Музыка приходит с высоты.

Часть 1. Беседа с православным бардом Еленой Осипенко
Артемий Слёзкин
(14 голосов: 4.4 из 5)
Музыка и пение окружают нас с самых первых дней жизни. С первой маминой колыбельной, да что там! – с первого крика по рождению. Крик новорожденного – эта первая в его жизни песня. И, по мере взросления, нас всюду встречает музыка. Добрая, радостная, грустная, воодушевляющая, угнетающая… Отчего так? Какое воздействие она оказывает? Почему мы так любим песни? Как сочиняются музыкально-песенные композиции? Как музыка может располагать душу к Богу? Об этом поговорим с тремя творческими людьми: православным бардом, регентом церковного хора и музыкантом-композитором.
«Музыка – это саночки, на которых слова песни въезжают в сердце человека»
Музыка приходит с высоты. Часть 1
Елена Осипенко – журналист новостного портала ForPost, православный поэт, композитор, исполнитель своих песен, певчая церковного хора.
– Елена, что призвана будить в душе человека бардовская песня?
– Бард чаще всего – не профессиональный композитор или поэт. Он исходит из личного опыта, опыта переживания определенных чувств. Когда он сочиняет песню, то похож на чайник, который, когда закипает, выплескивает пар. От избытка сердца говорят уста (Мф.12:34). Песня пишется от избытка внутреннего «пара», от пережитого, она идет к слушателям и находит своих единомышленников, побуждает поразмышлять над чем-то важным.
Для одних это – открытие каких-то новых мыслей, чувств. Для других это – созвучие, потому что кто-то в этом во всем «варится» и думает: «Вот, я один такой». Но когда слышит похожие, созвучные ему переживания, смыслы, то говорит: «Как здорово! Оказывается, я не один такой. Есть еще люди, которые так же думают, так же чувствуют».
Поэтому бардовская песня, возможно, имеет два направления: отражаться в людях созвучием и открывать людям что-то новое для себя.
– В твоих песнях что первично: музыка или слова? Музыка ли помогает словам или слова – музыке?
– Однозначно слова первичны, потому что слова – это тот смысл, который исходит из глубины сердца. А вот музыку я бы назвала саночками. Песня – это короткая проповедь, это короткий путь к сердцу, к душе, к сознанию человека, и даже к его подсознанию. Потому что если в бочке меда есть ложка дегтя, то весь мед портится.
Вот, например, есть приятная музыка, которая легко ложится на слух, и вот ты уже ее напеваешь, как вдруг ловишь себя на мысли, что поешь какие-то гаденькие слова и если есть осознание, то вовремя можно сказать себе «Стоп!» Были такие песни, особенно в 90-е годы, в двухтысячные.
В бардовской песне такое тоже встречается, потому что бард – это человек ищущий, и он часто ищет смысл жизни, другими словами – Бога, и часто тоже ошибается, находясь на пути искания. А надо понимать, что песня – это серьезное, мощное оружие, которое стреляет прямо в душу и которое этой душе может причинить вред. Вот, наши люди советские, на каких замечательных песнях воспитывались! Мы же воспитываемся не только обществом, школой, но и искусством. Это и фильмы, литература, и это, в первую очередь, песня, потому что песня – она короче, ярче, острее. Книгу долго читать, фильм долго смотреть, а в песне – сжатый смысл. Она как девиз, как формула, как знамя.
– В чем разница между, скажем, попсовой песни о любви и такого же рода бардовской песней?
– Любовь – это многогранная история. Это и любовь к матери, к Родине, к своему объекту воздыхания… Высшая любовь – конечно, это любовь к Богу. Поэтому тут нужно определиться, о какой любви идет речь. И, потом, что такое попса? Поп – это популярная музыка, которая рассчитана на неопределенное количество людей, то есть на всех. Это значит ее должны понимать все. Для попсы характерны простые, неглубокие, легкие смыслы и сюжеты, обиходные слова, и зацикливаются в какую-то фразу, которая много раз повторяется. И плюс, конечно, запоминающаяся музыка.
Бардовская же песня – более глубокая, на мой взгляд, осмысленная, пережитая, но, опять же, под призмой своего мироощущения. Это кусочек внутреннего мира автора-исполнителя. Безусловно, эта песня глубже поп-песни, но вопрос, насколько она верная может быть. Например, взять Сергея Есенина – нашего замечательного русского поэта. У него были разные периоды в жизни, когда он писал совершенно богодухновенные стихи, но был и период, когда его творчество было бунтарским и почти богоборческим. Но это ведь не значит, что мы вычеркнем его совсем из своего сердца, из списков великих.
То есть нужно понимать, в какой период творец созидает. Он же тоже ищущий человек. Думаю, что к любой песне нужно относиться аккуратно, внимательно, особенно к словам. Ну и, конечно, попсовая песня больше, пожалуй, для отдыха, а не для того, чтобы подумать и прочувствовать. А в бардовскую песню нужно все-таки вслушиваться, думать.
– Наверное, музыка помогает словам лечь на душу человека.
– Однозначно! Я же говорю – это такие саночки, на которых слова въезжают прямиком в сердце. Но опять же, смотря какая музыка. Она зависит от тонкости натуры человека. Если брать наших великих композиторов, то они, к примеру, могли музыкой передать слушателю ощущение дождя, ветра, солнца, не говоря уже о настроении. Сочинять музыку – это талант, но в песне она вторична, а слово – первично. Вспомните, как начинается Евангелие от Иоанна – в начале было Слово!
Вот, взять Владимира Высоцкого. Это прекрасный бард, это прекрасные стихи, но его музыка достаточно проста. И тем не менее его песни живут и будут продолжать жить. Молодежь их слушает, что еще раз доказывает, что слово – первично.
– Получается, что вот если мы сейчас с тобой разговариваем, а не поем, идет понятное общение. Другое дело – слово, одетое в музыку. На каком уровне оно воспринимается? Например, я читаю стихотворение Есенина или я то же стихотворение пою.
– Музыка воспринимается на каком-то совершенно глубинном, генетическом уровне. Мне кажется, истоки этого надо искать с нашего рождения. Потому что первая песня, которую слышит ребенок – это колыбельная. Колыбельная – это извечная песня, которая всем подходит. Первые звуки, которые слышит дитя, неважно, умеет мама петь или нет, она «мурлычит», и эти звуки успокаивают малыша. Материнское сердце – любящее, и не важно, какой у нее голос, есть у нее слух или нет, она поет от любви своей.
– Душа – она более восприимчива к музыке, чем к просто слову. Насколько музыка важна для эмоциональной окраски сообщения, которое мы посылаем?
– Тут важно вот что еще добавить: важны слова (хороший текст), музыка и, конечно, исполнение. Если есть прекрасная музыка, прекрасные слова, но спеть песню формально, это одна история. А если это прекрасная музыка, прекрасные слова и душевное, от сердца к сердцу, исполнение, это другая история. Поэтому к таким исполнителям люди стараются попасть на концерт. Идут за чем? За эмоциями, за чувством!
– Как рождается в твоей душе песня? Что появляется первым – музыка или слово?
– Не всегда слово рождается первым. Иногда музыка первая, бывает по-разному. Бывает – от избытка чувства, при этом не обязательно это возвышенное чувство. Это может быть печаль, может быть какое-то глубокое переживание. И на этом переживании может рождаться какая-то мелодия. Коротенькая, простенькая мелодия. И отсюда завязывается узелок. На нее может уже ложиться и слово, соответствующее состоянию души. И наоборот: может рождаться маленькая, короткая фраза, которая тоже начинает раскручиваться и ложиться на мелодию. То есть это всегда некая тайна, которая идет откуда-то вроде бы изнутри, но в то же время откуда-то свыше. Это какая-то синергия. А вообще, духовная музыка приходит с высоты и приходит она, как мне кажется, на подготовленную почву.
Вот для примера, чтобы написать картину, мало красок. Надо, чтобы был холст. Мне кажется, когда песня дается свыше, она уже должна лечь на определенную почву. То есть в душе у человека должна быть определенная база. Он должен уже пережить, понять что-то для себя, решить, что главное, что второстепенное, что такое эта жизнь, что такое «я». Если мы говорим о прекрасном, то человек в какой-то определенный момент приходит к мысли, что он ищет гармонию. А фактически – Бога.
Опять же, мы говорим про песни, которые вызывают отклик в душе, бывает – отклик хороший, а бывает – наоборот. Мне кажется, здесь все просто: если песня делает тебя лучше – это созидательное творчество, если нет – разрушительное. «Злой гений» – есть такое выражение. Человек вроде может как-то творчески выразиться, но у него база внутри другая, наполнение другое. Соответственно, он и «краски» туда другие набрасывает.
– Я об этом думал тоже. Есть и песни, и инструментальная музыка, которые созидают душу и, можно сказать, что такая музыка от Бога. А есть музыка, которая разрушает душу, особенно песни с текстам о диаволе, о гнетущей смерти, инфернальные тексты. Есть два направления – та музыка, которая поднимает душу к небу, и та, что низвергает ее во ад. Вот та же попса – это, в основном, песни про любовь, но если копнуть глубже, то это песни про страсти, про какие-то совершенно разнузданные вещи, похоть, блуд. Ты согласна, что велика ответственность автора за свои произведения, которыми он решил поделиться с внешним миром? Ведь какое они действие окажут на слушателя, зрителя, читателя, мы не знаем.
– Дело в том, что люди творческие находятся в таком вдохновенном полете, что часто не задумываются, что они, собственно, сеют. Это страшно, на самом деле, – искусить человека через слово, через песню, или клип, или фильм. Страшно впустить через себя к другим соблазн.
Если говорить о бардовской православной песне, я глубоко убеждена, что когда ты переживаешь определенную тему, эмоции, и рождается у тебя что-то от избытка чувств, то эту песню, эти слова, в первую очередь, нужно обязательно испытывать. А каким образом испытывать? Нужен духовник, с которым можно посоветоваться, которому можно показать написанный текст.
Это обязательно! Автор часто пишет на эмоциях, вдохновенно кладет на холст строчку за строчкой и может не заметить, как допустил искус, который может ввести в заблуждение слушателей, пустить не по тому пути. Песня, которую ты выпускаешь в мир – это твое дитя. Когда ты сочинил песню, записал и выложил на публичное обозрение, это уже рожденное дитя. Оно начинает жить своей жизнью. Ты уже не имеешь к нему практически никакого отношения. Оно уже самостоятельно полетело, и как оно отразиться на слушателях, одному Богу ведомо.
– Когда я советовался с духовником по поводу своих статей, чтобы не было соблазна, он сказал, что если кто-нибудь душой повредиться из-за твоих текстов, или песен, или стихов, или фильмов, то с тебя Господь потом обязательно спросит. Велика ответственность православного творческого человека – журналиста, писателя, барда и т.д. за свое творчество. «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф.12:36-37). А если ты не праздное, а гнилое какое слово произвел на свет, которое разрушило чью-то душу, и он погиб на веки вечные? Какая гигантская ответственность!
– А представляешь, бывают такие случаи. Находится человек, например, в депрессии, слушает песню, которая настолько его подавила, что он пошел и покончил жизнь самоубийством. Как страшно для автора этой песни! Или наоборот. Человек, который был в унынии, вдруг, послушав песню, стал выкарабкиваться из этого состояния или пошел, доброе дело сделал.
Мы, родив песню, отправляем ее в самостоятельное плавание и не знаем, в ком она произведет какие действия. Так что для автора все очень серьезно.
– Востребована ли сегодня бардовская песня о Боге, о вере или нужно петь о чем-то нейтральном, чтобы вызывать интерес слушателей?
– Самое большое искусство – петь о Боге, не называя Бога. Можно петь о море, о небе, об облаках так, что слушателям становится понятно, о Ком хочет сказать автор-исполнитель.
Я думаю, что все люди так или иначе ищут Бога. Те, кто живет, задумываясь о своей жизни, о ее смысле, рано или поздно вспоминают и о Боге. Нужно ли петь о Боге вот так, открыто, как это делают, к примеру протестанты? Лично мне это не нравится. Религиозный стриптиз меня не привлекает. Все-таки отношения Бога и человека – это очень интимные отношения. И если эти отношения человек переживает, он их может передать миру через песню, через эмоции, какие-то мысли. Все-таки о Боге можно петь очень прикровенно. Такая песня ближе людям и дает возможность нанизать на эту ниточку свои отношения с Богом.
Вернемся к изобразительному искусству. Вот тебе, например, дают раскраску. Ты сам выбираешь любые цвета и разукрашиваешь ее теми красками, какими хочет твоя душа. А когда тебе дают уже готовую картину, то приходится принимать ее, какая она есть. Может быть, тебе не нравится здесь коричневый цвет, и ты бы применил какой-то другой, но ничего сделать не можешь: картина выполнена так, как задумал ее другой художник.
То же самое – прикровенная песня о Боге. Она говорит о всех знакомых нам вещах: об окружающем нас мире, о природе, о каких-то мыслях, но у человека, который слушает бардовскую песню с таким прикровенным посылом, есть возможность туда вложить свое, и тогда она становится его песней с его личной историей.
И еще. Не надо идти на поводу у слушателя. Если мы говорим о профессиональном композиторе, поэте, то они стараются идти на запрос. Но, опять же, на запрос нужно идти, но немножечко приподнимать планку. Все-таки нельзя ниже плинтуса падать, человеку искусства всегда нужно подтягивать слушателя, зрителя к более высокому уровню, высокому смыслу.
И так же – бардовская песня. Мы говорим, что бард не пишет на запрос, он пишет из себя, и очень бы хотелось, чтобы эти песни тоже были на достойном уровне.
– Большое спасибо, Елена, за интересный разговор!
В следующей части мы побеседуем о музыке, которая приходит с высоты, с регентом взрослого и детского хора Свято-Владимирского собора Евгенией Тиховой.
Беседовал Артемий Слёзкин