Относительно понимания дара иных языков в церковно-богословской среде существует несколько воззрений.

Согласно первому, «иные языки» – это даруемая Духом способность говорить на иностранном языке. Благодатное знание «иностранных» языков очень способствовало распространению апостольской проповеди по всей Вселенной и единению Церкви.
Такого понимания дара языков придерживается большинство святых Отцов. Так, у святителя Кирилла Иерусалимского мы находим следующее суждение: «Петр и Андрей – галилеяне говорят по-персидски и по-мидийски, Иоанн и прочие Апостолы изъясняются на всяком языке с пришедшими от язычников. Дух Святой научает многим языкам вместе, каких вовсе не знали наученные им»1.
В Беседах на Деяния апостольские святитель Иоанн Златоуст поясняет, что «для самих Апостолов это служило подкреплением; они не знали, что значило говорить по-парфянски, а теперь от этих людей узнавали»2. Также и святитель Григорий Богослов склонялся к пониманию говорения Апостолами «гласами иноязычными»3. Понимание «языков», упоминаемых в 1Кор 14 как «иностранных», встречается у святителей Феофана Затворника4 и Игнатия (Брянчанинова)5.
При этом с точки зрения святых Отцов дар языков имел историческое, временное значение. После того как в разных странах Апостолы основали Христианские Церкви, возглавляемые епископами из местного населения, необходимость в сверхъестественном даре языков стала исчезать. Во времена священномученика Иринея Лионского, в середине III века, дар языков упоминается уже как редкое явление: «мы слышали многих братьев в Церкви, которые имели пророческие дарования и чрез Духа говорили разными языками»6. В смысле понимания иностранного языка этим даром обладали авва Пимен7 и преподобный Ефрем Сирин (IV в.), а также некий отрок Арментарий, который говорил на иноземных языках, не учившись им, о чем поведал святитель Григорий Двоеслов в своих собеседованиях о жизни италийских Отцов8. В конце X века подвизался святой Андрей Юродивый (880–946 гг.), которого изображают на иконах Покрова Божьей Матери. Его ученик и агиограф Епифаний свидетельствовал, что преподобный Андрей мог объяснить с помощью Духа Святого каждую книгу, на каком бы наречии она не была написана9.
Но это единичные случаи в истории Церкви. На рубеже IV–V веков святитель Иоанн Златоуст признавал, что подобные «знамения» уже упразднились, и христианам стоит стремиться приобрести не дары, а плоды Духа, которые больше знамений: «Итак, мы ничего не потеряли, если только захотим быть внимательными. Главные блага мы получаем в крещении: отпущение грехов, освящение, причастие Духа, усыновление, вечную жизнь. Чего же еще хотите? Знамений? Но они упразднились. Ты имеешь веру, надежду, любовь, которые пребывают; их ищи; они больше знамений»10.
Несомненно что здесь Святитель говорит об исполнении предсказания апостола Павла об упразднении дара языков (языки умолкнут – 1Кор. 13:8).
Точно такая же позиция на Западе была у блаженного Августина: «В ранние времена Святой Дух изливался на верующих, и они говорили на языках, которые не учили, ибо Дух давал им дар речи. Это были знаки, приуроченные к времени. Потому что подобало, чтобы являлся этот знак Святого Духа на всех языках, чтобы засвидетельствовать, что Господне Евангелие будет проповедано на всех языках и во всех концах земли. Это было сделано для знамения, и это миновало. Ожидаем ли мы теперь, чтобы те, на кого будут возложены руки, заговорили на языках? Или когда мы возлагали свою руку на этих детей, ожидал ли каждый из нас, что они не говорят на языках, оказался ли кто из нас так развращен в своем сердце, чтобы сказать: «Они не получили Святого Духа»?11.
В отличие от позиции харизматиков, утверждающих, будто лишь те христиане исполнились Святого Духа, которые начали «говорить на ином языке», святитель Иоанн Златоуст говорит, что можно иметь помазание Духа и не обнаруживать этого (иными) языками12.
Святитель Игнатий (Брянчанинов), цитируя слова святителя Иоанна Златоустого, также показывает отсутствие необходимости в таких знамениях, как дар языков, для христиан последних веков: «Итак, я в знамениях не нуждаюсь. Почему это? Потому что научился веровать благодати Божией и без знамений. Неверующий нуждается в доказательстве; но я, верующий, нисколько не нуждаюсь ни в доказательстве, ни в знамении; хотя не говорю на иностранных языках, но знаю, что я очищен от греха»13.\
....
«И иных Бог поставил в Церкви,
во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками,
в-третьих – учителями, далее, иным дал
силы чудодейственные, также дары исцеления,
вспоможения, управления, разные языки.
Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учителя?
Все ли чудотворцы? Все ли говорят языками?
Все ли истолкователи? Ревнуйте о дарах больших,
и я покажу вам путь превосходнейший»
(1Кор.12:28-31).
Протестантские богословы о сущности дара языков в Апостольской Церкви
Богословы Запада предложили несколько теорий, объясняющих дар языков. Почти все они отвергают дар языков как способность человека вести проповедь на иностранных языках. Авторы так называемой экстатической теории утверждают, что глоссолалия возможна только в момент сильного духовного возбуждения. Немецкий ученый Блек считает, что под влиянием экстаза «глоссолалисты говорили необыкновенные, устарелые, никому не известные слова».
Согласно теории Визелера, высказанной еще в прошлом веке, «в глоссолалической речи слышались только звуки, а самого содержания нельзя было расслышать», поскольку «они (глоссолалисты) всеми своими чувствами и мыслями погружались в себя и в созерцание Бога». Поэтому и молитвенные благодарения и славословия не были понятны для окружающих.
Согласно теории Гильгенфельца, изложенной в книге Die glossalalie in die alter Kirche (1850), глоссолалией обозначается религиозное говорение языком, не находящееся в связи с мысленным процессом. Таким образом, под словом следует понимать особый, преподаваемый Богом язык.
На основании чего же строятся подобные теории, если книга Деяний вполне определенно указывает на природу этого явления? Их авторы идут путем филологического осмысления термина греческого оригинала glossa (голос, язык).
Когда слово glossa переводится немецким Zunge, то дар языков начинают истолковывать сугубо филологически, т.е. glossa lalin (говорить) есть речь только языком, причем воля в состоянии глоссолалии отсутствует.
Другие понимают слово glossa как обозначающее совокупность устарелых выражений, не понятных современникам. Третьи трактуют слово glossa в значении «язык» – «диалект», однако не согласны с тем, что «языки» глоссолалов были обычными языками современных им народов. Как бы ни разнились характеристики глоссолалии, данные сторонниками экстатической теории, но все они согласны с мнением известного немецкого богослова второй половины XIX века Шульца, резко критиковавшего понимание глоссолалии как говорения на иностранных языках. «В настоящее время, – писал Шульц, – ни один беспристрастный или знакомый с делом человек не может говорить, будто дар языков заключается в говорении на иностранных языках».
Экстатические гипотезы, противоречащие друг другу и тексту Священного Писания, не дают достаточного объяснения феномена глоссолалии в Апостольской Церкви. Ее сторонники исходят, как правило, из чисто рационалистических соображений. Известно, что первое послание к Коринфянам было написано ранее книги Деяний. Отсюда они делают вывод, что Послание содержит более достоверные сведения о даре языков. А книга Деяний в этом смысле носит вторичный характер.
Некоторые протестантские богословы, например Фельтон, считают, что глоссолалия Апостолов в день Пятидесятницы была явлением исключительным, никогда более не повторявшимся в Церкви. И «эта глоссолалия не имеет ничего общего с описанной в первом послании к Коринфянам».
Отчего же протестантские богословы, в том числе и пятидесятники, игнорируют явные свидетельства Писания относительно дара языков?
Многих из них смущает неопровержимость рационалистических аргументов, выдвигаемых некоторыми учеными против святоотеческого понимания глоссолалии.
Святоотеческая теория и ее противники
Святые Отцы и учителя Церкви единодушно свидетельствуют о даре языков как о харизматической способности благовествовать о Спасителе на иностранных языках. В толковании на книгу Деяний святой Кирилл Иерусалимский пишет: «Петр и Андрей говорят по-персидски и по-лидийски, Иоанн и прочие Апостолы изъясняются на всяком языке с пришедшими от язычников. Дух Святой научает многим языкам вместе, каких вовсе не знали неученые». Того же мнения на этот счет придерживаются блаженный Федорит, святой Григорий Богослов, святой Кирилл Александрийский и другие.
Противники святоотеческого толкования глоссолалии высказывают целый ряд возражений. Указывают, например, что Апостолы сами пользовались услугами истолкователей или переводчиков: Петр – Марка, Павел – Тита.
Отмечают, что Павел, хотя и «более других говорил языками» (1Кор.14:18), однако вместе с Варнавой не понял ликаонского языка (Деян.14:11).
Язык новозаветных писателей содержит весьма много гебраизмов. По манере выражаться апостола Павла видно, что греческому языку он учился по еврейскому или сирохалдейскому. Греческий язык у него не чистый, чего не могло быть, если бы он получил его как дар.
Последнее возражение – знание языков Апостолам не нужно, потому что проповедь их ограничивалась пределами Римской империи.
На первое возражение можно ответить словами профессора А. Горского: «Марк и Тит могли быть переводчиками с тех языков, которые не были даны в харизме».
По поводу второго М.Муретов пишет: «Это издавна повторяемое ложное утверждение, будто апостол Павел не понял речь народа на ликаонском диалекте». В Писании сказано: «Апостолы Варнава и Павел, услышав» (Деян.14:14) о том, что народ собирается совершить жертвоприношение (Деян.14:13), бросились в народ и громогласно говорили: «Что вы делаете?» И мы – подобные вам человеки» (Деян.14:15). Отсюда можно заключить, что «скорее наоборот, Апостолы очень хорошо поняли их речь».
Относительно третьего возражения можно сказать следующее: «Апостолы, получив способность говорить новыми языками, не лишились прежних своих познаний, поэтому, естественно, в их речи находим много еврейского». К тому же знание разговорного языка и письменное владение им – далеко не одно и то же. Можно прекрасно владеть родным языком, как, например, сказители фольклора, и быть при этом абсолютно неграмотным.
И, наконец, последнее возражение о ненужности знания многих языков в Римской империи. Римскому простолюдину, в своем большинстве, греческий язык был малодоступен, поэтому владение только греческим не позволяло Апостолам исполнить повеление Спасителя (Мф.28:19).
Основной пафос возражений протестантов сосредоточен на невозможности получения в харизме постоянного знания иностранных языков Апостолами. Но святые Отцы не настаивают, что это был дар постоянного знания, хотя некоторые их рассуждения позволяют делать и такой вывод. Обретение постоянного знания языков было бы более чудом, чем даром. Сравним глоссолалию с даром пророчества. Этот дар постоянно изливался под непосредственным воздействием Духа Святого.
Можно сказать, что языкоговорение было постоянным даром в том смысле, что Апостолы и все, имеющие этот дар, могли в любом месте и в любое время благовествовать о Христе на языках всех народов, «как Дух давал им проповедовать» (Деян.2:4). В этом смысле Отцы Церкви говорят о постоянном даре языков. Блаженный Феодорит по этому поводу пишет: «Апостолы начали говорить по внушению Духа». Искажение святоотеческого понимания отвергло ясные свидетельства Священного Писания о даре языков и породило целый ряд абсурдных теорий. Одна из них принадлежит священнику Михаилу Фивейскому.
В книге «Духовные дарования в первоначальной христианской Церкви» он пишет: «Глоссолалия в Апостольской Церкви представляла подобное чтению наших русских чтецов, читающих невнятно и плохо среди собравшегося в храме простого народа какие-нибудь незнакомые кафизмы». «Говоривший «языком» в Апостольский век, – продолжает отец Михаил, – подобен нашему чтецу... или певчему и певчим, поющим малоупотребляемую стихиру».
Отсюда вытекает вывод, согласно которому глоссолалия в Церкви – самое обычное явление, «существующее в ней во все века». Так, чудесный дар, данный Церкви, уничижается до повседневного дела.
Столь же неприемлемым представляется суждение русского богослова М.Д. Муретова, сторонника экстатической теории, но утверждавшего, что дар языков ниспосылается для проповеди. Толкуя двенадцатую главу Послания, он приходит к выводу о том, что «язычники, видя необычайную вдохновенную глоссолалию христиан, приходили в восторг и признавали у христиан ту же божественную манию, какую они находили у своих почитаемых оракулов». Логика довольно странная в устах православного богослова. Так и беснование языческой Пифии можно признать критерием истины в оценке явлений христианской жизни.
Отказываюсь допустить даже в «порядке гипотезы», что Апостолы в день Пятидесятницы хоть в чем-то уподоблялись жрецам дельфийского оракула, чтобы доказать истинность своего вдохновения.
Дар языков – молитва?
На основе экстатической теории, не отвергая при этом иностранного характера дара языков, строит свое объяснение и русский ученый Ф.И. Мищенко. В книге «Речи святого апостола Петра в книге Деяний апостольских» он пишет:
«Ошибочная мысль, будто дар языков ниспослался с целью дать орудие для христианской проповеди. Такое понимание не соответствует ни тексту Деяний, ни свидетельствам Послания о глоссолалии. В Послании к Коринфянам глоссолалия представляется языком только молитвы».
Схожее соображение высказывает и В.Суханов в своей книге «О даре языков в древней Церкви». «Дар языков, – по апостолу Павлу и по святому Луке, – вдохновенная молитвенная речь, изливающаяся из уст верующего в силу непосредственного воздействия Святого Духа, на том языке, на каком давал проповедовать ее Святой Дух»
Действительно, в Послании можно найти указания на то, что дар языков может изливаться в виде молитвы (1Кор.14:15). Но есть куда более очевидные свидетельства того, что этот дар, данный для проповеди, к сожалению, использовался коринфянами не по назначению (1Кор.14:6).
Нет, святые Отцы не отвергают возможность молитвы на языках, и многие из них пишут об этом. В толковании на слова Апостола: «Стану молиться духом, стану молиться и умом» (1Кор.14:15) – блаженный Феодорит говорит: «Духом Апостол называет дарования, а умом – изъяснение сказанного. Говорит же беседующему на ином языке, в псалмопении ли, в молитве ли, в учении ли надлежит или самому быть переводчиком, или другого, способного на это брать».
Молитва ради самой молитвы. Что она дает молящемуся, если он совершенно ничего не понимает из произнесенного и никого не назидает при этом. Вот когда становится понятно, почему Апостол запрещает в собрании верных молиться иными языками.
Широта святоотеческой теории позволяет включать в себя многие положения из разных воззрений на глоссолалию и не утратить при этом своей сути. Вместе с тем все эти умопостроения всегда будут нести печать ущербности и ложности в свете высказываний тех, кто жил во времена, близкие к апостольским событиям.
А таковых немало – это святой Иоанн Златоуст, блаженный Августин, святой Григорий Богослов, святой Кирилл Иерусалимский, святой Кирилл Александрийский и др. Все они свидетельствуют о том, что дар языков представлял собою способность «славить» (Деян.2:4), «благодарить» (1Кор.14:16) Бога, проповедовать в назидание слушающих на вполне конкретных исторических языках, как то подавал им Святой Дух. Сам апостол Павел вынужден указать Коринфской общине на неправильное использование дара языков:
«Ты хорошо благодаришь, – Апостол не запрещает этого делать, – но другой не назидается» (1Кор.14:17). Ибо в церкви лучше пять слов сказать умом своим, «нежели тьму слов на незнакомом языке» (1Кор.14:19).
Глава из книги «Современное харизматическое движение сектантства» (исторический очерк, критический разбор вероучения, положение в настоящее время) Москва, 1995 г.
...
Параграф I * II
§ I.
Дар языков или, как обыкновенно говорят, глоссолалия, представляет собою чрезвычайное и исключительное, никогда после не повторявшееся в истории, но вместе с тем довольно распространенное явление в жизни верующих первых двух веков христианства. Пред Своим вознесением Спаситель обетовал, что этот дар, среди прочих знамений ( σημεῖα), будет сопутствовать искренней и глубокой вере в Него: уверовавшие в Него, обетовал Он, „языки возглаголют новы“ ( γλώσσαιζ αλήσουσιν καιναῖζ, – Мк. 16, 17). Действительно, на первых же страницах Апостольской истории мы читаем, что „не по мнозех днех“ после вознесения Господня, в течение которых ближайшие последователи Христа „единодушно пребывали в молитве и молении» (Деян. 1, 14) и с верою слову своего Учителя ждали облечься „силою свыше“, чтобы стать свидетелями о Христе „до последних земли“ (Лук. 24, 49. Деян. 1, 5. 8), в великий день Пятидесятницы пришел „иной Утешитель“ (Ин. 14:16–17, 26, 15:26, 16:7–14), юная Церковь Христова „исполнилась Духа Св.“ (Деян. 2, 1–4), и явление силы Его, начало особенного присутствия Его в ней открылось в том, что „вси (восприявшие от силы Его) начаша глаголати иными языки ( λαλεῖν ἑτέραις γλώσσαις), якоже Дух даяше им провещавати“ ( ἀποφθέγγεσθαι, – Деян. 2, 4). Позднее дарованием языков Корнилию и „многим собравшимся“ в доме его (Деян.10:44, срв. 27) Св. Дух указал, что и язычникам должна быть беспрепятственно открыта „дверь веры“ (Деян.14:27, 15:4): „верующие из обрезанных, рассказывает Дееписатель,... изумились, что дар Св. Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога“ ( λαλούντων γλώσσαις καὶ μεγαλυνόντων τὸν Θεόν, – Деян.10:45–46). Еще позднее, когда Св. Павел крестил в Ефесе учеников Иоанновых (Деян.19, 1–5), дар языков засвидетельствовал о безконечной разнице между крещением Иоанновым и крещением „во Христа Иисуса“: „когда Павел возложил на этих учеников руки, нисшел на них Дух Святый, и они стали говорить языками и пророчествовать“ (ἐλάλουν τε γλώσσαις καὶ ἐπροφήτευον, – Деян.19, 6). Наконец, Ап. Павел в своем первом послании к Коринфянам вопросу о даре языков посвящает почти целую главу (1Кор.14:1–28, 39–40), основная мысль которой та, что дар языков безполезен для „назидания“ Церкви, если он не соединяется с даром истолкования, и что, следовательно, напрасно, новообращенные коринфяне, с детским легкомыслием (срв. 1Кор. 14, 20), предпочитают его дару пророчества. Больше новозаветные писания не упоминают о даре языков. Но и указанные места говорят за то, что этот дар не редко посылался верующим. Он не иссякал в Церкви до дней Иринея Лионского , который пишет о себе и своих современниках: (Contr. haer. V, 6, 1. Cfr. Euseb. eccl. hist. V, 7) „мы слышим ( ἀκούομεν) многих братьев в Церкви, имеющих пророческиt дарования и чрез (Святого) Духа говорящих различными языками ( παντοδαπαῖς λαλούντων) и для общей пользы выводящих наружу сокровенное ( τὰ κρύφια) людей и изъясняющих тайны Божии ( μυστήριλ τοῦ Θεοῦ)“. Позднейшие церковные писатели не упоминают о глоссолалии, как современном им явлении, а Златоуст, приступая к объяснению отдела о духовных дарованиях (12 – 14 гл.) в первом послании к Коринфянам, замечает: „все это место очень неясно; неясность же производит незнание и отсутствие фактов, некогда случавшихся, а теперь не встречающихся ( οὐ γινομένων)“. Следовательно, в его время харисмы, в том числе и дар языков, уже оскудели в Церкви.
В чем же состояло явление глоссолалии в древней Церкви? Рассказ Св. Луки о событии в день Пятидесятницы настолько ясен, его выражение, что исполнившиеся Св. Духа галилеяне (Деян. 2:7) начали λαλεῖν ἑτέραις γλώσσαις (ст. 4) в связи с замечанием, что слушатели, собравшиеся со всех стран тогдашней Римской империи (стт. 7 – 11), слышали „кийждо свой язык ( τῇ ἰδί ᾳ διαλέκτῳ), в немже родишася“ (ст. 8) и изумлялись, как мы „слышим глаголющих их нашими языки ( λαλούντων αὐτῶν ταῖς ἡμετέραις γλώσσαις) величия Божия“ (ст. 11), – настолько определенно, что, кажется, не может быть двух мнений в понимании повествования автора книги Деяний. Он ясно и определенно описывает глоссолалию галилеян, как дар глаголания на иностранных языках, „якоже Дух даяше им (галилеянам) провещавати“. Даже рационалисты, напр. Zeller, Spitta, не решаются перетолковывать раcсказ св. Луки и лишь отрицают его историческую достоверность. В двух других местах книги Деяний (Деян.10:46, 19:6), в Евангелии Марка (Мк.16, 17) и в послании Ап. Павла (1Кор. 12 – 14 глл.) ни одним словом прямо не упоминается об иностранном характере языка глоссолалов, но ничто и не противоречит пониманию глоссолалии именно как глаголания на иностранных языках. Сопоставляя повествование Деяний Апостольских с учением Ап. Павла и следуя основному положению церковного экзегезиса: „incerta de certis et obscura de manifestis praejudicari“ (Tertulliani de resurrect. carnis. cap. 21. Cfr. Adv. Prax., cap. 20. De public. c. 17), церковное предание, поскольку оно записано в творениях отцов и писателей Церкви,1 в Постановлениях Апостольских (VIII, 1), а также в песнопениях „святыя Пентикостии», утвердило то понимание, что дар языков в древней Церкви выражался в глаголании на иностранных, доселе неизвестных глоссолалам языках. Так понимает глоссолалию и большинство новейших экзегетов, в том числе все русские за исключением, поскольку нам известно, о. М. Фивейского (срв. еще о. Ил. Гумилевского).
Но в классическом месте о даре языков у Ап. Павла (1Кор. 12 – 14 глл.) ничто прямо, ясно и точно не указывает на глоссолалию, как речь на иностранных языках, и многое, наоборот, по видимому, решительным образом говорит против такого представления о ней, и прежде всего именно то, что Ап. Павел не мог бы, напр., воспользоваться выражением γένη φωνῶν в смысле „роди языков“ (1Кор. 14, 10 сл.), как аналогией для дара языков, если бы сама глоссолалия, по его пониманию, и была речью на языках разных народов, так как что могла бы тогда пояснить такая аналогия idem per idem? Далее, язык глоссолала не был бы непонятен в том случае, если бы за богослужением присутствовали знающие другие языки, между тем, по словам Апостола, всегда был необходим дар „истолкования“, чтобы сделать речь глоссолала понятной (1Кор. 14, 5, 6, 13); λαλεῖν γλώσσις, глаголанию языками у него противополагается не речь ἰδίᾳ διαλέκτῳ, на родном языке, а или речь ἐν τῷ νοï или понятная речь... С другой стороны, возможно оспаривать понимание глоссолалии, как глаголания на разных языках, даже на основании текста книги Деяний, какую попытку и делает Wendt (срв. Feine). Наконец, если дар языков, что утверждают очень часто, сообщал постоянное знание иностранных языков, то такому утверждению противоречат некоторые исторические факты, напр.: а) что Апостолы пользовались истолкователями или толмачами (ἑρμηνευτής): Петр – Марком (Euseb. hist. eccles: III. 39; Irenäus Contr. haer. III, 10, 6 и др.), Павел – Титом (Hieronimi ep. 120 [al. 150] ad Hebidiam, 11); b) что Ап. Павел который „более других говорил языками“ (1Кор. 14, 18), однако, не понимал языка Ликаонцев (Деян. 14, 11 – 14); с) что греческий язык новозаветных писателей содержит много гебраизмов, следовательно, эти писатели владели им не в совершенстве. – Все эти соображения вызвали обширную литературу о даре языков, отголоском которой у нас является диссертация о. М. Фивейского „Духовныя дарования в первоначальной христианской церкви“ (Москва. 1907), – вызвали целый ряд гипотез и экзегетических теорий, различно объясняющих глоссолалию, но сходящихся в том, что она не была речью на иностранных языках.