Загадки истории

Кошки: Легенда об их появлении на ноевом ковчеге В мифологии различных культур существуют интересные версии происхождения кошек, одна из которых связана с эпизодом Всемирного потопа. В иранском и еврейском фольклоре существует притча, которая дополняет известный библейский сюжет. Согласно этим преданиям, на ковчеге Ноя изначально не было кошек. Ной, следуя указаниям Бога, взял по паре всех животных. Однако вскоре на судне начали стремительно размножаться мыши или крысы, что угрожало успешному завершению плавания. Столкнувшись с этой проблемой, Ной обратился к Богу за помощью. Господь велел ему погладить спину льва и пощекотать его нос. Лев чихнул, и из его пасти появились кот и кошка. Так, согласно восточным легендам, на ковчеге Ноя появились кошки.

Когда были живы бабушка с дедом, я думал, что они – моя основная семья. Почему? Да потому что мама всё время занималась вопросами трудоустройства матерей, оставшихся без поддержки родственников. Была она социальным каким-то там работником. А папа… Папа был у нас в семье творческой натурой и всё время искал себя то в живописи, то в театре, то ещё в чём-то и как-то так постепенно растворился в необъятном море жизни человеческой. Мама меня любила. Но любила как-то истерично, набегами. Раз в неделю она приезжала к нам с дедом и бабушкой, привозила еду и подарки. Залпом (мощным!) целовала меня. Потом «столовалась», как говорила бабушка, то есть, обедала, пила с дедом водку, лихо запрокидывая голову (бабушка при этом глаза опускала в стол и разглаживала скатерть перед собою), фонтанировала идеями и словами и – исчезала. Опять на неделю или даже больше, если случалась запарка на работе. А мы с «родителями» оставались, чтобы дальше жить, тихо и степенно, с бабушкиным огородом, с дедовыми походами в лес и бесконечными их с бабушкой «философическими беседами» о прожитом. Бабушка моя была величава и, как я понимаю сейчас,- прекрасна. Большая, с роскошными до старости волосами, которые она еженедельно после бани расчёсывала полукруглым гребнем, который ей ещё мать подарила. А дед был сух в кости, подборист, невероятно живописен паутиной морщин, которые начинались на лбу и убегали по шее за ворот рубахи, всегда, стараниями бабушки, чистой и отглаженной. Вообще мужики у нашей баушки (это мы с дедом) были «чик-навычик: мытые, бритые (особенно чисто был выбрит, конечно же, я!) и всегда в чистом», - так вся наша «вульца» говорила. Потом, уже в школе, я долго не мог привыкнуть к усечённому и невыразительному слову «улица» и писал и говорил его так, как было принято в нашей семье. Кого я любил больше? До сих пор сказать не могу, потому что они для меня были неким монолитным единством, от которого пахло борщом и папиросами, молоком и пОтом, нашим двором и лесом. Когда я просыпался утром, то первое, что видел, - это скульптурный дедов лик, низко-низко надо мною склонившийся. А губы его, сухие и жаркие всегда, шептали, как только я открывал глаза: - Встава-а-а-й, Колюшка. Баушка уже пышек с чесноком напекла. А нас с тобою в лесу ёжик ждёт, чтобы новые истории рассказать. Потом дед целовал меня как-то вскользь, едва коснувшись губами моей щеки и прижавшись потом своей, плохо бритой. А я хныкал, тогда ещё не понимая, что это и есть счастье: - Не-е-е, деда-а-а, не хочу ещё… Спа-а-ать буду… И пышки хочу не с чесноком, а с вареньем. - Так эт мы мигом, - всполашивался дед, - бауше перезаказ сделаем. И кричал уже в сторону кухни: - Баушка-а-а Маруся, а баушка Маруся! Король наш пышки с вареньем хочет!! Поняла?!. Через мгновение в дверном проёме показывалось лицо бабушки, которая говорила: - А то что ж, я да не знаю! И варенье, в вазочке, синенькой, уже насторожила. Айдате давайте!.. Когда я умывался, то они оба рядом стояли, и бабушка держала полотенце, на подоле которого ею был вышит (гладью!) козлёнок, а дед осуществлял слабые попытки вырвать «утирку» из «еёшных» рук. Потом мы ели. Мы с дедом. Потому что бабушка за стол не садилась, а хлопотала вокруг, создавая уют и придавая значимость процессу, когда мужчины в доме едят. Затем мы с дедом из-за стола вставали и говорили, скупо (по-мужски!) хваля нашу хозяйку: - Наелись мы, мать… - Ага, баушка!.. И выходили покурить во двор. Курил, конечно, дед, а я сидел с ним рядом, жался боком к нему, косился на него и руки укладывал на коленках так же, как он. - Ну, ты как? Готов жить на сегодня? – дед спрашивал. Я степенно отвечал, но не сразу: - Ага… Мы вставали с крыльца, плевали (оба, между прочим, потому что после своего плевка дед мне окурок под нос подсовывал!) на окурок, значит, и спрашивали у невидимой баушки, потому что она в доме уже посудой гремела: - Тебе, мать, ничё не надо пока? А то мы тада пойдём, в лес сходим. - Ага, баб!.. Из недр дома раздавалось: - Идите уж, а я пока подумаю, чем вас на день озадачить!.. Мы с дедом брали (дед брал) плетёные корзины (большую для него и маленькую, почти игрушечную – дед для меня сплёл). Шли в лес. И он рассказывал мне, почему у дятла голова красная, почему у сосны иголки длиннее, чем у ёлки, почему мама редко приезжает, почему ёжики, когда их в руки берёшь, «пыхают», почему папа куда-то подевался, почему у маслят шляпки «сопливые», почему бабушка у нас такая красивая, а дед… «не сильно» (это он сам так говорил). К обеду, когда уже и в лесу жарко становилось, мы домой возвращались. И обязательно с трофеями: грибами ли, ягодами, травами, которые в чай кладут, душистыми. Бабушка опять нас кормила, а потом укладывала меня в сенях, где было прохладно, на топчане, чтобы «кусочки обедишные улеглись», спать. Дед же накрывал своим душистым старым тулупом и сидел рядом до тех пор, пока… пока… … пока не прилетала гигантская птица с синими глазами, смотрела на меня и спрашивала: «Ты, Николаша, хорошо ли сегодня вёл себя? Не огорчил ли деда с баушкой?» Я честно, во все глаза на неё смотрел… и просыпался… А тут – баушка: уже молоко в кружку с маками налила и большой кусок хлеба, белого, который утром вместе с пышками испекла, рядом положила. А потом… потом мы с дедом что-нибудь во дворе или в доме делаем, а баушка идёт в огород «побездельничать» да «поглядеть, всё ли там ладно». Заодно и прополет грядки, и польёт чего-нибудь, и ещё чего-то там поделает. Мы с дедом работаем, потому что понимаем: «мужчинские дела в доме должны мужики делать, а бабьи – баушка». Сейчас я уже старше, чем были мои дед с бабушкой тогда. И у меня – инфаркт. Лежу после операции в больнице. Лежу вот и думаю: нужно обязательно выжить, чтобы был на Земле человек, который бережёт такие воспоминания. Автор: Олег Букач Фото: Юрий Абрамочкин. Целина молодела, Кустанайская область, 1962 год.

Жозефина Мертл Корбин (одна и с супругом). Американка Жозефина Мертл Корбин (1868-1929) появилась на свет с двойным тазом, двумя полностью функциональными влагалищами и четырьмя ногами. В 19 лет она, являясь единственной в мире четырёхногой женщиной, вышла замуж за Клинтона Бикнелла, врача по профессии. В браке у них родилось пятеро здоровых детей: четыре дочери и один сын.

Огромные камни посреди поля в Англии. Перевезены за сотни километров без техники. ➡️ То ли обсерватория, то ли храм, то ли место жертвоприношений… Но как и зачем — загадка до сих пор!

Зоя Космодемьянская — первая женщина, Герой Советского Союза в ВОВ Партизанка, которую фашисты поймали и казнили зимой 1941 года. На допросе молчала, не сдала никого, а перед смертью сказала: "Пусть я погибну, но за мной придут сотни".

Каменные джунгли, теперь официально

Такие, как Хокинг, рождаются раз в тысячелетие У него было счастливое детство, интеллектуальные игры, явные способности в области точных наук. Весёлое студенческое общество – в Оксфорд поступил легко, учился небрежно, но успешно, увлёкался греблей и танцами. А потом начал неожиданно терять сознание. Доктор посоветовал: «Поменьше пива и танцев!» Но вскоре появилась палочка, затем костыль и полное обследование со страшным диагнозом: боковой амиотрофический склероз, а значит, — скорая и тяжёлая смерть. Ведь поражаются всё новые нейроны в мозге и теряется контроль над мышцами, они перестают действовать, в том числе те, которые регулируют дыхание – человек неподвижно лежит и медленно задыхается. Но он решил бороться. Инвалидное кресло становится его боевым постом, и он заявляет: «Жизнь стоит того, чтобы её прожить!» Появляются одна за другой его статьи по физике, астрономии, математике. Отказывают все мышцы – он ухитряется управлять креслом и компьютером одним действующим пальцем правой руки – и …издаёт книгу «Краткая история времени». И даже шутит: «У меня вышло больше книг о Земле, чем у Мадонны – о сексе!» После воспаления лёгких он дышит через трубку, введённую в трахею, поэтому не может говорить, но для него создали синтезатор речи! У него отказал последний палец – он научился управлять креслом и компом с помощью единственной действующей мышцы – щеки. Он жил активной жизнью: писал статьи и книги, участвовал в научных конференциях, и даже … побывал в невесомости! Его интересы: Большой взрыв вселенной, гравитация, чёрные дыры. В возрасте 76 лет он тихо уснул. И не проснулся. Но оставил предсказание о четырёх самых трагичных путях развития человечества: ядерная война, создание генетически изменённых вирусов, глобальное потепление, разработка искусственного разума, который решит, что человек тут лишний. Правда, есть пятый путь: человечество образумится и вместо разрушения займётся созиданием. В том числе выйдет в космос к иным планетам.

Сергей Герасимов. Портрет Героев Советского Союза Полины Осипенко, Валентины Гризодубовой и Марины Расковой. 1938 Накануне 8 марта - о женском подвиге. 24-25 сентября 1938 года три советские женщины — Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова — совершили беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток. Для командира экипажа — 28-летней Гризодубовой — это был уже шестой мировой рекорд: за 26 ч. 29 мин. самолёт «Родина» преодолел 6450 км. Гризодубова стала первой женщиной — Героем Советского Союза. Высшую награду получили и её напарницы. Полёт выдался нелёгкий, с чередой нештатных ситуаций. За Уралом радиосвязь с самолётом была потеряна, а облачность над Сибирью оказалась такой, что, когда лётчицы из неё вынырнули, подумали, что летят над Амуром, а это была река Амгунь. До Комсомольска-на-Амуре было не дотянуть. Потребовались вынужденная посадка и многодневные блуждания по тайге. И всё-таки они выжили, спаслись. 3 октября, после недели поисков, лётчиц удалось обнаружить с воздуха. Из села Керби вышел катер «Дальневосточный», который, дойдя до верховьев бурной Амгуни, подобрал женщин в тайге. Художник Сергей Герасимов изобразил воздушных подруг на земле в мирной, умиротворённой обстановке. Они жизнерадостно шагают по полю в солнечный день. На летних платьицах — звёзды героев. Вдали угадываются строения аэродрома. И — бескрайнее небо Родины, которое они покорили, облетев почти весь Союз. Таким и представлялся в 1930-е годы идеал советской женщины. Непобедимая жизнерадостность, готовность к подвигу. Они — на гребне прогресса, за штурвалами самолётов. Вроде бы мужская работа. Но эти молодые женщины обаятельны. Мы видим их в пору расцвета. И это очередной — в духе времени! — гимн людям, которым всё по плечу, для которых нет неприступных крепостей.