Вы когда- нибудь задумывались, сколько воспоминаний у Вас на ладонях?!

Представьте, сколько на Ваших руках было ран, которые зажили, сколько раз Вы вытирали ими слёзы радости или печали, сколько раз этими самыми руками Вы держали за руку тех людей, которых может уже нет в живых... Наши руки хранят воспоминания, они помнят всё, даже то, что мы пытаемся забыть...
Д. Кузьмин
Нина Васильевна, была хирургом, это еë призвание, которым она гордилась. Но, по прошествии времени, она поняла, что хирург и психотерапевт, они неразделимы.
И стала читать книги, великих врачей по психологии. И так она и работала: утром делала операции, а потом, после того как человек просыпался после наркоза и приходил в себя, она приходила к нему в палату, брала его за руку и говорила. Не о болезни, нет, она говорила о том, как побывала в путешествиях.
Они с мужем их обожали, и каждый отпуск, ездили в тьму-таракань, и эти места, были местами, как сейчас говорят- местами их силы. Нина, привозила туда подарки. Смешно? Конечно же нет. Она считала, что везде есть свой дух, а это и есть Сила места.
И эти рассказы, пациенту, только что бывшему под наркозом, а зачастую между «есть и не есть»... Они его отвлекали так, что он начинал активно участвовать в диалоге врача. Мысли о болезни, страхи за себя уходили, и глаза начинали блестеть. А это первый признак жизни без него без страха.
И выздоровления еë пациентов проходили быстро. И они все в ней души не чаяли. Потом, уходя из клиники, благодарили еë, а она, обнимая каждого, тихо говорила:
- Обнимая, вы дарите свои чувства человеку. Чаще это делайте.
Так она и жила, пока не пришла пенсия, пока не родились внуки. И тогда она решила отдать им себя.
А город, разность проживания в нëм, внесли свои коррективы в жизнь Нины Васильевны. И пришлось ей подстраиваться под работу дочки, зятя, которые, жалея еë, сидели с малышами по очереди. Еë дни были вторник и пятница.
Она, под свои заботы, купила маленькую тележку, старость, подразумевает и это. И вот, в наступивший один из дней еë прибывания в няньках, она ехала с одного конца города, в другой. А это метро, а это люди, которые в основном молодые, которые, влетая в метро, так и несутся. Залетая в вагон, ища глазами место приюта, плюхаются, берут смартфоны и пропадают в инете. А тут Ниночка, с еë красивой тележкой, которая тормозит движению молодости, стремительности.
- Внуки, - шепчет она непонимающим глазам молодых, - они там, и мне надо туда.
Молодëжь вздыхает, обходит тележку, уступает место. И так повелось, что она всегда ехала во втором вагоне метро. В первом ехали марафонцы, которые готовы были сметать всë и всех на своëм марафонском пути. А второй вагон до того привык к Ниночке Васильевне, что когда она стала возить внукам пирожки да булочки, уступая ей место, втягивали аромат, идущий из сумки, и спрашивали:
- Сегодня с вареньем?
Ниночка, отвечала:
- Сегодня с крыжовником и с картошкой, и солëным огурцом.
Стоящие рядом молодые люди глотали слюнки и вздыхали.
И эти вздохи Ниночка чувствовала, доставала салфетки и, заворачивая в них пирожки, шептала:
- Кому с картошкой?
Рука из толпы тянулась, и слышалось:
- Ахренеть.
И так одна из кастрюль быстро пустела до прибытия еë на свою станцию. А, готовясь выходить, обязательно кто-нибудь из их второго вагона говорил:
- Я помогу выйти.
И помогал, неся сумку по лестнице к выходу в город.
Жизнь, молодëжь, умей к ним подстроиться и будет всем, ну всем-всем Щастье...))))