1 августа - Собор Курских святых

22 сентября
3 октября - Собор Брянских святых
Прп. Василий (Кишкин, 1745–1831) – русский подвижник, ученик свт. Тихона Задонского. Прошел путь от послушника Саровской пустыни до старца-духовника. Подвизался в Коренской, Белобережской и Глинской пустынях, где ввел строгий афонский устав и практику непрерывной Иисусовой молитвы. Много лет провел в странствиях, основывая и устрояя монастыри. Обладал даром прозорливости и чудотворений. Скончался в Площанской пустыни, где его мощи были обретены в 2002 году. Канонизирован в 2017 году.
* * *
Иеромонах Василий (в миру – Владимир Тимофеевич Кишкин) родился в 1745 году в деревне Клюшниково Фатежского уезда Курской губернии в дворянской семье.
Когда исполнилось ему было 7 лет, он, размышляя о слышанных им словах псалмопевца Давида о чистоте сердца и желая осуществить их на самом деле, решился оставить родительский дом и для спасения души идти в монастырь. Пошел он в Саровский монастырь и остался там на послушании. После четырехлетнего пребывания в Саровской обители, Владимир отпросился у игумена в Киев на богомолье к святыням. Прожив некоторое время в Киево-Печерской лавре, он часто посещал Св. Пещеры, с усердною молитвою и слезами припадая к св. мощам угодников Божиих, умоляя их благословить его намерение и наставить на путь спасительный. Обходя и отцов, там подвизавшихся, просил наставлений и указания места ко спасению.
Некто старец, провидя в нем доброго подвижника Христова, повелел ему идти в Миропольскую обитель; «место сие будет тебе во спасение», – сказал он. Владимир отправился в Миропольскую обитель, где, прожив три года, за свое самоотвержение и примерную жизнь, был пострижен в Ангельский образ, с именем Василий. После сего молодой инок Василий подвизался здесь до упразднения Екатериной II некоторых монастырей, из коих упразднили и Миропольский монастырь. Тогда инок Василий, с благословения своего старца, переселился в Коренскую (Коренную) пустынь Курской губернии. Здесь Василий жил долго. Проходил подвижническое внимательное жительство, занимаясь умным деланием и принося пользу братии и всем притекавшим к дверям его кельи и давал духовные советы и наставления. Часто посещая Задонский монастырь, он сделался собеседником святителю Тихону Задонскому, а потом был его ученик. Святитель наставлял его противоборству страстям и преподал ему просвещение духовного разума. Главным сокровищем, полученным им от святителя, была наука стяжания непрерывной Иисусовой молитвы.
Смиренный подвижник, Василий, видя себя почитаемым и славимым от человеков, сильно тяготился посетителями, число которых все более и более умножалось. Он решился оставить это место и отправился на Афонскую гору, где стал жить в Ильинском скиту с учениками, и стяжал там всеобщую любовь и уважение. Однако вскоре, спасаясь от угрозы со стороны турок, он с учениками отправился в Молдавию. По прибытии своем в Нямецкий монастырь, старца Паисия в живых не застал – тот скончался в 1794 году. Пожив здесь несколько времени, он отправился в свою Коренскую пустынь.
Пребывая в Коренской обители и ревнуя великим образцам подвижничества, о. Василий явил себя достойным быть примером для братии и других. Слава о его высоких качествах и добродетелях скоро достигла отдаленнейших мест и привлекла к нему для купножительства немалое число других иноков и мирских людей, искавших своего спасения.
В начале 1800 года о. Василий переселился в Белобережскую пустынь. На следующий год он был рукоположен в сан иеромонаха. Ему удалось в короткое время восстановить свою обитель, так что в течение трех месяцев число братии увеличилось до 60-ти человек. Из Коренской пустыни прибыл сюда иеромонах Серафим, ученик о. Василия, и о. Леонид (Оптинского монастыря), тоже ученик о. Василия, постриженный им же в 1801 году. Словом, обитель быстро сделалась известною далеко за пределами губернии и привлекла к себе уважаемых и чтимых по жизни старцев: иеромонаха Клеопу и схимонаха Феодора, учеников известного Паисия Величковскаго, проживавших с ним долгое время в монастыре Нямецком (Молдавии). Они перенесли сюда и устав того монастыря, касающийся общежития и службы, который был введен и упрочен, строителями Василием и Леонидом. Именно здесь отец Василий впервые ввел ежедневное откровение помыслов для всех монашествующих и беспрекословное подчинение воле старца, с включением обязательного освоения непрерывной молитвы. Многие ученики отца Василия в дальнейшем стали настоятелями других обителей, неся и распространяя далее свет учения преподобного Паисия (Величковского).
Попечение о. Василия о внешнем благосостоянии Белобережской пустыни нисколько не отвлекло его от главнейшего – о устроении во спасение словесных овец, Богом вверенного ему стада. С каким благоразумием и мудростью сей духовный делатель Христов возделывал сердечную ниву каждого, приходившего к нему в обитель, под благую неволю послушания. О. Василий имел от Бога особенное дарование к начальствованию; водворение мира и согласия между братиею было главнейшим его попечением, а где они (мир и согласие), там и Христос. Что касается до послушаний, то он весьма удачно налагал их на каждого; часто случалось, что благородные сносили бремя трудов терпеливее тех, которые привыкли и сдружились с телесными трудами. О. Василий сам любил телесный труд и ценил его.
Иногда случалось, что братия, отправляясь на покос, не запирали келлий своих; в таких случаях, о. Василий нередко прохаживался по кельям посмотреть, кто чем занимается и кто в чем нуждается. Во время такового его посещения, он иногда клал какое-либо утешеньице: бублики, пряники, гребешечек и проч. по требованию. А у кого в келье было нечисто, невыметено, он убирал и подметал, а после учил, чтобы в келье было чисто и опрятно, и «Ангел твой Хранитель уважит твой труд». А наиболее всего советовал стараться пребывать в келье со страхом Божиим, иметь чтение о Богоносных Отцах и творить молитву Иисусову умом, как бы нанизуя слова сея на сердце; поклоны класть по силе, но часто и с умилением. «Ложась спать, помышляй в себе, что ты лежишь во гробе и ожидай: се Жених грядет в полунощи, и будет тебе суд».
Современники строителя Василия поведали следующее: о. Василий был умный деятель, проходил умственную молитву, для чего после церковного вечернего правила ходил в лес, где у него была келья и там в тиши беседовал один с Единым Богом; а при наступлении ночи возвращался в обитель.
После 1804 года отец Василий подвергся гонениям со стороны своего ученика, и потому проживал в Свенском мужском монастыре (где преимущественно и находился до 1810 года) и Севском женском, где старался примирить всех враждующих и преподать им уроки христианской монашеской жизни. Затем он жил в Рыхловской обители, в Кременской и Коренской пустынях, и совершил также миссионерское путешествие по Дону, где, с Помощью Божией, обратил вождя раскольников-молокан. Потом предпринял попытку вновь уйти на Афон. Однако начавшаяся война с Турцией заставила его вернуться с полпути. Потом он отправился с учениками своими в Софрониеву пустынь. Здесь пробыв малое время, возвратился опять в Коренскую пустынь.
С 1811 года отец Василий жил в разных обителях и оказывал неоценимую помощь в их духовном устроении. В 1816 году он поселился в Глинской пустыни, которой Господь по его молитвам и молитвам братии даровал игумена Филарета (Данилевского). В течение десятилетнего пребывания в Глинской пустыни отец Василий много содействовал возрастанию обители, сотрудничая с игуменом Филаретом в деле духовного руководства и введения строгого Афонского устава. Настоятель Филарет заботился о внешнем благосостоянии обители, а старец Василий — об устроении внутреннего порядка: он назидал братию, малодумных утешал, гордых смирял, враждующих своим незлобием примирял и наиболее старался искоренить пьянство и внушал братии удаляться от гнева и пребывать во взаимной любви, чтобы не служить соблазном миру.
В продолжение десятилетнего пребывания о. Василия в Глинской пустыни все его попечения клонились к славе Божией и ко благу Обители; но при всем этом он не убежал вражиих искушений и был по зависти других изгнан из обители, и в 1827 году, по совету одного старца, он отправился в Площанскую пустынь. Здесь он надорвался на тяжелых трудах и был очень плох, так что и братия считала его уже почившим. Однако через некоторое время, он очнулся и сказал, что еще поживет 18 месяцев и стал готовиться к отшествию из жития в пустынной келлии. Молитвенные труды его в затворе были таковы: он совершал ежедневные службы, кроме Литургии. Сверх того, предавался непрестанно подвигу умной молитвы, читая в сердце своем попеременно, то молитву Иисусову, то Богородичну. Незадолго до смерти, по изволению свыше, старец открыл двери своей келли и стал принимать жаждущих совета и помощи.
За неделю до своей кончины, в первый день Пасхи, 1 мая (19 апреля) 1831 года, о. Василий приобщился Св. Таин, и лице его заметно просияло. Всю Пасхальную неделю старец провел в болезненном состоянии. Вот наступила Фомина неделя, пришел понедельник. Старец попросил ученика возжечь пред св. иконами свечи, призвать настоятеля и собрать к нему братию, простившись с которой, почил. Скончался старец 9 мая (27 апреля) 1831 года, 86-ти лет от рождения. Его тело было погребено между главным и Никольским алтарями Казанского собора обители.
Господь наделил преподобного Василия многими духовными дарами, среди которых особенно выделялись прозорливость, дар помощи страждущим различными духовными и телесными недугами, смирение, любовь к врагам, терпение и бескорыстие.
О. Василий явился устроителем многих мужских и женских монастырей, оставаясь в каждом столько времени, сколько было нужно для подъема духовного уровня и устройства этих обителей.
Давнее общее мнение об иеромонахе Василие как о старце богоугодной жизни нашло себе подтверждение в начале ХХ века. Жительнице села Брасова, расположенного в 15 километрах от Площанского монастыря, приснился преподобный Василий и сказал ей, что может исцелить ее от неизлечимой болезни, которой она страдала несколько лет. После того, как по ее просьбе была отслужена панихида на могиле отца Василия, она выздоровела. Слух об этом быстро стал распространяться среди окрестных жителей. В монастырь стекались верующие, чтобы помолиться на могиле отца Василия о даровании исцеления от разных недугов. С могилы начали брать песок, чтобы, добавляя его в воду или просто прикладывая к больным местам, получить избавление от недуга. Вскоре по молитвам на могиле отца Василия исцелилась еще одна женщина. Вера в молитвенное предстательство преподобного перед Богом упрочилась. Была издана для народа брошюра «О житии блаженного старца отца Василия» с описанием его прозорливости и творимых им при жизни чудес.
По официальным донесениям настоятеля обители и местного волостного старшины, все это заметно увеличило число посетителей пустыни. Между ними были одержимые различными душевными и телесными недугами. Народная молва гласила, что помолившиеся на могиле преподобного об упокоении его души получали незамедлительную помощь. Приезжавшие в обитель бесноватые, побывав на его могиле, объявляли, что они отправляются домой совершенно здоровыми.
Спустя какое-то время монастырское начальство, видя, как быстро разбирают паломники и богомольцы песок с могилы отца Василия, решило навести порядок. На могиле была установлена гробница в виде купели, залитой цементом, с тремя окошками для выемки песка. Купель от непогоды защищал балдахин. Могила была обнесена обширной оградой.
В 1921 году монастырь был ликвидирован, а монастырский храм превращен в приходской. Документы тех лет донесли до нас свидетельства об огромной вере окрестных жителей в скорое прославление отца Василия в лике святых и обретение его мощей нетленными.
На территории Площанского монастыря после его закрытия обосновались коммуна «Пчела» и детская колония, в которой насчитывалось около 80 подростков. Комсомольцы и другие активисты неоднократно выражали свое «возмущение» «непрекращающимися хождениями верующих» к могиле отца Василия и обращались в Севский уездный исполком с требованием о вскрытии мощей иеромонаха Василия (Кишкина). В августе 1924 года Севский уездный исполком, собрав необходимые документы, поднял вопрос перед губисполкомом о вскрытии останков Василия (Кишкина) и Пафнутия (Козелкина). Строитель Площанского монастыря Пафнутий был захоронен в Покровской церкви еще в конце XVIII века.
В ноябре 1924 года губисполком создал внушительную комиссию, в которую вошли представители детгородка, коммуны «Пчела», техникума, Локотского совхоза, близлежащих деревень, губернского суда и музея, 12 курсантов Красной Армии, работник уездного исполкома, три врача, фотограф и три священнослужителя. Комиссия по вскрытию мощей работала в Площанском монастыре 16 ноября 1924 года. Там собралось около двух тысяч человек из окрестных селений.
Доклад о работе комиссии рассматривался на XI Брянской губернской конференции 18 ноября 1924 года. Делал его некто Кефалиди, представлявший в комиссии губернский суд. По его словам, при вскрытии захоронений строителя Пафнутия (Козелкина) и старца Василия (Кишкина) комиссией было обнаружено три человеческих скелета, принадлежность которых определенным лицам установить не удалось. На вопрос о том, кому принадлежали эти человеческие останки, игумен Никодим (Спиридонов), присутствовавший при вскрытии, ответил, что не знает. На митинге в клубе было вынесено постановление: «Приветствовать представителей губкомиссии за вскрытие мощей и раскрытие всей жизни монастыря и просить членов комиссии окончательно ликвидировать монастырь…» В заключении доклада было сказано: «Эти черепа мы привезли с собой, и их нужно широко использовать для антирелигиозной пропаганды». В дальнейшем, по-видимому, их поместили в антирелигиозный музей, который существовал в Брянске.
По «делу о мощах» был привлечен к уголовной ответственности игумен Никодим (Спиридонов). В январе 1925 года ему было предъявлено обвинительное заключение: «Бывшего игумена Площанского монастыря Никодима Спиридонова привлечь по настоящему делу в качестве обвиняемого, предъявив ему обвинение в том, что, находясь в Площанском монастыре с детства и безотлучно с 1894 г. по день закрытия его и зная цель легендарных слухов о Василии Кишкине и чудесах на его могиле, о чудотворной иконе и проч. достопримечательностях монастыря, распространяемых как администрацией, так и монахами указанного монастыря, в бытность свою с 1915 года и до ноября 1924 года игуменом этого монастыря, с целью извлечения средств и разных выгод для монастыря, а также пользуясь суеверием и религиозными предрассудками части окрестного крестьянского населения, разрешал совершать и сам совершал обманные действия на могиле Василия Кишкина, перед так называемой чудотворной иконой и прочими достопримечательностями монастыря, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 120 УК».
Дело по обвинению игумена Никодима состояло из семи томов. В июле 1925 г. суд постановил: бывшего игумена Площанскоrо монастыря Никодима (Спиридонова) подвергнуть шестимесячному тюремному заключению, но, принимая во внимание его крестьянское происхождение, малоразвитость и короткий срок службы игуменом, заключение постановил заменить штрафом в 100 рублей, назначив трехлетний испытательный срок.
Память о преподобном Василии в народе не оскудевала и в послевоенное время. Прошли десятилетия, и в 1994 году, через 70 лет после осквернения могилы отца Василия, Площанская пустынь возобновила свою деятельность. Первые несколько человек, приехавших для восстановления монастыря во главе с игуменом Сергием (Булатниковым), столкнулись с огромными трудностями. Но трудности забывались, когда им доводилось слушать увлекательные рассказы старожилов об истории обители. Помнили местные жители и коммуну «Пчела», и комиссию 1924 года, и многое другое.
По поводу судьбы мощей преподобного существовало несколько версий. По одной их них, мощи были найдены и увезены в Брянск, а оттуда еще дальше. По другой - монахи успели их где-то перезахоронить и перепрятать. А третья версия казалась самой неправдоподобной. Те, кто ее придерживались, говорили, что комиссия мощи преподобного не нашла, а увезла чьи-то другие останки. Нетленные же мощи отца Василия были найдены в середине 20-х годов детдомовскими мальчишками, вскрывавшими монашеские склепы за алтарями Казанского собора. Вероятно, они искали какие-то драгоценные вещи, положенные вместе с останками. Обнаружив мощи отца Василия, дети были ужасно напуганы; они не ожидали увидеть в могиле тело человека, который выглядел как спящий, и в страхе разбежались. Взрослые коммунары, узнав о находке детей, засыпали останки известкой, боясь эпидемии, и забросали их землей.
Не сразу вновь пришедшая братия решила заняться установлением истинной судьбы мощей иеромонаха Василия (Кишкина). Прошло восемь лет после возобновления обители, и Промыслом Божиим настоятель Площанской пустыни отец Сергий благословил найти и поднять из-под спуда его останки. Начиная с 11 апреля 2002 года, монахи три дня вели раскопки, пытаясь определить точное расположение могилы. В 20-е годы некрополь внутри монастыря был полностью уничтожен как «несовместимый с пребыванием детколонии». Поэтому приходилось, что называется, идти на ощупь.
Было установлено, что комиссия 1924 года вскрыла две могилы напротив Никольского алтаря собора, но обнаружить настоящее захоронение преподобного Василия по каким-то причинам не смогла. 12 апреля работы продолжились, и все убедились, что комиссия копала не там, где нужно. На следующий день Церковь поминала усопших. Участники раскопок обратились к архимандриту Сергию за благословением, рассказав о негативных результатах предыдущих дней. Отец Сергий, не раздумывая, указал направление дальнейших поисков, и раскопки продолжились. На указанном месте и были в тот день обретены мощи преподобного, засыпанные известью. В книгах XIX века о Площанской пустыни говорилось, что могила отца Василия находится между алтарями Казанского и Никольского приделов на глубине около двух метров.
Во время поднятия мощей братия по очереди читали 17-ю кафизму. Настроение у собравшихся было приподнятым. Ощутимое благоухание все три дня явственно исходило от земли. Многие из братии вспомнили, как несколько лет назад две недели подряд, проходя над местом раскопа, можно было ощущать сильный запах ладана. Все происходившее во время обретения мощей снималось на видеопленку.
Необходимо отметить, что, хотя тело преподобного сохранило свою конфигурацию, остатки плоти все же пришлось отложить от костей при перекладывании мощей в ящик. На мощах были обнаружены остатки сапог, фрагменты монашеского ремня, частицы епитрахили и детали одежды. При случайном повреждении одной кости острым металлическим предметом выявилось, что внутри она совершенно белая. Мощи в тот же день были торжественно перенесены в церковь.
Преподобный Василий (Кишкин) включён в месяцеслов Русской Православной Церкви решением Архиерейского Собора 2017 года.
....
13 апреля
22 сентября
Прп. Филарет (Данилевский, 1777–1841) – выдающийся подвижник и возобновитель Глинской пустыни. Приняв постриг в Софрониевой пустыни, стяжал дар умной молитвы и духовного рассуждения. В 1817 году стал настоятелем Глинской пустыни, где ввел строгий афонский устав, старчество и ежедневное откровение помыслов. Преобразовал обитель как духовно, так и внешне. Обладал даром прозорливости и чудотворений. Скончался в 1841 году, предсказав свою кончину.
Краткое житие преподобного Филарета, настоятеля Глинской Пустыни
Высокопреподобный по титулу и жизни, муж сильный словом и делом, отец Филарет[1], в мире Фома Данилевский, современниками назывался "святым старцем, одним из лучших настоятелей своего времени, коего уважали не только простые монахи, но и самые иерархи".
Он родился в 1777 году, воспитывался в доме благочестивых родителей; юношей поступил в Киево-Печерскую лавру, где усердием и честностью заслужил общее уважение. Там Фома пользовался советами начальника Дальних пещер иеромонаха Трифиллия и иеромонаха Антония, впоследствии Архиепископа Воронежского. Желая иметь более удобства беспрепятственно служить Богу, он в 1802 году перешел в Софрониеву пустынь (Курской епархии) под руководство архимандрита Феодосия, друга известного старца Паисия Величковского. Как знатока пения, отец Феодосий назначил Фому управлять певчими и в том же году постриг в мантию с именем Филарета. Видя в новопостриженном избранника Божия, отец Феодосий ввел его в близкое духовное общение с собою, указывал своему ученику все пути к очищению ума от помыслов и к творению непрестанной молитвы. Сеяние благочестивого аввы пало на добрую землю и принесло сторичный плод. На другой год отец Филарет, в сане иеродиакона, поставлен был уставщиком, в каковой должности немало пришлось ему перенести скорбей от любителей скорого Богослужения. В 1806 году, он возведен в сан иеромонаха, с назначением благочинным монастыря. Некоторое время о. Филарет жил в саду, в отдельной келье. Тут, вдали от всякой суеты, изучал он творения святых отец, деятельно проходя все ступени духовного восхождения, кои требовали от подвижника постоянного бдения, поста и молитвы. Просветленный благодатию свыше, о. Филарет приобрел дар духовного рассуждения и опыта, так, что старцы стали прибегать к нему за разрешением своих недоумений. За такую жизнь иеромонах Филарет немало потерпел страхований от завистника нашего спасения и перенес различные оскорбления от неблагонамеренных людей. После пятнадцатилетних усиленных подвигов в Софрониевой пустыни отец Филарет, по избранию Глинского братства, назначен был на должность настоятеля Глинской пустыни, куда прибыл 6 июня 1817 года. При встрече его братиею случилось знаменательное происшествие. Когда отец Филарет вышел из повозки, в нее влетел рой пчел и уселся на его месте. Видя это, братия и сам Филарет почли сие добрым предзнаменованием. Другое предзнаменование — видение одного инока. Накануне прибытия отца Филарета, он видел большой восходящий к небу столб, идущий от Софрониевой к Глинской пустыни.
Глинская пустынь тогда была в самом жалком состоянии. Рядом строгих и благоразумных мер новый настоятель быстро возвысил нравственное состояние Глинского братства. Главным образом он обращал внимание на вновь поступивших. Ибо доброе начало имеет великое значение на всю последующую жизнь в монастыре. От новоначальных о. Филарет требовал полного отсечения своей воли и подчинения руководящим. Без этого невозможно исправление страстей, пороков и худых навыков. Опытный старец знал на какой ниве и что надо сеять и что истреблять. Всякое терние гордости исторгал он силою безусловного послушания, самолюбие — отсечением воли; высокоумие — смирением; всякую худую наклонность и мира сего привычки — мудрыми наставлениями; все сорное и непотребное научал попалять хранением уст, трудами, постом и молитвою.
Таким образом, мало-помалу, переходя от легкого к более трудному, он со всякой кротостью и терпением очищал сорную ниву сердец и удобрял ее назидательным учением богомудрых отцов св. Церкви. Господь же Иисус Христос, хотящий всем спастися и в разум истины приити, благословляя труды его, возращал на ниве сей благодатию Своею благочестие и добродетели.
Послушания труженикам отец Филарет налагал на каждого весьма искусно, так что и благородные, изнеженные воспитанием — сносили иго трудов даже с большою ревностью пред теми, которые привыкли к суровой жизни и, по званию своему, как бы сдружились с телесными трудами. Познание внутреннего, втайне сокровенного человека — вот что давало ему возможность безошибочно поступать в таких случаях.
Строгий к себе, он требовал ко всякому делу относиться серьезно и не пропускал малейшей ошибки своих подчиненных без внимания. Увидев размахивающего руками, или слишком поднимающего вверх голову, или без нужды чем-либо стучащего, он сейчас же делал напоминание, говоря: "это неблагообразно, несвойственно монаху, означает недостаток смирения" и т.д. Все это делалось не ради желания показать свою власть, власть карающую, а единственно ради своего и других спасения. Цель увещания его была любовь от чистого сердца, доброй совести и нелицемерной веры, как об этом пишет Апостол (1Тим.1:5). Если везде, то в деле спасения тем более, необходима точность исполнения всех предписанных отеческих правил. Вот почему богобоязненный старец во всякое время, без всякого лицеприятия, обличал, запрещал, увещал и исправлял каждого со всяким долготерпением и назиданием (2Тим.4:2). Он исправлял дурное, прививал хорошее, не щадя для этого тленной плоти, которую так тщательно охраняют некоторые наставники, желая приобрести любовь человеческую, и тем самым нанося вред душе своих учеников.
На скорбном и тесном пути встречается много разных искушений не особенно важных, но в подвиге иноческого жития до невероятности тягостных. Тут надо суметь найти середину между карающей вину строгостью, чтобы наказанный не оставил своего подвига и не пришел в отчаяние, и снисходительностью, чтобы она не послужила поощрением к небрежению и бесстрашному совершению недозволенного. Эту середину, от легкого замечания до самой высшей епитимии, умел находить отец Филарет. Всегда и везде одинаково справедливый, благоразумно строгий, он силою убедительного слова приводил виновного к сознанию, при котором тот примирялся и с аввою и со своею возмущенной совестью. Обладая даром познавать, способных и благонадежных, отец Филарет приближал их к себе и скоро возвышал пред другими. Таким образом, он образовал надежный оплот Глинского общежития в том виде, как сам его понимал по учению святых отцов и по опыту своей духовной жизни.
Те из прежних обитателей Глинской пустыни, которые не могли мириться с реформами энергичного настоятеля, оставили обитель. Это было к лучшему: старая закваска не могла заквасить на свой вкус преобразованной жизни Глинских иноков, среди которых, по примеру Софрониевой пустыни, отец Филарет ввел старчество с ежедневным открытием помыслов старцу. Старец ближайшим образом имел наблюдение за учениками, научал их правилам монашеской жизни, разъяснял недоумения и т.д. Для испытания повиновения в деле ревности по Богу и ограждения от искушений, каждый монах, кроме богослужений и вечернего церковного правила, имел еще от своего старца особое келейное правило, смотря по степени душевного устроения и послушания или безвозмездных работ в пользу братства ради Бога и собственного спасения. В общем келейное правило состоит из молитв, земных и поясных поклонов, чтения Псалтири, Евангелия и Апостола.
Для утверждения навсегда принятого порядка богослужений и монастырской жизни в Глинском общежитии отец Филарет написал по образу афонского особый устав (утвержден Святейшим Синодом в 1821 г. Впоследствии Глинский устав введен в некоторых других общежитиях, особенно в тех, кои при основании, или возобновлении своем, настоятелей и братство брали из Глинской пустыни, например: Бузулукский монастырь Самарской губ., Святогорская Успенская пустынь, Харьковской губ. В последней, Глинский устав введен по Высочайшему повелению Императора Николая I) и назвал его "сокровищем хранения благих дел". Неусыпным попечением о исполнении его он сумел привить святоотеческие правила к жизни и, таким образом, для вверенной ему обители создал целую эпоху.
Не без основания отец Филарет называется возобновителем Глинской пустыни. Со времени его — она стала на путь внешнего и внутреннего процветания.
Закаленный скорбями и борьбою со злом, он решился пересоздать обитель не только в нравственном отношении, но и во внешнем ее виде. Старые, негодные постройки, разбросанные в беспорядке, он сносит на задний двор и по новому плану, доныне существующему, строит все заново. Прошло несколько лет напряженной и трудной деятельности о. Филарета и в Глинской пустыни не осталось места, которого бы не коснулась Филаретовская реформа. Отцом Филаретом вновь построены: Иверская каменная церковь, две деревянных часовни с кельями, один каменный корпус (трапезный) с мезонинами, четыре деревянных братских корпуса, два каменных дома, 19 жилых деревянных домов (считая с находящимися вне обители), квасоварня, мельница, крупорушка, сукновальня, кирпичный завод, амбары, навесы, ледники и проч.
Современный бытописатель в 1837 году говорит: "за несколько лет правления о. Филарета обитель так изменилась, что во внешнем ее виде, кроме соборной церкви с колокольней, никаких следов, даже недавно прошедшего времени, не осталось". Да и сам соборный храм был обновлен и к нему приделаны большие боковые притворы. Братство при отце Филарете увеличилось в три раза. Все должны были трудиться на пользу обители, везде заведен порядок, указанный опытами святых отцов.
Сам авва подавал пример святости жизни, ревности по благочестию, молитвы, бдения, поста, труда и иноческой нестяжательности. Он занимал одну келью в 6 аршин длины и в 3 аршина ширины; келья освящалась с северной стороны одним окном. Несколько святых икон, простой деревянный стол, два-три таких же стула, один полушкафчик и несколько деревянных полочек с книгами составляли всю обстановку скромного жилья знаменитого Глинского настоятеля. Деревянная скамья с прибитыми с трех сторон стенками, наподобие гроба, и сеном набитый мешок с такою же подушкою, — служили ему и одром для сна, и седалищем для письменных занятий. Все собственными руками подвижника приводилось в порядок и чистоту. В то время, когда другие спали, авва бдел за всех; он ночью совершал свое монашеское правило, читал святоотеческие книги, писал письма просящим его духовного совета и принимал братию. Двери кельи его были открыты для всех и в ночное время; он был доступен, прост, и добр. Всех принимал с радостью, всех наставлял, ободрял, утешал, внушая бдительность против искушений. В этих занятиях время проходило до полуночи. С первым полуночным ударом колокола (в 12 1/2 часов) отец Филарет шел на утреню. Во время богослужения он часто сам руководил уставщика и певчих, сам вместе с ними пел, выстаивал продолжительные службы до конца и снова возвращался в келью на труды.
Как великий молитвенник, о. Филарет стяжал редкий и среди великих подвижников дар непрестанно текущей в сердце умной Иисусовой молитвы. По слову св. Исаака Сирина: сердце таких молитвенников делается жилищем Св. Духа. Исцеления и другие чудесные случаи во благо обители и ближних показывают, что молитве отца Филарета Господь внимал. Так по молитвенному ходатайству старца исцелился от продолжительной болезни ахтырский помещик К. Д. Хрущев и другие. Во время эпидемии в Уфе в 1833 году монахиня Евгения видела отца Филарета окропляющим св. водою стены их монастыря. При этом подвижник говорил: "Не бойтесь, Господь сохранит обитель вашу от губительной язвы". Игумения того монастыря писала в Глинскую пустынь, что после видения все больные выздоровели и вновь никто не заболел.
Благое преспеяние неутомимого труженика вызвало зависть врага спасения. Он устрашал отца Филарета различными страхованиями. Но при всей скорбности такой жизни, авва немало имел духовных утешений. Так, во время молитвы он удостоился явления Пресвятой Богородицы, другой раз, в день блаженной кончины преподобного Серафима Саровского чудотворца, видел душу его, ангелами возносимую со славою на небо. О последнем из этих видений отец Филарет многим рассказывал. Ночью 2-го января 1833 года, после утрени, стоя на крыльце своей кельи, старец увидел сияние на небе и чью-то душу, Ангелами с пением возносимую на небо. Отец Филарет долго смотрел на чудное видение, подозвал к себе некоторых тут случившихся братий, указал им на необыкновенный свет и, подумав, сказал: "Вот, так-то души праведных отходят на небо. Ныне душа отца Серафима возносится на небо". Видеть сияние сподобились только отчасти двое из братий. После узнали, что точно в ту самую ночь скончался в Саровской пустыни великий подвижник — преподобный Серафим.
Днем, с утра до позднего вечера пришельцы из дальних и ближних мест толпились у кельи Глинского настоятеля. Иной искал его молитв, другой назидания, третий хотел ему поведать свои душевные тайны или принять посильную помощь. Никто не уходил неудовлетворенным. Старец воистину был муж добролюбивый, как и самое имя его показывало (Филарет — любитель добродетели).
В отеческих беседах отца Филарета высказывалось много опытности. Для примера приведем несколько его наставлений.
"Мы должны стараться иметь чистую совесть и все делать, как пред очами Божиими. Со страхом и трепетом свое спасение соделывайте, говорит Апостол (Флп.2:12). Истинно хотящий спастися, — внимай себе. Подобает тебе стараться о внимании и молиться о устроении своей души, чтобы душевная храмина твоя созидалась на камне веры, а не на песке колебания и неустройства. Посему приучи ум различать греховные мысли и прогоняй их молитвою. Если случится влечение какой страсти, прилежно ищи причину. Найдя ее, смири себя и страсть отойдет. Отчего многие обуреваются страстями? Оттого, что не искусны в познавании причин приходящих страстей. Когда страсти молоды, не пустили корней в уме и в сердце, легко побеждаются, а после без посторонней помощи их не одолеешь".
А вот рассказ одной боголюбивой старушки, записанный г. Ковалевским: "отец Филарет, старец святой жизни, отец мой духовный. Я его еще уставщиком в Софрониевой пустыни знала, старец был смиренный, молитвенник. Потом и в Глинской у него бывала и многое на пользу душе моей он говорил. Все кротко, да ласково, точно себя укоряя, а между тем так душу словами своими умилит, что наплачешься, слушая его. "Пора нам, Иринушка, домой, долго мы тут загостились. Там лучше, там вечная жизнь, вечная радость, там Отец наш небесный нас ждет. А мы, бедные грешники, все это забываем, мир, да мирское все любим, плоти своей угождаем. Умрем, все оставим, ничего с собою не возьмем, да и сами обратимся. Одни лишь дела наши с нами пойдут: или осудимся, или прославимся, смотря по тому, как кто на свете сем жил" (Афонский листок 1891 года № 191).
Кроме приема богомольцев у отца Филарета много было других дел, Он обходил монастырские постройки и послушания, разъяснял разные вопросы и недоумения, поощрял трудящихся словом утешения. Более всего старец сам был занят работой. Трудился он один, или вместе с братиями. Иногда, изнуренный до слабости, не мог взять с собою орудий своего труда, и мокрый от пота, или промоченный дождем, шел к своей келье едва передвигая ноги. Руки его были покрыты всегда мозолями — неопровержимыми свидетелями его телесных трудов.
Еще прежде смерти преподобный старец носил мертвенное тело, не только потому, что оно у него было в состоянии бесстрастия, но и потому, что изможденное трудами и постническим воздержанием, походило скорее на кости, обтянутые кожей. Отец Филарет скромно обедал почти всегда вечером после дневных трудов, в последний год своей жизни питался одною ячневой кашей без соли и масла. Как велико было воздержание отца Филарета можно судить по тому, что, по рассказу десять лет трудившегося с ним в саду Константина Юнкова, авва ни разу не коснулся рукою какого-либо плода, но всегда принимал только предлагаемое и все лучшее оставлял благодетелям, или отдавал в трапезу братиям. Кроме Глинской пустыни под духовным руководством этого великого старца возникало несколько женских обителей (Уфимская, Бузулукская, Мензелинская и др., в которых первыми настоятельницами были ученицы о. Филарета), а для прочности внутреннего управления он написал уставы женских обителям: Борисовской (Курской губ.), Екатеринбургской и Уфимской.
По дару прозрения, за два года до смерти, авва предсказал свою кончину и указал преемника по должности в лице своего ученика, игумена Евстратия, который тогда был настоятелем Хотмыжского монастыря Курской Епархии. Великое воздержание, постоянные скорби и бдение истощили все силы отца Филарета, но вместе с ним душа его сделалась достойной небесного жилища, и вот настало время покинуть ему сию юдоль плача.
31 марта 1841 года, в понедельник пасхальной недели, старец причастился, простился с братиями, сложил крестообразно руки и с молитвою к Богу тихо "преставился", или перешел от земли на небо, имея от рождения 64 года.
В Светлый Четверг совершено было погребение святопочившего настоятеля при многочисленном стечении народа, при слезах братии и бедных, лишившихся своего благодетеля. Отпевали два архимандрита, собор священноиноков и священников. Все священнослужители были в блестящих ризах и при пении победных над смертью песней, казалось, — стоящие вокруг гроба собрались на какое-то торжество, а не для погребения. В самой смерти отца Филарета усматривался залог его небесного блаженства.
Многотрудное тело преподобного старца опущено было в ранее приготовленный им склеп, находящийся при южном входе в собор. Так похоронили его согласно завещанию "у прага храма, да поминают его все входящие".
Как при жизни, так и по смерти о. Филарета было немало случаев, свидетельствующих о его святости. По словам святогорского архимандрита Германа (начавшего иноческую жизнь в Глинской пустыни), тело отца Филарета при погребении благоухало ("Очерки жизни Святогорского архимандрита Германа", Одесса, 1895 г., стр. 31). Некоторые старцы, достойные духовных созерцаний, неоднократно видали отца Филарета поющим на клиросе с братиею. Однажды ученик его схиархимандит Илиодор, горя любовью к братиям Глинской пустыни, кои с ним полагали начало подвигов, вместе с ним жили, и умерли, и кои теперь с ним живут, молился Господу, да откроет ему о числе спасшихся и спасающихся. Господь, вняв молитве своего угодника, утешил его видением. Старец Илиодор, стоя в храме, видит, что не только храм, но и алтарь уставлен большими и малыми светильниками: иные из них горели, другие предназначались к горению. Но этого мало: при видении спасшихся о. Илиодору, естественно, желалось видеть участь и своего достойного учителя — игумена Филарета. После этого Господу угодно было и в этом не оставить его в недоумении. Во сне о. Илиодор видит себя в монастырском соборе, который наполнился крылатыми монахами, блиставшими небесным светом. Между ними, как солнце среди звезд, стоял о. игумен Филарет: лицо его было так светло, что от блистания небесной славы невозможно было смотреть на него.
Источник: Русский инок, № 12, июнь 1911 г.