Возможно ли, чтобы произошло совершенно непоправимое в человеческой жизни — то, что апостол Иоанн Богослов называет «грехом к смерти»? Христианская вера решительно говорит о существовании ада. Этот ад, если можно так выразиться, является гарантией свободы человека: человек не может быть спасен против его воли. А его воля имеет власть осудить самого себя на вечную смерть. Когда мы видим ужасные последствия тех или иных человеческих поступков, индивидуальных или коллективных — таких, например, как предание голодной смерти тысяч и тысяч детей в Газе (мы не говорим сейчас даже о сознательном сатанинском их уничтожении), когда на наших глазах всюду в мире крайняя нищета соседствует с поистине безумным богатством, — мы начинаем невольно задумываться о смысле сегодняшнего Евангелия. Мы начинаем понимать безмерную меру зла по отношению к Царству Божию и глубину великой пропасти между теми, кто здесь, и теми, кто там, как это показано в притче.

Притча поражает тем, что в ней как будто нет прямых нравственных характеристик. Нигде не сказано, что богач был «плохой», а нищий — «хороший». Ни одного явного упрека не произносится в адрес богача, и нет ни одного слова в пользу нищего. Все происходит так, будто поведение одного и другого само определяет все. Счастье на земле для одного и несчастье для другого становятся вечными муками на том свете для первого и блаженством для второго. Смерть совершает абсолютный переворот. Есть только констатация этого, и нет суда. У богача на земле были возможности все изменить — он не сделал этого. В этом его вина, так он усугубил свою участь. И на нем одном лежит вся ответственность за это. Все происходит так, будто суд уже состоялся во время земной жизни одного и другого. Невольно вспоминается евангельская притча о Страшном Суде. Последний Суд — только констатация и возвещение о том, что уже было.


Здесь нам открывается самая суть христианства

В завершение притча напоминает нам, что в этом почти бессознательном отношении к жизни, которое все более охватывает человечество, нельзя рассчитывать на внешнюю видимость, какой бы яркой она ни была. Если мы хотим открыть глаза и сердца людей на истину, мы должны показать им главное. Есть Моисей и пророки, есть Ветхий Завет и Христос, есть Евангелие, есть вера, о которой надо настоять «во время и не во время», как говорит апостол (2 Тим. 4, 2). Но наши призывы останутся «гласом вопиющего в пустыне», они не достигнут людей, если им не будет сопутствовать подлинное свидетельство. Мы должны подвизаться «добрым подвигом веры», сражаясь за Царство Божие в мире, который слишком часто поворачивается к нему спиной и слишком часто направляет свои лучшие силы на строительство ада. Но прежде всего мы призваны подвизаться против самих себя, потому что все мы отравлены грехом. От нас зависит, чтобы Слово Божие являло свою действенность, свою силу, преображало мир, приносило всем надежду и радость, умножало хлебы и претворяло воду в вино. Наш долг — свидетельствовать об этом. «Вы же свидетели сему», — говорит Господь (Лк. 24, 48). Бог явил Свою непостижимую любовь, когда доверил нам Евангелие, вложив его в наши руки. И мы призваны быть в этом мире теми, чье «жительство — на небесах» (Фил. 3, 20), чье служение — в противостоянии всем великим пропастям между миром, таким, каков он есть, каким он все увереннее утверждает себя, и миром, каким Бог желает видеть его, ожидая его обращения, чтобы восстановить в нем Свое Царство.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

Подробнее:
https://ruskline.ru/news_rl/2025/11/03/ad__garantiya_svobody_cheloveka