Глава VIII.

Святой и великий пяток. Утро. (Чтение двенадцати Евангелий)
Нам предстоит проследить службу, в просторечии именуемую «Двенадцатью Евангелиями», но настоящее название которой таково: «Последование Святых и спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа». Такое название настоящая служба получила по той причинe, что центральной частью ее являются двенадцать выбранных чтений из четырех Евангелистов, повествующих о страдальческом пути Спасителя «даже до креста и погребения». Сопровождая на Голгофу Своего Жениха, Церковь предоставляет повествование Евангелистам, а сама в промежутках между чтениями воспевает и толкует читаемое.
Последование Страстей совершается в ночь с четверга на пятницу. Ночь эта – Гефсиманская ночь Спасителя, еще не распятаго, но уже преданнаго и душей погрузившегося в смертельную скорбь и тоску. Перед глазами Спасителя, из сада Гефсиманскаго и из «адской тьмы Каиафова двора» выступает троекрестие Голгофы, виден гроб с приваленным, припечатанным камнем, гроб стерегомый наемниками. И зрится самое страшное: заключенные небеса с безмолвствующим, удалившимся Отцом, и преисподняя бездна, разверзшаяся у подножия креста. И во многое другое прозревает Спаситель: Он видит бегство учеников, отречение Петра, бесчисленные гонения и терзания, которым подвергнется Церковь до скончания Миpa, окаянное упорство, и непроницаемое ожесточение многих, которых не тронет вид Создателя, предложившаго Себя в пищу твари... От утра Великаго Пятка, ныне наступившаго, виден его вечер, Голгофа и гроб.
Обо всем этом повествует чтение двенадцати Евангелий. Для того, чтобы легко и с пользой ориентироваться в богословско-литургическом содержании настоящей службы, необходимо осознать ея структуру, основной принцип ея послeдования. Он может быть формулирован так: последование Страстей есть утреня, с широко развитым евангельским чтением, заменяющим чтение кафизм.
Евангельские чтения выбраны так, чтобы осветить страдания Спасителя с разных сторон, представить Его последовательные этапы, и дать изображение в согласии с особенностями повествования каждого из четырех благовестителей.
1-е Евангелие.
Чтение перваго Евангелия от Иоанна, Завета Святых Страстей, зачало 48: «Рече Господь Своим ученикам: ныне прославися Сын Человеческий». Конец: «И ученицы Его», (Ин.13:31 – Ин.18:1). Прежде чем показать Христа окровавленного, нагого, распятого и погребаемого, Церковь являет лик Богочеловека во всей Его мудрости и красоте: верующие должны знать, Кто приносится в жертву, Кто будет терпеть «оплевания, и биения, и заушения, и крест, и смерть». Чтобы постигнуть глубину уничижения Христа, нужно узреть предварительно, насколько это возможно для смертнаго, Его высоту. Первое Евангелие Завета Св. Страстей есть словесная икона Слова, возлежащаго «на Пасхе распятия» и готового на смерть.
Евангелие начинается со слов Господа Иисуса, утверждающаго основной смысл Страстей, которыя суть слава Его. «Ныне прославися Сын Человеческий» (Ин.13:31). В страданиях воплотившагося Слова прославляется Отец: «И Бог прославился в Нем» (там же). Т.к. сущность Бога есть любовь, то в страданиях Слова прославляется именно она. Слава любви есть ея жертвенность. «Нет больше той любви, как если кто положит свою душу за друзей своих» (Ин.15:13). Христос кладет Свою душу за друзей Своих и именует их: «Вы друзья Мои» (Ин.15:14).
Полноту знания принес Богочеловек, Христос Бог. Обитающая в Нем полнота Божества телесно, через единение любящих в Нем, раскрывает знание о самом важном и ценном – о Боге. Любящие друг друга во Христе получают откровение о сущности Божией. Ибо, пребывая во Христовой любви, они тем самым пребывают в триипостасном Божестве. «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин.14:23). Приходом же Отца ниспосылается Св. Дух, «Который от Отца исходит» и «свидетельствует» о Сыне (Ин.15:26).
Любить, пребывая одному, нельзя. Поэтому образ Божий отражается в совершенном человеческом обществе – в Церкви, соборе, и в тех, кто в соборе пребывает и посколько они пребывают в соборе. Но и наоборот: в Церкви-соборе, на любви основанной и в любви пребывающей, дан образ, икона Божьего Триединства. Пребывание в совершенном соборе – есть пребывание по образу и подобию Божию, т.е. полнота обожения (теозиса). О нем и молится Иисус в Своей архиерейской молитве. «Да будут все едино; как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (ἵνα καὶ αὐτοί ἐν ἡμίν ἕν ὦσιν) Я в них и Ты во Мне; да будут совершены во едино, и да познает миp, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Ин. 17:21–23). Этот текст приводит нас к признанию внутренней связи учения о личности Христа, как Богочеловека, о Церкви, как теле Богочеловека и о природе Божества, как единосущии (омоусии) Отца, Сына и Св. Духа. Кроме того, приведенная молитва есть молитва о спасении, ибо пребывать во Отце и Сыне значит быть спасенным.
Существо Божие в Себе абсолютно непознаваемо для твари (апофатично). Но Оно же постижимо–катафатично в человеке, как образе и подобии Божием. Ибо совершеннейший человек, Христос, воплощающий полноту всеединаго человечества, есть в то же время совершеннейший Бог, отражающийся в человечестве Христа.
Поэтому и человеческое общество любви, т.е. церковь-собор, единая во Христе – являет собой образ, икону единосущия Божия. Собор есть единство людей во Христе – и единство людей во Христе есть собор. Но в тоже время, на основании приведенных текстов (Христос в Отце, Отец во Христе, Дух Святый от Отца) можно и нужно утверждать, что если люди пребывают в соборном единении во Христе, то они являют собой образ единства Пресвятыя Троицы, Которая обитает в них по обетованию Христа. Собор-церковь есть икона троичнаго единосущия Отца, Сына и Св. Духа (см. 34 Апостольское правило) также см. Догмат о предвечном Совете.
Бог, как Он соблаговолил открыться, Сам есть единосущный Собор Отца, Сына и Св. Духа. Несмешиваемость и неразделяемость лиц Пресвятой Троицы и есть их соборность. Ереси монархианства, модализма и арианства суть именно антисоборныя ереси и все три осуждены церковью. Ныне Богочеловек, «един сый Св. Троицы», т.е. один из Св. Троицы, идет простереть свои руки на кресте (высшее выражение любви), соединяя всех в богоподобный собор, тем самым спасая через обожение. Соборная филокалия и теозис соединяются в одно целое, являя сущность спасения. Ср. «Спасение соделал еси посреде земли Христе Боже, на Кресте пречистеи руце Твои простерл еси языки зовущия; Господи, слава Тебе». (Час шестый, тропарь, глас 2-й, на В. Пост).
После трех антифонов и седальна, содержание которых сосредоточено вокруг жестокосердия Иуды (как бы прямо выражающаго сатанинской принцип противособорности), читается
Второе Евангелиe от Иоанна, зачало 58: «Во время оно изыде Иисус со ученики». Конец: «Но да ядят пасху» (Ин.18:1–28). Евангелие это повествует о взятии Иисуса воинами первосвященника под предводительством Иуды-предателя, об отречении Петра, о заушении Иисуса во дворе Каиафы и о приведении Его в преторию Понтия Пилата. Поемые всед за чтением антифоны (4, 5 и 6) также, как и предыдущее, останавливаются на падении Иуды Искариота: «Днесь (сегодня) Иуда оставляет Учителя и приемлет диавола» (антифон 4). После малой Ектении исполняется седален на глас 7-ый. Он доводит упреки, посылаемые Церковью Иуде, до величайшей силы. Приводим текст целиком. Перевод: «Каким образом Иуда, ты сделался предателем Иисуса? Разве Он тебя отлучил от общества апостолов? Или лишил тебя дарования исцелений? Или, сев вечерять с теми, отринул тебя от трапезы? Или, умыв ноги у других, твои презрел? О скольких благах забыл ты! Этим обличается твой неблагодарный нрав и проповедуется Его долготepпение и великая милость».
Третье Евангелие от Матфея, зачало 109: «Во время оно, воины емше Иисуса, ведоша к Каиафе архиереови». Конец: «Плакася горько» (Мф. 26:57–75).
В сем Евангелии повествуется, как Иисус во дворе Каиафы Сам свидетельствует о Себе, как о Сыне Божием и принимает за это свидетельство заушение и оплевание. Здесь же изображены история отречения Петра и раскаяние его.
Антифон 7-й, следующий за Евангелием, воспевает добровольное страдание Господа во исполнение пророчества
Антифон 8-й шлет упреки врагам Христа, не желавшим понять, что закон и пророки были от Него.
Четвертое Евангелие от Иоанна, зачало 59: «Во время оно, ведоша Иисуса от Каиафы в претор». Конец: «Предаде Его им, да распнется». (Ин.18:28, 19:16). Центральными в этом Евангелии являются: 1. диалог Спасителя и Пилата, 2. Повествование о бичевании Господа и облечение Его в терновый венец и багряницу. Спаситель еще раз, у врат смертных, свидетельствует о себе, как об Истине. Неверующий же скептицизм вслед за слепым вопросом «Что есть истина», подвергает Ея носителя кровавому истязанию и надругательству. Последним выявляется подлинная сущность скептицизма, который не может быть простым «воздержанием от суждения» (ἰσοστενεία τὸυ λόγου – по Сексту Эмпирику), а всегда превращается в вольное или невольное надругательство над Словом, истинность которого свидетельствуется самим скептиком. Нейтралитета по отношению к Христу не бывает и быть не может. «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его (в подлиннике: и стал бичевать – καὶ εεμασίτγωσε). И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на главу, и одели Его в багряницу. И говорили: Радуйся, Царь иудейский и били Его по ланитам (подл.: «и давали Ему пощечины» – καὶ ἔδιδουν αὐτῷ ραπίσματα). Пилат опять вышел и сказал: Вот, я вывожу Его к Вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и багрянице и сказал им Пилат: Се (вот) Человек"(ἴδε ὅ ἄνρωπος).
Истина в терновом венце и багрянице – и невольное исповедывание ея надругавшимся над нею скептиком – вот основной смысл предложенного чтения.
Следующий (десятый) антифон, на глас 6-й углубляет эту тему: «Одевающиеся светом, как одеждой, нагим стоит на суде, и принимает ударение по ланите от тех рук, который создал»...
Антифон 11-й укоряет иудеев за преступное и безумное предание Христа на распятие.
Антифон 12-й (глас 8-й) усиливает эти упреки: Перевод: «Вот что говорит Господь иyдeям: люди Мои, что Я вам сделал? И чем досадил вам? Слепцов ваших просветил, прокаженных ваших очистил, мужа, находившегося на одре, возставил. Люди Мои, что Я вам сделал? И чем вы мне отплатили? За манну – желчь. За воду – уксус. Вместо любви – ко кресту Меня пригвоздили. Уже не терплю более: призову Мои народы и те Меня прославят со Отцем и Духом: и Я им дам жизнь вечную. Законоположники Израилевы, иудеи и фарисеи Лик апостольский вошел к вам: вот храм, который вы разорили: вот Агнец, Которого вы распяли и предали гробу. Но он властью Своей воскрес, не обманывайтесь, иудеи: ибо Он Тот, Кто в море спасал, в пустыне питал: Он есть жизнь вечная, и свет, и мир мира».
После малой екатении седальна читается Пятое Евангелие, от Матфея, зачало 111: «Во время оно, видев Иуда предавый Иисуса». Конец: «Понести крест Его», (Мф.27:30–32).
Здесь повествуется о гибели Иуды предателя, о допросе Господа в претории Пилата и осуждении Его на смерть. К предыдущему повествованию, (т.е. к четвертому Евангелию) это чтение прибавляет следующие детали: молчание Господа в ответ на обвинения первосвященников и старейшин, по предсказанию пр. Исайи («как Агнец пред стригущим Его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» гл.53 ст.7), предупреждение жены Пилата своему мужу – не делать зла Спасителю и умытие рук Пилатом.
Антифон 13-й (на глас 6-й) посвящен размышлениям на тему о предпочтении, оказанном иудеями разбойнику Варавве перед Христом и о том, что надругательству подвергают «Христа, Божию Силу и Божию Премудрость».
Антифон 14-й (на глас 8-й) содержит размышления о благости Спасителя, принявшего в спутники Себе разбойника, и о спасении покаявшегося злодея: выступает бесконечно глубокий, умилительный образ всепрощающего Христа, вознесеннаго на древе, всемогущество Которого, как Бога, обнаруживается именно в бесконечной благости.
Антифон 15-й посвящен воспеванию Божества Распинаемаго: Перевод: «Сегодня на древе висит повесивший землю на водах: облачается терновым венцом Царь ангелов: одевается в ложную багряницу одевающий небо облаками: заушение принимает освободивший Адама: гвоздями пригвоздился Жених церковный: копьем прободен Сын Девы. Этой же теме посвящен Богородичен: «Видя Тебя, Христе, висящим на кресте, Родившая Тебя вопияла: что за непонятное таинство вижу Я, Сын Мой? Как умираешь на древe, пригвожденный плотью, Податель жизни?»
После малой ектении исполняется седален (на глас 4-й), очень важный по своему содержанию, ибо в нем утверждается догмат искупления кровью Христовой, в евхаристическом смысле. Перевод: «Ты искупил нас от подзаконная проклятия драгоценной Твоей кровью: быв пригвожден ко кресту и прободен копием, источил людям безсмертие. Спасе наш, слава Тебе». За сим следует
Шестое Евангелие, от Марка, зачало 67: «Во время оно, воины ведоша Иисуса». Конец: «Да видим и веру имеем Ему» (Мк.15:16–32). Лишь к середине евангельских чтений (шестое Евангелие) приводит Церковь повествование о самом распятии. В сем чтении, начало которого совпадает с предыдущими двумя (надругательства и бичевание во дворе Пилата), изображено распятие с двумя разбойниками, и хулы изрыгавшиеся на Распятого, как Его врагами, так и разбойниками, терпевшими одну участь с Ним. Из сего видно, что в начале оба разбойника принимали участие в самоубийственном кощунстве, но потом один из них, как некогда блудный сын, «пришел в себя». Что заставило его очнуться и сбросить обольщение зла? – Конечно, не внешняя сила Распятого: пречистыя руки Спасителя были также крепко пригвождены, как и руки обагренные убийством. Лишь внутренняя правда Страдальца одна обличала Сущность Того, Кого разбойник поносил. Могучая сила кротости сделала свое дело: в Распятом был узнан и исповедан сошедший на землю Бог.
После Богородична – возглашается прокимен, изображающий тяжелую и мучительную деталь Распятия: «Разделиша ризы Моя себе и об одежде Моей меташа жребий» (Пс.21:19), и стих: «Боже, Боже Мой, вонми Ми, Вскую оставил Мя еси» (Пс.21:2).
Седьмое Евангелие, от Матфея, зачало 113: «Во время оно, пришедше воины». Конец: «Воистину Божий Сын был сей» (Мф.27:33–54). Одинаковое по содержанию с предыдущим Евангелием, настоящее чтение пополняет его следующими деталями: землетрясением и прочими знамениями, возвестившими смерть Христа (ст. 51–53) и исповеданием Его сотником: «Воистину Он был Сын Божий» (ст. 54).
Следует чтение псалма 50-го «Помилуй Мя, Боже», а за ним
Восьмое Евангелие от Луки, зачало 111: «Во время оно, ведяху со Иисусом и ина два». Конец: «От Галилеи зряще сих» (Лк.23:32–55). Предлагаемое чтение пополняет предыдущее повествование о Голгофе молитвой распинаемаго Спасителя: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.23:34). Слова, которыми хулили Спасителя «Спаси Себя и нас», были вызовом зла, стремившимся низвести и профанировать как Божественную природу Страдальца, так и весь смысл Его дела и учения: ибо Он затем и пришел, чтобы не спасать Себя, а погубить, «положить душу Свою» за друзей Своих, за род человеческий. Он учил о спасении души (жизни) через ея погубление во имя любви к Богу и ближним. Выражение «спаси Себя» есть поэтому вопиющая нелепость, внутреннее противоречие, (contradictio in adjecto). Премудрое Слово Божие избрало другой путь, ничего общаго не имеющий с безумием «самоспасающейся» и самовозвеличивающейся гордыни: путь молитвы за врагов-распинателей. И в этом была проявлена Божественность Его природы. Лишь сознательное самоослепление могло не заметить этого, могло не догадаться. Благоразумный разбойник догадался, захотел узреть, узрел и спасся. Так преподано было Распятым Учителем со креста истинное богословие и обнаружены Его мудрость и всемогущество. Любовь ко врагам, молитва за них – это идея, которую абсолютно невозможно вывести «снизу», путем, напр., сложения низших элементов эгоистических побуждений. Идея эта приходит, «сверху» – и есть непосредственное проявление Божества и очевидное обнаружение Его бытия.
За сим Евангелием следует трипеснец (канон, состоящий из трех песен, именно из 5-й, 8-й и 9-й), автором которого является св. Косма Маюмский. Трипеснец приводим здесь по-русски.
Песнь 5-я. Ирмос
Обращаюсь к Тебе с утренней молитвой, Слово Божие, без изменения истощившее Себя по милосердию и безстрастно приклонившееся до страдания: даруй мир мне, падшему, Человеколюбче.
Тропари
1. Ныне, омывши ноги и предочистившись причащением Божественного таинства, служители Твои, Христе, взошли с Тобой на Сион, на великую гору Елеонскую, воспевая Тебя, Человеколюбче (Мф.26:30).
2. Смотрите, други, сказал Ты, не ужасайтесь; ибо ныне приблизился час быть Мне взяту и убиену руками беззаконных; вы же все разсеетесь, оставив Меня, но Я соберу вас проповедовать о Мне, Человеколюбце (Мф.24; Мф.26:45. Ин.17:32). После этой песни следует кондак, икос и синаксарий. Кондак и икос посвящены изображению страданий Божьей Матери. Прославляя Страсти Господа, Церковь отверзает уста за Ту, чьи страдания были близки по силе и святости страданиям Спасителя. Великая евангельская Молчальница, Дева Богородица, предоставляет Церкви вещать о Ее страданиях. Перевод: «Видя Своего Агнца, влекомаго на заколение, Агница Мария, терзаясь, следовала за Ним с другими женами, вопия так: куда идешь, Дитя? Почему так спешишь? Разве есть другой брак в Кане и Ты туда спешишь, чтобы превратить им воду в вино? Идти ли Мне с Тобой или ожидать Тебя? Скажи Мне хоть слово, Слове, не проходи мимо Меня, сохранивши Меня чистой: ибо Ты Сын Мой и Бог Мой». Христос действительно спешил на другой брак – уже не в Кане Галилейской, а на Свой собственный брак с Церковью. И уже не воду в вино превращал Он для услаждения немногих гостей, а Свою собственную кровь изливал в животворящую чашу вечности, предлагая ее всем, желающим обручить душу свою Божественному Жениху. Еще перед страданиями Своими взывал Он: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин.7:37). Драгоценное это было питие. Его цена – смерть Богочеловека и пронзенное сердце Божией Матери.
За икосом и синаксарием поются остальные две песни трипеснца.
Песнь 8-я. Ирмос.
Столп злобы богопротивной был обличен божественными отроками.– Неистовствующее же против Христа сборище беззаконных замышляет тщетное, стремясь убить Держащаго жизнь в руке Своей, Которого вся тварь благославляет, прославляя во веки.
Тропари
1. С веждей (с век), – сказал Ты, Христе, ученикам стряхните ныне сон, и бодрствуйте в молитве, дабы не впасть вам в искушение, особенно же ты, Симон; ибо сильнейшему предстоит большее искушение; уразумей, Петр, Меня, Которого вся тварь благословляет, прославляя во веки (Мф.26:40–41; Лк.21:31).
2. Скверного слова никогда не произнесу устами своими, Владыко; с тобой умру, как благоразумный, хотя, бы все отверглись – воскликнул Петр; не плоть и кровь, но Отец Твой открыли мне Тебя, Которого вся тварь благословляет, прославляя во веки (Мф.16:17, 26:33–53).
3. Не всю глубину Божественной премудрости и разума Ты исследовал, и бездны судеб Моих не постиг Ты, человек – сказал Господь – посему не превозносись, будучи плотью; ибо трижды отречешься от Меня, Которого вся тварь благословляет, прославляя во веки. (Рим.11:33, Мф.26:34).
4. Ты отвергаешь это, Симон Петр, но скоро убедишься в том, что сказано, и даже одна девушка (служанка), подошедши, устрашит тебя, – сказал Господь: но горько восплакав, найдешь милостивым Меня, Которого вся тварь благословляет, прославляя во веки. (Мф.26:7–75).
Песнь 9-я. Ирмос
Честнейшую Херувимов и Славнейшую без сравнения Серафимов, без истления (т.е. без потери девства) родившую Бога-Слова, истинную Богородицу, Тебя мы величаем.
Тропари
1. Губительное сборище богомерзких лукавых богоубийц окружили Тебя, Христе, и как преступника влекли Создателя всех, Которого мы величаем (Ин.18:3; Пс.21:17).
2. Нечестивые, неразумевшие закона и речений пророческих, замышляли тщетное, влача Тебя, Владыку всех, как овцу на неправедное заклание. (2Кор.3:14; Ис.53:7).
3. Священники с книжниками, уязвляемые себялюбивой и завистливой злобой, предали на yбиение давшего народам жизнь, Жизнодавца по природе, Которого мы величаем. (Мф.20:18, 17:1–2).
4. Они окружили Тебя, Царь, как псы многие, били, ударяя тебя по ланитам: допрашивали Тебя, ложно свидетельствовали на Тебя, И все претерпев, Ты спас всех. (Пс.21:17; Мк.14:65; Мф.26:60).
За девятой песнью трипеснца исполняется (трижды) Экзапостиларий: «Разбойника благоразумнаго во едином часе раеви сподобил еси, Господи: и мене древом крестным просвети и спаси мя» Перевод: «Благоразумного разбойника Ты сподобил, Господи, рая в тот же час» (т.е. сейчас же; в подл. «в тот же день» – ἀυτήμερον). Просвети и меня древом крестным и спаси меня». После экзапостилария читается
Девятое Евангелие, от Иоанна, зачало 61: «Во время оно, стояху при кресте Иисусове». Конец: «Воззрят нань, Его же прободоша» (Ин.19:25–37). В центре сего чтения стоят предсмертные заботы Спасителя о Своей Матери, Которую Он усыновляет любимому ученику. Это был ответ на Ее беспредельную скорбь, зрелище которой являлось одним из острейших терний мученического венца Спасителя. Евангелие заканчивается повествованием о пронзении пречистых ребр Спасителя воином (по преданию, впоследствии, обратившимся и претерпевшим мученичество за Христа). Стих этого Евангелия «един от воин ребра копием Его прободе и aбиe изыде кровь и вода» – повторяется при совершении Проскомидии на Литургии. Следующие за Евангелием четыре стихиры самогласных толкуют и воспевают подробности поношения и мучительной смерти Спасителя.
Далее: Десятое Евангелие, от Марка, зачало 69: «Во время оно, прииде Иосиф». Конец: «Зрясте, где Его полагаху». (Мк.15:43–47) Чтение это изображает погребальные заботы Иосифа Аримафейского. Оно также, как два последние Евангелия, уже относится к таинственному событию Великой Субботы. Вслед за просительной Ектенией и возгласом «Яко Бог милости и щедрот» читается
Одиннадцатое Евангелие, от Иоанна, зачало 62: «Положиста Иисуса». Здесь, помимо Иосифа упоминается еще и о тайном ученике Спасителя Никодиме, которому Спаситель открыл тайну крещения (Ин.3). Им принесены были ко гробу Спасителя благовония. Следующие за Евангелием стихиры самогласные делают как бы обзор всему страстному пути Спасителя. За ними читается последнее
Двенадцатое Евангелие, от Матфея, зачало 114: «Во утрий день, иже есть по пятце». Конец: «Знаменовше камень с кустодиею» (Мф.27:62–68). Это чтение заканчивает повествование о Страстях Спасителя попыткой Его врагов символизировать гибель Его дела приложенной к гробу печатью и приставлением к нему стражи.
Общий смысл дела спасения объясняется в синаксарии последования Страстей, читаемом после пятой песни трипеснца: «Да будет ведомо, что Господь был распят в шестой день Седмицы, т.е. Пяток; и в начале человек был создан в шестой день. И в шестой час дня Он был повешен на кресте, ибо в тот же час, как говорят, и Адам, простря руки, коснулся запрещенного древа и умер: подобало ему в тот же час, в какой он был разрушен – опять возсоздаться. Это произошло в саду также, как и с Адамом – в раю. Горькое питие изображало вкушенье от древа. Заушение являло нашу свободу. Оплевание, безчестное обхождение – нашу честь. Терновый венец–отогнание бывшего на нас проклятия. Багряная одежда – за кожанные ризы и за надетую на нас царскую одежду. Гвозди – нашего греха окончательную неподвижность. Крест – древо в раю. Пронзенные ребра образуют Адамово ребро из которого создана Ева, произведшая преступление... Koпие – отвращает от меня пламенное оружие. Вода из ребра – образует крещение. Кровь и трость: ими Царь подписал нам красными письменами возвращение и дарование древнего отечества. Говорится же, что Адамова глава там лежала, где и Христос, Глава всех, распялся: она крестилася истекшею Христовой кровью. Где был труп – туда прилетел и орел – Христос (Лк.18:37), вечный Царь, Новый Адам, ветхого и через древо падшего Адама древом (крестным) исцеляющий. Сверхъестественным и неисчетным Твоим милосердием, Христе Боже, помилуй нас. Аминь».
Глава IX. Святой и великий пяток (Царские Часы)
Последование часов.
В последовании часов Великого Пятка (чин Царских Часов) час первый, обыкновенно примыкающей к утрени, соединяется теперь с часами третьим, шестым и девятым, составляя с ними одно целое. Этим выполняется основное задание часов, состоящее в богослужебном прославлении священных времен, соединенных с делом спасения. Часы вообще представляют службу, посвященную специально различным этапам Страстей Господа. Кроме того, так как страдальческим истощанием Его нам ниспослан Св. Дух, то один из часов (именно третий) посвящен названному завершающему событию спасения и обожения. С формально-архитектонической стороны Царские Часы Великого Пятка составляют одно целое с Вечерней Великаго Пятка, которая уже является Вечерней на Великую Субботу. Этим устанавливается непрерывность, которая явно выступает и в самом Евангельском повествовании. Воспроизведем вкратце богословско-исторический смысл часов.
Час 1-ый: Воспоминание об осуждении Христа Kaиафой и прочими, и о предании Его Пилату.
Час 3-й: Воспоминание о мучениях, претерпенных Спасителем в претории Пилата.
Час 6-ый: Paспятие Господа Иисуса на Голгофе посреди двух разбойников, крестные страдания Его и искупление Адамова греха.
Час 9-ый: Смерть Спасителя, чудесные события, ее сопровождавшие, и поражение смерти.
Подобно тому, как Литургия Великаго Четвертка есть глава всех литургий церковного года, ибо на ней воспоминается ее учреждение, – так и Царские Часы Великаго Пятка – основа и глава всех часов Богослужебного года, ибо они совершаются в день, давший им начало и освятивший их. Чин настоящей службы принадлежит авторству св. Кирилла Иерусалимского (315–386) и в своей основе отличается глубокой древностью. Он реформирован св. Софронием патриархом Иерусалимским (ум. около 641 г.). Но уже Ерм, муж апостольский, живший во II-м веке, упоминает о пятнице, как дне поста в память смерти Спасителя (см. его «Пастырь» кн. 3.). Страстной Пяток в древности назывался «Пасхой Распятия» (см. выше), название многозначительное, полное глубокого смысла, особенно если принять во внимание слова ап. Павла: «Наша Пасха за нас принесенный в жертву Христос» (1Кор.5:7).
Глава X. Святой и великий Пяток. Вечерня и вынос Плащаницы
Вечерня Страстного Пятка совершается ко времени распятия Спасителя – в 3-м часу дня. Она прославляет и ублажает крестную агонию Господа, Его смерть и погребение. То, к чему шло в ночь последования Страстей, ныне исполняется. Чаша, об отклонении которой молил изнемогавший по человечеству Богочеловек, не пронесена мимо. И Он пьет, разделяя ее горчайшее содержимое со Своей Матерью. Пьет до дна – до оставления Богом, до смерти, до сошествия во ад и погребения. И оставляет Богоневесту с сердцем, пронзенным орудиями, низведшими и Его к персти смертной. Чаша сладкого питья жизни вечной на Вечери Господней, ныне для самого Господа и Матери Его сказывается, как чаша смертной горести. Чтобы наполнить ее, Богочеловеку подобало быть пронзенным. Чтобы оживотворить ее, подобало Ему умереть. Чтобы провести человечество от смерти к жизни и от земли к небу, к самому Богу, подобало Богочеловеку быть оставлену Богом. Чтобы избавить Адама от ада, предстояло самому сойти в его бездну. Эти воспоминания приурочены к Вечерней службе. Под вечер дня был распят Господь. Голгофа есть закат Его святой жизни. Попустительством Божиим всего 31/2 дала Ему человеческая злоба освящать землю Своим учительством. Но закат Богочеловека был вместе с тем закатом ветхого Адама и утром Адама нового, в котором ветхий нашел новую жизнь – пакибытие (παγινενεσια) и «одежду нетления». Своим распинателям Распятый воздал тем, что сделал их злобу тщетной и эта тщета проявилась в молитве за них. Но для многих из ненавистников Христа молитва Его сделалась их адом.
При творении Миpa всемогущий глагол Божий, Его Слово, ныне плотью умирающее – клало предел бездне небытия и приводило ее к вечеру, чтобы настало утро света. «И был вечер и было утро, день один» (Быт.1:5). Смерть вечера стала рождением света, об этом мы услышим в одной из паремий Великой Субботы. В Господе и от Господа смерть есть благо и является как таинственное знамение жизни.
В эту Вечерню, смертная мгла, окутавшая воплощенное Слово, по новому зажгла Его тихий свет – свет вечной жизни. «И свет во тьме светит и тьма не объяла его» (Ин.1:5). Тьма вечернего заката Христова не объяла Его присносущего света. «И был мертв и вот жив во веки веков. Аминь» (Откр.1:18).
Начало вечерни обычное. На «Господи воззвах» поются стихиры самогласны в числе шести. Перевод: (глас 2-й) «Зачем умышляют тщетное, злочестивые и беззаконные люди? Зачем жизнь всех осудили на смерть? Великое чудо! Ибо Создатель Миpa предается в руки беззаконных и Человеколюбец возводится на древо, чтобы освободить из ада находящихся там узников, взывающих: Долготерпеливый Господи, Слава Тебе. Сегодня непорочная Дева, видя Тебя, Слово, пригвождаемаго ко кресту, плачет из глубины материнской утробы, терзается горько сердцем, и болезненно стеная из недр души, сокрушается, терзая ланиты и волосы. И в перси бьет себя, взывая жалобно: Увы мне, Божественный Сын! Увы мне, свет Миpa! Почему зашел Ты от Меня, Агнец Божий? Посему и воинства безплотныя трепещут и одержимыя страхом говорят: Непостижимый Господи, Слава Тебе».
(Гл. 6-й): «Сегодня Владыко твари предстоит Пилату, и кресту предается Зиждитель всех, как агнец приводится, но добровольно: гвозьдми пригвождается и в ребра прободается и губкой напояется Пославши дождем манну, Избавитель Миpa. По ланитам заушается и от своих рабов поругаемым бывает, Создатель всех. О, владычное человеколюбие! За распинающих молит своего Отца, говоря: Отче, остави им грех сей: ибо не видят, беззаконные, какую неправду делают.
Слава: (глас тот же): «О, как беззаконное сонмище осудило Царя твари на смерть, не устыдившись"… и т.д. – почти дословное повторение антифона 12-го последования Страстей Господних. И ныне: (глас тот же): «Страшное и преславное таинство днесь (сегодня) действуемо зрится: неосязаемый удерживается: вяжится разрешаяй (освобождающий) Адама от клятвы (от проклятия); испытуяй (испытующей) сердца и утробы, неправедно испытуется; в темницу затворяется бездну затворивый (затворивший); Пилату предстоит, Ему же (тот, которому) со трепетом предстоят небесные силы заушается рукой создания Создатель; на древо осуждается судяй (судящий) живым и мертвым; во гроб заключается разоритель ада. Вся терпяй милосердно и всех спасый (спасший) от клятвы (от проклятия) незлобиве Господи, Слава Тебе».
Господствующих мыслей, приведенных в стихирах, две: исповедание крестных страданий Спасителя, как величайшего и в своей основе непостижимого чуда и прославление страданий Божией Матери, ближайшей соучастницы спасения, Которою уготованы для верующих драгоценное тело и животворящая кровь Господа. Подобно тому, как Бог Отец посылает невещественного Сына и Слово, рожденное Им без матери, для спасения на землю, так и Мать Богочеловека отдает на заклание единородного и единственного Сына Своего первенца, рожденного Ею без Отца. Бог Отец дает пример полной противоположности грешникам, готовым погубить весь мир, чтобы дать детям своим грешное и преходящее плотское «счастье». По примеру Бога Отца, всевышнего Владыки, поступает и осененная Его славой Божия Матерь: Она отдает на распятие и в снедь верным возлюбленного Сына Своего – в противоположность другим матерям, готовым для грешного плотского счастья детей своих отдавать им на жестокое растерзание и съедение плоть и кровь «чужих». Для Бога и Божией Матери нет чужих. Через сказанное со креста слово: «Жено, се сын Твой» и «Се мати твоя» (Ин.19:26–27) – усыновлено Ею все верующее в Нее человечество.
Тайна сказанного раскрывается в стихирах Великого Пятка на «Господи воззвах». Во время пения их совершается вход с Евангелем, теперь имеющий сугубый смысл, ибо ныне сам Господь идет запечатлеть и утвердить крестными муками Свое учение. После входа следует прокимен из псалма 21-го, стих 19-й: «Разделиша ризы Моя ceбе и об одежде Моей меташа жребий» и стих: «Боже, Боже Мой, вонми Ми, Вскую (зачем) оставил Мя еси?» (ст. 2-й, см. последование Страстей). И читаются паремии:
1. Исход (Исх.33:11–23). Паремия эта полагается также под праздник Преображения (с прибавлением четырех стихов). В Страстную Пятницу она читается «для того, чтобы видно было, что явившийся на кресте и во гробе уничиженнейшим всех, не имеющим вида и доброты (красоты) – есть Тот Самый, Который явился в преславном виде на Синаe и Фаворе». (Кондак Преображения. См. Еп. Виссарион, op. cit, т. 1, стр. 356).
2. Паремия из книги Иова (Иов.42:12–17). Это место книги Иова говорит об избавлении многострадального от всех его бедствий и о великом его прославлении. Значение данной паремии вполне ясно: Христос страдает для того, чтобы прославиться, уничижаем для того, чтобы возвыситься и умирает, чтобы воскреснуть – что будет со всеми, кто живет во Христе и для Христа. (Еп. Виссарион и op. cit. т. I, стр. 597–598). Настоящая паремия, таким образом, выражает ту основную мысль православного учения о кенозисе (уничижении) Христа, что страдания Его есть вместе с тем и Его слава. Она явится в видимом блеске по Воскресении Его из мертвых.
3. Паремия из книги пророка Исаии (Ис.52:13–16, 53:1–12, 54:1). В настоящем пророчестве явлен образ Христа страдающего. Уже приближается смерть к Безсмертному и вместе с восклицанием «Совершишася» готова изойти Святейшая Душа. Время сгущается – и раскрываются две бездны вечности – небесной и адской, и уже готова явиться новая и последняя тайна Христа, приводящая в немоту, ибо здесь такие муки, для которых нет слов. Бог Отец, Божественное в Богочеловеке, скрывается, уходит от Него, как померкшее солнце. С уст Страдальца срывается вопль «Элои, Элои, лама савахвани» (Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты оставил Меня?).
До сих пор Христос терпел всю тяжесть земных мук. Но ныне у врат смертных и адских, к которым Он приближается, чтобы разрушить их, надлежало Ему понести и всю тяжесть преисподней, и, взяв ее на Свои всемогущая рамена, опрокинуть и разрушить до основания. «Он один оставлен милосердием Божиим, именно для того, чтобы никто кроме Него не был оставлен и не мог роптать, и эту то высокую истину Он выразил в своем скорбном обращении к Отцу» (А.С. Хомяков).
Всемогущество Свое Сын Божий показал тем, что принял и выдержал никем не вкушаемое и никем не вынесенное и невыносимое. Трудно, почти невозможно произнести это, но, приняв во внимание другие слова Св. Писания, видно, что Господь Иисус Христос соблаговолил взять на Себя тяжесть удаления от Божества (от Первоосновы – Бога Отца), т.е. испытать жесточайшую степень адских мучений. Оставленный Отцом Христос реально посылался Своею душою во ад. Думать иначе – значило бы впасть в докетизм (призрачность) по отношению к догмату схождения Спасителя во ад. При этом Христос, непостижимым для нас образом, как Второе Лицо Присвятыя Троицы, остался вездесущим: «Во гробе плотски, во аде же с душею, в раи с разбойником, яко Бог и на престоле был еси со Отцем и Св. Духом, вся исполняяй (все наполняющей) Неописанный. Не разлучаясь от человечества, Божество сокрылось так в душе Распятаго Богочеловека, что человечество Его предано было всем ужасам безпомощной скорби, и Он обрелся яко един от нас..., ибо что предполагало такое оставление? Все, что может предположить мысль человеческая, самого безутешного... Но другого Симона Киренейскаго не было и не могло быть: то был крест неразделимый! – что же делает изнемогающий под сим крестом Богочеловек? Оставленный Отцем, он паки обращается к Отцу и вопиет: «Боже,Боже Мой, Вскую Мя еси оставил?» Оставил Ты, Который всегда был со Мной, оставил Меня, Который жил для Одного Тебя и умираю за имя Твое!... Ответа не было. – Отец как бы не внимал Сыну! Сии то ужасныя мучения еше св. Давид назвал мучениями адовыми. Ибо и в аде нет лютейшего мучения, как совершенное оставление Богом» (Архиепископ Иннокентий, op. cit. стр 323).
Сошествие Христа Спасителя во ад и Его победа над ним выразилась в том, что Христос взял на Себя и адские муки Богооставленности, вынес их и победил. Оставление Иисуса Христа Богом поистине есть хождение Его по мукам, которое с Ним ближайшим образом разделила Божия Матерь. Таков, в сущности, сокровенный, внутренний смысл известного апокрифа. Что вытерпела Божия Матерь, видя Сына Своего распятого и оставленного Богом, видно из литургического текста: «Утроба же Моя горит зряще Твои распятия еже за всех терпиши, Сыне и Боже Мой» .
Совершилось! Исходит Спаситель Миpa телом во гробе и душою во аде, чтобы оживотворить мертвецов и осветить адские бездны. Непомерный труд совершен. Увенчанная тернием глава преклонилась. Дыхание отлетело. Израненное, натруженное тело покорно ждет погребальных забот.
Возглашается прокимен Апостола, глас 6-ой: «Положиша Мя в рове преисподнем в темных и сени смертней» (Пс.87:7). И стих, возвещающий о последней молитве Божественного мертвеца: «Господи Боже спасения Моего, во дни воззвах и в нощи пред Тобой» (Пс.87:2). Следует чтение послания ап. Павла к коринфянам, зачало 125: «Братие, слово бо крестное. Конец: «И Сего Распята» (1Кор.1:18, 2:2). Смысл этого чтения есть признание ничтожества мирской, только человеческой мудрости перед распятым Богочеловеком, Божией силой и Божьей Премудростью. Ибо она раскрывает перед нами такую бездну ведения, знания, в которой тонут малые домыслы человека; и дарит такое богатство любви, перед которыми ничтожными кажутся только человеческие добродетели. «Проповедь о Христе Распятом, – говорит Еп. Никанор, – евреям казалось посрамляющим их обстоятельством, потому что многие еще из них ждали Meccию в виде могущественного царя... могущественного повелителя всей вселенной, которую Он покорит им, силою знамен и чудес, настойчиво, но напрасно требовавшихся от Христа. И вместо всего этого раздалась проповедь о вере в Распятого на кресте Meccию. Это «скандал» – говорили евреи, выражаясь на языке образованных эллинов (греков). Образованные же эллины искали мудрости, состоявшей в логических умозаключениях и красноречивых доводах и рассуждениях. И вдруг им проповедуется бесхитростная вера в Господа Иисуса, пострадавшаго за избавление наше от греха, проклятия и смерти вечной. Все это было так далеко от их убеждений, взглядов и понятий, что они не находили возможности понять все это и назвали все это безумием. Между тем, как для тех, кто уразумел и принял веру Распятого, она была величайшей силой, победившей мир, и наивысшей мудростью, которой разрешались все важнейшие теоретические вопросы, а вместе с тем и все жизненные затруднения и стремления». (Еп. Никанор, «Толковый Апостол», ч. 2, стр. 152–153).
После этого читается Евангелие от Матфея, зачало 110. К тексту этого Евангелия присоединяются в середине чтения дололнительные вставки из других Евангелистов. Начало: «Во время оно совет сотвориша вси apxиepee». Конец: «Прямо гроба» (Мф.27:1–61).
В этом грандиозном чтении, которое слушается с зажженными свечами, повторяется и сосредоточивается все важнейшее, что сказано у Евангелистов о страданиях и смерти Господа Спасителя.
После ектении и возгласа поются стихиры на стиховне, подобны глас 2-й. «Егда (когда) от древа Тя мертва Аримафей снят (снял) всех жизнь, смирной и плащаницей Тя, Христе, обви, и с любовию тщашеся (старался) сердцем и устнами тело нетленное Твое облобызати. Обаче (хотя) одержим страхом, радуяся вопише Ти: Слава снисхождению Твоему, Человеколюбче». Стих: «Господь воцарися, в лепоту облечеся» (в великолепие облекся). «Егда во гробе нове за всех положен был еси Избавителю всех, ад всесмехливый (над всем смеющийся), видев Тя ужасеся, заклепы сломишася, сокрушишася врата, гробы отверзошася, мертвии возсташа, когда Адам благодарственно радуяся вопияше Тебе: Слава снизхождению Твоему, Человеколюбче». В этих четырех стихирах, заканчивающих Великий Пяток и начинающих Великую Субботу, уже выступают и ее события: пребывание Христа плотью во гробе, душой во аде и победа над ним.
Однако, со всей силой возвышает опять свой голос печаль Великаго Пятка в заключительном «Тебе одеющагося». Это надгробный плач спасенного нового человечества у бездыханнаго тела своего Избавителя, воспеваемый устами Церкви. Перевод: «Тебя, одевающагося светом, как одеждой, снял с древа Иосиф с Никодимом и, увидев мертвым, нагим, непогребенным, от всего сердца заплакал, рыдая и говоря: Увы мне, сладчайший Иисусе, Которого солнце, едва увидело висевшим на кресте, как помрачилось, и земля от страха колебалась и завеса церковная раздиралась. И вот ныне вижу Тебя, добровольно принявшего смерть ради меня. Как погребу Тебя, Боже Мой? И какой плащаницей обовью? Как прикоснусь руками к нетленному Твоему телу? И какими песнями буду воспевать Твою кончину, Щедрый? Величаю страсти Твои, песнословлю и погребение Твое с Воскресением, взывая: Господи, Слава Тебе». Во время этого пения предстоятель в полном облачении, изображая Иосифа Аримафейскаго, кадит лежащую на престоле плащаницу, обходя ее трижды.
Далее следует:
Ныне отпущаеши.
Трисвятое.
Отче наш.
И поют тропарь на глас 2-й: Перевод: «Благообразный Иосиф, сняв с древа пречистое тело Твое, обвил чистой плащаницей и покрыв благоуханьями, положил в гробе новом». При пении настоящего тропаря священнослужители и миряне поднимают плащаницу, износят ее северными дверьми и полагают на особое возвышение, уготованное для этого случая посреди храма, и обыкновенно украшаемое цветами («гроб»). Сам предстоятель идет под плащаницею, держа над головой Евангелие. Перед плащаницей несут свечи и идет дьякон с кадильницей. Послe этого во образ Иосифа с Никодимом бывает целование плащаницы и поются тропари: Перевод: «Когда Ты снисшел к смерти, Жизнь Безсмертная, тогда и ад умертвил блеском Божества; когда же и умерших воскресил из преисподней, все силы небесные взывали: Податель жизни, Христе, Боже наш, Слава Тебе». Перевод: «Стоявшим у гроба женам мироносицам, ангел, явившись, взывал: мира подобают мертвецам, Христу же чуждо истление». Три последних тропаря («Благообразный Иосиф», «Егда к смерти» и «Мироносицам женам») уже относятся к наступающей Святой и Великой Субботе. Тропарь «Благообразный Иосиф» произносится тайно священником в алтаре после великого входа на каждой литургии Св. Иоанна Златоуста и Василия Великого, по той причине, что великий вход означает крестный вход Спасителя, а поставление Даров на престоле и покрытие их воздухом – погребение Его5.
Совершив величайшее дело пота, кровей мученических и смерти крестной, Господь ныне вторично почивает от дел Своих и субботствует плотью во гробе, даруя покой субботний и сущим во гробах. Ибо Он истинно есть Воскресение, Жизнь и Покой, Начальник тишины. Выросшее на лобном месте, как в раю, новое древо жизни, крест Господен, поднялось выше небес – ибо крестом сошел Св. Дух – расширилось по всему естеству, осеняя его («крест хранитель всея вселенныя»), и низошло до противоестественного ада. Сверхестественный крест победил противоестественные ад и смерть. Посему отныне, трижды блаженное Древо, по истине центре бытия, узел и разрешение мировой драмы.
Глава XI. Святой и великий Пяток. Повечерие (Плач Богородицы)
Основой этой службы является «канон о распятии Господни и на плач Пресвятыя Богородицы».
В монастырях эту службу братия совершает по келлиям. В церквах же не монастырских, приходских и др., ее начинают, обыкновенно, сейчас же по окончании Вечерни Великого Пятка. Так что при большом числе богомольцев целование плащаницы совершается под пение этой службы.
Мало сказано в Евангелии о страданиях Божьей Матери при кресте. «При кресте Иисуса стояли Матерь Его, Mapия Клеопова и Mapия Магдалина» (Ин.19:25). И все. Лишь по словам усыновление любимого ученика, которому поручалась Богородица: «Жено, се сын Твой» (Ин.19:26) видно, какую скорбь терпела, лишавшаяся со Своим Сыном всего, Богородица. Большего сказать Евангелист, всецело поглощенный центральным ликом Христа, не мог. Но и в том малом, что им сказано, скрыта бесконечная глубина страдания Приснодевы, которое Церковь раскрывает в настоящей службе. Три часа висел Сын Божий на кресте, три часа терзалась Его Мать, «распаляясь утробою»; но эти три часа по своему значению – целая вечность. Они и заключают в себе вечность. Ибо из них выросли и рай для любящих Христа, и ад для ненавидящих Его.
Переходим к канону повечерия и приводим соответствующие места его в русском переводе.
Песнь 1-я. Ирмос
Как по суху шел Израиль стопами по бездне, и видя гонителя фараона потопляемым, Богу вопиял победную песнь.
Тропари:
Видя повешенным на кресте Сына и Бога, чистая Дева, терзаясь горько, вопияла с другими женами, говоря: Вижу Тебя, Возлюбленное и Любимое Дитя Мое, висящим на кресте, больно уязвляюсь сердцем – говорит Чистая: Но скажи, Блаже, слово рабе Твоей. Слава: Сын Мой и Творец, Ты добровольно терпишь лютую смерть: так говорила Дева, предстоя у креста вместе с возлюбленным учеником: И нынe: Теперь Я лишилась Моей надежды, радости и веселья. Сына Моего и Господа: Увы Мне, страдаю сердцем! Так говорила Чистая, плача.
Песнь 3-я. Ирмос
Никто не свят, как Ты, Господи, Боже Мой, вознесший рог верующих в Тебя, и утвердивший нас на камне исповедания Твоего.
Тропари:
Из-за страха перед Иудеями, Петр скрылся, и все верные бежали, оставив Христа: так говорила, рыдая, Дева... Слава: Хочу утробу Мою принять с древа на руки, которыми Я держала Его, как младенца, говорила Чистая: но никто Мне этого не дает.
Песнь 4-я. Тропарь.
И ныне: Видя Тебя израненным и обесславленным, нагим на древе, Дитя Мое, распаляюсь утробою: так вещала Дева, рыдающая Мать.
Песнь 6-я. Тропарь.
Мертвым Тебя вижу, Человеколюбче, оживившаго мертвых, и содержащего все, и люто терзаюсь утробою. Хотела бы с Тобой умереть, говорила Пречистая, не могу вынести, видя Тебя бездыханным и мертвым.
Песнь 7-я. Тропарь.
Избавляющий от болезни, прими нынe и Меня с Тобой, Сыне Мой, и Боже Мой, чтобы и Мне сойти во ад с Тобой! Владыко: не оставь Меня одну, не могу жить, не видя Тебя, Моего сладкого света.
В этом тропарe скрывается тайна близкого сопутствия Божией Матери Христу при сошествии во ад, ибо муки, которые Она вкусила, оставленная Христом, близки к тем мукам, которые Он вкусил, будучи оставлен Богом Отцом. У Божией Матери было Свое сошествие в ад, именно муки оставления Сыном.
Песнь 9-я. Тропарь.
С этого времени Меня не коснется никакая радость, говорила Непорочная. Свет Мой и радость Моя ушел во гроб: но не оставлю Его одного, здесь же умру и погребусь с Ним.
Здесь еще глубже выражено сопутствие Божией Матери в Страстях своему Сыну. Ибо печаль Божией Матери и есть Ее погребение с Сыном. «Исцели теперь мою рану, Дитя Мое, вопияла Пречистая, проливая слезы: воскресни, и утоли Мою боль и печаль: все можешь, что хочешь, Владыко, и творишь, хотя и погребен добровольно». Слава: «О как утаится от Тебя, бездна щедрот: говорит Господь Матери тайно. Желая спасти Мою тварь, Я восхотел умереть но и воскресну, и Тебя возвеличу, как Бог неба и земли». И ныне: Воспеваю милосердие Твое, Человеколюбче, и поклоняюсь богатству милости Твоей, Владыко: ибо, желая спасти создание Твое, Ты вытерпел смерть; но Воскресением Твоим спаси и помилуй всех нас.
Угасающей на кресте Богочеловек, вселяет в сердцe Своей Матери непреложную надежду на Свое воскресение. Этой таинственной, внутренней беседой Богочеловека и Приснодевы заканчивается канон.