Сюжет

У царя Иоанна Грозного было множество оппонентов и недругов. Расправлялся он с ними беспощадно. Касалось это не только бояр или их приближённых. В равной мере царский гнев обрушивался и на священнослужителей.
Ещё в детстве будущий царь привязался к юному боярину Фёдору Колычеву. Блестяще образованный, обученный воинским навыкам, Фёдор выделялся своим благочестием, скромностью и целомудрием. Детская привязанность к нему государя была безгранична, она обещала молодому придворному блестящую будущность. Но Бог приготовил ему другой путь. Через многие годы Федор Колычёв станет Московским митрополитом Филиппом.
В это время разворачивается одна из самых мрачных страниц правления Ивана Грозного. Царь создаёт особую систему управления – опричнину. Из опричников Грозный формирует некое подобие монашеского братства. Вместе они посещают богослужения, молятся, поют в церковном хоре. И так же вместе пируют, пытают и казнят обвинённых в измене бояр. Кровь льётся рекой. И ни в ком царь не встречает противодействия.
Всё это известно святителю Филиппу. Он понимает: кроме него никто не скажет правду грозному царю. Скрепя сердце, Филипп даёт согласие занять престол митрополитов Московских, но оставляет за собой право заступаться за опальных. И поначалу его заступничество приносит плоды. Кроткие и мудрые увещевания святителя смягчают суровый нрав Иоанна. Но спокойствие и тишина продолжаются недолго.
И вновь святитель Филипп обращается к Грозному; снова и снова обличает он беззакония, которые творят опричники. Но уже не так благосклонно слушает царь митрополита. Всё чаще гневно прерывает его, а порой приходит в бешенство. Всё чаще прислушивается он к опричникам, для которых святитель становится смертельным врагом. Окончательный разрыв наступает весной 1568 года.
Описание
Художник изображает встречу царя Иоанна Грозного с митрополитом Филиппом. Перед нами низкие стрельчатые своды храма. Иван Грозный изображен в тафье, сидящим на царском троне напротив окна, перед ним расположен аналой с раскрытой книгой. Взгляд его обращен вперед, в пустое пространство.
За его спиной в углу икона с зажженной лампадкой. Ничто не нарушает тишину храма, кроме обличительных слов митрополита Филиппа, который находится рядом с царем в присутствии двух сопровождающих его монахов. Они явно смущены и даже напуганы – встреча с царем может предвещать все, что угодно – от милости, до жестокой казни. Еще более их страшит обличительная речь митрополита Филиппа, который не побоялся вступить с царем в спор. Увещевая Иоанна Грозного, он взывает к Богу, указуя перстом на небо. Но царь остается равнодушным к его словам, которые впоследствии будет именовать «филиппиками», «филькиными грамотами», он остается при своем мнении – в его позе, выражении лица мы видим упорство. Фигура его напряжена, руки сомкнуты – еще один миг и царь резко встав с трона развернется к митрополиту, осыпав его бранными словами. Но митрополит как будто бы не замечает этого напряжения – его задача наставить царя на истинный путь: он обращается к нему и как духовное лицо, желая предостеречь царя от скоропалительных решений, которые не идут на пользу государству, а, напротив, являются гибельными для него.
Мы видим, как мастер противопоставляет два характера, показав столкновение мировоззрений. Резкий и порывистый, гордый характер царя и, напротив, рассудительный и твердый характер митрополита Филиппа.
Атмосфера страха передается фигурами на заднем плане – монахи, сопровождающие митрополита, испытывают опасения, предчувствуя реакцию царя и ее последствия и для них, и для обители, и в целом для государства. Будущее для них неопределенно, и эта неопределенность вызывает смятение.
Справа мы видим кубки, сосуды, серебряное блюдо. Они контрастируют с обстановкой храма. Изображения святых – безмолвных свидетелей этой распри, предсказывают ее исход: их лики печальны. Судьба митрополита фактически предрешена и это он знает сам. Но не о земном устройстве печется святитель, а о своем бывшем друге детства, о его духовном состоянии. Его долг – долг пастыря, который пытается пробудить в очерствевшем сердце царя проблески милосердия. Каков будет исход – известно, но царство Божие для истинного пастыря выше царства земного.
История
Яков Прокопьевич Турлыгин русский художник исторического и бытового жанра родился 3 октября 1857 года в Москве. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Был членом Московского товарищества художников с 1893 года и экспонентом Товарищества передвижных художественных выставок. Кроме занятия живописью, сотрудничал в юмористических журналах, иллюстрировал рассказы В.М. Гаршина, работал декоратором в театре Лентовского.
.........
Среда. О страдающих плотию
Мк.12:28–37
1Пет.4:1–11
«Итак, как Христос пострадал за вас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью», – пишет Апостол Петр.
Мы не раз слышали, что выше, чем пострадать и умереть за Христа, – христианин подняться не может. Но сегодня Апостол говорит, что и вообще «страдающий плотию перестает грешить». А правда, какими бы ни были грехи человека, но, при виде его страданий, не отходит ли все куда-то на задний план? Какие бы ни были грехи до-потопного человечества, но – вот, представим себе: люди отчаянно забираются все выше от наступающей воды, видят гибель детей и неотвратимое приближение своей смерти, и вот – мучительное удушье от воды, судорожное желание вдохнуть хотя бы глоток воздуха. До греха ли тут? И можем ли мы их судить, какими бы ни были их грехи? И как судить злодея, который, пройдя врата мучительной смерти, с успокоенным, скрывающим тайну его страданий, лицем, лежит перед нами в гробу!
И вот, ко всем этим душам, в темницу, сходит Господь. Значит, теперь, после страданий, возросла надежда, что они услышат.
А мы, живущие, не прошедшие врата смерти, должны вооружиться «тою же мыслию». Апостол сравнивает погибших в водах потопа с нами, крещенными во Христа Иисуса водным крещением, и давшими Богу «обещание … доброй совести» (1Пет.3:21). Значит, в крещении с нами происходит то же, что произошло с ними. И обещать Богу добрую совесть – то же самое, что умереть. Умереть миру. Христианин живет «уже не по человеческим похотям, но по воле Божией». И кто продолжает жить языческой жизнью, – смотрит на нас с изумлением, как на мертвых. Апостол пишет, что они «дивятся, что вы не участвуете с ними в том же распутстве, и злословят вас».
Но вот, мы пережили это в крещении, добровольно. А другие достигли того же невольно, пройдя через горнило страданий. Что же, значит, спасение всех людей тем или иным образом – неизбежно? Но если бы так, то Господь и Апостолы не учили бы нас, а пустили бы все на самотек: воды и огня на всех хватит. Но учительное слово все-таки не умолкает, и убеждает нас любить Бога «всем сердцем, и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя».
«Близок всему конец», и не за горами последние испытания, о которых повествует «Откровение Иоанна Богослова». Но не уповайте слепо на спасающую Божью премудрость. Еще более «будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах. Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов».
А то ведь и забираясь на высоту от наступающей воды, можно отталкивать более слабых. И на кресте можно злословить распятого рядом с тобой (Лк.23:39). И даже, как сказано в Откровении, люди, которые переносили страшные казни, и не умерли от них, все-таки «не раскаялись в делах рук своих». «И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем» (Откр.9:20–21).
А если бы и раскаялись. Все равно, – лучше через свободу и через любовь, а не через невольные страдания. Это достойнее человека