Церковь св.

Игнатия находится в районе Аэропорта и закрывалась только на несколько месяцев в конце 2014 — начале 2015 года, во время наиболее ожесточенных боев за ДАП и после многократных «прилетов» по сопредельной территории и непосредственно по зданию храма.
В начале одиннадцатого микроавтобус подбирает меня недалеко от дома. В автомобиле уже находятся мои знакомые — Ольга, инженер и преподаватель, сейчас на пенсии, и Ксения, художница-иконописец. По дороге мы забираем прихожанку Викторию, успешную бизнес-леди.
Она занимается грузоперевозками. В пути я выясняю, что машина предоставлена известным донецким общественным деятелем, в прошлом — министром госбезопасности ДНР и командиром батальона «Восток» Александром Ходаковским. Женщины оживленно обсуждают трансляцию сошествия благодатного огня
Хотя комендантский час еще не начался, но время позднее, и микроавтобус притормаживает по сигналу бойца на блокпосту. Похоже, наш водитель и боец знакомы, что неудивительно — батальон «Восток» в 14-м году стал одной из «маток» вооруженных сил Республики.
Около храма дежурит пара милиционеров. Мы заходим во двор и сразу встречаем отца Александра, беседующего с невысоким человеком в камуфляже. Я узнаю Ходаковского, он тоже здоровается.
Вскоре во двор заходит еще одна группа прихожан — человек пять или шесть женщин и боец с темным, будто опаленным лицом, который ведет под руку крошечную согнутую старушку. Батюшка всплескивает руками и радостно ее приветствует. Старушка целует руку священнику, он — ей. Из разговора я понимаю, что бабушке около девяноста лет и она прожила здесь всю недавнюю войну.
Мы заходим в здание воскресной школы и оставляем там снедь, принесенную для трапезы. На которую, так вышло, в этот раз останутся все пришедшие на службу — комендантский час заканчивается в пять утра.
В одиннадцать начинается Полуношница; отец Александр в траурной сиреневой ризе, поют 50-й Псалом. Народу немного, так что социальная дистанция меж стоящими устанавливается сама собою. Бабушки на скамейках, правда, сидят кучно, пригорюнившись, как на похоронах близкого родственника. В начале Девятой песни священник снимает с Плащаницы украшавшие ее цветы и раздает прихожанкам. Затем взваливает на плечи Плащаницу и вносит ее в алтарь. Паства подается следом, будто на родных похоронах за гробом, уходящим в землю.
Отец Александр ушел в алтарь, в храме меж тем меняются декорации — причетники выстраиваются для крестного хода, затем гаснет свет, устанавливается тишина. Странное ощущение то ли новогодней ночи, то ли убежища, где люди укрылись от превратностей большого мира. Я, не удержавшись, начинаю снимать на телефон. Вот отворяются Царские врата, зажигается свет. Отец Александр в белом, во главе служителей движется мимо паствы. Перед ним в одеянии алтарника — бывший командир «Востока».
После Крестного хода народ вваливается в храм и тут же начинает целоваться. Отец Александр с кафедры громко осаживает собравшихся. Но не потому, что коронавирус, а потому, что еще рано.
После Пасхальной заутрени и Литургии — время проповеди. Священник говорит, что среди новой вирусной напасти только в ЛДНР и Белоруссии храмы в Пасхальную ночь открыты для прихожан и призывает быть разумными, но не бояться. Кажется, его призыв даже несколько избыточен — на седьмой год жизни в прифронтовом районе, где у кого дом сгорел, кому ногу оторвало на остановке, кто потерял старших родственников от того что нужных лекарств было не достать, вирус с неясной до сих пор летальностью — явно не то чего люди боятся в первую очередь. В конце-концов, у мины, упавшей во дворе, летальность куда выше.
Читать далее: https://www.ridus.ru/news/325475