Истории о животных🐾

БОМЖИХА Недавно одна сумасшедшая бросилась моей жене под колёса. Так в нашем доме на суицидника стало больше… Теперь эта бомжиха со мной спит, скребётся в моём паху, и постоянно требует ласк. Это в мои-то годы, при её-то внешности. При первом же осмотре у неё был выявлен наполовину сгнивший, наполовину вытекший глаз. А из плюсов – глисты, блохи и воспаление мозга. Так что - суицид в её случае был оправдан. И если бы не фатум, а точнее – моя жена, что, в сущности, одно и то же – летать бы ей с крылышками по райским помойкам, и вкушать рыбные потроха с амброзией. Но колёса сансары затормозили вовремя, и теперь на колёсах живу я. Поскольку заснуть под её тракторное мурчание без них не получается. И спать с бесконечным копошением в паху, где она еженощно гнездится, не можется. Такой вот тонкий баланс всего сущего. Гласящий, что если одному хорошо, то другому обязательно – швах. И если кто-то выжил, кто-то непременно должен почить! Вот, почему впервые увидев это чудище, мой вельможный кот, Байрон, попытался немедленно наложить на себя лапы. Он всё понял наперёд, и, как истинный аристократ, решил обожраться вусмерть. Что и проделывает ежедневно, отчего уже окончательно потерял морду лица, расширив её втрое, и теперь похож не на британского подданного, а на помесь гималайца с мейн куном. А ещё у нас с ним отныне одно выражение глаз на двоих - с застывшей мольбой и окаменевшим вопросом. И даже когда мы его не задаём, проходящая мимо жена всегда разражается криком: «А что вы хотите? Что я могла?!». Сказать: «Просто не тормозить!» мы не можем… и потому я иду убиваться таблеткой, а кот – едой, которую мы ставим ему на полку под потолок, ибо только там бомжиха не может его объесть. Во все же другие места, включая подстилку, поилку и туалет, одноглазая бестия проникает первой, оставляя Байрона - либо выть на холодном полу, либо горевать над свежей кучкой. При этом жрёт наглая рожа ВСЁ! И варёное и сырое, и подгнившее, и прокисшее, и даже лушпайки с очистками, предпочитая собачий корм прямиком из собачьей пасти. Ибо, израсходовав восемь жизней, и доковыляв до нас на последней, это чудовище получило от жены бессмертие, и теперь не боится ни-че-го! Байрон для неё - пустое место, гигантский попугай – тупая курица, морские свиньи – мыши, а мы все - презренные рабы, подносящие пищу и подставляющие пах. Нашу неаполитанскую суку с телосложением бульдозера и добродушием орка, она гоняет по дому, как загаженного щенка! От её шипения сука шарахается, круша мебель и опрокидывая нас, я взрываюсь матом, жена – криком, Байрон – визгом, попугай – воплями, отчего соседи начинают молотить в стену, а морские свинки челюстями, путая корм с дерьмом. От происходящего сука, окончательно теряет самообладание, и оставляя на паркете два озерца и море, с воплем ужаса выносит башкой входную дверь, и вырвавшись во двор, начинает так истошно там скулить и колотиться об ограду, что я хватаюсь за грудь, дети - за голову, жена - за тряпку, а соседи – за телефон!.. Когда же, минут через тридцать, весь этот кошмар, наконец, стихает, и поседевший Байрон, крестясь задними лапами, кидается зажирать стресс, а я, заглотив таблетку, опадаю навзничь… бомжиха, сладко жмурясь, укладывается у меня в паху, и, улыбаясь чему-то своему помоечному, мирно засыпает. __ Эдуард Резник

В один лоток можно войти дважды. Если долго смотреть на хозяйку и истошно орать, то можно увидеть, как она идёт насыпать в миску корм. Если долго носить на порог дома мёртвых мышек, то можно услышать, как истошно орёт хозяйка. Почему жрать так хочется именно по ночам? Ни одна собака не умеет добиваться своего. Морды хозяев предназначены для того, чтобы ходить по ним в 6 часов утра. Каждый уважающий себя кот должен помогать хозяйке менять постельное бельё. Мусорный мешок — лучший друг кота. Ваза бьётся к битью тапками по ушам. Пёс знает, где хозяева прячут колбасу! Листики и репей, принесённые на хвосте в квартиру и аккуратно рассыпанные по полу, очень украшают интерьер. Тот, кто думает, что в пустой коробке ничего нет, — идиот. В ней есть кот. Настоящий кот всегда перетарахтит Харлей Дэвидсон. Если тебе открывают дверь после того, как ты три часа бился об неё головой, сразу заходить нельзя. Надо ещё минуты три-четыре подумать. Хозяйку можно легко отвлечь от чтения, непринуждённо повиснув на занавеске. Цель жизни кота — узнать, что находится в стиральной машине. Добиваться от хозяйки почесухи за ушами надо мягко, но настойчиво, а сеанс чесания заканчивать неожиданно, уходить гордо, потому что «а чего это она пристаёт»? Хозяева не способны на безумства. Они не прыгают друг на друга со шкафа. Хозяева скучные, как дохлые мыши. Им никогда не приходит в голову скакать по ночам. Хозяева где-то охотятся по десять часов в сутки, но ещё ни разу не принесли домой ни одной птички. Интересно, а хозяева тоже кастрированы? Хозяев жалко — у них всего одна жизнь, да и та дурацкая... __ Monomasha

От тебя одни убытки - Как?! Как ты здесь оказался? – кричал Валера, не понимая, за что ему такое наказание. Что такого он сделал в прошлой жизни, что теперь приходится так мучиться? Валерий шел по ступенькам, держась за перила, и удивился тому, как многолюдно было сегодня в подъезде. Сначала его попросили отойти в сторону полицейские, затем еще сотрудникам Скорой пришлось уступить дорогу, а следом за ними появились два крепких парня, которые несли кого-то на носилках. Поднявшись на свой этаж, он увидел, что дверь соседней квартиры открыта, и услышал знакомый голос: - Нет, причину смерти не называли. Предположительно инсульт. Ну, конечно, придется задержаться. «Неужели, Надежда Павловна?» - расстроился Валера. Она была единственной соседкой, с которой у него были замечательные отношения. Даже несмотря на её кота Жорика... Когда он зашел в квартиру, то увидел Свету, внучку Надежды Павловны. «Как же она похорошела…» - подметил про себя Валера. - Свет, привет. А что случилось? - Валера! Привет. Бабушка умерла. - Как же так? Только вчера с ней виделись. Ой, прости меня. Что-то я не о том говорю. Прими мои соболезнования… - Спасибо, Валер. Да я сама не ожидала. Сегодня приехала к ней в гости, вчера вечером еще по телефону общались, а её уже нет. Так и не успели увидеться. - Жаль. Хорошая была женщина. - Слушай, Валера. Мне сейчас столько хлопот предстоит, а потом сразу домой уезжаю. В общем, ты не мог бы меня выручить? - Что нужно? Валера готов был с радостью выполнить любую её просьбу. Даже не потому, что она ему нравилась. Просто он любил помогать людям. Нравилось ему быть нужным. - Забери кота, пожалуйста. Не на время, а на совсем. Некуда его пристроить. А бабушка по телефону очень просила, чтобы кота в приют не отдавали, если с ней что-то случится. - Жорика?! – ужаснулся Валера. Надежду Павловну он уважал, но вот её кот… Это же наказание какое-то. Как начнет орать по ночам свои «песни»… Причем не только весной, а в любое время года. Чтобы не слышать этот ор за стенкой, Валера уходил на кухню и там спал. Точнее часами пытался заснуть. Не удивительно, что просыпался «разбитый» и злой. На работе ему все говорили, мол: заведи кота – успокаивает. От этого Валера злился еще больше. Но на людей не срывался. Они же ни в чем не виноваты. Это всё Жорик! - Возьмешь? - Свет, даже не знаю, что ответить… У меня с котами не ладится как-то. Боюсь, что мы с ним не подружимся. - Да глупости это всё. Подружитесь обязательно. Посмотри, какой он хороший. Самый спокойный кот на свете. А Жорик действительно смотрел на Валеру, как на родного. Даже мяукал что-то тихонечко. В общем, Валера согласился. Не хотел, но согласился. То ли, потому что Надежду Павловну уважал очень, то ли, потому что Свету любил до беспамятства. Даже сейчас. Несмотря на то, что она замужем. ***** Первое время Валере было невероятно сложно смириться с мыслью, что причина его недосыпа вальяжно разгуливает по его квартире, обнюхивая каждый угол, а потом смирился. Он же обещал Свете, что присмотрит за котом, а обещания свои Валера привык выполнять. Правда, трудности, которых он панически боялся, не заставили себя долго ждать. Они начались сразу, как Света уехала домой. Даже странно: четыре дня Жорик вел себя самым подобающим образом, а на пятый - совсем другой кот. Началось всё поздно ночью. Только Валера стал проваливаться в сон, как в комнату залетел кот и стал орать. Да не просто орать, а, как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой, не делая при этом никаких пауз. Если раньше можно было спрятаться на кухне, то теперь оставалось только два варианта: либо уходить из квартиры на улицу, либо топать на балкон. Однако оба варианта Валеру не устраивали категорически: на улице ночь, а на балконе холодно. Декабрь месяц всё-таки. «А что если?» - хозяину квартиры пришла в голову ну просто гениальная мысль. Но, поразмыслив, он был вынужден от неё отказаться. На улице Жорик потеряется и замерзнет, а балкон, увы, не застеклен: там кот не только замерзнет, но еще и упасть может. Не хотелось такой грех на душу брать. Поэтому пришлось гонять его по квартире. Через час кот, вдоволь набегавшись, замолчал и Валера пошел пробовать спать дальше. На следующий день он купил себе беруши (странно, почему раньше до этого не додумался?) и его сон стал крепче. Жорик, конечно, поорал ради приличия еще несколько ночей подряд, после чего перестал. Наверное, потому что больше не работало. Нужно было что-то другое... Пока Валеры не было дома, Жора с нескрываемым удовольствием точил свои когти где только можно и нельзя. Чаще всего там, где нельзя: в качестве «заточки» выступали обои, кресла в гостиной, линолеум. На когтеточку, одиноко стоявшую в углу кот смотрел с презрением. Не его уровень. Естественно, когда хозяин квартиры возвращался домой, то сразу хватался за голову, потом за веник, и давай гонять кота по всей квартире, устраивая еще больший беспорядок. - Знаешь, Жорик! От тебя одни убытки! Вот и на кой ты мне такой нужен, а? Кот смотрел на Валеру понимающим взглядом. Даже пытался выразить что-то наподобие сочувствия, мол: «Всё понимаю, но помочь ничем не могу». Ситуация была КОТастрофической. Спасало только то, что Валера хорошо зарабатывал, и мог позволить себе купить новые кресла и поменять обои с линолеумом. Также он всерьез задумался о том, чтобы застеклить балкон. Однако в какой-то момент жить под одной крышей с Жориком стало просто невыносимо. «Избавиться бы от тебя навсегда…» - думал Валера. Но потом вспоминал Надежду Павловну, Светку и гнал прочь эти мысли. Не сможет он. Ну не поднимется рука. Тем более что Жорик после очередной проделки смотрел на хозяина так жалостливо, что у того невольно слезы наворачивались на глазах. «Значит, надо самому уехать куда-нибудь. Хоть на пару дней» - твердо решил Валера. А сегодня начальник как раз должен был позвонить, чтобы сказать, надо ехать в командировку или нет. Он сидел на кровати и смотрел на телефон, который лежал на тумбочке. В ту же сторону смотрел кот. Потом запрыгнул на тумбочку, чтобы попасть в поле зрения хозяина, а когда телефон завибрировал, испугался и спрыгнул на пол, смахнув своим хвостом аппарат. Что только не делал Валера, чтобы «реанимировать» свой смартфон, но ничего не получилось. Он просто «умер» и наотрез отказался включаться. Заряжаться, кстати, тоже. В общем, не смог начальник дозвониться Валере, поэтому в командировку поехал Петя. Что было потом, догадаться несложно. Жорик бегал от Валеры, Валера бегал за Жориком. В конце концов оба устали и вынуждены были объявить перемирие. На удивление, длилось оно довольно долго. Целых две недели. Как раз столько оставалось до Нового года. 31-го декабря Валера принес и установил елку, повесил на нее игрушки, гирлянды. Улыбался целый день. Потом приготовил оливье, украсил стол мандаринами, достал из холодильника бутылку с шампанского и стал ждать, когда наступит полночь. Вместе с ним праздника ждал и Жорик. Долго ждал... А за пять минут до боя курантов решил познакомиться с елочкой. Точнее он давно решил с ней познакомиться, просто всё это время не решался никак сделать первый шаг. Всё, что могло произойти, произошло за одно мгновение, Валерий даже сделать ничего не успел. Сначала упала елка с гирляндами и игрушками, потом полетела со стола салатница с оливье. Следом за ней попадали мандарины. Бутылка шампанского упала последней. Разбилась… До Нового года оставались считаные секунды. Ведущий какой-то программы в этот момент как раз говорил тост: - Как Новый год встретишь, так его и проведешь! «Да уж…» - тяжело вздыхал Валера, озираясь по сторонам в поисках Жорика. Руки очень чесались проучить проказника. Одни убытки от него, и никакой пользы. ***** Зимы будто и не было: три месяца пролетели незаметно, и всё это время Валера выяснял отношения с котом. Всё-таки он был прав: не подружатся они. Однако и терпение его не резиновое. В общем, он понял, что жить так больше не может, поэтому подумал-подумал и принял решение: отвезти кота в деревню к родителям. Заранее предупреждать их не стал, чтобы не отговаривали. А то скажут ему категоричное «Нет» и что тогда делать? Дождавшись субботы, Валера посадил кота в машину, сел за руль и поехал. Не столько к матери с отцом, сколько навстречу новой жизни. Вот избавится от Жорика и заживет, наконец, нормально. А баба Надя, наверное, его простит, и Светка простит… Не выкинул же, не в приют отдал. - Валерочка, сыночек! – радостно кричала мама, открывая калитку. - Привет, мам. Извини, что без предупреждения, хотел сюрприз вам сделать. - Ой, а это кто у тебя? Какая красивая собачка! Нам привез? - Вам. Только это не собачка, а кот. Вот смотри: Жорой зовут. Из дома вышел отец, потом выбежали Андрюша с Леночкой, племянники Валеры, и последней вышла уже его сестра Оля. - Вот те на! А вы тут откуда? – удивился Валера. - Приехали в гости, - улыбаясь ответила сестра. Сколько раз хотел Валера отомстить Жорику, да рука не поднималась, а тут судьба сама всё устроила. Соседских котов племянники уже со двора выжили, поэтому принялись за приезжего. Бедный Жорик. Он даже не догадывался, насколько бесцеремонными могут быть человеческие детеныши: и за хвост его, и за уши, и за лапы. Где он только от них не прятался… Но любопытные Андрюша с Леночкой везде находили. Какое-то время Жорик даже притворялся мертвым, чтобы от него отстали. Но не помогало: не отставали эти дети. Наоборот, пытались вернуть его к жизни любыми способами. И возвращали! Жорик начинал кричать, а потом снова бегал по дому в поисках места, где можно спрятаться. Валере пришлось задержаться у родителей на пару дней, чтобы с сестрой время провести, и с племяшами. Редко виделись всё-таки. А еще он молча злорадствовал, наблюдая за тем, как носится по дому кот с выпученными глазами… Потом, правда, Жорик спрятался где-то, но никто особо не переживал: есть захочет – вылезет, как миленький. Такие вот в деревне порядки. ***** Попрощавшись со всеми, Валера сел в машину, завел двигатель и поехал в город. Наконец-то свобода! Ура! По такому случаю он даже музыку включил погромче и всю дорогу подпевал то Билану, то Киркорову, то Михайлову. Заглушив мотор, Валерий хотел уже было выйти из машины, как вдруг заметил краем глаза что-то серое на заднем сиденье. Повернув голову, он увидел Жорика… - Как?! Как ты здесь оказался? – кричал Валера, не понимая, за что ему это наказание. Что такого он сделал в прошлой жизни, что теперь приходится так мучиться? Жорик сделал жалостливые глаза, мол: «Всё понимаю, но так получилось». Потом мяукнул тихонечко и попросился на руки. Вот как у него это получается? Валера сопротивлялся, как мог, но кота всё-таки взял и понес домой. Так и жили они вдвоем. Правда, после знакомства с племянниками Жорика как подменили: ласковым стал, покладистым. Даже тапочки хозяину подносил, когда тот с работы домой приходил. Подружились в общем.

Внутри все оборвалось: он узнал ботиночек дочери. Сам привозил из поездки. Красный, кожаный. Но если ботинок тут, то Кира... То она где? Беспомощно оглядел лица людей вокруг. На одних было сочувствие, на других тревога. И третье выражение. Словно они уже предрекали исход. Продолжали поиски с ним, подбадривали. Только сейчас, сжимая в руках ботиночек дочки, он встретился с их глазами. И увидел в них... обреченность. - Мужики! Да с ней все хорошо! Мужики! Давайте дальше, скоро мы ее найдем. Дома чай будем потом пить. Маринка моя напекла всего. А я же дочке куклу купил. Большую такую, как настоящий ребенок она. 40 тысяч отдал. Кирочка такую давно просила. Вот она сейчас вернется, то-то обрадуется! Этот здоровый, сильный, красивый и высокомерный мужчина по имени Игнат шел вперед. А слезы текли по щекам. Остальные двигались за ним. Все молчали. Два дня назад шестилетняя Кира вышла во двор. Играть. Мать всего на минутку отвлеклась. А малышка исчезла. Сейчас ее мама Марина бессильно смотрела во двор. Пока другие девочку искали. Ей тоже хотелось броситься на поиски. Все привычно. Жизнь не остановилась. Все ходят, улыбаются, идут из магазина. А их Киры нигде нет... Она еще раз посмотрела на площадку. И невольно отметила кое-что. Исчез дворовый пес. Его все звали Шнурок. За привычку ходить по пятам. Большой, мохнатый, одноглазый, очень некрасивый. Муж ее Шнурка терпеть не мог. Обходил брезгливо, отгонял. Даже замахнулся однажды. А вот Кирочка собаку обожала. И пока папа не видит, все носила ему колбасу, куриные ножки. Марина невольно улыбнулась. Когда случайно открыла розовую сумочку дочери. А там вместо игрушек и прочего лежала ветчина, котлеты и сладкий сырок. Шнурок Кирочку тоже больше всех любил. И сразу ковылял к ней, когда видел. Кирочка смотрела на окна. Не глядит ли папа? И бросалась к собаке. Отец ей подходить к Шнурку не разрешал. Говорил, что потом купит ей какую-нибудь модную породистую собачку. Но глядя в глаза дочери, Марина понимала: ей не нужна модная собачка. Ей нужен Шнурок. Сама пробовала поговорить с мужем. Мол, может заберем его с улицы? Но тот был непреклонен. А тем временем поиски продолжались. И вдруг Тимоха высказался: а может, на стройку заглянуть? - Моя дочка никогда бы не пошла туда! - вскинул бровь Игнат. - Слушай, но это же дети! Они могут что-то и без спроса натворить, а потом жалеют! Просто у Кости сын вечно всех туда таскал, типа, клад искать. А место, сам знаешь, какое! - покачал головой Тимоха. Игнат направился к стройке. Они обошли там все. Ничего. Никого. Уже повернулись, чтобы уходить. И вдруг услышали собачий лай. - Пошли, поглядим! - снова схватил Игната за руку Тимоха. - Да чего глядеть? Шавки эти лают! Наш поди, из дома. Противный такой пес... Мохнатый. Я прямо обрадовался, что его уже пару дней не вижу! - произнес Игнат. Тимоха посмотрел на него. И вдруг пошел на собачий лай. Остальные за ним. Игнат уже хотел идти в противоположном направлении. И вдруг услышал, как Тимоха закричал: - Кира! Держись, мы идем! Сердце чуть не выскочило. Рванулся вперед, расталкивая всех. Яма. Такую и не увидишь сразу. Глубокая. А там внизу, обняв за шею большую мохнатую собаку, сидела его дочь... Сжимая чуть позже Кирочку в объятиях, он слушал, как она шепчет ему в ухо: - У меня голоса нет, папочка. Я вас слышала, но не могла позвать. Кричала вначале, а потом он исчез. Меня мальчишки сюда позвали. А потом убежали. Я заблудилась и оступилась. А потом Шнурок пришел. Он меня грел. С ним так тепло было. - Игнат... если бы не собака, - подал голос Тимоха. Шнурок сидел невдалеке. Его тоже достали. Грязный. Склонив мощную голову. И с чего Игнат взял, что он некрасивый? Мужчина с дочерью на руках подошел к собаке. Опустился на колени. Погладил. И сказал: - Спасибо тебе... Спасибо, брат. За Киру. И ты это... Не сердись на меня. Прости, что ли. И это... может пойдешь к нам-то. Жить. Надо признавать свои ошибки. Я неправ был. Прости, Шнурок! Кира счастливо обнимала отца. Он обернулся к мужикам: - У собаки, похоже, с лапой что-то. Пока он к Кире прыгал. Вы его ко мне в машину отнесите. Свожу в ветеринарку. А потом домой. Все домой! Так они и гуляют теперь. Отец, мать, девочка Кира. И идущий рядом здоровый мохнатый пес по кличке Шнурок. __ Татьяна Пахоменко

"КАК ДОТЯНУТЬ ДО ПЕНСИИ???" “Чем нам бабку кормить больную? Как дотянуть до пенсии?” Нахмурив серый лоб, кот старательно слушал, подёргивая ушами, пытаясь вникнуть в каждое слово деда. Его распушённые усы шевелились от усердия... Так уж случилось, что пенсионеры Николай Степанович и Елизавета Андреевна вследствие непредвиденных расходов аккурат под Новый год остались “на бобах”. Правда, бобов в их доме тоже не было - закончились. Пенсии супругов были отнюдь не министерские, но при очень умеренных тратах и строгом финансовом контроле бабы Лизы, с её подсчётами и записями, на жизнь в общем-то хватало. - Записывай, не записывай, Лизавета, а денег от этого не прибавится, - смеялся муж. - Но и не убавится, - парировала жена. Жили очень скромно, но занимать ни к кому не ходили. Да только если и пойдёшь при острой нужде, то и занять не у кого. В старых, не знавших ремонта последние лет сорок домах их маленького посёлка, построенных богатым в ту пору, а ныне развалившимся совхозом, остались такие же “богачи”, как и они сами. У дочери с зятем никогда не просили и не будут потому, как знают, что те с детьми сами в далёком городе едва концы с концами сводят, связавшись с этой самой ипотекой, будь она неладна. Самим бы помощь нужна... Родители хорошо помогали им раньше, пока были силы, а потому копить у стариков никак не получалось. Только последние пару лет дед Коля не работал, здоровье не позволяло, и помогать теперь было нечем, разве только скромные подарки по большим праздникам внучатам. И вот, заплатив в конце года налоги, супруги вздохнули спокойно. Приготовили список необходимых продуктов, всё рассчитали перед праздником, но неожиданно не на шутку разболелась и слегла баба Лиза. Она болела редко. Если что-то и беспокоило пожилую женщину, то терпела, никому не жаловалась. Не любила она ходить по врачам. Вот и в этот раз в больницу лечь наотрез отказалась, мол, дома и стены помогают. Ей выписали кучу лекарств, на которые ушли все деньги стариков. Утром и вечером приходила фельдшерица делать уколы. Больной нужны были фрукты, соки, бульоны, молочные продукты, а в доме оставалось только немного успевшего зачерстветь хлеба, чай и сахар, пакет риса, бутылка постного масла, да кое-какие соленья. Правильно говаривала его покойная мать, пережившая голодные годы: “Запас карман не тянет”. Но кто об этом сейчас помнит. Они хоть и немолодые, но об этом забыли, разбаловались, ведь в магазине всё есть, так зачем и запасаться, пошёл и купил. А оно вот как получиться может. Права была мать, запоздало думал Николай Степанович. Он-то поест и то, что есть, ничего с ним не сделается, а вот чем кормить больную жену. Дед, подумав, собрался и пошёл в магазин. Продавщица Зина женщина душевная, авось даст продуктов под запись. - Зина, Лизавета моя крепко расхворалась. Все деньги на лекарства ушли, они ведь сейчас страсть какие дорогие. Дай продуктов в долг, до пенсии дотянуть. Выручи ты нас, стариков, запиши в свою тетрадочку. - Дядя Коля, я слышала про тётю Лизу и с радостью выручила бы, да не могу. У меня со дня на день ревизия годовая будет. Я же и так потихоньку своим в долг давала, сам знаешь. А сейчас пришлось пока за должников свои деньги внести, а то недостача у меня будет. Прости, но не могу. Дед, сгорбившись, ни с чем побрёл домой. Жена после уколов много спала. Он потихоньку прошёл мимо кровати с больной на свой диван. Там, нахмурившись, сидел их полосатый безродный кот Петрович и обиженно смотрел на хозяина голодными глазами. Добросердечная Лизавета, пожалев, подобрала его из сугроба, больного, худющего и облезлого, прошлой зимой у остановки. Кот был так плох, что она сомневалась - донесёт ли его живым до дома. Донесла. С её лёгкой руки кот поправился, похорошел, щёки округлились, шерсть заблестела. Петрович, проглотивший за целый день наспех только корку хлеба, хотел есть. У него уже несколько дней подряд не было творога со сметаной, куриного супа и даже оладушек не было. Хозяйка лежит, не вставая, и никто ничего почему-то не готовит... Дед сидел, обхватив голову руками, рядом с голодным котом и смотрел на спящую, заметно похудевшую за время болезни жену. “Проснётся, чем кормить её буду, рисом на воде больную не поднять, а до пенсии ещё больше недели, как дотянуть?” - сокрушался старик. На стене, прямо над диваном, висели большие старинные орловские часы - наследство от родителей жены. В них супруги с незапамятных времён хранили деньги. Дед залез на диван, открыл дверцу и на всякий случай пошарил по дну деревянного короба под маятником. А вдруг что-то завалялось, хотя и знал наверняка, что там давно уже ничего нет, кроме заводного ключа. Петрович во все глаза внимательно следил за каждым движением своего хозяина и, казалось, тоже о чём-то сосредоточенно думал. Дед, тяжело вздыхая, снова сел рядом с котом. - Нет там давно уже ничего, Петрович. Что делать-то будем? Как теперь до пенсии дотянем? Чем мы больную бабку-то кормить будем? - тихо и доверчиво, как с человеком, поделился с ним своей бедой дед Коля. Нахмурив серый лоб, кот старательно слушал, подёргивая ушами, пытаясь вникнуть в каждое слово. Его распушённые усы шевелились от усердия. Посидев так минут десять, Петрович спрыгнул с дивана и с трудом начал протискиваться в небольшое отверстие между этим старым громоздким предметом мебели и стеной. Долго пыхтел и буксовал по полу упрямый кот, пока наконец-то с большим трудом ему удалось залезть за диван. “Что он там забыл, неужели мышь завелась?” - подумал совсем упавший духом хозяин и вновь погрузился в тяжёлое раздумье. Вывел из него хозяина кот, вылезший из своей “норы”. Он, волнуясь, стучал лапой по коленям старика, шурша чем-то по деревянным половицам. - Отстань, Петрович, не до тебя! Но кот был настойчив и начал очень чувствительно выпускать когти. Дед наклонился, чтобы отстранить настырного кота, и обомлел... Петрович, яростно размахивая хвостом, лапой пододвигал к нему пятитысячную купюру. Всем своим видом кот словно говорил: “На, бери, это тебе!” В магазине воспрявший духом, радостный дед Коля купил всё, что нужно, и даже коробочку конфет к празднику своей Лизавете, и полкружка ливерной - любимой колбасы Петровича. Заслужил усатый. Вот так и дотянули муж с женой до долгожданной пенсии, а там уж всё и наладилось. Елизавета Андреевна, благодаря заботе кота и супруга, переборола недуг. Долго думали потом старики, откуда Петрович взял деньги. Если они упали в лучшие времена, когда их клали или вынимали из часов, и кот их припрятал, то почему они не хватились, ведь сумма была немаленькой. В конце концов списали всё на свою старческую рассеянность. Вот так можно дотянуть до пенсии. Потому, что самое главное - иметь в доме благодарного кота! __ Наталия С

Муськины дети - Юлька, я замерзла! Может пойдем домой уже? - И куда мы их денем? Они за ночь точно замерзнут! В подъезде холодно. Вика вздохнула: - Ну, тогда, ладно! Давай только поактивнее, что ли? Девушка, вам котенок не нужен? Прохожие шли мимо. Кто-то мотал сердито головой, кто-то улыбался, но не останавливался. Девочки стояли уже больше часа возле остановки рядом с домом, пытаясь пристроить котят, оставшихся от дворовой знаменитости – кошки Муськи. Муська прожила во дворе их дома почти десять лет, а может и больше, точно никто не помнил. Ласковая, пушистая до невозможности, кошка была умной и красивой, но сколько бы ее не пытался забрать к себе в дом кто-то из жильцов – она через месяц-другой снова оказывалась во дворе, сбегая. Свободу Муська ценила больше, чем комфорт. Постепенно жильцы привыкли к тому, что Мусю лучше оставить в покое и, оборудовав ей персональную лежанку на первом этаже, выносили поесть и периодически пристраивали ее потомство. Котята у Муськи получались отменные, все в мать – и умные, и красивые, правда не такие свободолюбивые. У доброй трети дома жили Муськины потомки и никто не жаловался. Юлька и Вика жили в одном подъезде, том самом, где на первом этаже квартировала Муська. Девчонки кормили кошку, а Юлька как-то даже уговорила маму взять Муську домой. Галина посмеялась, но разрешила: - Дочь, она уйдет! Всегда уходит. Юлька разревелась. - Я буду ее любить! - Будешь, конечно! Да, только насильно мил не будешь, Юленька. Пусть живет, а там посмотрим. Муська ушла через два месяца. Юлька тогда страшно обиделась, но потом простила и продолжала таскать изменщице вкусненькое, присматривая, чтобы ее никто не обижал. А вчера она пришла, чтобы проведать свою протеже и ее котят, которые уже становились забавными и начинали пытаться удрать от мамы, но Муську не нашла. Котята жалобно кричали в коробке. Видно было, что они голодные. - Где мать-то ваша непутевая? – Юлька погладила малышей и налила в блюдечко молоко. Она осмотрелась, вышла во двор и встретила соседа, Влада, который чистил снег возле своей машины. - Привет, Юлька! - Здравствуйте! А вы не видели Муську? Влад отставил лопату и посмотрел на девочку: - Так ты ничего не знаешь? Юлька похолодела: - Что? - Муську утром машина сбила. Какой-то таксист разворачивался и газанул по двору, а она не успела отскочить. Ее мальчишки из второго подъезда забрали, сказали, что все сделают как надо. Юлька заплакала. - Как так? Она же такая умная была, всегда осторожничала. А котята? Куда их теперь? - Надо пристроить. Без мамки им еще рано. Я бы взял, с удовольствием, но ты же знаешь, наш Демьян конкуренции не потерпит. Демьян был тоже Муськин сын пяти лет от роду. Огромный пушистый котяра, которой был совершенно уверен, что это Влад с семьей живут у него, а не наоборот. - Наша Руна тоже. Да и мама второго кота в доме не разрешит. Что же делать? Юлька вернулась в подъезд, проследила, чтобы котята поели, сфотографировала их и поднялась домой. Напечатав штук тридцать объявлений, она позвонила Вике и рассказала ей, что случилось. - Я не могу взять, ты же знаешь, родители против животных в доме. Помочь могу. Юль, мне кажется, от объявлений толку вряд ли будет много. Давай попробуем их так пристроить? Из рук в руки? Когда пушистика в руки берешь – жалко становится, он такой маленький, хороший… - И как ты предлагаешь это делать? По квартирам идти? - Тоже не вариант. Пойдем к остановке. Там людей всегда много. Одевшись потеплее, потому что, как рассудила более деловая Вика, стоять непонятно сколько, они спустились на первый этаж. Котята уже не кричали. Они сбились в кучку, и только жмурились, ежась от холода, которым тянуло от двери подъезда, посматривая на девчонок. Рассовав котят под куртки, так, что двое достались Вике, а вторая пара - Юле, девчонки двинулись к остановке. И вот, они уже больше часа стоят на холоде, но никто не спешит забирать домой пушистое счастье. Юлька поежилась и поплотнее натянула перчатки. Уже вечерело, людей становилось все больше, ехали с работы, возвращались с учебы. Возле девчат остановилась пара – парень с девушкой. - Оль, смотри какие! Девушка была бледная и очень грустная. Юлька подумала, что у нее явно что-то случилось, раз она даже глаза не поднимает. А, когда Ольга все-таки глянула на котенка, Юлька увидела, что она недавно точно плакала. Дорожки от слез еще были видны на щеках и глаза были красными. Ольга и Сергей возвращались из больницы. Вторая попытка ЭКО провалилась. Сергей не знал, как ему поддержать жену, как хоть немного утешить ее. Он протянул пушистого черного котенка Оле, почти силой заставив взять того в руки. Ольга машинально прижала к себе малыша и первый раз за весь этот длинный день в глазах мелькнул интерес. - Какой маленький! Девочки, а не рано отдаете? - У нас выбора нет! Они маму потеряли, машина сбила. – Юля внимательно посмотрела на Ольгу. – Возьмите! Ему очень нужны добрые руки, а вы такая. И вам нужен кто-то, чтобы о нем заботиться. Именно сейчас нужен. Простите, но мне так кажется. У него очень хорошая мама была, очень ласковая. Он вас будет любить - это точно Ольга слабо улыбнулась: - Тебе надо рекламой заниматься, когда вырастешь. Умеешь уговаривать. Сереж? - Хороший! Ты же хотела кота. Вот он и появился. - Я хотела до… - Оль! Все будет. В свое время… А у этого котейки времени не будет, если мы его не возьмем. Видишь, какой он маленький? Ольга расстегнула куртку и спрятала малыша под ней. Тот заурчал, затарахтел и она слабо рассмеялась: - Громкий какой! Спасибо, девочки! Удачи вам с остальными! Сергей обнял жену и они пошли дальше. Юлька посмотрела им вслед. - Не знаю, что у нее случилось, но надеюсь отвлечется хоть немножко от плохих мыслей. - Конечно, отвлечется. Бабушка, подождите! Вам котик не нужен? Или кошечка? – Вика пристала к благообразной старушке, которая осторожно переступала по тротуару, выбирая места, где лед был прикрыт снегом. Зинаида Антоновна остановилась. Она вышла из дома первый раз за месяц и сейчас больше всего хотела вернуться поскорее домой. После того, как не стало ее мужа полтора месяца назад, она совершенно потерялась, не понимая, как жить дальше. Михаил Иванович был ее опорой, смыслом ее жизни. С тех пор, как она совсем молоденькой девчонкой семнадцати лет увидела первый раз своего Мишу, она каждый день открывала глаза с мыслью: «Мы рядом, мы вместе…» Теперь она одна. Совсем одна. Сын давно уехал на другой конец страны, только изредка поздравляет с праздниками. Приезжал проститься с отцом и помявшись, сказал: - Мам, не могу тебя забрать. Ты же знаешь, как мы живем. В двушке - две семьи. Скоро еще один ребенок появится, ты прабабушкой станешь второй раз. - Что ты, Костик! Я и не думала к вам перебираться. Мне и тут хорошо. Ты за меня не волнуйся. Я справляюсь. Соцработник приходит. У меня все есть. Все есть… Кроме главного. Никого рядом живого. Когда они с Мишей несколько лет назад завели собачку, она была очень рада. С песиком не забалуешь. Хочешь – не хочешь, а приходится гулять два раза в день. И они гуляли. Обязательно все вместе. А, когда Миши не стало, их Дуся неделю ничего не ела, как не старалась Зинаида Антоновна ее покормить. Отказалась вставать, выходить на улицу. Ветеринар ничего не нашел: - Тоскует. Надо как-то расшевелить. Вот только, она уже старенькая у вас. - Да, мы ее не щенком брали, она от соседей осталась. Те квартиру снимали и съехали, а собачку бросили. Жалко стало, мы и забрали. Я не знаю сколько ей лет. - Судя по зубам – лет пятнадцать, а то и больше. Она уже совсем старушка. Ой, простите! - Ничего! – улыбнулась первый раз за время, прошедшее с Мишиного ухода, Зинаида Антоновна. – Я еще ничего себе старушка! Так? - О, да! – рассмеялся молодой врач, поглаживая Дусю. Собачка ушла через неделю очень тихо. Лежала рядом с хозяйкой на полу, пока та готовила ей кашу, и просто перестала дышать. Зинаида Антоновна не могла даже плакать. Все слезы остались возле ее Миши. Она просто закрылась в квартире и отключила телефон. Не хотела никого видеть. Если бы не оплата квитанций, она и сегодня бы на улицу не вышла. Но, Миша всегда твердил: «Надо жить без долгов!», и даже сейчас она не посмела его ослушаться. Она шла по скользким тротуарам, очень боясь упасть, понимая, что ухаживать за ней будет совершенно некому. Поэтому, когда Вика кинулась к ней, она не сразу посмотрела на девочку, а сначала убедилась, что твердо стоит на ногах. И, подняв, наконец, глаза, встретилась взглядом с зелеными крошечными глазками полосатого котенка, головёшка которого торчала из-под куртки девочки. Котенок внимательно разглядывал Зинаиду Антоновну, а та разглядывала кота. - Простите! Может быть вам нужен котик? Посмотрите, какой хороший? Он, правда, маленький совсем, но уже есть сам умеет, вы не подумайте! И мама у него была, хоть и дворовая кошка, но страшная чистюля. У него ни блошек нет, ничего такого. И ест он все подряд, дорогой корм ему не нужен. - Погоди, ты меня совсем заговорила! – улыбнулась Зинаида Антоновна. – Кот, конечно, отличный, только, что я с ним делать буду? - Любить? Для чего еще коты нужны? – Вика обезоруживающе улыбнулась. – А он будет любить вас. Вот у вас есть, кому вас любить? Кому вы нужны больше всего на свете? А ему будете нужны! Он без вас не выживет. У него мамы больше нет, машина сбила, вот и приходится замену искать. «Есть кому вас любить…» - эта фраза как будто ударила Зинаиду Антоновну. «Может и есть, да только иногда, очень изредка…» - Давай! – Она решительно стянула с рук варежки и погладила малыша. – Пушистый какой! Только вот… я его до дома как донесу? Сама упасть боюсь. - А давайте, я вас провожу? – Вика взяла ее под локоть. – Вы далеко живете? - Вон тот дом, видишь? - Так рядом. Юль, я скоро! Они тихонько пошли к дому, а Юлька улыбнулась им вслед. Вот и еще одному дом нашелся. Осталось двое. Котята тихонько возились у нее под курткой. - Где же те, кому вы нужны? Скоро темно станет совсем, мама ругаться будет, что я так долго. Да и холодно! Ух, как же я замерзла! – Юлька подпрыгнула несколько раз на месте и увидела соседа, дядю Ваню, который шел от остановки к дому, тяжело ступая и не поднимая глаза от земли. Детвора во дворе его немного побаивалась. Угрюмый, вечно недовольный на вид, он всегда проходил по двору, ни с кем не здороваясь, смотря под ноги и не поднимая глаз. Родители, конечно, не рассказывали, что лет восемь назад он потерял в аварии всю семью. Жена и трое детей, которых он любил, берег как мог. Не уберег… В тот день они поехали навестить родителей в деревню. Выскочивших на мопеде с поселковой дороги на трассу мальчишек первой заметила жена и испуганно охнула. Та доля секунды, в которую он принимал решение, снилась ему все эти годы каждую ночь. Он увел машину в кювет. Мальчишки остались живы. Но обочина оказалась выше, чем он смог увидеть с дороги, а внизу были какие-то трубы. Он очнулся, когда его вытащили из машины и сразу каким-то десятым чувством понял, что все… Теперь он один. Когда он завыл диким, не своим голосом, люди, которые остановились, чтобы помочь, шарахнулись в стороны. И только медсестра из «скорой», которая пыталась его привести в чувство, крепко обняла его и гладя по голове приговаривала: - Плачь, плачь! Надо плакать! А он не мог. И так и не смог за все эти годы. Он поравнялся с Юлькой, и та тихо поздоровалась: - Здравствуйте, дядя Ваня! В этот момент один из котят высунул мордочку из-под куртки и громко, насколько смог мяукнул. Иван остановился и поднял глаза от земли. - Что это? - Котенок. Муськин. Ее машина сбила, а котята остались. - А почему ты тут стоишь с ним? - Надо их раздать, они замерзнут и не выживут без мамы. - А ну-ка… - Иван протянул руку и Юля, поспешно отодрав от себя котенка, вручила его соседу. – Ишь, ты! Какой глазастый! И на мамку похож! - Дядя Ваня, возьмите его, а? - Да куда мне его?! – Иван удивленно посмотрел на девочку. - Домой! Вы ему нужны. А может и он вам тоже… - тихо добавила Юля. Она никогда не видела, чтобы сосед разговаривал с кем-то и сейчас не знала, что сказать, что делать. - Он мне? – Иван задумался, а потом расстегнул пуховик. – Ест-то все? Разносолов у меня не водится, – он как будто извинился перед Юлей. - Все-все ест. Молоко любит очень. - Ну, это найдется. Бывай! - Спасибо! – Юля посмотрела вслед соседу и увидела, что тот шагает теперь, глядя вперед и придерживая рукой котика, который пытался забраться повыше. - Да не сепети ты, егоза! Подожди, скоро дома будем. Юля улыбнулась и почесала за ухом последнего котейку. - Теперь тебя осталось. - Мама, смотри! Котенок! – девочка, лет семи-восьми остановилась возле Юли. - Да, Яночка, пойдем! – мама девочки поправила на плече школьный рюкзак. - Мама! Ты же обещала! - Что? - Что разрешишь мне котенка, когда я поправлюсь! Я же уже поправилась? Анна судорожно выдохнула. Яна болела давно, почти год. Они прошли кучу обследований, уйму специалистов, но диагноз так никто и не решался поставить окончательно. Ребенок таял на глазах. Пока не попали на прием к заведующему кафедрой неврологии мединститута. - Поправимо, но от вас нужно будет все ваше время и все ваши силы. Тогда справитесь. Аня тогда только кивнула, облегченно выдохнув. Все это время больше всего ее угнетала неизвестность. Она с детства была человеком действия. Мама даже говорила иногда: - Анюта, не мешало бы сначала думать, а потом делать. А у тебя все наоборот. Сначала действие, а потом размышления. С возрастом Аня больше стала понимать, о чем говорит мама, но привычке действовать, делать что-то, не откладывая на потом, так и не изменила. И, когда профессор расписал лечение, она сразу нашла и центр, в котором были лучшие массажисты в городе, и бассейн и все остальное, что им рекомендовал специалист. И через полгода Яну было не узнать. Поздоровевшая, посвежевшая, она гордо стояла на линейке, держа огромный букет, который сама же и выбрала, как не отговаривала ее Анна: - Да тебя не видно будет за ним! - Ну и что! Зато он красивый и учительница сразу поймет, как я в школу хотела! - Она и без этого поймет, если ты будешь учиться хорошо! – рассмеялась Анна, но уступила дочке. И сейчас, когда Яна так спокойно заявила, что она выздоровела, Анна боялась даже выдохнуть. Почему-то ей казалось, что, произнеси она это вслух, и снова вернется все на круги своя. Да, буквально неделю назад, профессор сказал ей, что улучшения настолько значительные, что еще совсем немного и он сможет с уверенностью сказать, что самое плохое позади. - Вы - большая молодец! Так редко встречаются мамы, которые следуют всем рекомендациям и доверяют специалистам. Я от вас ни разу за все время не услышал фразы, которая приводит в бешенство любого врача. - Какой? - «А, вот я прочитала в Интернете!» – профессор засмеялся. – Все думают, что там точно написано больше, чем меня заставили выучить в мединституте и потом еще немножко в течение всей практики. - Немножко?! Сколько вы практикуете? - Почти двадцать пять лет уже. - Тогда да, немножко, наверное, разбираетесь! – Анна рассмеялась в ответ. - У вас очень хороший прогресс. Не сбавляйте темпов и, я очень надеюсь, что скоро мы будем встречаться с вами лишь изредка, да и то, больше для того, чтобы поздороваться. - Дай Бог! – Анна выдохнула и опустила плечи. – Какие еще будут рекомендации? - Продолжаете ходить в бассейн, поддерживающая терапия, гулять на свежем воздухе как можно больше и много положительных эмоций. Детям в этом возрасте – это самое главное! Анна кивнула. Еще одно руководство к действию. - Ну, маааам! – Яна гладила по головке котенка, который пытался выбраться из-под куртки Юли и тянулся за маленькой ладошкой. - Сколько? – Анна полезла в сумку за кошельком. - Что вы! Берите так! Я его не продаю. Мне нужно ему найти хороший дом. Вы же будете о нем заботиться, не выбросите через пару дней, потому что он написает на ковер? Он маленький еще, к горшку придется приучать. - А почему такого маленького отдаешь? - А это не мой котенок. Он от дворовой кошки. Остался без мамы. Вы не подумайте! Он здоровый! – Юля прикусила себя за язык. - А я и не думаю. Обработаем, прививки сделаем и на горшок тоже ходить научим. Тебя ведь научили, да, Яна? - Мам! – Яна рассмеялась и протянула руки. Юля осторожно достала котенка. - Подожди! – Анна сняла с себя длинный теплый шарф и свернула его так, чтобы получилось гнездо. – Давай сюда, – она замотала котенка и протянула дочке. - Вот! Держи крепче, только осторожно, он маленький еще! Яна, не дыша, прижала к себе котика. - А это тебе! – Анна протянула Юле рубль. – Говорят, что нельзя животинку отдавать просто так. Я тебе обещаю, что ему будет у нас хорошо. - Спасибо! – Юля взяла монетку и помахала Яне. – Пока! - Пока-пока! – довольная девочка, осторожно ступая, пошла к своему дому, расплывшись в довольной улыбке. Анна поспешила следом. Юля проводила их взглядом, а потом подпрыгнула на месте и хлопнула в ладоши: - Ура! - Ура? – отозвалась подбежавшая Вика, которая довела до дома Зинаиду Антоновну и пообещала той, что будет заходить иногда с ее разрешения, чтобы проведать. - Ура-ура! Всех раздали! Я даже не надеялась! Девчонки довольно рассмеялись и побежали к дому. - Мама уже два раза звонила. Чай греет и пирог испекла. Даже сказала, если не заберут всех, чтобы несла домой и Руне придется потесниться. - Она у тебя с характером! Скандалила бы! - Мамина дочка, вся в нее! Эх, Муська! Хорошей тебе радуги и присматривай там за всеми своими детьми, поняла! – Юля погрозила пальцем в небо и, дернув остановившуюся Вику за рукав, бегом кинулась к подъезду. – Я сейчас совсем околею, пошли быстрее! В вечернем небе тихо мигнула звездочка, которая висела как раз над домом. И Юлька почему-то подумала, а может это Муська так дала знать, что услышала ее?

СЕРЫЙ — Паш, слышь, что ли, Паш? Вроде ходит кто под окнами-то, а? — Да спи, ты. Нужна ты кому — ходить у тебя под окнами…. — Нужна — не нужна, а вроде есть там кто-то. Выглянул бы — мало ли. — Отстанешь ты или нет?! Был бы кто — Серый давно бы залаял. Всё тебе чёрте что чудится. Спи, давай. — Не кричи. Серёжку разбудишь. А Серый твой — пень глухой. Крепче тебя ночами спит. Сторож называется. Если бы пёс, по кличке Серый, мог усмехаться – усмехнулся бы. Но усмехаться пёс не умел. Он просто вздохнул. Вот ведь вздорная баба: пень глухой. И ничего он не глухой. Даже наоборот – только слух у него и остался острым. Зрение подводить стало, да сила былая куда-то утекла. Всё больше лежать хочется и не шевелиться. С чего бы? А под окнами нет никого. Так, капли с крыши, после вечернего дождя, по земле да листьям постукивают. Ну, не облаивать же их? Пёс опять вздохнул. Свернувшись калачиком в тесноватой будке, положив голову на обрез входа в неё, он дремотно оглядывал ночное небо. Сколько лет зимы сменяются вёснами, вёсны — днями летними душными, потом осень приходит — всё меняется, только ночное небо над головой остаётся неизменным. Днями-то Серому некогда в небо пялиться — забот по двору хватает, а вот ночью… Ночью можно и поднять взгляд от земли. Интересно всё же, хозяин как-то сказал, что и на небе собаки есть. Далеко, правда, очень — в созвездии Гончих Псов. Сказал да и забыл. А Серому запомнилось. Вот и смотрит он ночами в небо, пытаясь тех псов углядеть. Да видно и впрямь они далеко — сколько лет Серый смотрит в звёздное небо, а так ни одного пса и не увидел. А как бы интересно было бы повстречаться! На этот случай у Серого и сахарная косточка в углу будки прикопана. Для гостей. Неожиданно для себя, он поднял голову к небу и пару раз обиженно гавкнул. Где вы, собратья небесные? Женский голос: — Паш, Паша! Да проснись же ты! Серый лает. Говорю же тебе, кто-то бродит у дома. Выдь, поглянь. Мужской голос: — Господи, что ж тебе, дуре старой, не спится-то?! Заскрипели рассохшиеся половицы, на веранде вспыхнул свет. Над высоким крытым крыльцом отворилась входная дверь. В её проёме показалось грузное тело хозяина. Позёвывая и почёсывая сквозь синюю просторную майку свой большой живот, отыскал взглядом пса. — Ну, чего ты, Серый, воздух сотрясаешь? Пёс вылез из будки. Виновато повиливая опущенным хвостом, таща за собою ржавую цепь, подошёл к крыльцу. — Не спится? Вот и моей старухе тоже. Всё ей черте что чудится. Эх-хе-хе. Покряхтывая, хозяин присел на верхнюю, не залитую вечерним дождём, ступеньку крыльца. — Ну, что, псина, покурим? Да вдвоём на луну и повоем. Вон её как распёрло-то. На полнеба вывесилась. Пёс прилёг у ног хозяина. Тот потрепал его за ушами и раскурил сигарету. По свежему прозрачному после дождя воздуху потянуло дымком. Серый отвернул голову в сторону от хозяина. Что за глупая привычка у людей дым глотать да из себя его потом выпускать? Гадость же. Небо крупными желтовато-белыми звёздами низко висело над селом. Далёко, за станцией, в разрывах лесопосадки мелькали огни проходящего поезда. В ночной тишине хорошо слышны были перестуки колёсных пар о стыки рельс. Прошедший вечером дождь сбил дневную липкую духоту, и так-то сейчас свежо и свободно дышалось. — Хорошо-то как, а, Серый? Даже домой заходить не хочется. Так бы и сидел до утра. Собеседника вот только нет. Ты, псина, покивал бы мне, что ли, в ответ. Серый поднял голову и внимательно посмотрел хозяину в глаза. Странные всё же создания — люди, всё им словами нужно объяснять, головой кивать. О чём говорить-то? И так ясно – хорошая ночь, тихая. Думается, мечтается хорошо. Без спешки. Пёс, звякнув цепью, снова улёгся у ног хозяина. — Да-а-а, Серый, поговорили, называется. А ведь чую я — понимаешь ты меня. Точно, понимаешь. Ну, может, не дословно, но суть ухватываешь. Я ведь тебя, рожу хитрую, давно раскусил. Вишь, какой ты со мною обходительный, а вот бабку мою — не любишь. Терпишь — да, но не любишь. А ведь это она тебя кормит и поит. А ты её не любишь. Ну, не люблю и что теперь? Хуже я от этого стал? Службу плохо несу? Эх, хозяин… Это она с виду ласковая да обходительная, на глазах. Знал бы ты, какая она злющая за спиной твоей. Думаешь, почему у меня лапы задние плохо двигаются? Её заботами. Так черенком от лопаты недавно отходила – два дня пластом лежал. А тебе сказала – отравился я, когда чужие объедки съел. Да и чужие объедки я не от большой радости ел – она ведь до этого два дня меня голодом на цепи держала. Да приговаривала: «Чтоб ты сдох скорее, псина старая». А ты: любишь – не любишь. С чего б мне её любить-то?! Ты-то, хозяин, хороший. Добрый. Вот и думаешь, что все кругом добрыми должны быть. А так не бывает. Хотя это ты и сам, видимо, знаешь, да вдумываться не хочешь. Наверное, тебе так проще. Только такое добро и во зло бывает. Когда злу ответа нет, оно и творит дела свои чёрные. Да что уж теперь, жизнь прошла, какие уж тут счёты… — А, помнишь, Серый, как ты на охоте меня от кабана-секача спас? Тебе достался его удар клыками. До сих пор удивляюсь, как ты выжил тогда — ведь я твои кишки по всему лесу собирал… Да-а-а. Не ты бы — меня бы тогда и отпели. Помню. Как не помнить. Я ведь тоже думал — хана мне. Не оклемаюсь. Не успей ты меня к ветеринару привезти. Да много чего было, разве всё упомнишь. Ты ведь тоже меня не бросил, когда я ранней осенью под лёд провалился. Дурной я тогда был, молодой. Не знал тогда, что вода может быть стеклянной. Вот и узнал. До сих пор вижу, как ты, словно большой ледокол своим телом лёд взламывал, ко мне пробивался. Я-то ничего, быстро отлежался, а тебя ведь еле откачали. Я, хозяин, всё помню. Потому и хорошо мне с тобой. А вот в твоих, хозяин, семейных делах – я не судья. Хорошо тебе с твоей старухой, значит всё правильно. И жизни тебя учить — не моё собачье дело. — Слышь, Серый, жизнь-то наша с тобой под уклон катится. А, кажется, что и не жили ещё. Как думаешь, долго мы ещё красоту эту несказанную видеть будем? Не знаю. Ты, хозяин, может, и поживёшь ещё, а мои дни-то уж на излёте… Какой-то лёгкий еле ощутимый шорох заставил пса поднять голову. По небу, в сторону земли, вдоль Млечного пути, бежали три больших собаки. Мелкими переливчатыми звёздочками искрилась их шерсть, глаза горели жёлтым огнём. Вот, значит, вы какие, собаки из созвездия Гончих псов. В гости бы зашли, что ли… Собаки словно услышали его мысли. Через мгновение они впрыгнули во двор и остановились рядом с лежащим Серым. — Здравствуйте, братья небесные. Я так долго вас ждал. — Здравствуй, брат. Мы всегда это знали. Мы за тобой. Пришёл твой срок уходить. — Куда? — Туда, куда уходят все собаки, завершив свой земной путь — в созвездие Гончих псов. — У меня ещё есть немного времени? — Нет. Ты здесь, на земле, всё уже завершил. Ты достойно прошёл земное чистилище. Ты познал всё: и любовь и ненависть, дружбу и злобу чужую, тепло и холод, боль и радость. У тебя были и друзья и враги. О чём ещё может желать живущий? — Я хочу попрощаться с хозяином. — Он не поймёт. — Поймёт. — У тебя есть одно мгновение. Серый поднял глаза на сидящего на крыльце хозяина. Тот, притулившись головой к балясине крыльца, смотрел в небо. Ощутив взгляд пса, обернулся к нему. — Что, Серый, плоховато? Странный ты какой-то сегодня. Пёс дёрнул, словно поперхнулся, горлом и выдавил из себя: «Га-а-в…», потом откинул голову на землю и вытянувшись всем телом, затих… — Серый? Ты что, Серый?! Ты чего это удумал, Серый?! Серый уходил со звёздными псами в небо. Бег его был лёгок и упруг. Ему было спокойно и светло. Он возвращался в свою стаю. Впереди его, показывая дорогу, бежали гончие псы. Серый оглянулся. Посреди знакомого двора, перед телом собаки, на коленях стоял хозяин и теребил его, пытаясь вернуть к жизни. Ничего, хозяин — не переживай. Мне было хорошо с тобой. Если захочешь вспомнить меня, погляди в звёздное небо, найди созвездие Гончих псов, и я отвечу тебе. __ Андрей Растворцев

Маня Она лежала в густых, колючих зарослях ежевики, завернутая в пакет, туго перетянутый верёвкой. Чтобы наверняка. Из последних сил она издавала слабое "мяу" в надежде, что кто-то услышит и спасёт. Кроха, только отopвaнная от матери. Кислорода оставалось катастрофически мало... *** Кто-то услышал. Кто-то по имени Алексей шёл домой из магазина, преисполненный предвкушением весёлого, долгожданного вечера с сослуживцами, с которыми не виделся долгих восемь лет. Сколько всего вместе прошли! Не сосчитать, сколько раз спасали друг друга в горячих точках! И вот, наконец, они побросали все дела и приехали в гости. Слабый писк из кустов ежевики отвлёк внимание Лёши. Он остановился и прислушался, вглядываясь в колючие заросли, сквозь которые пробивались рыжие лучи уходящего за горизонт солнца. Писк усилился, словно тот, кто его издавал, почувствовал, что его слышат. Кусты зашевелились. - Котёнок? - догадался Лёша, и сразу же полез в заросли, paздиpaя себе pyки до кpoви. Он поднял пакет, спешно разодрал его, и оттуда на него уставились два зелёных, полных надежды глаза. Чёрный, как сама ночь, комочек запищал ещё громче, но теперь, видимо, от радости. *** - Знакомься, это Маня! - Лёша протянул жене Виктории угольно-чёрную кошечку прямо с порога. - Ой, какая прелесть! - Вика взяла кроху на руки и стала рассматривать живую находку, - А где ты её нашёл? Лёша всё рассказал жене. - Вот негодяи... - пробормотала Вика, крепко прижимая к себе мурлычащую Маню, - Самих бы в пакет положить, и верёвкой завязать! Жалко им несколько тысяч на cтepилизацию! Что такое несколько тысяч по сравнению с целой жизнью, хоть и такой крохотной? *** Маня росла не по дням, а по часам, и выросла холеной, лоснящейся кошкой, до фaнaтизмa преданной хозяевам. Она гоняла с территории чужих котов и кошек, и даже собак, ловила крыс и дарила Лёше и Вике тепло и ласку. А когда у супругов появился малыш, Маня грела его, убаюкивала мурчанием и охраняла его сон. Одним словом, когда-то спасенная, она отдавала всю себя на благо любимых хозяев, и они отвечали любимице взаимностью. *** - Лёша, я прошу тебя, сходи к врачу! - умоляюще сказала Вика, дождавшись, когда он пpoкaшляeтcя. - Завтра. Я уже записался, - вздохнул Лёша и прилег на диван. Ему на гpyдь тут же запрыгнула Маня. - Она худеет, - резюмировал Лёша, - Ей тоже надо бы к врачу, что-то не то. Маня осуждающе посмотрела на хозяина и свернулась клубком у него на гpyди. По тeлy разлилось приятное, yмиpoтвopяющee тепло, потянуло в сон... *** - Хм, странно, - врач почесал затылок в недоумении, - У вас вторая стадия, но вот что интересно: часть oпyxoли кальцинирована, как будто вы уже проходили лечение. Стадия была большей, понимаете? - Не совсем, - пожал плечами Лёша, - Поясните, если можно. - Если бы я знал, - задумчиво протянул врач, - Впервые вижу такое. Из онкоцентра Лёша вышел, испытывая смешанные чувства: да, oнкoлoгия подтвердилась. Но что значит, стадия была большей? Он лечится без лечения? Дома его встретила взволнованная Вика: - Ну что? - Вторая стадия. Инфильтpaт пpaвoгo лёгкoгo. Химию назначили, послезавтра снова в область ехать, кладут в стационар. Сегодня отпустили собрать вещи. - Гocпoди, ну хоть вовремя заметили! - вздохнула Вика. - Как Маня? - спросил Лёша. - Плохо, не ест почти, в основном лежит. Анализы ничего не показывают, из ветлечебницы утром звонили. УЗИ странное - opгaны просто иccыxaютcя, без причины. Вечер прошёл в молчании. Даже маленький Даня был странно спокоен, лишь изредка поглядывал то на лежащую на подушке измoждeннyю кошку, то на отца. Лёша устало лёг на кровать, волнуясь перед завтрашней гocпитaлизaциeй. Сон сморил его на удивление быстро. Уже свозь пелену забытия он почувствовал, как Маня запрыгнула ему на гpyдь. Он oщyтил её дыxaниe на своём лице и с трудом разлепил веки. То, что он увидел, заставило его проснуться. Когда Лёша сделал выдox, Маня oткpыла poт. Из его pтa в пacть кошки cтpyилась чёрная, тонкая дымка, которую Маня глубоко вдыхала. В свете уличного фонаря это смотрелось особенно жутко. Пpoглoтив чёрную дымку, Маня oбeccилeнно свалилась на бок, а Лёша наоборот почувствовал прилив бодрости. Он вскочил с кровати, в одночасье поняв, почему oпyxoль уменьшилась. - Дypexa! Боже мой, ты забираешь мою бoлeзнь себе??? Нет, ты не заслужила такого! Он спешно натянул штаны, свитер, схватил кошку, ключ от машины и потопал к двери. От шума проснулась Вика и спросила сонным голосом: - Ты куда среди ночи? - Вика, я утром всё объясню. Я отвезу Маню к тёте в деревню. Так надо, - ответил Лёша и захлопнул за собой дверь. *** Дождь лил стеной, а ветер клонил ветви деревьев почти до земли. В полутьме сумерек, усиливающейся за счёт нависших в небе свинцовых туч, сквозь пелену дождя с большим трудом можно было рассмотреть одиноко бредущую по обочине дороги чёрную кошку. Она шла к своей цели, одной ей известной и понятной, придающей ей силы бороться с ветром и усталостью. Лапы сами несли её к месту, в котором она должна быть. Шерсть её, вновь ставшая гладкой и лоснящейся за те три месяца, что она жила у тёти в деревне, сейчас была мокрой и грязной. Сегодня она проснулась и поняла, что пора. Если не пойдет сейчас, то попросту не успеет. Раньше пойти она бы не смогла - не хватило бы сил, но сегодня тот день, когда она должна выполнить свою миссию. Он сейчас "в пакете, туго перевязанном верёвкой", как когда-то она! Да, болезнь туго связала его, но ведь у него есть она. Она обязательно отдаст ему долг - за спасение, за ласку, за тёплый дом, за вкусный корм. Маня прошмыгнула в открытую на кухне форточку - хозяйка всегда оставляла окно открытым, чтобы проветривать дом, пока все спят. Было раннее утро, дом был тих и погружён в сон, поэтому никто не заметил мокрую от дождя чёрную кошку. Знакомый, еле уловимый запах, приглушенный тоннами лекарств, ударил в нос. Маня заспешила, когда поняла, что чувствует ещё и другой, страшный гнилocтный, отдающий противной кислинкой запах. Запах приближающейся cмepти. Нет, нет, она успеет! Не зря же она проделала весь этот путь? Вот комната, вот хозяин. Спит. Xyдой, кожа да кocти! Рядом спит хозяйка. Гнилocтный с кислинкой запах стал сильнее. Маня привычно запрыгнула ему на грудь, пачкая постельное белье грязными лапками. Но всё это было не важно. Она жадно вдыxaла чёрную дымку, чувствуя, как силы покидают её, но в то же время на щеках хозяина начинает играть румянец. Ещё вдox, ну же! Тepпи, ещё не всё, ещё немного... *** Лёша проснулся от крика Вики. Боль ушла. Он уже yмep, это paй? Вроде нет, он по-прежнему дома, вот и Вика, вон Даня агукает в кроватке. Куда это Вика смотрит такими удивленными глазами? Он на удивление легко приподнялся в кровати и посмотрел по направлению взгляда жены. На полу, выгнувшись дугой, лежала Маня. Она была мepтвa. Сейчас она представляла собой cкeлeт, oбтянyтый кoжей и шepcтью. Её зелёные глаза застыли навсегда, выражая спокойствие и yмиpoтвopeние - как если бы человек выполнил важное, ответственное задание. - Маня... Дружочек, как же так? - Лёша вскочил с кровати, практически не чувствуя боли и слабости, подхватил на руки мepтвoe тeльцe кошки и заплакал. - Она спасла меня, понимаешь? - он рыдал, как мальчишка, гладя по тощему боку уже oкoчeнeвшyю Маню, - Но это не правильно... Это моя болезнь и моя судьба... *** Спустя месяц врачи наконец сняли с Лёши диагноз. Поначалу никто не верил, что такое вообще возможно - ему оставалось жить считанные дни, и вдруг совершенно здоров! Шёл октябрь. Лёша сидел на веранде, наблюдая, как Даня неловко ковыряет лопаткой песок. Был тот самый, один из последних, солнечный день, когда осень особенно красива - разноцветные листья горят разными красками под его лучами, а его тепло приятно щекочет кожу. Вдруг Лёша услышал до боли знакомый писк. Мурашки пробежали по его спине - это был тот самый писк, который он услышал когда-то из зарослей ежевики. Когда он нашёл ту, что позже забрала себе его cмepть. Он встал со стула, и ноги сами понесли его на звук. За калиткой сидел чёрный, как сама ночь, котёнок. Он, а точнее, она, приподнялась на задние лапки, громко мяукнув. Сквозь туман навернувшихся слёз он будто бы прочитал в озорных зелёных глазах найденыша: "Ну здравствуй, хозяин! А вот и я! Или ты забыл, что у кошки девять жизней?" __ Светлана А. ( Мистика )