✞ И МОЛИТСЯ ДУША МОЯ

СВЯТИТЕЛЬ ИГНАТИЙ (БРЯНЧАНИНОВ). Священник Валерий Духанин

27-й день месяца Если благотворения твоего Ангела не трогают тебя, если ты нечувствителен к его готовности служить тебе, то, по крайней мере, ты должен страшиться его негодования и справедливого гнева, которым он может наказать тебя за неблагодарность. Горе человеку, который пренебрегает Ангелом Божиим! Если он свидетельствует на небе о добрых делах праведника, то свидетельствует также и о беззакониях грешника: так говорит Священное Писание и учение Святых Отцов. Ангел явится некогда на Суде, как свидетель достоверный, и представит нас для наказания за наши преступления. Тогда раскроется книга жизни, и в ней, как в живом зерцале, явятся наши добрые дела и наши пороки. «Наши преступления, – говорит святой Августин, – вписаны, как бы в некоей книге, в ведении небесных Духов, которым назначено будет наказывать за них грешников». Тертуллиан, рассуждая о сочинителях, пишет: «Берегись, чтобы те строки, которые ты написал, не были предъявлены на Суде к обвинению твоему, подписанные рукою Ангелов». Берегись, иначе Спаситель твой станет неумолимым твоим Судьей; божественная Кровь Иисуса, пролитая для спасения тебя, возопиет о мщении за преступления. Святые Таинства, сии источники благодати, превратятся в источники осуждений. Ангел твой, верный твой хранитель, явится строгим твоим обвинителем. Мы сказали — и это неоспоримая истина, — что блаженные Ангелы имеют сострадание к грешнику, но сострадание их ограничено пределами, за которыми милосердие их превращается в негодование. «Как пчел отгоняет дым, а голубей – смрад, – говорит Василий Великий, – так и Ангела Хранителя нашей жизни отделяет многоплачевный и смердящий грех». Когда храм Иерусалимский был осквернен, тогда слышен был голос Ангелов, оставлявших его с сим воплем: прейдем отсюда. Подобно сему, когда исполнится душа нечестием, долготерпение Ангела Хранителя истощается, и он оставляет её в добычу врагам. Он не только оставляет её, но ещё требует мщения за её беззакония. Но когда оканчивается милосердие и назначается мщение? Это тайна Провидения. Дай Бог, чтобы это время никогда не настало для нас. Постараемся никогда не оскорблять нежного сердца наших Ангелов и не делать их вместо покровителей и охранителей своими обвинителями. Не погасим в сердце их нежной любви к нам; и если мы оскорбили их продолжительным нашим жестокосердием, постараемся умилостивить их нашим раскаянием. С Ангелом Хранителем раскаяние утешительно, легко и плодотворно. Напротив, в области сатаны раскаяние однозначительно с отчаянием. Демон, упитав грешника разными родами нечестия и проникнув с беззакониями до костей его, начинает мучить свою жертву. Множество похотей тревожат сердце грешника; страшные волнения души и жестокие угрызения совести не дают ему покоя. Тяжелые вериги порочных привычек и бремя грехов подавляют его. Наконец, наступает час смерти, настает минута, в которую древо бесплодное посекается и в огонь вметается. Ангелы неба оставили отверженного. Он один остается с демонами, которые готовятся повлечь душу его в преисподнюю. Они верно записывали преступления его, и душа преступника, выйдя из своей темницы, впадает в руки своих мучителей. Как печальны пути, по которым идет грешник! Как мрачен, как страшен конец их! Его, как узника законопреступного, влекут пред Судилище Божие, все избранные отвергают его. Ангел Хранитель, свидетель о его преступлениях, обвиняет его; Суд Божий как громом поражает его; демоны берут его во власть свою, ввергают его в пламень огненный, связанного адскими узами; сии мучители терзают, раздирают его, вымышляя вдруг тысячи смертей в продолжение всей вечности. Но если бы сей несчастный послушал советов своего Ангела, то наслаждался бы вечным блаженством и вкушал бы небесные радости из Источника, приснотекущего в души избранных в дому Божием. Безумные люди! Как мы можем забывать о вечности, от которой отстоим только на один шаг, только на одну минуту? Господи Боже мой! Ты составляешь всё мое блаженство: говоря сие, я не могу не проливать слез радости; не могу без сердечного умиления помыслить, что Ты благоизволишь обитать в нас и посылаешь Ангелов Своих пребывать с нами. Кто может помыслить о такой безмерной любви Твоей к нам и не почувствовать в сердце отрадного утешения? Возможно ли, о Боже мой, чтобы после всех Твоих милостей, оказанных человеку, после всех явных доказательств любви Твоей к нему, он мог оскорблять Тебя? Действительно, это так бывает; это случалось многократно и со мною; и о, если бы только я один был виновен в такой постыдной неблагодарности! Вину мою каждый раз я старался загладить раскаянием – и Ты прощал меня, Ты являл великое ко мне милосердие и Свою любовь беспредельную. Да будет вся жизнь моя посвящена приношению благодарений за Твои неизреченные милости! Продли мне, Господи Боже, помощь Твою. Если я буду оставлен Тобой, то в вертограде души моей насажденные Тобой цветы добродетелей увянут и в нём вселится прежнее запустение. Не попусти, Спаситель мой, не потерпи, чтобы душа, которую Ты искупил Своими страданиями, которую Ты многократно избавлял из челюстей змея преисподнего, погибла навеки.

Коротко и ясно о Литургии. Священник Константин Пархоменко

Великий нищелюбец 14 (27) мая (Слово о старце Серапионе. Прол. Мая 14) Господь говорит: продадите имения ваша и дадите милостыню (Лук. 12, 33). Продать имение, раздать все нищим: а с чем же, скажете, мы сами останемся? Чем же сами жить будем? Ведь это очень трудно, это даже невозможно. Что мне, братие, на это ответить вам? Отвечу, что трудно, это правда; а что невозможно, этого сказать нельзя. Однажды преподобный Серапион пришел в Александрию зимою и, увидев нищего без одежды и дрожавшего от холода, сказал самому себе: «Вот ты постник и делатель заповедей Христовых: между тем одежду носишь; а сей нищий от стужи умирает. Покрой же его, а то, как убийца, осудишься». И с этими словами Серапион снял с себя последний свой плащ и отдал нищему. «Кто тебя обнажил?» – спросил один знакомый Серапиона. «Оно меня обнажило», – указывая на Евангелие, отвечал он. Затем Серапион увидел человека, за неуплату долга ведомого в тюрьму, и, жалея его, продал свое Евангелие и полученными за оное деньгами освободил должника. Ученик Серапиона, увидев его нагим, спросил: «Где же одежда твоя, отче?» – «Я, – отвечал святый, – послал ее туда, откуда мне пришлют лучшую». – «А где Евангелие твое?» – спросил ученик «Да ведь оно же само, – отвечал Серапион, – постоянно говорило мне: «продаждь имение и даждь нищим»; ну, я и послушал его и сделал так, как оно советовало мне, продал его и вырученное за него нуждающемуся отдал, чтобы за это получить награду от Господа моего». Итак, братие, что продать имение ради Господа и сотворить им милостыню, правда, трудно, но, как видите, не невозможно. Видно истинные рабы Божии крепко помнили слова Иова: наг я вышел из чрева матери моей, наг и отыду, и отдавали Господу все, не исключая и самих себя. Да, крепкая вера и пламенная любовь к Богу делали и могут делать все. Серапион имел их и одержал славнейшую из побед, – победу над самим собой. И ни глад, ни нагота и ничто другое не могли отлучить его от любви Божией. И в лице его стал пред нами и великий нищелюбец, и великий Боголюбец, и земной Ангел, и небесный человек. Да, вот что могут сделать с человеком, и до какого духовного совершенства довести его вера и любовь, одухотворенность и самоотречение. Будем постоянно иметь пред очами духовный образ этого великого мужа и, хотя, сколько-нибудь, по мере сил наших, подражать этому великому нищелюбцу. Аминь.

Олег Стеняев. Вопросы и ответы

Радость и молитва 27 мая. «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь» (1Фес. 5:16–17) Радость и молитва не могут противоречить друг другу, хотя бы казалось, что душе, исполненной радости и ликования, не о чем более просить Господа. Но ведь молитва не только выражение скорби и болезни, вопль страдающей души, неужели в радости самой светлой, самой полной нет у вас потребности обратиться ко Господу, вознося Ему благодарение за великий дар радости, наполняющий наше сердце? В радости, как и в скорби, душа должна прежде всего искать Господа, Источника жизни нашей. К Нему, к Его ногам мы должны нести и счастье, и горе, и слезы, и ликование. Всякий дар совершенный исходит свыше (Иак. 1:17). Радость и скорбь – все от Него. И в молитве постоянное общение с Ним. Все светлое, отрадное в жизни нашей есть дар Божий; молодость, здоровье, святое семейное счастье, красота природы, каждый солнечный луч, каждый чудный цветок на поле – все, что нас радует, все нам дорогое, все это мы принимаем из рук Творца. Но главная радость наша, радость духовная, радость во Христе – это полнота любви. Только в любви – истинное счастье, только любящая душа светится ярким солнечным светом, отражая в себе небесное сияние. Любовь нуждается в молитве, и радующийся в любви постоянно молится, так как истинная любовь сама по себе есть молитва. В любви получаем радость, но радость эта несовершенна, пока мы душу свою не положили за друга своя. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13). Стараясь любить друг друга, отдавать душу свою на служение ближним, забывать себя для других, мы начинаем понимать, что истинная жизнь в любви. Тогда нам становится ясно, что мы терпели голод духовный и питались рожками, пока жили только для себя. Чем глубже наша любовь, тем сильнее наше желание совершенствоваться. Чем более мы любим, тем более стремимся к идеалу, тем менее мы довольны собой. Счастье ближнего, его покой, его здоровье, его радости составляют цель нашей жизни. О них мы взываем день и ночь ко Господу, на них мы призываем прежде всего благословение Божие. Боже! Соедини во мне навсегда радость с молитвой и благодарением. Пусть молится во мне любовь моя к Тебе и к ближним моим, пусть, помня Твои предсмертные слова, я не забуду никогда слово, Тобой изреченное: «Жажду!» (Ин. 19:28). В этом слове высказалась вся любовь Твоя, жаждущая спасения человечества. Дай же и мне, Господи, жаждать не только спасения моей души, но и спасения всех людей. Дай мне радоваться не одной земной, преходящей радостью, но дай мне войти в радость Господа моего (Мф. 25:21)! Дай мне силу Твоей любви, Твоей молитвы, и когда я достигну славы Твоей, то Ты дашь мне вкусить ту радость вечную, которая в деснице Твоей во век.

Протоиерей Андрей Ткачёв-Вся жизнь про деньги

Проповедь в понедельник 4-й седмицы по Пасхе Май 15-ое 2011 Проповедь в понедельник 4-й седмицы по Пасхе Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. То нравственное учение, которое провозгласил Христос в Евангелии, в основе своей понятно и принимается почти всеми людьми, вне зависимости от того, верующие ли они или нет, христиане или последователи иных религий. Вот возьмем, к примеру, основную заповедь Христа, заповедь о любви к Богу и ближнему: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя». Эта заповедь не была новой, поскольку Господь дал ее еще в Ветхом Завете, и она содержится в книге Левит. Новизна этой заповеди заключается лишь в том, что в Ветхом Завете под ближним понимали единоплеменников и единоверцев, а в Новом Завете Христос просто расширяет диапазон действия этой заповеди. И говорит, что ближний это всякий человек, который нуждается в нашей помощи и участии. Что Он, кстати, и показал на примере притчи о милосердном самарянине. Или когда Христос говорит: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». С этим же согласится каждый нормальный человек вне зависимости от религиозных убеждений. А вот то, что мы слышали сегодня из отрывка из шестой главы Евангелия от Иоанна, у большинства людей вызывает не просто несогласие, а протест и даже отторжение. Христос сказал следующее, Он назвал Себя хлебом жизни, то есть хлебом, дающим жизнь. Но, во-первых, о какой жизни идет речь? Апостол Иоанн Богослов писал Евангелие на греческом языке. А в греческом языке слово «жизнь» имеет два значения: «биос», как биологическая физическая жизнь, которая со временем прекращается и «зои», что значит, жизнь вечная. Вот в Евангелии всегда употребляется слово «зои», то есть вечная жизнь, поскольку цель Евангелия заключается в том, чтобы привести человека к вечной жизни, так как физическая жизнь рано или поздно все равно прекратится. Евангелие обращено в вечность, и все заповеди, которые даны человеку для руководства в земной жизни, имеют своей целью не построение земного рая, а полноценную и радостную вечность. Понятно, что душа по природе своей бессмертна, и вне зависимости от того, как человек живет, праведен он или грешен, он в любом случае наследует вечную жизнь. Но ведь жизнь-то бывает разная. И как на примере нашей временной земной жизни мы иногда говорим о ком-то, что человек, может, и прожил много лет, а жизни-то и не видел. Да, он дышал, ел, пил, но сама жизнь с ее радостями, насыщенностью, красками прошла мимо него. И действительно, люди иногда живут так, что и жизнью-то это нельзя назвать, а нередко и петлю на шею надевают, потому что не могут так дальше жить. Так вот и в Евангелии под вечной жизнью надо понимать не просто бессмертие человеческой личности, а полноту загробного бытия. Вечная жизнь это значит полноценная счастливая жизнь, а не жалкое существование и вечное мучение, из которого нет выхода. Это из этого мира есть выход в мир иной через физическую смерть, а оттуда уже никуда не денешься. Поэтому и рассматривать земную жизнь надо через призму вечности, как этап подготовки к ней. Ибо, по словам апостола Павла, что посеет человек, то и пожнет. Так вот Христос говорит, чтобы иметь полноту вечной жизни, надо есть небесный хлеб, которым является Он Сам. И видимо для того, чтобы слушатели не восприняли Его слова в каком-то переносном смысле, Он прямо говорит: «Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь, имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь пребывает во Мне и Я в нем». Сказанное было шоком. Да иначе и не могло быть. Это сегодня когда Церкви уже 2000 лет, и люди приходят в храм и понимают, что причащаются они Телу и Крови Спасителя под видом и веществом другой материи: хлеба и вина. Но Христос-то произнес беседу о хлебе жизни, а сегодняшнее Евангелие это как раз отрывок из беседы о хлебе жизни. Так вот Он произнес эту беседу до Тайной Вечери, до того, как Он показал, что будет в основанной Им Церкви являть Его Плоть и Кровь для вкушения и приобщения к Богу. Поэтому сказанное для всех прозвучало просто как призыв к каннибализму. Ведь фактически Христос им сказал, что для того, чтобы иметь вечную жизнь, Его надо есть. Поэтому реакцией на Его слова было возмущение и разочарование, о чем и свидетельствует Евангелие. Многие из учеников Его говорили: какие странные слова, как можно это слушать. «И сказал им: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если только не дано будет ему от Отца Моего. С этого времени многие из учеников Его отошли от Него, и уже не ходили с Ним. Тогда Иисус сказал Двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и познали, что Ты – Христос, Сын Бога живаго». Да, как тогда, так и сегодня учение Христа о небесном хлебе, которым является Он Сам, Его плоть и кровь, у многих вызывает сомнение и неприятие. Причащение тела и крови Христа для многих людей является тем камнем преткновения, преодолеть который у них не хватает веры. Все остальное принимают, и нравственное учение Спасителя, и умиляются от Его искупительной миссии, сопереживают Его страданиям и радуются Его воскресению. А вот принять на веру, что маленький кусочек белого хлеба, пропитанный красным вином, есть подлинные тело и кровь Спасителя, причащение которым соединяет нас с Богом. Вот такая вера дана не каждому. Здесь должно быть абсолютное доверие слову Божию. Вопреки тому, что видят твои глаза, и что ощущаешь на вкус, вопреки человеческой логике и представлениям, что может быть, а чего быть не может. Вообще сама идея причащения вкушением пищи не была новой. Это то, что широко практиковалось в богослужебной традиции ветхозаветного Израиля. И смысл этой традиции сводится к следующему. Человек чувствовал свою вину перед Богом. Как у каждого из нас после совершенного греха, даже если никто не знает, что мы совершили что-то дурное, но совесть покоя не дает. Чувство вины за содеянное присутствует в нас. И чтобы избавиться от этого тревожного не дающего успокоения состояния люди обычно идут в храм, и в таинстве исповеди приносят Богу покаяние. А в древности была иная практика. В знак раскаяния человек приносил Богу животное. Животное убивали, мясо особенным образом приготавливали, и человек вкушал этого жертвенного мяса. Вкушал, потому что через еду он приобщался жертве, отождествлял себя с ней. Древние хорошо знали истину, что человек есть то, что он ест. То есть пища формирует наш организм, наше тело образуется от того, что мы едим. И, вкушая в пищу жертвенное животное, человек становился частью этого животного, а значит, в нем и себя приносил в жертву Богу во искупление своего греха. Поэтому практика причащения жертве была всем хорошо известна. Но мясо животного употреблять в пищу это нормально и естественно. А в Евангелии Агнцем, агнец значит ягненок, этим жертвенным ягненком, вземлющим грехи мира, называется Христос. Он будет принесен в жертву во искупление грехов рода человеческого, а те, кто захочет силой Христовой жертвы избавиться от своего собственного греха, должны будут причаститься Ему, стать Его частью, Его клеткой. Пройти в Нем и с Ним путем искупления, путем Голгофы. Его страданиями избавиться от своего собственного греха и воскреснуть с Ним. Ну а как же Христу можно причаститься? Он хоть и называет Себя Агнцем, но по природе же Он не ягненок, не животное, а Богочеловек, Его не зажаришь и не съешь, да и питаются Им миллионы людей в течение уже третьего тысячелетия. Вот для того, чтобы Его слова стали реальностью, Господь основал Свою Церковь, в которой Он за каждой литургией в разных концах земли совершает великое чудо. По молитве Церкви, а главное по обетованию, данному нам Господом, Его Тело и Кровь приобретают вещество, приемлемое для того, чтобы мы могли это есть и пить. Это чудо получило название таинства Евхаристии. Евхаристия по-гречески значит благодарение, ибо в нем мы благодарим Господа за ту великую Жертву, которую Он принес, искупая наш грех. И через причащение Плоти и Крови Спасителя это искупление, освобождение от греха распространяется и на нас с вами. Почему мы и причащаемся во исцеление души и тела, во оставление грехов и в жизнь вечную. Аминь.

Проповедь в понедельник 5-й седмицы по Пасхе, Май 22nd 2011 Проповедь в понедельник 5-й седмицы по Пасхе, Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сегодняшнее евангельское чтение является отрывком из диалога между Христом и иудеями. Смысл диалога в следующем. Иудеи ошибочно полагали, что их происхождение от Авраама дает им право называть себя детьми Божиими. Они считали, что вера Авраама, его особые отношения с Богом, его праведность такова, что ее достаточно не только для самого Авраама, но и для всех его потомков, вне зависимости оттого, что из себя эти потомки представляют. Христианский писатель II века святой Иустин Мученик в беседе с иудеем Трифоном об иудаизме услышал от него такое умозаключение. Иудей Трифон говорит: «Вечное царство будет дано тем, кто является семенем Авраама по плоти, даже если они были грешниками, неверующими и противниками Бога». Конец цитаты. То есть даже если человек враждовал против Бога, но если он – иудей, то Бог все равно дарует ему Свое вечное Царство, только лишь в силу его происхождения от Авраама. Так считали иудеи. Христос опровергает их мнение. Он говорит, что если бы вы были дети Авраама, то и дела Авраамовы делали бы. Так как не физическое родство делает человека потомком Авраама, а подражание Аврааму в его незыблемой вере, в его надежде на Бога. Физическое родство в деле спасения не так уж важно, потому что как говорит Христос в другом месте Евангелия, что Бог может и из камней воздвигнуть потомков Авраама. Сказанное иудеям относится, в общем-то, и к нам. Мы не можем ни в религиозном, ни в политическом отношении жить достижениями прошлого, достижениями наших предков. Ну, допустим, мы достигнем каких-либо успехов в жизни нашей страны не тогда, когда будем рассуждать о великой России прошлого, а когда своим трудом и жизнью будем подражать тем, кто ее сделал великой. А свое сыновство Богу мы можем проявить только исполнением Его воли и больше ничем. На что, кстати, и указал Христос иудеям. Он говорит им: «Если бы Бог был отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине; ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое; ибо он лжец и отец лжи». Да, диавол есть ложь и отец лжи. И именно во лжи, в обмане и заключается вся его диавольская сила. Все его остальные способности воздействия на людей, они были разрушены Воскресением Христовым. Диавол побеждает нас исключительно хитростью. А хитрость заключается вот в чем. Диавол не может нас силой заставить совершать грех. Тогда бы теряла просто всякий смысл идея Суда Божия: за что же нас тогда судить, если мы всего лишь игрушки в руках темной силы. Свобода выбора у нас существует всегда. Поступить так или иначе, совершить грех или отказаться от него. И все-таки часто мы выбираем грех. Почему? Ведь грех – это скорбь, это переживание, это болезнь, это, в конце концов, смерть, и, тем не менее, мы иногда совершенно добровольно и осознанно выбираем для себя именно этот путь. Почему? Да потому что вся деятельность отца лжи в истории и заключается как раз в том, чтобы представить грех привлекательным для человека, чтобы лишить грех образа страдания, болезни и смерти, чтобы не отвращение к греху, не ненависть к греху, а тяготение к греху сопровождало человеческую жизнь. И на протяжении всей истории идет этот великий обман людей, которым грех представляется в светлых одеждах. Но ведь если бы совершение греха всегда сопровождалось видимой отвратительной картиной, то люди бы его никогда не совершали. Но нас манит грех. Потому что диавол – обманщик. Он подает нам отраву в красивой упаковке, и мы принимаем ее. Сегодня на пропаганду греха работает огромная индустрия рекламы, которая утверждает грех и человеческий порок, чуть ли не как правду жизни. С экрана телевизора грех рисуют привлекательным и желанным. Он как будто бы лишен образа страдания и смерти. Это обман. Те, кто это делают, кто развращают, конечно, в первую очередь молодое неокрепшее духовно и умственно, не сформировавшееся физически поколение, они творят дела отца лжи, диавола. А нам надо помнить, что все самое дурное, все, что калечит жизнь людей, все, что делает нас несчастными, связано с грехом. Со святостью не связаны ни болезнь, ни печаль, ни воздыхание. Но надо обладать чистым сердцем, чтобы распознать грех, увидеть его сущность, осудить его, и с помощью Божией отринуть его и творить дела и заповеди Того, к Кому мы каждый день обращаемся молитвой со словами: Отец наш. Аминь.

Понедельник. О Святой Чаше Ин.6:56–69 Кто для нас Господь Иисус Христос? Учитель? Наставник? Что мы должны делать по отношению к Нему? Слушать Его? Творить волю Его? Подражать Ему? Все это хотя и трудно, но понятно. А вот в беседе, которая занимает почти всю шестую главу Евангелия от Иоанна, и которую мы сегодня заканчиваем читать, Господь говорит совершенно немыслимые вещи. Он начал с того, что сказал: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий» (Ин.6:27). Иудеи как-то пропустили слово «пища» и спросили, казалось бы, о более серьезном и высоком: «Что нам делать, чтобы творить дела Божии» (28)? Иисус ответил: «вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (29). Иудеи стали требовать, чтобы Он показал им знамение, причем, именно такое, как Моисей, который когда-то «хлеб с неба дал» (31). Господь поправил их и пообещал дать подобное: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес, и дает жизнь миру» (35). Иудеи выразили готовность принять такой хлеб, и Господь указал им на Себя: «Я есмь хлеб жизни». Иудеи уловили только одно, чем и возмутились: «не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: Я сшел с небес» (42)? Тогда уже Господь сказал прямо: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (51). Этим Он привел иудеев в недоумение, и они «стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою» (52)? А Господь сказал еще более твердо и определенно: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие». Иудеи почувствовали, что никакого иносказания здесь нет, и что открывается нечто небывалое и непонятное: выходит, что ради вечной жизни необходимо есть плоть и пить кровь вот этого человека, называемого Иисусом. «Какие странные слова! Кто может это слушать»? Да, здесь, действительно, кончается общечеловеческое, общерелигиозное, и начинается собственно христианское: здесь начинается слово о святом Кресте и о святой Чаше, что «для иудеев соблазн, а для еллинов безумие» (1Кор.1:23). Здесь начинается бездна, перед которой умолкает ум. И «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него, и уже не ходили с Ним». Тогда Господь обратился к оставшимся: «Не хотите ли и вы отойти»? И Симон Петр ответил от лица двенадцати: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни». А между тем, Апостолы ничуть не больше остальных поняли, что говорил Господь. Но они не отошли, потому что, в отличие от других, знали, что идти некуда: больше никто и нигде не говорит, как власть имеющий, о вечной жизни, об этом самом вожделенном даре для живого человека. Для нас уже открыто более, нежели для них тогда. Мы знаем, что значит вкушать Тело и Кровь Христовы под видом хлеба и вина. Мы умеем облекать в слова великие тайны искупительного страдания и смерти Сына Божьего. Но и мы до конца не понимаем, как это мы поистине едим Плоть и Кровь нашего Бога? Как это Сын живет Отцом, и как это ядущий Сына может жить Им? Как это возможно: быть в Боге, и чтобы одновременно Бог был в нас? Все христианство – животворящая тайна, перед которой мы стоим, которую созерцаем. Она иногда страшит и отталкивает. Но знаем, что идти нам больше некуда. И верим, что все придет в свое время, всем насытит нас Господь, как и Апостолов насытил. Если только не отойдем от Него, если с детской доверчивостью будем говорить при всяких искушениях и сомнениях: «Господи! К кому идти нам? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали, и познали, что Ты Христос, Сын Бога Живого».