Группа для тех кто играет на гитаре

Представьте себе не песню, а живое существо. Оно рождается в мозгу человека по имени Ди Снайдер в виде простого, но цепкого рефрена. Оно ещё не знает, что ему уготована судьба стать главным гимном неповиновения в истории тяжёлого рока, пройти через предательство, насмешки и политические манипуляции. Это история «We’re Not Gonna Take It». История о том, как упрямство одного человека спасает творение, которому суждено было пережить своего создателя. Twisted Sister / «We’re Not Gonna Take It» Гимн, который не сдался Акт I: Рождение монстра в подполье Начало 80-х. Twisted Sister — не будущие звёзды, а одна из сотен глэм-металлических групп, пробивающих себе дорогу из клубного подполья. Ди Снайдер чувствует: в его голове зреет «монстр». Не просто песня, а идеальный шторм из мощи и мелодии, который должен стать хитом. Три года ушло на шлифовку аранжировки. Три года упорного, почти фанатичного труда. Это был не творческий порыв, а осознанное строительство будущего памятника, кирпичик за кирпи

Представьте себе звук. Не просто гитарный рифф, а чистый и сливочный, яростный и в то же время невероятно мелодичный поток. Это и был Джон Сайкс. Его жизнь — это не хроника групп и альбомов, а история человека, который вел непрекращающуюся дуэль с миром за право этого звука на существование. Дуэль, которую он выигрывал, проигрывал, но никогда не прекращал. Всё началось с обмана. Вернее, с той святой лжи, на которой держится половина рок-н-ролла. Мерв Голдсуорси, увидев его длинные волосы, бросает фразу: «Ты выглядишь как рок-звезда. Жаль, что ты не играешь на гитаре». Ответ Сайкса был первым актом неповиновения в его карьере: «Я умею играть на гитаре, у меня ее просто нет». Он не просто купил гитару. Он заперся в комнате и за две недели научился не играть, а извлекать из нее ту самую, свою, душу. Его первое выступление было построено на хитрости, но это был триумф. Девочки обожали его. Щелчок выключателя. Свет. Шоу начинается... Экзистенциальный взгляд: Иногда ваше призвание видят в ва

Представьте себе вселенную, где правят Демон и Звездный Человек. А теперь представьте, что в их стройную космогонию врывается Космический Эйс — небожитель со своей собственной партитурой. Его жизнь — это не история рок-звезды. Это трагифарс о том, как человек с гитарой пытался сохранить свою душу в мире, где музыка стала брендом, а искусство — товаром. История о том, как падение становится взлетом, а слава — одиночеством. Он родился в однокомнатной квартире, где деньги пахли надеждой, а не успехом. Первый аккорд «E» на дешевой гитаре стал для него не просто звуком, а разрывом шаблона — порталом в другой мир. Мир, где он больше не Пол Дэниел из Бронкса. Мир, где он — Космический Эйс. Но грим, скрывающий лицо, не смог скрыть душу. Он был квадратным колышком в отлаженном механизме Kiss. Пока Джин и Пол строили империю, Эйс искал космос. Пока они считали деньги, он считал "соляки". Его увлечение веществами было не самоцелью, а бегством — от давления системы, от самого себя, от невыносимой

Акт I: Утро. Святость и сюр 13 июля 1985 года, 9 утра. Стадион имени Джона Кеннеди в Филадельфии забит под завязку. Начинается американская часть Live Aid — глобального акта милосердия, рожденного от отчаяния Боба Гелдофа перед лицом эфиопского голода. Атмосфера напоминает странный гибрид митинга, рок-фестиваля и телевизионного шоу. Ведущий в голливудском стиле объявляет событие как «Концерт помощи африканской семье». Кто-то в толпе поправляет: «О, — сказал Голод, — Это ты» (имеется в виду цитата из книги Терри Пратчетта «Вор времени». В этом отрывке Смерть находит Голода в ресторане Орлеи, где тот сидит в отдельном кабинете и ест утку с грязным рисом). Налицо первая трещина — между благим намерением и его удобной, приглаженной упаковкой. Джоан Баэз, голос целой эпохи протеста, приветствует толпу как «дети восьмидесятых» и поёт «Amazing Grace». Это момент чистой, почти что святой искренности. А следом — «We Are The World», эталон благонамеренной, но безразмерной поп-благотворительности