Джон Мейнард Кейнс родился в тот год, когда умер Карл Маркс — в 1883 году.

Если развитие капитализма не кончилось крахом и не пошло так, как это предсказывал Карл Маркс и его ярые последователи, то это в немалой степени заслуга английского экономиста Дж. М. Кейнса. Именно его идеи способствовали основательной перестройке капиталистической формации, превращению ее в смешанную систему, в которой действие рыночного механизма, заключенное в цивилизованные рамки законов, увязано с государственным регулированием экономики.
В четырнадцать лет юный барон Кейнс поступил в элитный Итонский колледж, по окончании которого поступил в Кембриджский университет. Аристократ и интеллектуал, Кейнс был человеком всесторонних интересов. Его первым крупным научным трудом был трактат по теории вероятностей. В 1913 г. вышла его книга “Денежное обращение и финансы в Индии”, которая была тут же высоко оценена специалистами и доставила ее автору место в Королевской комиссии по денежному обращению в Индии. Но Кейнс был не только экономистом, но и философом, любителем литературы, музыки, живописи и театра. Русская балерина Лидия Лопухова, покорившая сердце Кейнса и ставшая его женой, как бы замкнула круг его занятий, соединив профессиональные интересы мужа, связанные с экономикой, с его бескорыстной любовью к искусству.
В своей книге “Общая теория занятости, процента и цен”, увидевшей свет в 1935 году, Джон Кейнс писал: “Главными недостатками экономического общества, в котором мы живем, являются его неспособность обеспечить полную занятость, та произвольность и неравномерность в распределении богатства и доходов, которая ему свойственна”. До тридцатых годов нашего века экономисты и политики, которые совместными усилиями пытались найти решение проблем депрессии и инфляции, не знали о существовании этой зависимости. Однако, благодаря вкладу Кейнса и работавших после него экономистов, люди значительно приблизились к пониманию причин циклических спадов и оживлений экономической активности и тех мер, которые необходимо предпринимать в том или ином случае.
Неоклассическая экономическая теория, безраздельно господствовавшая до второй трети ХХ века, решала основные вопросы экономики предельно просто. Скажем, если вы производите какой-то товар, то, наверное, выручите при его продаже некую сумму денег. Часть их уже потрачена на покупку сырья и комплектующих, другая часть пойдет на зарплату персоналу, а остальное — в прибыль. Но и прибыль вы тоже будете тратить на покупку других товаров, и то же самое будут делать ваши сотрудники с полученной зарплатой. Получается простая схема: все деньги, полученные за произведенный вами продукт, идут на покупку других продуктов, и, следовательно, никакого кризиса перепроизводства быть не может в принципе, разве что по причине каких-то мощных внешних факторов, искажающих вышеприведенную картину — сама по себе рыночная экономика внутренне бескризисна. Великая депрессия самим фактом своего существования разгромила эту теорию в пух и прах, ибо никакие внешние факторы ее не провоцировали. Не удивительно поэтому, что в 1930-е годы появилась масса новых экономических учений. Самые продуктивные мысли в экономической науке того времени принадлежали вышеупомянутому английскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу. В противовес классикам он утверждал, что свободной рыночной экономике присуща крайняя неустойчивость. Более того, сама по себе она стремится впасть в кризис — и только активное государственное вмешательство способно его предотвратить (или ослабить). Вообще экономические и общественные взгляды кембриджского профессора были довольно-таки социалистическими, хотя в целом утверждение о склонности рыночной экономики к кризисам проистекало из вполне рациональных мотивов.
Прежде всего, Кейнс отверг простой механический перенос закономерностей микроэкономики на макроэкономику. Он утверждал, что в макроэкономике есть масса специфических факторов, которые на уровне отдельной фирмы отсутствуют. Кроме того, он справедливо критиковал “неоклассику” за то, что она пытается оперировать понятиями “обменной” экономики, тогда как экономика на самом деле уже давно “денежная”. То есть такая, в которой деньги являются не только средством платежа, но и представляют собой самостоятельный актив (скажем, как средство хранения ценности). Однако основная часть теории Кейнса посвящена таким категориям, как спрос и предложение, потребление и сбережение, инвестиции и производство и т. д.
В целом рассуждения Кейнса просты. Весь доход делится на потребление и сбережение. Рост потребления вызывает увеличение загрузки уже существующих производственных мощностей, а сбережения служат основой для инвестиций, то есть создания новых мощностей. В идеально сбалансированной экономике сбережения равны инвестициям. В реальности такого равенства обычно не наблюдается, что вызывает либо рост безработицы, либо всплеск инфляции. Экономический рост развивается по цепочке инвестиции — общественный доход — сбережения. Механизм роста описывается понятием мультипликатора, которое ввел в 1931 году английский экономист Р. Кан. Это числовая величина, которая тем выше, чем большую часть своего дополнительного дохода люди готовы потреблять, а не откладывать в сбережения. Смысл появления мультипликатора легко увидеть на следующем простом примере.
Предположим, вы решили построить дом. Нашли строительную фирму, заплатили ей некую сумму денег, а она вам построила дом. Итого вы потратили S денежных единиц, но этой суммой влияние вашей сделки на экономику в целом вовсе не ограничилось. Получившая деньги строительная фирма разделила их на три части: одна пошла на оплату товаров и услуг партнеров, вторая — на зарплату работникам, третья — в прибыль. Люди израсходуют свои деньги на обычные потребительские товары и услуги, а фирмы — на что угодно, начиная от производственного оборудования и заканчивая новой кофеваркой для своих сотрудников. Но часть дохода будет сбережена: люди могут положить деньги в банк или купить облигации, а компании — например, занести их в статью баланса “нераспределенная прибыль”. Итак, все деньги будут либо потрачены, либо отложены.
Допустим, все новые владельцы этих денег решили в общей сложности потратить 90% из полученной суммы, а оставшиеся 10% отложить. Тогда они израсходуют в сумме 0.9S, а отложат 0.1S. В итоге потраченные вами S денежных единиц породили вторую волну трат в размере 0.9S. Но и это не все: последняя сумма так или иначе перейдет другим людям и фирмам, которые, в свою очередь, купят на 90% от нее потребные им товары — тем самым, возникнет третья волна затрат в сумме 0.9•0.9S. Ну и так далее: всего ваша трата породит длинную цепочку затухающих волн расходов в общей сумме (1+0.9+0.9•0.9+...). Выражение в скобках есть сумма бесконечного числа членов убывающей геометрической прогрессии, поэтому итоговая сумма расходов составит величину S/(1-0.9), то есть 10S. Как видите, ваши затраты вызвали в экономике в целом вал расходов на общую сумму, вдесятеро большую, чем та, что вы реально потратили.
Таков эффект мультипликатора, а коэффициент 1/(1-c) и представляет собой этот самый мультипликатор, где c — “предельная склонность к потреблению”, то есть та доля от дополнительных доходов, которую вы готовы потратить, а не сберечь. Здесь речь идет именно о дополнительных доходах: не столько важно, какую часть своих обычных доходов вы тратите, а сколько вы потратите из дополнительных доходов, если они у вас вдруг появятся. Соответственно, мультипликатор точно так же работает и в обратную сторону: если расходов у вас стало вдруг меньше на 100 долларов, то экономика недополучит из-за этого все 1 тысячу долларов. Итак, чем выше склонность потреблять, тем больше мультипликатор. Напротив, если народ начинает “зажиматься”, то есть стараться отложить каждый “сверхплановый” рубль, то величина мультипликатора падает, а за ним снижается и совокупный доход. Такая на первый взгляд странность получила в экономике название “парадокс бережливости”.
Наконец, хотя доли дополнительного дохода, направляемые на потребление и сбережение, более или менее стабильны, они все же меняются со временем и от человека к человеку. Основная закономерность состоит в том, что чем выше доход, тем большую его часть человек сберегает. Происходит это просто потому, что когда вы бедны, вам приходится тратить на самое необходимое все деньги и даже иногда занимать. Но вот если вы разбогатеете, то сможете часть своего дохода отложить, причем чем больше денег у вас уже есть, тем меньшую часть дополнительных доходов станете тратить. Стало быть, в процессе экономического роста на высоких уровнях общественного богатства мультипликатор принимает значительно меньшие значения, чем в условиях относительной бедности.
Есть похожее правило и в отношении инвестиций: чем больше их уже сделано, тем меньше дохода приносит каждый новый доллар капиталовложений. Притом, что ключ к экономическому росту — это динамика инвестиций, рациональных оснований для ее предсказания по существу нет. Кейнс видел основания для инвестиций глубоко иррациональными: он даже называл их animal spirits, что можно перевести как “животное настроение”, или попросту — инстинкт. Таким образом, ключевой компонент всей экономики — динамика инвестиций — подвержен колебаниям не столько по причине изменения каких-то абстрактных индикаторов, а просто из-за смены настроения инвесторов. Понятно, что настроение это меняется не просто так, но свести его к простой реакции на ухудшение чего-то конкретного нельзя.