— В тебе умер поэт и философ.
— Да во мне много кто умер. Но лучше сидеть на этом кладбище в тишине, чем слушать хор субличностей, своими комментариями хаотически рвущих одеяло реальности на куски одностороннего восприятия мира.
— А шизофреник ещё живой, я погляжу.
Благородство и подлость, отвага и страхВсе с рождения заложено в наших телах.Мы до смерти не станем ни лучше, ни хужеМы такие, каким нас создал Аллах…'О. Хайям
Тебе не двадцать, тебе не тридцать,
И даже лето трубит отбой.
Когда ночами не видишь принца,
Одна работа упрямо снится -
Пора уехать, чтоб стать собой.Неважны город, страна и даты -
Неделя, месяц, возможно, год.
Ты быстро вспомнишь, как жить крылатой,
Смотреть на звезды, любить закаты,
Тебе все время во всем везет.Смешить прохожих, легко прощаться,
Встречать с улыбкой жару и дождь.
Одно лишь важно: не возвращаться,
К семье и дому не возвращаться,
Тогда себя ты себе вернешь
У каждого народа есть свои особенности, свои достойные черты. Но люди, захлебывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишенные чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения. Поэтому нет злейших врагов у своего народа, чем квасные патриоты.
К.Паустовский (Киев 1918 г.)
Ах, какая красота, когда в доме три кота!!! Пьют коты! А что же ты? Выпей ты на сон грядущий стопку водки всемогущей. И во сне увидишь ты ... Пьют коты... Да, пьют коты..
ТОСТДавай поднимем два гранёных,
судьбой наполненных стакана.
И, не желая слов мудрёных,
по полной выпьем без обмана.Пусть льётся через край щербатый
печаль и горечь в наши глотки —
мы будем истинно богаты,
покуда в доме хватит водки.Мы будем искренне беспечны,
покуда сигареты в пачке,
покуда света хватит в свечке
и хватит памяти в заначке.Мы так хотели верить в чудо,
что разучились верить в Бога,
и нас настигла, как простуда,
неизлечимая дорога.Не затянулись наши раны,
и эта жизнь не стала краше,
и снова в мутные стаканы
стучится наш надрывный кашель.Пока ведёт нас, как бывало,
по горькой памяти дорога,
не важно нам, что водки мало, —
нас и самих уже не много.Коль на кровавых перегонах
мы у