Один неверный шаг

- Любки-шалавы дочь объявилась!
Валентина Михеевна грохнула на стол тазик с малиной, и рухнула на деревянный табурет, закрыв его большим задом.
Муж опустил голову и усердно стал рассматривать палас на полу, сын Андрей боком, стараясь остаться незамеченным, вышел в дверь. Сноха Оля цыкнула детям, чтобы те пошли гулять, сунула им в ладошки по конфетке и выпроводила из дома.
Дети не сопротивлялись, даже они понимали, что последует за упоминанием Любки-шалавы, и поэтому не стали капризничать и цепляться за маму.
Историю распутной любви свекра, Оля узнала с первых же дней замужества, свекровь не пожалела красок для описания блуда и разврата, что творили муж и соседка. И что у Любы родилась дочь, и она всего на два года младше Андрея, ее мужа, старшего сына Валентины и Николая. Только родила соседка в городе, у своих бездетных дяди с тетей, это она уехала туда, чтобы Валя не прибила ее, беременную.
А потом оставила дочь родственникам Любаша, и на Дальний восток укатила, деньги легкие зарабатывать на промыслах рыбных. Хотела квартиру купить, жить как барыня, по театрам ходить и по ресторанам блудить, а чего ей ещё делать-то, шалаве?! Ничего путного ждать от женщины не стоит, если она чужих мужей соблазняет, и с ними на сеновале милуется, тьфу!
Так думала Валя, обжигаемая ревностью и обидой, ей поддакивали бабы, чьи мужья тоже были замечены в плотских грехах, но не с Любой. То с вдовушкой какой пошалят, то за приезжей какой приударят, а может это был обычный плод больной фантазии женушек, кто знает. Но поддерживали Валю бабы местные дружно, коллективный разум гнобил Любу везде, поэтому и пришлось ей бежать от агрессивных нравственников в город.
А ведь у Любы и Николая случилась большая любовь, не вовремя, ни к месту, но чувства разве будут спрашивать, когда им приходить?! Случайно парой фраз перемолвились как добрые соседи, увидел молодой мужчина чертят, прыгающих в глазах у девушки, тут же и поплыл. Жаркая была любовь, сумасшедшая, позабыл Коля о жене и сыне маленьком, окунулся с головой в страсть сжигающую.
Но деревня не дремала, это что же такое начнет твориться, если мужья к молодым будут бегать, а потом ещё надумают уйти из семьи. Дети сиротами останутся, жены брошенные плакать начнут по ночам в подушку, а к ним в окошко постучатся мужья соседок. Такого конечно же, нельзя допустить, поэтому и все бабы деревенские дружно поддержали Валю. И пришлось бесстыжей Любаше, взяв в охапку свой живот, бежать в город, а оттуда и подалее, к тиграм амурским. Не в буквальном смысле конечно, увидела молодая мать в городе объявления, о наборе на рыбоперерабатывающий комбинат и решила, что это ее шанс. Поехала, работала, присылала деньги для ребенка и копила себе тихонько, надеясь купить потом квартиру.
Но пропала Люба там, никто и не понял, куда она делась, то ли в просторах моря-океана сгинула, то ли ещё где. Может денег много заработала, а лихие люди прознали и позарились, стукнули по башке беспутной и в воду кинули. А может в землю закопали, кто знает, на этом самом Дальнем востоке никто женщину и не искал. Одна она была, ни защиты, ни поддержки, любой мог обидеть и сотворить чёрное дело.
Родственники пытались найти, но куда там, через всю Сибирь не наездишься, а полицию местную если не подталкивать, то и дело быстро под сукно положат. Так и получилось, объявили в розыск, повесили в двух местах фотографии и на этом всё закончилось, была Люба, красивая, озорная женщина с печальными в последнее время глазами, и не стало ее.
Сиротинушку Соню дядя с тетей воспитали, только дурная кровь и ей передалась, как выросла, так по мужикам и пошла. От одного родила ребенка, потом от другого двоих, и с тем не ужилась, разбежались, только фамилии детям остались.
А Николай долго бесился после Любкиного отъезда, даже собрался разводиться и в город податься за ней, но Валентина боролась за семью как зверь. Вся деревня каждый день, как спектакль смотрела истории из жизни Савельевых, тогда сериалов столько по телевизору не показывали, как сейчас, вот народ и развлекался.
Валя криком кричала, когда в правление шла с ребенком на руках, все выходили смотреть. Она шла и жаловалась, какая дрянь Люба, как она по ночам чужих мужей соблазняет, в подробностях рассказывала, будто сама видела. И требовала у председателя разобраться, что за зараза в деревне обосновалась и подрывает моральные устои, разрушает крепкие советские семьи.
Повезло ей, была ещё жива партия коммунистов, которая честь блюла своих членов, коим являлся и Николай, передовой шофер бензовоза. Его местные партийцы прижали так, что пикнуть не посмел, пригрозили исключить и испортить всю дальнейшую жизнь. А родные Вали как собаки стерегли Колю везде, не дали и шагу шагнуть в сторону этой шлюхи, как только узнали о беде сестры.
Семью Валентина сохранила и гордилась этим, ходила грудь вперёд и подучивала других женщин, как опытная хранительница очага. Кроме Андрея родила ещё троих девчонок, а куда мужу деваться, ежели спали в одной постели, скрипел от злости зубами, но детей делал. Мужик же он, потребности преобладали над чувствами, ненавидел, но под ночную рубашку лез, а Валя и рада была, мужа детьми привязать.
Через несколько лет партия сама распалась, и Николай мог не бояться быть исключенным, но Люба уже перебирала рыбу на море. И после всех скандалов, что учинила Валька, никто бы и не осмелился дать адрес страдающему полюбовнику, не дай бог узнает жена, со свету сживет.
От тоски Николай постепенно запил, сперва чарочку после работы Валентина сама подносила, чтобы настроение ему поднять, а потом он уже сам стал покупать.
По пьяни с женой ругался, они дрались, а потом мирились, как ни крути, жили в одной избе, бок о бок, уйти некуда.
А потом просто отдалились друг от друга насовсем, спал муж за печкой на лежанке, и к жене не подходил. Лежал бессонными ночами и думал, будто живёт он не свою, а чужую жизнь, в которую окунулся по какому-то досадному недоразумению.
На Вале он женился по совету родителей, девушка работящая, симпатичная, все округлости на месте. Отслужил срочную, вернулся взрослым, захотелось за мягкое подержаться, тут ему ее и подсунули, а он не сопротивлялся.
Пока женихались, ему нравилось, что девушка вела себя скромно, прятала глаза и части тела тоже, не разрешала трогать, не то что некоторые девушки в деревне. Даже целовалась, словно в долг давала, сжав губы и застыв всем телом, как солдат у Мавзолея, честь блюла строго, этим и понравилась парню.
Слышал он, что если девка горячая, то будет потом женой неверной, блудить начнет, как только замуж выйдет. Вот и опасался ярких, веселых девчонок, решил что Валька лучший вариант, с такой своей строгостью к соседу не побежит на койку.
Когда поженились, и дорвался до тела пышного, его всё устраивало, и не сразу Коля понял, что жена то деревянное, что в народе называют бревном. И так пытался молодой муж и сяк ее растормошить, но не было в женщине огонька, какого мужчине хотелось. Равнодушно хлопала глазами и подставляла себя, могла захрапеть от его ласк, а потом простодушно говорила:
- А чегой тебе, рази не все равно?
И ко всему на свете она относилась так же, равнодушно-холодно, будто не умела ни чему радоваться, жила как сонная сова. Не интересовалась ничем, кроме домашних дел и еды, остальное проплывало мимо ее сознания как туман. Тупо пялилась на экран телевизора и храпела сидя, когда показывали популярные фильмы, и дети заставляли смотреть. Зевала под песни популярных певцов, и хлопала глазами над шутками юмористов, не понимая где нужно смеяться.
Одно только заводило Валю, обожала она злиться и ругать весь белый свет, делала это с задором, с блеском в глазах. Когда она заводилась от пустяковой причины, всё вокруг мгновенно становилось поганым, солнце не светлым, облака не белыми. Соседи, с которыми только вчера ворковала, вдруг превращались в лютых врагов, она трясла их грязным бельем, вдохновенно придумывая подробности.
Доставалось и мужу, свекру и свекрови, и ходят они не так, и сидят не там и стоят не тут. И соль не соленая, сахар не сладкий, хлеб не пропечен, масло не масленое.
Но она об этом не кричала, не разносила по всей деревне как в случае с Любашей, а шипела кривя губы, наслаждаясь процессом дома. И даже слушателей не искала, кто подвернется под руку, на того и выливала ушат дерьма про остальных, мужу про его родителей и соседей, родителям про мужа и соседей, список осуждаемых менялся в зависимости от присутствия или отсутствия оных.
Когда родились дети, они стали благодарными слушателями Любы, сперва пугались, но привыкли и засыпали под ее бурчание, как под колыбельную песню.
Вот и сегодня, узнав о приезде незаконнорожденной дочери мужа, через сорок лет, она принялась костерить Любу, ее дочь и всю родню евонную.
- Весь род их сучий, и девка эта сучка, только по мужикам и бегала - начала она свой монолог, громко и с большой ненавистью - отца ей захотелось и братьев с сестрами найти, ещё не известно, чего ради. Гляди Ольга за мужем, такие ни перед чем не остановятся, ни родней не побрезгуют, ни соседями.
Николай ещё ниже опустился над полом, сложившись вдвое, Ольга загремела кастрюлями, стараясь заглушить свекровь. Но остановить Валентину Михеевну, несущуюся на всех парах своей злобы, ещё не удавалось никому. Она кричала и билась в припадке, с пеной у рта, обзывала мужа такими словами, что со стыда свернулись колючки у кактуса, растущего на подоконнике.
Ольга не выдержала, ушла во двор, за снохой хотел улизнуть и Николай, но жена встала грудью в дверях, надрываться без зрителей было не интересно.
- Что, старый развратник, к матери тайком бегал в сеновал, теперь к дочке ейной побежишь, она поди не хуже вытворяет чудеса в постели!?
Этого не выдержал даже Николай, он схватил позеленевшую от крика жену, и затряс ее так, что ходуном заходило большое, мягкое тело.
- Надоела ты мне до чёртиков своими воплями, дура старая, заткнешься ты когда-нибудь в конце концов!
- Ах, надоела?
Обрадовано подхватила Валентина Михеевна, вот она тема для дальнейшей истерики:
- Быстро же я надоела тебе, потаскун брехливый, ребенку года не было, когда ты к соседке побежал!
Скандал набирал силу, сотрясались стекла на окнах, герани на подоконниках пугливо прятались за занавески. Соседи, учуяв развеселое представление, стали высовываться из-за заборов, но ровно настолько, чтобы не быть увиденными Валентиной.
- Как батя терпит столько лет ее истерики - Андрей сидел под навесом и смотрел, как мелькает в окне цветастый халат матери - ни дня ему покоя нет. Постоянно клюет и клюет, унижает и оскорбляет, потом сама ложится и засыпает счастливая, а отец всю ночь курит на крыльце.
- Может любит - предположила наивная Ольга, они жили со свекровью и свекром больше десяти лет, и к постоянному бурчанию Валентины привыкли. Родители уступили им большие комнаты, оставив себе одну крохотную, там и собачились день-деньской, перемывая кости давно сгинувшей Любе.
- Да ну на фиг, такую любовь - сплюнул на землю Андрей - это же не жизнь, а мучение, взяли бы и развелись уже, если так ненавидят друг друга.
- Вот ты им скажи об этом - пошутила Ольга, - а мне пора готовить ужин, эти никак не могут уняться, на кухню не пройти.
Но ничего сказать сын не успел, из дома выскочил разъяренный Николай и ушёл огородами к реке, смачно матерясь и колотя кулаками воздух. Только он исчез за кустами, как из дома вылетела Валентина Михеевна, поправляя на себе новый халат, прежний разодрали толкаясь.
- Где он?
Завопила она, хватая метлу, которым подпирали дверь в веранду:
- Куда ушел, этот старый пёс?
- Туда!
Махнул рукой сын в сторону улицы, не хотел чтобы мать с отцом встретились и продолжили битву.
- Ааа, к дочке пошёл, паразит!
Рубя воздух метлой, как шашкой, Валентина Михеевна побежала на улицу, и видимо тот нехороший с рогами и хвостом, кто сбивает честных людей с пути, подстроил ей встречу с Соней.
Она шла по улице, разглядывая дома, у неё не было определенной цели, просто решила пройти и посмотреть на дом, где когда-то жила ее мама. Его давно продали, новые жильцы перекрыли крышу и пристроили большую веранду, и ничего не напоминало о бывших хозяевах. Но Соне захотелось постоять возле ворот, где выросла ее мама, которую она и не помнила, так как осталась сиротой совсем рано.
Вместо воспоминаний на нее налетела озверелая фурия, размахивая метлой, и узнала дочь соперницы сразу, вылитая Любаша шла навстречу, даже коса каштановая толстая на правом плече.
- Что, мать твоя шлюха не смогла увести моего мужа из семьи, решила ты попробовать - завопила Валя, норовя стукнуть Соню метлой - от Любки-шалавы путевая бы не родилась!
Но в Соне от матери была только внешность, а характер видимо достался от дьявола, она не моргнув, одной рукой схватила метлу, выдрала ее и отлупила злую тётку, вопя намного громче чем Валентина:
- Не смей поганый рот открывать на мою мать, выдра облезлая, иначе отделаю так, что до крыльца не доползешь!
На крики высунули мордочки на улицу Андрей с Олей, смотрели как колотят метлой Валю, и дружно подумали, что лучше не встревать в любезную беседу двух женщин. Сами разберутся, издалека понятно, что встретились достойные соперницы, и битва будет жаркой.
Но зрелище было недолгим, молодость, крепкие плечи и руки тренера по плаванию Сони, дали понять ревнивой тётке, что лучше сдаться на милость победителя. И Валентина Михеевна выбрала простейший путь к отступления, она брякнулась на пыльную дорогу и прикрыла голову руками.
Что означает "сдаюсь, лежачую не бьют, больше вякать не буду, иди на фиг своей дорогой".
Скрытый смысл ее заломленных рук, Соня поняла и крикнула в сторону мелькавших на воротах лиц:
- Забирайте мамашу вашу, сдаю в целости и сохранности, небольшая помятость и запыленность не в счёт!
Дальше скрываться смысла не имело, и Андрею с Олей пришлось выйти, поднять, отряхнуть Валентину Михеевну, и проводить во двор. Боевой настрой у женщины исчез, она хромала и шмыгала носом, пугливо оглядывалась на Соню, что задержала за рукав ее сына.
- Извините, что потрепала вашу маму - сказала она дружелюбно - но я никому не позволяю ни обижать себя, ни оскорблять память матери.
- И вы извините ее - Андрей пожал плечами и оглянулся назад, Валентина Михеевна уже отошла от потрясения и прижалась лицом к решетке, жадно следя за ними - вот такая она у нас.
- Наслышана от родственников - улыбнулась молодая женщина - и была готова к такому приему, отчасти я ее понимаю, сама разводилась с мужьями из-за их измен.
Отца, я так понимаю, повидать не удастся - понимающе кивнула Соня, проследив за его взглядом, и шутливо топнув ногой для Валентины Михеевны - она его случайно, не в погребе прячет?
Соня настолько зло ухмыльнулась, что Андрей понял, они не смогут принять друг друга, даже когда не станет его родителей. Он столько лет впитывал ненависть матери к Любе и ее ребенку, что неосознанно отторгал эту миловидную женщину, пришедшую с миром.
И Соня не сможет простить отца, что предал Любу и не интересовался дочкой, и принять без обид братьев и сестер.
Может они и будут изредка созваниваться, поздравлять друг друга с праздниками, но близкими не станут никогда.
Они молчали, не зная о чём говорить дальше, сопел расплющенный нос Вали в дыре между досками, а Оля думала о том, что нужно съезжать от родителей. Надоело смотреть сериал под названием "Любка-шалава", который теперь станет бесконечным, приезд Сони свекровь не простит мужу до конца своей жизни. Она ему вообще ничего не прощала, даже пролитый случайно чай за столом, потому что не любила никогда.
Потому что не умела любить, то ли не было в ней этого умения от природы, то ли не научили в семье, где росла.
А тот, кто оступился и пошел на поводу у родителей, женился на той, на кого показали пальцем, и за сорок лет, так ни разу и не решился на поступок, тихо лежал на траве.
Рядом журчала река, чирикали птички, бабочки порхали над неподвижным телом, отражаясь в открытых глазах.
"Инфаркт микарда, вот такой рубец", невесело пошутят соседи на похоронах, и добавят, "неудивительно, с такой-то женой".
От автора : в этом рассказе нет хороших и плохих героев, они так живут, по другому не умеют.
Автор : Гулира Ханнова