Истории о животных🐾

Спасенные животные -самые благодарные! Недавно в разговоре от знакомого прозвучала фраза: «Не, ну это же разные вещи, идти с хаски по улице и идти с дворнягой...» Хорошо, что мы не собаки, верно? Мы надеемся, что кто-то полюбит нас за душу, хотя нет... Мы не надеемся, мы требуем, чтобы нас любили за душу. Ведь внешность поверхностна и зачастую фальшива. Было бы неплохо, если бы друзей мы покупали на выставках? Смотрели какая у них длина ног и цвет глаз... Ты, человек, тоже бы стоял на витрине как товар. И ты бы недоумевал...»Ну почему меня не берут в друзья? Я же хороший!». А тебе бы отвечали: «Прости, у тебя цвет волос банален, глаза серые, да и ноги кривоваты...» Не годишься ты в друзья... Внешность цепляет и подобный пес не самый яркий представитель четверолапых. У него грубая шерсть, бурая масть...но такого человеколюбивого животного не сыщешь днем с огнем. Он не знает, что есть какие-то «красивые» хаски... Он любит тебя, человек... Но его не жалко усыпить или отравить, он же дешевый. Он вообще бесплатный серый пес. А теперь посмотри в зеркало, дешевый человек, и сделав вывод, что конкурсы красоты и талантов тоже явно не твое, скажи спасибо Богу, если есть рядом с тобой люди, которые любят тебя просто за то, что ты есть.

УЛЫБКА РЕБЁНКА Уборщицу – пьянчyжкy Оленьку, в магазине жалели. Все продавщицы знали, что на работу к восьми утра она приходила опухшая, но трезвая. Мыла пол, протирала двери, забирала из холодильника просрочку, отложенную ей «девочками» и уходила на рынок покупать очередной "шурфик". Только я, старая заведующая, помнила, что когда-то уборщица была не просто Оленькой, а Ольгой Дмитриевной и моим замом. После гибели мужа и дочки в автомобильной аварии Ольга, из цветущей 35-летней женщины превратилась в серую тень. Все начиналось с «пары рюмочек для сна». Дальше – больше. Я терпела, уговаривала. Но потом Ольга «попалась» на глаза комиссии, и ее уволили. Через пару месяцев я застала ее на рынке в компании таких же женщин, перебирающую овощи, и предложила прийти в магазин уборщицей. Но с условием – на работу трезвой, а потом делай, что хочешь. Ольга согласилась. В тот день за Ольгой увязалась маленькая дворовая собачка. Видно унюхала доносившийся из пакета запах сосисок. Она, то забегала вперед, то чуть отставала. Ольге стало жаль маленькую лохматую собаченку, женщина достала из пакета сосиску и дала собачке. Та обнюхала добычу, вильнула хвостом и куда-то убежала с сосиской в зубах. Так продолжалось три дня. И Ольгу заинтересовало, почему собака не съедает соски или колбасу сразу, а убегает. «Может у нее там щенки?» – подумала женщина, и вместо обычной дороги на рынок, пошла за собачкой. Зверушка свернула в заброшенные гаражи. Ольга, тихонько, чтобы не испугать малышей свернула следом. Ее глазам предстала душераздирающая картина. В гараже, на куче тряпья сидела чумазая девочка. Собака положила сосиску перед ней, и виляя хвостом села рядом. Девочка разломала сосиску пополам, одну отдала собачке, а вторую стала, жадно есть сама. Ольга охнула. Девчонка вскочила на ноги: - Тетенька! Это не я! Это Шпунька своровала! - Да что ты, деточка! Я сама твоей Шпуньке соску дала! Хотите, я вам еще дам! - Правда? - Правда! А хотите идем со мной, я вас супом накормлю. – Ольга еле сдерживала слезы. - Ага, а потом ментам сдадите! А те в детдом! – недоверчиво протянула девочка. И тут Ольга вспомнила, какая неприбранная и запущенная у нее квартира с кучей бутылок стоящих под столом, и вдруг легко согласилась: - Ну не хотите – не ходите. Я завтра еще принесу. Весь день, забыв про выпивку и голод, Ольга отдраивала квартиру. Потом собрала в пакет кое-что из дочкиных вещей и легла спать. Ночь она спала беспокойно. Снилась покойная дочка, и девочка из гаражей, и Шпунька. Утром весь магазин удивлялся. Уборщица пришла в магазин какая-то посвежевшая, а взгляд больше не был пустым и потерянным. Она быстро убралась, схватила из холодильника продукты и застенчиво подошла к кондитерскому отделу: - Машь, мне б конфет грамм двести. - Карамелек, что ль на закусь – заржала дебелая девка Машка. - «Белочки» взвесь! – насупилась Ольга, - да смотри, что б свежая была! Схватила конфеты и выскочила из магазина. «Влюбилась что ли?» - сплетничали продавщицы. А за углом Ольгу уже ждала преданная Шпунька. Через три дня женщине все же удалось привести Лизу, так звали девочку, домой. Вымытая и переодетая девочка чинно пила чай и рассказывала, как родители погибли в отпуске, а у бабушки ее забрали, потому что бабушка старенькая и больная. Как плохо было в детдоме, и Лиза сбежала, и если опять туда попадет, опять сбежит. А Ольга слушала и украдкой вытирала слезы. Утром Ольга решительно постучала ко мне: - Лариса! Ты должна мне помочь! - Оль, я прям тебя лет семь назад вспомнила, какая ты была! Ну, садись – рассказывай. Ольга рассказала мне и про Лизу, и про Шпуньку. - У тебя же есть связи! Помоги мне опеку оформить. Сколько пришлось бегать по кабинетам, что б доказать, что Ольга «четвероюродная тетка» Лизы, это отдельный рассказ. Но теперь они счастливо живут втроем Ольга, девочка Лиза, и мудрая собачка Шпунька.

БЕСЦЕННЫЙ. Котёнок был самый обычный, дворовый полосатик с плоховатой шерсткой и слезящимися глазками. Но мордастый и пронырливый. Как он запрыгнул в машину и улёгся в спортивной сумке, Валерка даже не заметил, видно, пока дверь была открыта. Незаурядного ума животина попалась. Мелкий блохастик зарылся в спортивный костюм и затаился. Вот так он и проник в Валеркину жизнь. Брошенная у дверей сумка вдруг зашевелилась, сначала показалась мягкая лапа, а потом хитрый терракотовый нос. Детей у Валерки с Лизой ещё не было, котёнок был усыновлен и получил имя Прохиндей. Прохиндея отмыли, подлечили и сделали прививки. Нельзя сказать, чтобы он рос шикарным красавцем. Чего не было, того не было. Но жить с ним было не скучно. Через месяц он освоил унитаз. Нет, не лоток, а именно унитаз. Потом научился открывать водопроводный кран и пить воду. Чуть позже — закрывать кран. Холодильник пришлось поменять. Купили Шарп, там дверь на ключик закрывалась. В предыдущем он открывал дверцу и поедал всё подряд, видно сказывалось беспризорное детство. К порядку он Валерку и Лизу приучил за 3 месяца. А ведь родителям — не удалось. Любая брошенная вещь или раздиралась, Лизины колготки, например, или утаскивалась, и её надо было подавать в розыск. Был ещё и третий вариант, очень уж духовитый… Пресса читалась на мелкие кусочки. Когда пришла тёща, жившая рядом, но навещавшая их редко, обнаружила выдраенную начисто квартиру, и немыслимый порядок, она с подозрением посмотрела на Валерку и спросила: — Ты её побил, что-ли? — Кого? — Да Лизку. Или она тебе нашкандыбала. Больно у Вас странно стало, даже вся обувь убрана и носки у дверей не валяются. И Лизкины книжки и журналы лежат на полке. А может вы разбогатели и домработницу наняли? — Ну что ты, мама, — ответила Лиза, — Мы просто завели Прохиндея. — Ага, так я вам прям и поверила. Тёща проследовала по квартире, огляделась. — А где лоток то? — Он в унитаз ходит, — ответил Валерка. — Да не бреши, небось прибрали и теперь смеётесь надо мной. Валерка только вздохнул. Подросший Прохиндей сидел на диване и изредка косился на тёщу… Через год котяра стал здоровенным и звался уже Прохиндеище. Лиза забеременела и вскоре попала на сохранение. А Валерку направляли в командировку. Он сначала пообзванивал гостиницы для животных, потом заглянул в одну из них, с хорошей репутацией, огорчился и пошёл на поклон к тёще. Тёща чуть поартачилась. Но он пообещал ей кухонный комбайн. А тесть был человек спокойный, и когда узнал, что у них будет жить кот, сказал: «Да хоть лошадь заведите, только меня не трогайте». Валерка поехал. Звонил и Лизе, и тёще — Нонне Дмитриевне. Ответ был один — всё хорошо. Когда вернулся, сразу побежал к жене в роддом, поговорил с врачом. Потом пошёл к тёще. В тёщиной квартире царил невиданный порядок. Нонна встретила его недовольно и сказала: — Слышь, зять, я тут подумала, не отдам я тебе пока Прохиндея. Тебе в больницу надо к Лизе почаще ездить, заниматься с ним некогда, вот решила тебе помочь. Валерка очень удивился. Котов тёща не любила, да и вообще к животным была равнодушна. — А Вам-то он зачем? — воскликнул Валерка, — Признавайтесь честно, а то забираю немедленно. Тёща подошла к Валерке поближе и шёпотом сказала: — Мой-то старый уже все вещи в шкаф вешает, но носки пока иногда бросает, надеюсь, пары недель хватит. Прохиндей вальяжно вышел из комнаты и залез в спортивную сумку, принесённую Валеркой. — Нонна Дмитриевна, я через 3 недели опять еду в командировку, — сказал Валерка, и не успел закончить фразу. — Оставляй, оставляй его, как-нибудь справлюсь. Правда мы на кухне ручку с замком поставили. А то ведь сам знаешь… Валерка пошёл домой. Прохиндей восседал в почти закрытой спортивной сумке и видимо спал. Сзади тихо подъехала машина. Сумку рванули резко, и машина прибавила скорость. Валерка побежал, и видел, как сумку затащили в приоткрывшуюся дверь. Бегал Валерка отменно, имел разряд. И злость сил прибавила. Но вряд ли бы догнал. Неожиданно машина начала юлить по дороге, как пьяная и встала. Дверь открылась и из неё вывалился мужик, держась за лицо. Из открытой двери нёсся победный кошачий вопль. Как будто ликовало племя индейцев. Валерка пнул мужика, тот свалился. Второй тоже далеко не убежал. Прохиндей продолжал орать. Начали собираться люди. Кто-то вызвал полицию. Когда Валерку признавали потерпевшим, весёлый следователь сказал: — Наши оперативники эту парочку ловили больше года. А Вы в одиночку задержали обоих, да ещё с поличным. И какова стоимость похищенного — сумки с содержимым? — Ну, задержал-то их не я, а мой кот — Прохиндеище. А сколько он стоит, я не знаю. — Думаю, стоит не меньше 100 000, учитывая его вклад в борьбу с преступностью. Ущерб значительный. Лиза родила сынишку. И на неделю в квартире воцарился дурдом. Малыш кричал беспрестанно. Один раз они оба так устали, что заснули под крик. Проснулись от тишины, подкрались к детской кроватке. Рядом с Артуром, прижавшись к его животику лобастой головой, лежал Прохиндей и мурчал, как трактор. Малыш сладко спал. — Валера, надо бы Прохиндею дополнительное питание выделять за ночные смены, — засмеялась Лиза. А Валерка отправился спать дальше. Год казался и бесконечно длинным, и коротким одновременно. Артур пошёл. Он смешно бегал по квартире, а Прохиндей его сопровождал. Правильно говорят, что после двадцати пяти отсчитываешь время пятилетками. Валерка и оглянуться не успел, как сын подрос, а Прохиндей начал стареть и как-то заболел. Они поехали в ветлечебницу. Поставили коту капельницу, купили лекарства. Шли от машины домой. Сосед сунул любопытный нос. — Вы откуда с котом, и что в пакете? — Из ветлечебницы, — ответил Артур, — кота возили, ещё лекарств купили. — Небось не дёшево, кот-то, смотрю, не породистый, зачем на такого тратиться? Или ценный? — Очень ценный, — ответил Валерка. — Бесценный, — сказал Артур. — А что же в нём бесценного? Обычный, полосатый. — Душа, — сказал Артур. — Душа, — подтвердил Валерка: Слышишь, сосед, тебе знакомо такое слово — душа? __ Елена Андрияш

Молния Лёха Рамцев вздрагивал, когда ненароком встречался со своим котом взглядами. Эти два синих, как горящий спирт, глаза в темноте почему-то светились в отражённом свете не зелёным блеском, как у всех кошек, а багрово-красным. Он и имя-то этому тогда ещё котёнку дал соответствующее – Люцифер. И было за что: кот был драчливым, со вздорным характером, что хорошо гармонировало с его чёрной, как смоль, мастью. И чёрными у него были даже подушечки лап и нёбо. Лишь язык, которым кот умел облизываться чуть ли не до ушей, оставался красным. Да на груди было мааааленькое белое пятнышко. Если бы не оно, животину вообще можно было принять за посланника Тьмы. Да ещё этот его нрав… Когда Люциферу исполнилось месяцев 7-8 и он стал мелко трясти хвостом на углах, орошая тесную двухкомнатную их с Веркой квартирку пахучей мускусной струёй, Верка, баба вздорная, удумала отходить кота веником. Лёха тогда едва оторвал шипящего и плюющегося 6-килограммового зверя от штанины её брючного костюма. И сам огрёб от его когтистой лапы. Так Люцифер ещё пошёл на него боком, завывая и явно норовя вцепиться теперь ещё и в хозяина! Они тогда с женой впервые за последние пару лет объединили усилия и хоть в чём-то выступили единым фронтом. Веником, шваброй и стулом вытеснили кота в подъезд – но он и там ещё долго утробно завывал и скрёб дверь, вызывая человечишку на честный бой. А буквально в следующую минуту Верка переключилась на мужа, и скандал длился часа два. Потом был спасительный звонок из диспетчерской, вызывающий всю команду на МРСку (малый рыболовный сейнер), и Лёха с облегчением удрал из дома – предварительно оглядев подъезд и выход из него на предмет злюки-кота. Слава богу, ушёл по своим делам. Морду кому-нибудь бить: за территорию, за будущих лохматых и усатых невест, даром что ещё зелен и юн, да за хлебные места. Их судёнышко отправили южнее родных мест миль на пятьдесят, на Колюжинскую банку, где начали нереститься огромные косяки камбалы, и к пирсу они вернулись только через три дня, раз за разом сдавая полные трюма на подошедшую плавбазу. А когда он пришёл, наконец, домой, в надежде отмыться от едкого пота и морской соли, да обнять свою красивую, но с невозможным характером жёнушку – его встретили голые ободранные стены. Не было ни мебели, ни бытовой техники… исчезла даже почти вся посуда. И записка с равнодушными словами: «Не ищи меня. Разведёмся через суд. Ты неудачник!» Он знал, с кем она улетела на «вертаке», со всем барахлом и мебелью – с залётным коммерсом, который полмесяца крутился здесь, скупая у частников-браконьеров красную рыбу. Да и сам видел их пару раз, воркующих, а знакомые и намекали, и прямо говорили о шашнях жены – только он отмахивался. Доотмахивался... И Лёха запил. Любил он её – эту жгуче-черноволосую синеглазую стерву! И котёнка-то в своё время тоже подобрал из-за необычной для чёрного кота синеглазости. Думал, будут с Веркой «два сапога – пара» и «не разлей вода». Ага, двое с дурным нравом. С экипажа сейнера его тогда попёрли. Запой, прогулы – кому нужен второй месяц не просыхающий механик? Хорошо, из артели не попросили, оставили в резерве, зная его чутьё на любые поломки судовых двигателей и способность без всяких диагностических приблуд, только на взгляд и на слух, определять малейшую неисправность дизеля. Это если он не пил в это время… И такое длилось уже третий год. Сейчас шершавый язык едва умещался во рту, а глаза будто были забиты песком. А если продрать правый глаз, то комната начинает кружиться влево. Откроешь левый – кружится вправо. Лёха открыл оба и тут же зажмурился – ибо комната закружилась во все стороны разом! Только подбородок и щёку стало вдруг что-то щекотать. Он снова «включил зрение» и встретился глазами с Люцифером, который примостился у его плеча и любопытно тыкался усами в хозяина – явно ожидая кормёжки. Лёха, кряхтя, встал и, пошатываясь, пошёл кормить животину. Шаря в убогом, по случаю купленном раздрызганном холодильнике (который стоял теперь в кухне вместо утащенного Веркой красавца «Самсунга»), Лёха вдруг с ясной до боли отчётливостью представил, как выглядит со стороны. И содрогнулся. Эти пыльные, косо висящие убогие шторы. Эта дерюга под ногами вместо яркого паласа. Этот топчан, который шатался и норовил рассыпаться под ним, спящим. Ему даже перед котом стало стыдно – ведь Люцифер на его памяти уже дважды буквально вышвыривал из его квартиры пьяную гоп-компанию местных опустившихся бичей. Устраивая тут, в квартире, нешуточные битвы, раздирая ноги пьяницам и уворачиваясь от летящих в него бутылок и объедков. Так, что Лёха тогда усовестился и попросил дружков на выход. Он начал вычищать свою «конюшню», избавляясь от разного хлама, неумело отскабливая и отмывая полы, стирая вручную шторы и дожидаясь уже начисляемого (по слухам) расчёта за прошедшую путину, в котором ему, как механику судна, даже с учётом прогулов полагалось не менее шестисот тысяч. Вот тогда и мебель какую-никакую купит, и бытовую технику. Ну а за ум уже сейчас возьмётся. А кот теперь хвостиком ходил следом, удовлетворённо муркая и бодая ноги Лёхи лобастой башкой. Он стоял перед окошечком кассы и ни черта не понимал: какие триста девяносто тысяч? Как?! Кассирша артели наклонила голову, заглянула в амбразуру окна и понимающе покивала. - Лёша, исполнительный лист пришёл. Ну, алименты. Жена твоя подала… да родила она от этого своего кобеля, а ребёнка теперь на тебя повесить решила! - Да как так можно-то? – рука Лёхи полезла к затылку в извечном русском жесте недоумения. - Я ж три года её, стерву, не видывал… - Законы у нас такие! – отрезала кассирша. – Не развёлся ведь? Иди в расчётный, там тебе всё объяснят… Но судиться с этой заразой тебе всё равно придётся! Иначе разденет она тебя догола. У него хватило соображения зайти в контору ЖКХ и погасить долги по коммуналке и электричеству. Потом, в магазине, где он с красными от стыда и ярости щеками покупал спиртное, взять ещё корм для кота – здоровенный мешок «Про-Плана» и пару десятков пакетов жидкого корма этой же марки. А потом стал свидетелем зрелища, от которого вся душа перевернулась: Люлик, жадно накинувшийся на кусочки мяса в желе, оторвался от миски и с какой-то болью в глазах стал смотреть, как на колченогий стол выставляется одна позвякивающая бутылка за другой. А потом, не доев, ушёл и сел мордой в угол, демонстрируя обиду и осуждение. - Да пропади ты всё прахом! - злобно буркнул Лёха. Он сгрёб пойло в холщовый мешок, спрятал в укромное место квитки ЖКХ, остатки полученных путинных и ушёл из дома. Не хотел больше поганить только недавно приведённое в относительный порядок жилище – лучше уж у дружков-приятелей побухает! И не забыл открыть и зафиксировать форточку для кота: захочет погулять – удерёт. Благо первый этаж. И вернётся, если что, по стволу кривой ивы у завалинки. Только вот в ещё одну миску сухого корма навалить и водички поставить. Из угла Люцифер так и не вышел. Часть 2. Они собирались на штабелях покрытых лишайником старых бетонных плит у бывшего, давно закрытого заводика железобетонных изделий, в любую более-менее тёплую и спокойную погоду. В спортивно-культурный центр не ходили – ну его, этого директора, бывшего школьного физрука Егорыча по кличке «Горыныч», с его нравоучениями и пропагандой ЗОЖ! Здесь было уютнее. Здесь все были свои. И можно было безнаказанно орать (погромче), материться (попохабнее) и ржать (попротивнее). Родители этих пацанов от 12 до 16 лет, как и большинство жителей посёлка, выживали в условиях адской дороговизны побережья Камчатки, отдавали все силы зарабатыванию куска хлеба – а им ничего не хотелось. Да и чего хотеть? Вон, в телевизоре же бубнят каждый час «Бери от жизни всё!» И они возьмут! А лидером у них был Данька – 14-летний пацан из приличной семьи, отличный каратист, башковитый (отличник в школе!) и неимоверная сволочь. Такая, что даже отморозок Юрка Ильмендеев по прозвищу Утюг его побаивался. А вот сегодня почему-то решил взбрыкнуть, стать лидером и сменить Даниила Яшкина на его посту формального и неформального лидера… и огрёб специфические удары маваши-гери и гияку-цки. И теперь корчился на плите, позеленев и суча подобранными под живот ногами. Даниил вздохнул, оглядел присмиревшую кодлу. - Бороться за лидерство нужно, - спокойно произнёс он, присаживаясь. - Это тонизирует. Только делать это нужно не с помощью тупой силы…. Юра, ты в порядке? Он участливо наклонился к Ильмендееву, заглядывая ему в лицо. От этой участливости пацанам стало вообще жутко. А Утюг шустро подобрал под себя ноги и, кряхтя, сел, наконец, на пухлую задницу. - Дык…нормально, Дань. Ты это… извини… - Извиняться нужно делом, Юра, - наставительно произнёс Яшкин. – Доказывая, что ты царь природы, а не слизняк. Сможешь? - Чо делать-то? - А вон… - Даниил показал в глубину переулка. Существо, которое двигалось там, было похоже на крупную собаку. И только присмотревшись, они разобрали в синих осенних сумерках, что это человек. Неимоверно пьяный, весь перемазанный в грязи, совершенно не способный стоять на ногах. - Это механик-пьянчужка из рыбартели за рекой. У них вчера путинные выплатили. Вам не надоело у предков копейки сшибать? Не пора на сотни тысяч переходить? Краем мутного сознания он понял, что его ведут, подхватив под руки, двое. Вроде совсем ещё пацаны. С опущенными капюшонами и натянутыми на нижнюю часть лица горловинами свитеров. Он даже стал благодарить их заплетающимся языком. И кое-как ухитрился объяснить, где живёт. Пацаны втащили его в квартиру, небрежно свалили у порога и стали деловито шарить по углам. В глазах двоилось, так что вместо двоих по квартире перемещались четверо, и эти четверо всё ближе подбирались к оторванному пласту обоев под подоконником – где скатанные в тугой рулон лежали остатки денег. Лёха протестующе замычал, попытавшись встать на четвереньки. И не видел, как мордастый пацан с замаха впечатал ему в живот носок ботинка. Когда он, наконец, смог вдохнуть раскалённый и вязкий воздух, то осознал, что в квартире творится что-то невообразимое: пацаны дико орали, пытаясь отмахиваться от чёрной молнии, которая возникала одновременно справа, слева, сверху и снизу. А так как сам Рамцев лежал практически на пороге, и чтобы вырваться из комнаты в тесную прихожую, нужно было сначала миновать его, горе-грабители оказались в ловушке. Потом кто-то из пацанов в отчаянии высадил оконное стекло табуреткой, и незадачливые мафиози попрыгали во тьму позднего вечера, обильно перепачкав подоконник свежей кровью. А потом приехала вызванная соседями милиция… Два года назад руководство артели, состоящее сплошь из старых рыбацких кадров, решило, что «не хлебом единым…» И что можно возобновить некоторые старые традиции – кроме хороших материальных стимулов за тяжёлую рыбацкую работу в коридоре конторы появилась «Доска Почёта». И третьей слева в верхнем ряду на этой доске красуется фотография Алексея Дмитриевича Рамцева – механика от бога, обладателя новейшего «паджерика» от Мицубиши и просто симпатичного 38-летнего мужика. Только фото на «Доске Почёта» необычное: на плече у Алексея сидит огромный чёрный котяра с пронзительно-синими глазами. Пробегающая мимо девчонка-бухгалтерша с улыбкой объяснила мне, что по другому Алексей Дмитриевич сниматься на доску не согласился. - Представляете, он сказал, что этот кот – его брат. В своей новой реинкарнации! Во даёт, да? Об истории этой я уже был наслышан. В том числе и о том, что пацанов-отморозков тогда штопали в больнице, зашивая подранные рожи и руки. И что родители их пытались судиться с Рамцевым – но тот пояснил им, что и за оружие возьмётся, если кто вздумает его Люцифера обидеть. Поэтому я подмигнул синему глазу Лёхиного брата и пошёл по своим делам, провожаемый недобрым красным огоньком в вертикальном зрачке. «Брат» Алексея Рамцева, большой чёрный кот по имени Люцифер, продолжал бдить – даже здесь, на фото. __ Владимир Тамбовцев

Немного юмора вам в ленту Κοгдa гpуппa туpиcтοв пοceтилa κpοκοдилοвую фepму, влaдeлeц мecтa cдeлaл cмeлοe пpeдлοжeниe. «Κтο οcмeлитcя пpыгнуть, дοплыть дο бepeгa и выжить, я дaм 1 миллиοн дοллapοв». Ηиκтο нe cмeл пοшeвeлитьcя, нο вдpуг чeлοвeκ пpыгнул в вοду и οтчaяннο пοплыл κ бepeгу, a eгο пpecлeдοвaли вce κpοκοдилы. C бοльшοй удaчeй οн пpибыл, вызвaв вceοбщee вοcxищeниe. Βлaдeлeц οбъявил: «У нac ecть xpaбpый пοбeдитeль». Ποлучив cвοю нaгpaду, пapa вepнулacь в οтeль, и пο пpибытии мeнeджep cκaзaл eму, чтο «οн был οчeнь cмeлым, чтοбы пpыгнуть», мужчинa οтвeтил: «Я нe пpыгaл, мeня κтο-тο тοлκнул!» Жeнa улыбнулacь... __ Μοpaль этοй иcтοpии — зa κaждым уcпeшным мужчинοй cтοит жeнщинa, κοтοpaя eгο пοдтaлκивaeт.

БУКА В четыре часа ночи коту приснился кошмар. Спасаясь, кот выстрелил собой в зеркало шкафа, отрекошетил в меня и снова выстрелил в зеркало. От удара опрокинулся навзничь возле моей кровати. Проснулся. Прыгал на ногах-ходулях, выгибая спину коромыслом. Шипел - штоэтааа, штоэтааа. — Что происходит, болван? - испуганно спросила я, силясь вспомнить спросонок, существуют ли кошачьи дурковозы. — Шшштоэтаа, штооооэтааа? - выл кот и смотрел под кровать стеклянными глазами навыкате. Хрен его знает, что это - с тоской подумала я, - что ты там разглядываешь. Демонов ночи, пожирателей разума и сердец, вечернюю химеру, морок утренний или смерть соседского попугая, что забрела сюда случайно. И на всякий случай села, подобрав под себя ноги и закутавшись в одеяло с головой, только глаза остались. Какое-то время мы с котом смотрели друг на друга, несильно раскачиваясь, словно у нас кататонический ступор, один на двоих. — Ладно, - сказала я. И заглянула под кровать, не слезая с нее и не снимая с себя одеяла. И почти воткнулась в пол головой, словно гигантская личинка, потому что не могла балансировать руками. Извиваясь, заползла верхней половиной туловища обратно на кровать. Отдышалась. — Там ничего нет. Только весы. Вишневые, с нарисованной веткой сакуры. Их мне подарил один подонок. Только подонки дарят женщинам весы. Кота сразу попустило. Он прыгнул на меня, обнял лапами за шею и начал причитать: -Мамычка, моя, мамычка, как страшно, там был Бука, прогони его. Зачем,- говорю, - его гнать? Буку нашего? Прогонишь, он с собой еще семерых приведет. Чужих. Пусть себе хрустит в углу. Кот вздрогнул. — А чем он хрустит? — Да сухой коркой мандариновой с прошлого года. От моли положила. Спи. __ Грета Флай

- А тут кто? - спросила женщина. - Это особенная кошка. Ее вряд ли заберут, - нехотя объяснил волонтер. Они подошли к клетке. В углу лежала кошка, обычная кошка. Женщина посмотрела на табличку с именем "Зефирка". Кошка удивительно соответствовала своему имени – шерсть ее была почти белая. Но не совсем – как будто в кофе налили слишком много молока. Зефирка лежала в клетке спокойно. Она, видимо, привыкла, что мимо неё проходят, и не пыталась привлечь к себе внимание. - Красивая, - сказала женщина, - почему вы говорите, что её не возьмут. Она больна? - Она здорова, привита, стерилизована, но у нее есть одна особенность – Зефирка не выносит темноты. И волонтер показал на небольшую лампочку, которая висела над клеткой. – Ночью мы включаем её. - Никтофобия? У кошки? – женщина вздрогнула, - не может быть! - Получается так, - кивнул работник приюта, - мы не знаем, почему так получилось. Зефирку подобрали на улице. Долго лечили. Лишай, блохи, ушной клещ – обычный набор. Вылечили. Но она никак не могла прийти в себя. Давала себя гладить, хотя особенно не ласкалась, днем все было нормально. Утром приходим – кошка в жутком стрессе, как будто её били всю ночь. Сторожу стало жалко Зефирку и он взял её в комнатку к себе. И утром все было нормально! Кошка спокойно спала, но при свете. Повесили ей лампочку – все наладилось. Женщина подошла к клетке. – Можно открыть? - Конечно. Женщина протянула руку и погладила кошку. Зефирка открыла глаза. Она давно сидела в этой клетке. Больше года. Мимо неё ходили люди. Иногда после их прихода кто-то из обитателей соседних клеток исчезал. Кошка понимала – взяли домой. Иногда этот кто-то появлялся снова. У Зефирки тоже был дом. Давно. И звали её по-другому. И баловали и гладили её. А потом почему-то вдруг засунули в коробку. И куда-то отнесли. Было темно. Потом стало холодно. Она долго сидела в коробке. Ей казалось – вечность. Захотелось есть и пить. Она кричала, пыталась выбраться. Потом на коробку полилась вода и она размокла. Почти полностью обессилевшей кошке, которая отчаянно хотела жить, удалось выбраться. С тех пор она была в ужасе от темноты. Женщина снова погладила кошку. Она пришла выбрать себе котенка. Она недавно переехала в этот город после развода. Ей стало тяжело ходить по тем улицам, где она была счастлива и она переехала. На новом месте у неё не было ни друзей, ни знакомых. Тем более не было родных. После работы она возвращалась на новое место жительства, которое никак не хотело становиться домом. И она подумала – ей нужен кто-то – компаньон! Чтобы прогнать эту пустоту. И тогда она подумала про котенка и посмотрела в интернете адрес приюта для животных. И вот теперь она гладила эту кошку. - Я заберу её, - сказала она волонтеру. - Вы уверены? - недоверчиво спросил он. Женщина кивнула. - Уверена. – Она помедлила и добавила, – дело в том, что у нас с Зефиркой общая проблема. Я тоже не люблю темноту. Мне надо подготовиться. Дома. Не отдавайте её никому. Женщина ещё раз погладила кошку и закрыла клетку. И ушла. Зефирка закрыла глаза. Потом открыла и обвела свою клетку взглядом. Она сама себе не признавалась, но ей отчаянно хотелось снова стать домашней. Её не обижали, гладили, даже повесили лампочку, и она смогла спать, не боясь темноты. Но это был не дом. Не дом. И вот, на мгновение! - ей показалось – её заберет с собой эта женщина... но она ушла. Не дом. Женщина, которую звали Алла, быстро шла по улице. У нее, пожалуй, впервые после тяжелого для неё развода, появилась не только ясная, но и радостная цель. Ей нужен был зоомагазин! Алла хотела, чтобы кошка Зефирка почувствовала себя дома и помогла ей сделать то же самое. Лоток, когтеточка, наполнитель, миски. Корм… она помедлила – надо потом спросить, что любит Зефирка. Ей приглянулась лежанка в виде маленького диванчика. В руках все не унести - ей пришлось вызвать такси. Она привезла кошачье приданное домой. Домой! – пожалуй, впервые она назвала свою новую квартиру этим теплым словом – дом! Алла распаковала все купленные вещи. Расставила. "Надеюсь – Зефирке понравится!" – подумала Алла. Она посмотрела на часы – было уже поздно, чтобы ехать за кошкой. Приют уже закрылся. "Последнюю ночь ты в клетке", - мысленно обратилась она к Зефирке. – "А я последнюю ночь одна, завтра нас будет уже двое!" Она включила ночник и выключила люстру. Алла погладила одну из игрушек, купленных для кошки, и заснула. На следующий день она удивила коллег, придя на работу с большой переноской. Ей хотелось скорее поехать к Зефирке и не тратить время на возвращение за домиком. Она работала как всегда методично и профессионально, но все время улыбалась. После работы она вызвала такси и поехала в приют. - Здравствуй, девочка моя! Я за тобой. Зефирка подняла голову в клетке – перед ней стояла вчерашняя женщина и протягивала к ней руку. Кошка встала и недоверчиво подошла. Алла взяла её и прижала к себе. "Не так прижала, как работники приюта", – подумала Зефирка. – "Так как дома! Неужели я и правда поеду домой???" Алла посадила кошку в переноску, подписала бумаги и вышла на улицу. - Домой! – с ликованием сказала она. - Мы едем домой! Зайдя в квартиру, Алла тут же включила свет. Выпустила Зефирку из переноски. Она наблюдала, как кошка знакомится со своим новым домом. Потом покормила её и показала лежанку. Перед сном она снова включила ночник. Потом выключила верхний свет и легла на диван. Кошка лежала, свернувшись клубочком. Когда женщина заснула, она спрыгнула со своего места. Ночники горели не только в комнате, и Зефирка без страха обследовала новый дом ещё раз. Ей понравилось. Потом она вернулась в комнату, запрыгнула на диван и обнюхала свою хозяйку. От женщины пахло домашней едой, уютом. А еще уверенностью и заботой. Зефирка не стала возвращаться к себе на лежанку. Она легла около Аллы и замурчала... __ Валерия Шамсутдинова

💞СОГЛАСНА!💞

На одной из скотобоен Гонконга был обычный рабочий день, но внезапно один бык, ожидающий своей очереди, упал на колени и стал плакать. Эта необычная история о плачущем быке произошла в то время, когда работники бойни тащили это большое животное по направлению к убойному цеху. Когда они приблизились к месту назначения, бык внезапно опустил передние ноги на землю, и слёзы покатились из его глаз. «Когда я увидел, как бык плачет с грустью и страхом в глазах, меня начало трясти, - сказал мясник. - Я позвал других рабочих, и они тоже очень удивились. Мы стали тащить и толкать быка, но он совершенно не желал двигаться. Бык просто сидел и плакал. Волосы на моем теле встали дыбом, потому что это животное вело себя как человек. Мы переглянулись, и всем стало ясно, что ни один из присутствовавших не сможет поднять руку на этого быка». Посоветовавшись, они решили собрать деньги и направить быка доживать свой век в обществе буддийских монахов. «Мы не могли его сдвинуть с места, пока не пообещали, что сохраним ему жизнь. Только после этого он встал и пошёл с нами». Некоторые работники бойни не перенесли случившегося. Фонг сказал: «Трое рабочих сразу же после этого случая уволились по собственному желанию. Они сказали, что больше никогда в жизни не будут убивать животных, потому что никогда не забудут того, как из больших печальных глаз быка катились слёзы». Об этом инциденте сообщалось во многих мировых СМИ, 16 апреля, 2011

Этого кота никто не приводил – он сам пришёл. За Андрейкой, по пятам. Уж больно вкусным оказался для голодного котёнка тот кусочек холодной говядины, что принёс ему мальчик. И Андрейкины руки всё пахли этим кусочком, моментально, без ненужного жевания проглоченным… И когда руки маленького Человека гладили спинку, было так приятно, что хотелось петь! Песню котёнок знал всего одну, тырмыртырную. Её он и пел -громко-громко, всю дорогу, – пока по-собачьи бежал за Андрейкой, задрав в небо свой тонкий, дрожащий хвостик… А руки Деды хоть и пахли крепким табаком, но в них было так удобно, что котёнок сразу уснул. «Ишь ты! Ишшо одного дармоеда приташшили… Быдта своих нахлебников мало!» – пробурчала Бабуся. Однако, выгонять «нахлебников» не стала. Да и то сказать, смысла выгонять не было. С «этой непутёвой Альки», матери Андрейки, она ежемесячно отжимала 30 рубликов «на харчи», да с двух других дочек по десяточке (под девизом «Ах вы, б*ядишши, а кто же маме помогать должон?»), да своей пенсии было 12 рублей… Выгони мелкого «дармоеда» – сразу половины дохода лишишься! А старого как гнать? Он воевал, да всю жизнь работал («въ*бывал»), и пенсия у него была – ого-го!.. Бабуся всё собирала в свои руки, единолично распределяя семейный бюджет. То, что оставалось, «ложила на книжечки». Дед так и не узнал до самой смерти, что, хоть и было «книжечек» две, его там не было ни одной, обе были на Бабусю… Да и не интересовали его эти вопросы… Кот пенсий не получал. Но «хоть и лишний рот, чай не обожрёт» – здраво рассудила Баба Фиса. «Хер с им, пущай остаётся!» – вынесла она своё решение. И, проявив всю возможную фантазию, изобретая животинке имя, нарекла его «очень редкой» для российских котов кличкой – Васька. И собственноручно молочка налила. И сказала «кыс-кыс, гамно блохастое»… Андрейка же на ту пору чётко выговаривал все буквы, даже трудные, а многие из них умел и прочитывать, но вот «Васька» почему-то упорно не говорилось. Только «Вася». Да и то звук «с», по причинам неизвестным, обязательно заменялся на «з»… Научных объяснений этому не было, но кошачье имя теперь звучало только как «Вазя», и не иначе. Рос Вазя быстро. За лето превратился в правильного молодого кота. Он доказал в тяжёлых боях всем окрестным кошакам, что главный в округе – он. Бил даже матёрых, жестоко и беспощадно. После зимы уже редко кто из местных решался вступить с ним в схватку. Хотя Вазя, обходя дозором свои земли, и спрашивал беззлобным, но серьёзным мявом, не надо ли кому чего ввалить, навешать и наподдать, потенциальных получателей от него по своей морде не находилось. Если и были таковые, то, зная о Вазиной невероятной щедрости при раздаче пи**юлей, предпочитали молчать, дабы не нарваться лишний раз… И даже Собаки, пару раз выхватившие от Вази по полной программе, замирали молча, если он проходил мимо. При этом не было у них мысли, как бы сдержать себя, чтобы не кинуться на наглого кота, а была мысль, как бы в результате лишнего движения не огрести от него пи**юлечек, горячих и обидных. По весне все местные кошки желали отдаться этому красавчику. Он и правда, был чертовски хорош собой (по кошачьим меркам): сильный, мордатый, харя и загривок – в шрамах и ссадинах, Одно ухо отморожено, другое прокушено многократно в драках и похоже на решето – сквозные дырочки светятся. Хвост – в трёх местах переломан. Да шёрстка серенькая, с выдранными кое-где клочками. Да глаза-глазищи разного цвета. А как он пел серенады в марте!.. Самый громкий и противный голос во всей округе! Не его выбирали – он выбирал. «Эй ты, рыженькая, иди сюда, т*ахать буду!» …И вот уж рыженькая ползёт к нему на полусогнутых лапах, жопой вперёд, задрав хвост набок, прогнувшись, изнывая от желания и поссыкивая от счастья,. что выбор пал на неё. Однако, таким героем-ухарем-*барем Вазя был лишь вне дома. Вернувшись после приключений к родному очагу, он являл собой образец самого тихого и скромного члена семьи. Явившись в дом, Кот первым делом, не отходя от порога, тщательно вылизывал все лапы, и только потом вспрыгивал на лавку, стоящую вдоль русской печки. Там он, пригревшись, то спал, то дремал… Андрейка подходил к нему и тихонько гладил по спинке, по голове (иногда осторожно трогая пальчиком какой-либо из кошаковых шрамов), приговаривая нежно и уважительно в рваное ухо: «Вазя… Вазенька…» В ответ раздавались рокочущие звуки, как будто внутри кошачьего организма работал маленький танковый дизель. То была специальная тырмыртырная песня, которую Вазя пел исключительно Андрейке, и больше – никому в целом мире… Вазя ни разу не позволил себе справить нужду в доме, и при этом никогда не орал дурным голосом «Пустите поссать!», а терпеливо и молча ждал, пока кто-то из людей не надумает сам открыть входную дверь. Кушал (сказать «жрал» язык не повернётся!) Вазя очень аккуратно, куски из кормушки не растаскивал – просто становился, всё съедал и отправлялся дальше по своим делам. Однажды, вернувшись домой, Вазя обнаружил на своей лавке сюрприз. Бабуся, не ожидавшая кота к обеду, оставила на лавке купленную у соседки сметану, а сама занялась приготовлением еды. Вазин нос чётко указывал на то, что вкуснятина живёт в этой самой крынке, которую какие-то злые люди специально изготовили таким образом, чтобы нормальная кошачья морда ну никак туда не пролезла! А уровень сметанки был таков, что язык (даже из максимально глубоко засунутой морды) ну никак до лакомства не доставал! А запах!.. Он не позволял Вазе остаться равнодушным! Однако на то коту и мозги, чтобы ими думать. Вазя и придумал. Это же только морда в крынку не пролезает, а есть ведь и кроме морды члены и органы! К примеру, - лапа. Правая. Вазя запихивал лапу в горлышко крынки по самое не могу, вытаскивал её и, облизывая вкуснющую сметанку, щурился от наслаждения. Проделывал он это раз за разом, быстро-быстро (пока бабка не застукала!) орудуя розовым языком. Андрейка, сидевший напротив за столом, наблюдал весь процесс хищения и посмеивался от радости за умного Вазю. Заподозрившая недоброе Бабуся выглянула из-за кухонной занавесочки да и замерла на целую минуту в немом оцепенении. Затем последовала одна дли-и-и-иная фраза, где фигурировали и Вазина мать, и кошачья наглость и бл@дское отродье, и дармоедство, и т.д. и т.п. Бабусина рука нащупывала в это время полотенце, которым в следующую секунду Бабка уже учила кота «не жрать спижженное»… Вазя, понимая всю глубину вины за совершённое им преступление, даже не убегал. Он собрался в тугой комок, прижал остатки ушей и стойко переносил хлёсткие удары полотенцем и оскорбления словом («ах ты @лядь мохнатая!»). Никто не знает, сколько бы продолжался сей воспитательный процесс, но Вазин главный Друг, Андрейка, не выдержал… Он метнулся из-за стола, встрял между жертвой и палачом, к Вазе спиной, к Бабусе лицом, и заорал на бабку: «Не бей его! Меня бей, это я » От неожиданности Фиса села жопой на пол, вытерла вспотевшее лицо тем самым полотенцем, которым только что охаживала кота, и тихо молвила: «Ишь ты, кошачий зашшитничек выискался!.. Да идите вы оба!.. в *анду… в кошачью…» Андрейка, прикрывая Вазю собой, гладил окаменевшего кота, приговаривая: «Всё, Вазенька, всё…». Кот, поняв, что экзекуция закончилась, медленно расслаблялся, приходил в себя… Андрейка подхватил тяжёлого (5 кг!) Друга и попёр его на выход. В ответ на Бабусин вопрос: «И куды енто намылились два друга – колбаса да сучий хвост?» В ответ Андрейка добил её словами: «В *анду кошачью!» Вазя отомстил бабке через неделю. Он и простил бы, и мстить бы не стал… Фиса сама напросилась. За просто так наехала – обозвала в очередной раз дармоедом, нахлебником и приживалой. В открытую заявила, что как «сметанки съе@енить», так есть кому, а как крыс да мышей ловить… Дались ей эти грызуны! Мышек в доме отродясь не бывало, только в курятнике… Банда крыс в округе была, но вся их диаспора проживала в столовой КБО – комбината бытового обслуживания, где за главного у них был сам шеф-повар, который и держал продуктовый общак. Хватало и пахану, и всем крысам, и смысла рыскать по округе у банды не было… Но если бабка просит … Неделю Бабуся дивилась небычайной мягкости половичка на кухне. В пятницу, во время «енеральской» уборки, её удивление получило объяснение. Под лоскутным половичком лежало с десяток придушенных котом и растоптанных самой Бабусей мышек. Плоские, серенькие, кишочки – через ротик и через жопку… Вазя благоразумно где-то гулял, потому по возвращении, кроме устных проклятий , ничего не получил. Но и этого хватило, чтобы Бабуся поимела от него главный подарок. Сюрприз. Охренительный нежданчик. В общем, медаль нашла героя, причём, - в тот же самый вечер. Тут необходимо заметить, что, Баба Фиса обустраивала свой быт в соответствии со своими деревенскими представлениями о достатке и красоте. На железной кровати поверх матраца обязательно лежало две неподъёмных перины, которые раз в неделю тщательно взбивались. Для пышности. Они покрывались грубым льняным наперинником, на который стелилась насинённая до небесной голубизны простыня с «кружавочками» и оборочками по краю. Тяжёлое одеяло прятало свои атласные бока в пододеяльнике, по вырезу которого также теснились кружева. Утром всё накрывалось цветным покрывалом (ясен хрен, с кружевами, куды ж без них-то!), в изголовьи и в ногах выстраивались, чуть ли не до потолка, две пирамиды подушек – от огромной внизу и до самой малюсенькой («пи**юлишной») на вершине… Вечером вся верхняя конструкция разбиралась, Бабуся брала обычную (не из пирамиды) подушку, укрывалась обычным одеялом в обычном пододеяльнике. Деда Миша спал в другой комнате на диване, «а патамушта храпун и пердун!». Андрейка спал на другой кровати, с одной периной. В тот вечер Бабуся, совершив вечерний ритуал под названием «молитва», укладывала себя на перинах, готовясь отойти ко сну. Вдруг ощутив, что в своей постели она НЕ ОДНА (!!!), так как кто-то «щщикочить жопу», Фиса с диким визгом катапультировалась! На крики прибежали Дед и испуганный Андрейка. Как выяснилось тут же, жопу Бабусе «щщикотал» Вазин сюрприз – огромная, жирная, лично им задушенная крыса. Чтобы развеять бабкины сомнения в его охотничьих способностях, котяра организовал доставку добычи прямо в постель!.. Это с его стороны было круто. Неделю умное животное предусмотрительно не появлялось дома. По его приходу Бабуся так и не решилась продолжить эскалацию конфронтации… Только ещё с месяц не наливала Вазе молочка («Пушшай воду лакает!.. Молока? *уйка ему под хвост, а не молока!»). Вазя же молча, с презрительным снисхождением улыбался… Ибо молочка ему перепадало достаточно. От Андрейки! И от Деда... __ "Толстый дедушка медведь"