Прощание

Ветеринарный кабинет был маленьким, тесным, с низким потолком, под которым гудели люминесцентные лампы. Этот ровный, почти безжизненный звук только подчёркивал тишину, что стояла в помещении. На холодном металлическом столе лежал старый клетчатый плед, а на нём — Ричард, когда-то сильный, гордый восточноевропейский овчар, пёс, который знал вкус долгих прогулок по заснеженным полям, шум речки по весне и тепло человеческой ладони на загривке. Теперь его шерсть местами потускнела и выпала, дыхание было прерывистым, с сиплым надрывом, будто каждый вдох даётся через боль.
Рядом сидел хозяин — Андрей. Он сгорбился, опустив плечи, словно вмиг постарел на десяток лет. Его ладонь медленно скользила по ушам собаки, и от этого простого движения внутри будто что-то ломалось. На ресницах дрожали слёзы, размывая в его взгляде контуры верного друга.
— Ты был лучшим в моей жизни, Рич, — тихо произнёс Андрей, голосом, который сам едва слышал. — Прости… что вот так.
Ричард, казалось, услышал. Его глаза, уже затянутые мутной плёнкой, всё же поднялись на хозяина. В них ещё теплилось узнавание. Он медленно, с усилием, поднял голову и ткнулся мордой в руку. Это простое движение было сильнее тысячи слов.
Андрей опустил лоб к его голове, и в этот момент всё вокруг перестало существовать. Только они — человек и пёс, прожившие вместе долгие годы, пережившие радости и болезни, морозные зимы и длинные летние вечера.
В углу стояли ветеринар и медсестра, молчаливые свидетели чужого прощания. Медсестра едва заметно смахнула слезу: она видела подобное не раз, но сердце от этого не становилось твёрже.
И вдруг Ричард, дрожа всем телом, поднял одну лапу, затем другую и, неуверенно, но крепко обвил ими шею Андрея. В этом объятии было всё: благодарность, любовь, прощение. Будто он говорил: «Спасибо, что был со мной».
— Я люблю тебя… — повторял Андрей, едва сдерживая рыдания. Он готовился к этому дню, знал, что он неизбежен, но ни одна репетиция в голове не могла смягчить реальность.
Ричард дышал тяжело, грудь поднималась рывками, но лапы не отпускали.
Ветеринар подошла ближе. В её руках блеснул тонкий шприц с прозрачной жидкостью.
— Как будете готовы… — тихо сказала она, будто боясь разрушить хрупкий момент.
Андрей поднял взгляд на Ричарда.
— Можешь отдыхать, — выдохнул он, положив ладонь на дрожащее сердце. — Ты был смелым… и лучшим.
Ричард вздохнул, хвост едва шевельнулся по пледу. Но в этот момент ветеринар вдруг нахмурилась. Она наклонилась, приложила стетоскоп к груди пса и замерла. В комнате снова воцарилась тишина, даже гул ламп перестал существовать.
Она убрала шприц в сторону, глаза её прищурились — взгляд стал сосредоточенным.
— Что-то не так, — произнесла она и обернулась к медсестре. — Дайте термометр и откройте историю болезни.
— Вы же говорили… он умирает, — с трудом произнёс Андрей, не понимая, что происходит.
— Я так думала, — ответила она, не отводя взгляда от собаки. — Но это может быть не отказ органов. Возможно, сильная инфекция.
Проверив цвет дёсен, она заговорила быстро, почти приказным тоном:
— Ставим капельницу и широкоспектральные антибиотики. Лабораторию ждать некогда.
— Значит, он может выжить? — Андрей сжал кулаки, словно боялся услышать отказ.
— Если успеем, — твёрдо сказала она. — Мы его не отпускаем.
Андрей остался в коридоре, на узкой скамейке. Время тянулось мучительно медленно. Каждый звук из-за двери заставлял его вскакивать. Он снова и снова видел Ричарда, обнимающего его лапами.
Ближе к полуночи ветеринар вышла. Лицо её было усталым, но в голосе звучала уверенность:
— Он стабилен. Но ближайшие часы решат всё.
— Спасибо… — выдохнул Андрей, и его голос дрогнул.
— Он просто ещё не готов уходить, — мягко ответила она.
Ещё через пару часов дверь снова распахнулась, и ветеринар уже улыбалась.
— Пойдёмте. Он ждёт.
Андрей поднялся, ноги дрожали. На чистом пледе, с капельницей в лапе, лежал Ричард. Глаза — ясные, тёплые. Увидев хозяина, он медленно ударил хвостом по столу.
— Привет, старик… — прошептал Андрей, касаясь его морды.
— Он ещё в опасности, — предупредила ветеринар. — Но он борется.
Андрей склонился, прижал лоб к собаке:
— Ты просто не хотел уходить. Я должен был это понять.
Ричард поднял лапу и положил её на его руку. Это было уже не прощание. Это было обещание.