Мур-Мурка и волшебный ошейник.

Часть 107
– Мы Карасик с Кнопой – два радостных хвоста, расскажем вам, друзья, чудо-чудеса!
Океан серых тел, сотни красных глаз, горящих в темноте алчным огнём: крысы окружили Громобоя плотным кольцом и ждали команды старшего. Они потирали лапы, предвкушая добычу, их усы подрагивали от возбуждения.
Полковник Шорк стоял прямо перед волком, в центре тропинки. Почти лениво он, с показной небрежностью бросил:
– Что ты хочешь сказать мне перед тем, как сгинешь без следа?
Пауза повисла в воздухе, тяжёлая и липкая, как паутина. Крысы замерли, ожидая. Они так любили этот момент – мгновение перед расправой, когда жертва начинает молить о пощаде, скулить, умолять, обещать что угодно, лишь бы её отпустили. Это было их любимое развлечение: сломать волю противника ещё до первого укуса. Наслаждаться чужим страхом.
Но... Ничего не произошло.
Громобой медленно окинул взглядом крыс. Его глаза скользили по рядам серых тел спокойно, почти равнодушно, словно он пересчитывал дрова в поленнице. Затем его взгляд остановился на Шорке. И застыл.
Этот взгляд... что-то в нём было не так. Полковник почувствовал, как внутри него что-то ёкнуло. Он искал страх. Он привык видеть страх в глазах жертв. Но сейчас...
Ничего. Ноль.
В глазах волка не было ни тени страха. Вместо этого – спокойствие. Спокойствие хищника. Что-то насторожило крысу. Шерсть на его загривке зашевелилась сама собой.
И тут волк... засмеялся. Его смех разорвал тишину, прокатился по лесу, отразился от стволов деревьев. Это был глубокий, грудной, могучий смех воина.
Внутри себя Громобой вдруг отчётливо осознал: он абсолютно спокоен. Уверен. Как скала, вросшая корнями в землю. Никакого страха. Ничего. Пустота на том месте, где должен был быть ужас. Вместо этого – нечто иное. Сила. Мощь. Абсолютная, непоколебимая уверенность в себе. Словно внутри него горел огонь, который не могли погасить ни время, ни враги, ни сама смерть.
Полковник Шорк замер.
– Ты смеёшься? – прошипел он, и голос его задрожал. – Ты смеёшься перед смертью?!
– Нет, крыса. Я смеюсь над твоей глупостью. Вы только что совершили самую страшную ошибку в своей сырой жизни: теперь не многие из вас доживут до рассвета.
Он сделал шаг вперёд. Земля под его лапой задрожала. Мышцы перекатились под шерстью, как стальные валы. Когти впились в почву, оставив глубокие борозды. Крысы почувствовали эту вибрацию. Что-то явно пошло не по их плану.
Полковник Шорк отшатнулся. Злость захлестнула его и он заорал:
– БЕРИТЕ ЕГО! ВСЕ СРАЗУ! НЕ ДАЙТЕ ЕМУ СБЕЖАТЬ! Ты будешь наказан за свою наглость, щенок!
И крысы ринулись в бой.
Сотни. Со всех сторон.
Серая волна, накрывающая всё живое. Их визг разорвал ночную тишину, превратился в оглушающий вой. Они летели на волка, как снаряды из катапульты, желая раздавить его числом и яростью.
Но Громобой был готов. Абсолютно. На все сто процентов.
Первая волна крыс обрушилась на него, как цунами. Но волк не дрогнул. Он развернулся, его движения были молниеносными, точными, отточенными до совершенства. Правая лапа пошла в размашистый хук.
УДАР!
Три крысы, летевшие впереди, получили удар в полёте. Они даже не успели понять, что произошло. Их тела вылетели назад, как пушечные ядра, пронеслись сквозь воздух и врезались в своих же сородичей. Крысы полетели кеглями – одна, вторая, третья, четвёртая. Они сшибали друг друга, падали, визжали, катились по земле клубком серых тел.
Левая лапа волка ушла в боковой замах.
БАХ!
Ещё пятеро крыс взмыли в воздух как щепки, улетев в темноту леса. Оттуда лишь донеслись глухие удары и треск ломающихся веток.
Волк двигался, как смертоносный смерч. Его лапы были везде. Каждый удар – точный, мощный, разрушительный. Крысы разлетались в разные стороны, как щепки от топора дровосека. Кто-то улетал вверх. Кто-то – в стороны. Кто-то катился кубарем по земле, сбивая тех, кто пытался атаковать сзади.
Громобой не чувствовал усталости. Совсем.
Он буквально стал машиной, громившей врага.
Обычно в бою силы постепенно таяли, дыхание учащалось, мышцы начинали болеть. Но сейчас... ничего. Наоборот. Внутри него разгоралось незнакомое чувство – азарт, мощь, абсолютная уверенность. Словно источник энергии внутри был бездонным.
Больше того: он чувствовал врагов, даже не видя их. Каким-то шестым чувством. Когда крысы подкрадывались сзади, волк уже знал об этом. Когда десяток крыс пытались прыгнуть на спину – он уже отклонялся и наносил встречный удар когтистой лапой.
Он предугадывал их движения. Каждый шаг. Каждую атаку. Всё было предсказуемо, словно он видел на секунду вперёд.
Несколько крыс сумели вцепиться в его шерсть, повиснув на боках и спине. Старая тактика: обвешать жертву со всех сторон, подавить весом, не дать двигаться. Но...
Лёгким, почти небрежным движением волк лишь дернул спиной - крысы сорвались, как капли, разлетевшись в стороны. Их лапы беспомощно цеплялись за воздух, визг разорвал тишину. Они падали, кувыркались, врезались в деревья.
Десятки крыс. Сотни. Они летели, как щепки в ураган.
Волк разворачивался, бил, крушил, ломал. Его клыки блестели в темноте. Когти оставляли глубокие борозды в земле. Каждое его движение было смертельным. Каждый удар – разрушительным.
Полковник Шорк наблюдал за происходящим со стороны. Его глаза были широко распахнуты, нижняя челюсть отвисла. Он не верил. Не мог поверить. Это было... невозможно.
Впервые в жизни он видел такое.
Один против сотен. И этот один... побеждал. Что за чертовщина? Обычно в Ночь длинных теней любое животное забивается в нору, а при встрече с армией крыс просит о пощаде. Но этот волк был другим.
– БРОСАЙТЕ ЕЩЁ! – заорал он, его голос сорвался на визг. – ВСЕ! АТАКУЙТЕ ВСЕ СРАЗУ!
Новая волна крыс бросилась в бой. Но вдруг... он почувствовал. Крысы заканчиваются…
Каждая новая волна была слабее предыдущей. Меньше. Неувереннее. Атаки стали вялыми, разрозненными. Громобой огляделся и увидел: резервов больше нет. Вокруг валялись десятки, сотни разбитых, обессиленных крыс. Они лежали грудами, ползали, пытаясь уползти и сбежать прочь от этого титана ночного леса, на которого им не повезло наткнуться в лесной глуши.
Эту ночь крысы запомнят навсегда. Те, кто сможет выжить....
А волк стоял посреди этого хаоса. Полностью уверенный в себе и своих силах.
Шок охватил полковника Шорка.
Он стоял, оцепенев, не в силах пошевелиться. Его разум отказывался принимать реальность.
Абсолютно все крысы были раскиданы в стороны. Весь его огромный передовой отряд – разбит, разгромлен, уничтожен. Эпичное поражение невиданных масштабов! То, чего не могло случиться, случилось. Битва обернулась позором…
А Громобой? Великий волк, сын Седого Клыка стоял посреди лесной поляны, наблюдая пепелище поверженных крыс… Вокруг него валялись клочья шерсти, разбитые доспехи крыс, сломанные копья, потрёпанные щиты. Земля была взрыта когтями, изрыта бороздами, усеяна телами поверженных врагов.
А волк просто стоял. Его дыхание было ровным. Шерсть – почти нетронутой.
Он медленно повернул голову и посмотрел на полковника Шорка.
Внутри крысы что-то надломилось. Окончательно. Он почувствовал страх – холодный, липкий, парализующий. Тот самый страх, который он так любил видеть в глазах жертв.
Теперь этот страх был в нём самом…