.

— А давай без нервов и истерик ты меня выслушаешь. Для наглядности я тебе все распишу.

В эту злополучную ночь они разделили кабинет на двое. Взяв обычный канат, Кощей собственноручно провел разделительную нить между ними. Закатав рукава и без того помятой от напряженной работы голубой рубашки, он взял свои черные стикеры и карту, а Ольга вооружилась кричащими желтыми стикерами и вернулась уже к своейкарте. Это походило уже на какой-то фарс, но, если они продолжат работать, споря и ругаясь, Константин подозревал, что отправит супружницу знакомиться с отцом вновь. И еще раз. Выдохнув, он отвернулся и принялся расклеивать стикеры с потенциальными главами ведомств. Следом он принялся методично расписывать программу реноваций, позволяющих ему и Партии отслеживать потоки ресурсов Горы. Нельзя же столько лет избегать родного края, а потом вернуться и верить, что все пойдет хорошо.

— Ну, кто додумался Еврейскую автономную область сюда приебать?!

Этот простой вопрос выбил почву из-под ног у Константина; обернувшись, он увидел сидящую на полу Ольгу. Она старательно исчерчивала уже и без того красную от ее пометок карту.

— Хватит, мы не будем разделывать Русь-матушку! Это наследие предков.

— Сказал черт, который годами жил вдали от этой самой Руси. Эти твои имперские замашки, Костя, оставь для других. Ну, какой мы нахер один народ? Колдуны и оборотни без слез друг на друга смотреть не могут, что уж говорить о москвичах и питерских?

Выдохнув, Кощей вновь отвернулся и попытался вспомнить, на каком стикере остановился.

Все-таки прогрессивная система налогообложения или единая для всех? Нужен ли еще магический университет для жителей Руси? Как привлечь иностранных студентов и дотации?

К полуночи дубовый кабинет преобразился; правая стена была черной от стикеров Кощея, а левая желтой от Ольги. Не сговариваясь, они почти синхронно отошли к окну, облокотившись на дубовый стол бедрами. Кощей снял очки и приглушил свет, чтобы глаза немного отдохнули от напряженной работы. Избавиться от головной боли ему эти пару дней явно не суждено.

— Питер - финам, Калининград - немцам, Владивосток - китайцам и японцам, пусть перебьют хоть себя. Мы можем с тобой переворот устроить за пару месяцев….

— Знаю, беспощадный, неконтролируемый, как и все в этой стране.

Они устало переглянулись; Ольга придвинулась ближе и уложила голову на благородно подставленное мужское плечо. Трупный холод приятно успокаивал горячий висок и давал немного отдохнуть. Кощей аккуратно протянул руку под канатом и погладил ее плечо.

— Но мы не можем так поступить, Ольга. Как бы это не было рационально и оптимально. Тем более Медная гора тогда станет отдельным государством. Мы должны спасти мир от этого.

На пару секунд у него в голове промелькнула фантазия: вон, Аннушка на съезде ООН будет стучать своей туфелькой и требовать независимой экспертизы собственных самоцветов. Или Яга на пару с Сербской женщиной устроят ночные пляски ради феминистской повестки.

От последнего его передернуло. Бывал он в Берлине, когда Клара Цеткин и Роза Люксембург устроили жару.

— Я не хочу туда, Костя, тем более, как мы будем объяснять твой расширенный брак? И как будем его легализовывать?

— Я больше не хочу объяснять папе, почему я с тобой не развелся. Он так обрадовался, когда я ему рассказал о нашей последней ссоре.

Со вздохом они оба сползли на пол, чтобы нормально обняться. Оглядев еще раз эту вакханалию, Кощей все прикрыл глаза, потому что не хотелось сейчас думать. Не хотелось даже представлять, как они будут этот бардак убирать.

— Думаю, что Марк будет счастлив. Магия, самоцветы, оборотни.

— Ага, придется повышать уровень его охраны.

— К черту, прорвемся, Костя. Давай, поднимайся. Будем учить твоих яхонтовых нечистивых порядку.

Вскочив на ноги, Ольга принялась срывать со стены стикеры и рвать их на части. Кощей с неохотой последовал ее примеру. Сна так и не появилось, но радовало то, что разгребать они будут это вместе.

На следующее утро Константин отправил срочную телеграмму Любомору, чтобы он проверил его поместье и землю, а лучше подготовил к переезду дом. Все равно они с Москвы будут добираться чуть меньше недели.

Дорога через полстраны Кощею определенно пришлась по душе, несмотря на стук колес и ворчание в вагоне-ресторане Ольги. Это поездовая романтика не нравилась ей, а еще больше мешало ей отсутствие работы. Глядя на это, Кощею очень хотелось смеяться, но за такое был риск лишиться свободного времени на книги. А он только дочитал Коркунова и его Русское государственное право.

На перроне их встречал довольный жизнью Чернобог; одетый с иголочки, правда по английской моде, Волин-средний забросил вещи в багажник автомобиля.

— Готовься, костлявый, вечером вечеринка в честь твоего возвращения. Я под это дело в твоем доме развесил головы козлов и пригласил ирландских банши. Парочку пентаграмм лично своей кровью начертил.

Александр Волин был доволен реакцией брата, у которого от удивления едва челюсть не отвисла. Качнув головой, Чернобог вжал педаль газа в пол, наслаждаясь последними днями безнаказанности. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять – Кощей ему эти выкрутасы не простит.

— Не переживай, торжество запланировано на полночь, чтобы твое старое Темнейшество отоспалось. А нашего сумасшедшего Слободана я запер в подвале.

— Кощей, напомни, чтобы мы сразу проверили бар и иные заведения Чернобога. Эх, жаль, что я баб не взяла. Мы бы с ними быстро порядок навели у бизнеса.

— Нет, бы быть нормальной бабой и утонуть в другой реке.

Кощей влезать в их перепалку не стал, а лишь погладил по колену обеспокоенного Марка. Пусть уж лучше Ольга спустит пар на его братце, чем на них.

К слову, несмотря на те ужасы, что успел вообразить Константин снаружи дом не пострадал от деятельных рук Александра. Ну, подумаешь, тыквы на шпилях, да, каменные грифоны недоуменно поглядывали на просторы со своих постаментов.

— А откуда ты припер столько вина? А главное нахрена они в фонтане с лебедями! Так, стоп…. У нас не было лебедей.

Александр, опустив чемоданы, деловито улыбнулся и, потер ладони. Ох, не к добру это.

— Обижаешь, топорик. Чистая кровь, а это не лебеди, я мои крошки. Во, девчонки, поют на трех языках, в полночь офигенными бабами станут.

Взяв под локоть Ольгу, Волин-средний показал на лебедь в середине:

— А это бывшая Кощея, еле уломал приехать. Они в Италии учились вместе. Деваха, кровь с молоком. Ой, Кощей, не закатывай глаза, они ни черта не понимают.

Похваставшись еще разделанными и упакованными младенцами с молоденькими мамашами, которых будут подавать на закуску, Александр уехал.

— Марк, не грусти, у него еще брат есть. И не дай Любомор он начнет стихи читать пьяный под утро.

Кощею лишь оставалось кивнуть и уйти в душ. У него и так было слишком много дел на вечер: пережить вечеринку, не дать семейству своему переубивать друг друга и не дать Ольге сожрать бывшую одногруппницу.

Кощей, Медная Гора и её Хозяйка... Пожалуй, если бы Матвею сказали о том, КОГО бы он встретил в Колдовстворце, кроме делигаций из Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга, он бы не поверил.
.

«Все чудесатей и чудесатей», – подумал он. Конечно, с Худоновским и ЛДПК Медный бульвар, как и Колдовстворец переживал изменения и, как мог судить Вяземский, в лучшую сторону. Считая, что им нужно было бы переделать ЦГМ, или Центральный Горный Магазин и добавить в него фуд-корт с национальными блюдами, которые нужно было бы попробовать членам делигаций, включая и Международную Конфедерацию Магов, Матвей передал свои идеи Худоновскому через Сафонова и Газманова. Ко всему прочему, он планировал сделать колдовские предметы, которые могли быть и как часть интерьера, и применяться по назначению. Ковёр-самолёт-подставка под кружку для чая или кофе. К примеру.
.

Получив и свой билет, который он мог носить с гордостью, как и значок Ярила, Матвей узнал о том, что проводил Кощей. Так как ему нечем было заняться и у него было много свободного времени, Вяземский не мог упустить такого случая. По правде говоря, Кощей в Колдовстворце для него был как Воланд в Москве в «Мастере и Маргарите» Булгакова и Вяземский ничуть не сомневался, если бы Кощей пригласил к себе всех – от Бабы-Яги и Водяного до Кикиморы или Лешего. С ними-то он был не прочь встретиться, в особенности потому, что на одном из торжеств – то ли Масленицы, то ли Дня Всех Святых вместе с Газмановым и Клопцовым умудрился с ними познакомиться... Так что, если он хотел реализовать свою концепцию «Колдовстворец и Медный бульвар – для всех» (включая и иностранцев), то ему нужно было наладить связи и с ними.
.

По причине, что Кощей не устраивал приём- или бал-маскарад, Вяземский выбрал классический костюм: белая накрахмаленная рубашка, чёрный пиджак, на рукавах которого были вышиты ярко-жёлтые и оранжевые символы Ярилы, а также чёрные брюки. Когда же Вяземский скинул с себя пиджак и перебросил его на руку, то вздохнул с облегчением. Лето было жарким – до невозможности. Как писали в «Ежедневном Пророке» дело было в глобальном потеплении, которое нужно было останавливать.
.

Как и другие, Вяземский был искренне удивлен тому, что за воротами и дверьми не скрывался мрачное обиталище летучий мышей, покрытое паутиной и пылью – или что-нибудь, что могло быть похоже на замок Колдуньи из «Карлика Носа». Это было вполне приятное и уютное место. Считая, что ему нужно было рассмотреть каждую из картин перед тем, как заглянуть ко всем, кто собрался, Матвей с интересом изучал их.