Можно просто Кеша.

По паспорту Иннокентий Львович Солодкин. Солидно, достойно, интеллигентно. Я… Ууууух, секундочку… — Парень нагнулся, оперся кулаками о колени, никак не отдышится. Кепка соскользнула с его головы, упала на асфальт. Оля машинально тоже нагнулась, хотела поднять кепочку, столкнулась головой с Иннокентием, солидным и интеллигентным.
— Ой! Ну, знаете! — возмущенно топнула девушка, потирая ушибленный лоб, развернулась, уже хотела уйти, но Кеша схватил её за руку.
— Погодите! Извините, я случайно. Ну, Господи, ты, Боже ж мой! Что за день такой?! Вы же сестра Михайлова? Николая? — прошептал молодой человек, нахлобучил кепку обратно. — Я вас видел у него дома, только вы вооот такусенькой были… — Кеша показал пальцами Олю–дюймовочку.
— Вы, что, на солнце перегрелись? — свысока взглянула Ольга на Солодкина. — Когда я была вооот такусенькой, вас, поди, и на свете–то не было! Что вам надо? Вы меня задерживаете!
— Так вы не Света? Не Света Михайлова? — как–будто расстроился паренек, опять прикинул на пальцах, какой Оля была в детстве, когда он её видел.
— Нет. Я Ольга Гаврилова. Прощайте! — Оля решительно зашагала к метро, но Кеша не отставал, очень настырный интеллигент попался.
— Ну вот, мы с вами уже познакомились! Вы Оля, я — Кеша, здорово же? А что вы такая хмурая? И сумку, вон, тащите неподъемную. Давайте, я помогу! — Он уже потянулся к авоське, но Лёлька отскочила в сторону, как будто солидный Солодкин её сейчас ужалит или украдет деньги.
— Идите–ка своей дорогой! Аааа! — догадалась она. — Вы так с девушками знакомитесь, да? Очень любопытно! Но…
— Ну вот видите, вам уже любопытно! Давайте поклажу, я не убегу. Свеклы и лука у нас самих навалом, ваши мне ни к чему, — кивнул Иннокентий на торчащие из плетеной авоськи кончики овощей. — А я вообще много чего знаю! Знаю, почему самолеты не падают, как появляется молния, что такое перпетуум мобиля, как в домашних условиях отстирать пятна от вишневого варенья, как…
Он хотел продолжить рассказ о своих познаниях, но Ольга вдруг рассмеялась, сунула ему сумку и велела идти вперед.
— Вы читали детскую энциклопедию? — спросила она, наконец перестав смеяться.
— Ну и это тоже. Я, понимаете, с бабушкой живу. А бабушка моя, Глафира Петровна, мама моего отца, Льва, женщина в вопросах образования очень щепетильная! Она в меня «вкладывала».
Кеша попытался изобразить одной рукой, как бабушка в него вкладывала знания, вышло не очень понятно.
— Что вы руками размахиваете? Сигнализируете? Сейчас меня ограбят? — насторожилась Оля.
— Да тьфу ты! Нет! Это так бабушка моя, Глафира, в меня знания запихивала. Книги, документальные киноленты, лекции в летнем театре, радиопостановки и доклады. Она у меня, понимаете, заведует просвещением населения, ну и главной задачей видела, естественно, просвещение меня. Могу рассказать, как вырастить из яйца цыпленка в домашнем инкубаторе, как размножить фикус, как починить сифон, как…
— Ну, это неинтересно. Мороженое будете? — Ольге все больше нравился этот интеллигентный Кеша с его кепочкой и сифонами.
— Нет, спасибо. Лактоза мне вредна, я лучше буду дышать. Кислород обогащает головной мозг, — отмахнулся Иннокентий. — Но вам, если хотите, куплю. — Девушка, — обратился он к продавцу. — Дайте ванильное, рожок.
— Как вы угадали? — поинтересовалась Ольга, быстро поймала руку паренька, протягивающую деньги, расплатилась сама.
— За что вы так со мной? Я угощаю! — распетушился Кеша Солодкин.
— Я тоже воспитана большей частью бабушкой. Она тоже очень строгих правил, знаете ли! Идём–те, чего стоим–то! Так вот, бабушка учила меня не входить в зависимость от мужчин. «Всё сама, Оля, сама! Независимость — то, за что боролись женщины!» — вот так она примерно говорила. Дальше шли какие–то цитаты, я уже не помню. Но суть усвоила. Я и так у вас в долгу, вы сумки несете. А…
— А женщины должны делать всё сами, я понял, — кивнул Иннокентий, пошевелил носом. — Но, понимаете, вы ведь с вашей бабушкой ничего не понимаете! — продолжил он, едва поспевая за шустро шагающей Олей.
— То есть как? — Девушка даже закашлялась.
— А вот так! Уж не знаю, что там ваша бабушка цитировала, а вот моя бабушка говорила, что мужик без работы, что муравей без палочки, чахнет. Уж не обессудьте, мы с бабой Глашей вас переплюнули. И зря вы, женщины, боролись за эту вашу независимость. Куда дальше?
— Туда! — махнула Ольга рукой вправо, насупилась. — Моя бабушка, между прочим, уважаемый человек! Она не может ошибаться. Она метро строила. У неё медали.
— Метро — это хорошо, — согласился Кеша и решил сменить тему, потому что спор о бабушках ни к чему хорошему привести не может. — А вы знаете, почему дует ветер? Простой, казалось бы, вопрос, но ответ вас удивит!
— Ну вы даете! Тоже мне, умник! — фыркнула, как лошадка, Оля. — Воздушные массы разной температуры, перемещаясь…
— Оооо! Нет, Оля, вы мыслите совершенно не в ту сторону! Уж позвольте, я объясню! Итак, как говорила моя бабушка, когда я трехлетним ребенком задавал ей этот вопрос, ветер происходит потому, что качаются деревья. И это неоспоримый факт. Вы никогда не докажете, что тут первично. И моя бабушка, Глафира Петровна, тоже не могла доказать. А лекцию на эту тему во дворце пионеров мы с ней пропустили, потому как я подхватил ангину. Идем дальше! Снег! Оля, вы даже не представляете, как красив под микроскопом кристалл снега! И как хрупок! И… Оля! Куда вы?! — Кеша понял, что вот уже секунд тридцать идет по дороге один, а Оля свернула на соседнюю улицу. — Ольга, погодите! У меня же ваша свёкла! И лук! И вообще, я же вас провожаю! Да куда ж вы пошли–то?! Так короче!
Иннокентий припустился обратно, запрыгала на его голове кепочка, загремели в кармане брюк монетки.
— Ну, где вы там, ходячая энциклопедия?! — крикнула ему Оля, помахала рукой.
— Я не ходячая энциклопедия, прошу не обзываться! — обиделся Кеша Львович. — Я кладезь знаний. Баба Глаша так и говорит про меня, представляя своим подругам по кружку цветоводства, что «вот мой внук Иннокентий, кладезь знаний». Старушки кивают, осматривают меня со всех сторон, цокают язычками. И сразу накидаваются с вопросами! Это уже невозможно терпеть! Как быть с рассадой помидоров, если заморозки, как вырастить георгины лучше, чем у соседки, как хранить гладиолусы зимой… Причем это спрашивают люди, которые вообще не имеют участков! Понимаете?! Они просто выведывают информацию, а потом хвастаются перед теми, у кого эти самые участки есть! Это немыслимо.
— Так не рассказывайте! Молчите, как партизан! Нам сюда, — Оля скорректировала движение «энциклопедии», опять повела её какими–то дворами.
— Так я не могу! Оля, я не могу так поступить! В этом и есть весь ужас! — воскликнул Кеша, встряхнул авоськой. Ветер снес с его головы кепочку, Оля подняла, отряхнула головной убор, водрузила на умную голову Солодкина. — Спасибо! Так вот, я не могу подвести бабушку! Глафира Петровна очень чувствительна в вопросах своего авторитета. Если она сказала, что её внук знает всё о садоводстве, то значит внук должен знать. Борьба с тлей, плодожоркой, мучнистой росой, корневой гнилью, использование золы и мочевины, конского, я извиняюсь, навоза, и многое другое — всё это я должен был знать. А уж как отличить хороший суперфосфат от плохого — вообще тарабанил, как молитву.
Ольга развеселилась. Не зря она разрешила этому Иннокентию Львовичу Солодкину, интеллигенту, выпестованному бабушкой, тащить сумку с продуктами!
— Ну и как? Отбоярились? — поинтересовалась она, остановившись, чтобы вынуть из босоножек набившиеся туда камешки.
— Ну как вам сказать, Оля…Вы же слышали про теорию относительности… — вздохнул парень. — Да куда вы?! Светофор же! Вот теперь можно! — Они зашагали по «зебре», а машины настороженно таращились на молодых людей своими фарами. — Так вот, у каждой бабушкиной знакомой есть внуки. Ладно, внуки, но есть уже и правнуки! И у правнуков этих есть домашние питомцы! А это, скажу я вам, ужас ужасный. Хомяки, свинки, попугаи, кролики, пауки, кошки, собаки, кузнечики, просто какие–то червяки, улитки и змеи. И всех их надо как–то содержать! А никто же не удосужился взять книгу и почитать. Зачем?! Если у Глафиры Петровны дома живет кладезь знаний! И вот я то и дело превращался в ветеринара и зоотехника, рассказывал, показывал, обустраивал...
— Везет! — кивнула Ольга.
— Почему? — удивился парень.
— У вас было интересное детство. Меня держали дома, воспитывали, прививали хорошие манеры, заставляли учить отрывки из Пушкина и Лермонтова, переписывать Толстого. Моя бабушка не любит скопления людей, поэтому мы редко ходили в театры и музеи. Постановки смотрели по телевизору, в музеи наведывались в будний день, и то по договоренности с бабушкиными знакомыми смотрительницами. Кеша, а где же вы отдыхали летом? И где ваши родители? Или я задала бестактный вопрос?
— Отчего же! Совсем не бестактный. Они в экспедициях. Геологи. Ну, не будем углубляться в тонкости геологоразведочных работ, я просто скажу, что они редко бывали дома. А когда бывали, то собирали друзей, знакомых, танцевали и сидели за столами, закусывая. Нет, я на них не в обиде, просто, как говорит опять же моя ненаглядная баба Глаша, они слишком рано меня «завели». Как щенка. Завели, а только потом подумали. Глафира же Петровна подумала обо всем еще заранее. Мне был приготовлен синий хлопковый чепчик, одеяльце, ползунки… Ну, собственно, дальше вы поняли.
— Поняла… А мы, знаете, только переехали в этот район. Вот, по старой привычке хожу к дому, покупать овощи. Глупо, но…
— Не глупо. Ноги сами несут, да? Мы раньше на Шаболовке жили, до сих пор иногда туда приезжаю, — кивнул Кеша. — Здесь мы живем уже пять лет. А ваши родители?
— Мои? Они тут же, со мной живут. Вот приду, будем винегрет варить. — Ольга улыбнулась. — А лето? Вас отправляли в лагерь? «Артек»? «Орленок»?
— Меня отправляли на дачу. Там у нас живет дед, — с готовностью поделился Солодкин.
— Всегда живет? Постоянно? — удивилась Лёля.
— Да. Они с бабушкой в страшной ссоре, чудовищной, суть которой, по–моему, уже оба забыли. Ну так вот, каждое лето бабуля брала путевку в санаторий, а я ехал к деду Саше. Там меня физически развивали. «Солнышко» на турнике, дрова, грядки, Ока с её течением… Ну, словом, там я дичал, забывал о салфетках за столом, о том, что вообще–то ногти молодого человека должны быть вычищены и отполированы, а грызть их — это моветон, и о том, что надо говорить красивыми фразами и не «мычать и булькать» ,я тоже как–то забывал. И это был ещё один повод для бабушки ругаться на деда. Он меня портил, а она с удовольствием наставляла обратно на путь истинный. Бабушка не знает, но дед разрешил мне попробовать махорочку. Редкая гадость, я вам скажу.
Оля слушала внимательно, искоса поглядывая на словоохотливого паренька.
— А я летом ездила в лагерь, — сообщила она. — Каждое лето в один и тот же. Так настояли родители. Сначала это было грустно, я скучала, а бабушка навещала меня редко, ведь далеко ездить она не любила. Потом стало полегче, появились друзья. В общем, отдых мой был окультурен донельзя. И я не умею кататься на велосипеде… Негде было учиться.
Ольга вздохнула, потом, увидев нарисованные на дорожке классики, пропрыгала и села на скамейку.
— Ну вот наш дом, — кивнула она на высотку светло–желтого цвета. — Бабушка с балкона наблюдает.
— Где? — Кеша задрал голову, прищурился. Кепочка опять слетела с его умной головы.
— Да вон там, на десятом этаже. Она любит выходить на балкон, озирать окрестности, так сказать. Она говорит, что так ей легче дышится. Ну вон! В синем платье! — Лёля взяла голову парня, повернула в нужном направлении.
Кеша кивнул, поклонился. С балкона ему тоже как будто поклонились.
— Проводить до квартиры? — поинтересовался Кеша. — Или не стоит?
— Не стоит. Достаточно и того, что она вас увидела. Расспросов будет на весь вечер. Ну, Иннокентий Львович Солодкин, спасибо вам, что проводили. — Оля протянула ему руку. — А вам сейчас куда?
Кеша замялся, потом показал рукой влево.
— Да туда… Вон, моя тоже стоит на балконе, с биноклем… Видишь, блестят окуляры. Всё рассмотрела, Глафира моя, Петровна. Пойду к ней, на исповедь: где был, что видел… — вздохнул молодой человек. — Приятно было с тобой познакомиться.
Это «ты» прозвучало так органично ко всему простому, доброму Кешиному виду, что Оля и не заметила.
— Стой! Вот где я видела твою кепку! Точно! Во дворе! Как я не догадалась…
— Ну вот ты меня и рассекретила. Я стеснялся, честно говоря, с тобой заговорить, придумал друга и Михайлову… И вот, сегодня решился. Оль, авоську не забудь…
Пока Лёлька с Иннокентием всё никак не могли попрощаться, их бабушки изучали друг друга.
Глафира Петровна подкрутила окуляры, настроила резкость, сосредоточенно рассмотрела колосящиеся на балконе у Олиной бабушки, Елены Гавриловны, ящики с петуниями, хмыкнула….
— Кешенька! — крикнула баба Глаша, когда внук зашел в прихожую. — Ты пришёл? Иннокентий! Кто эта девушка?! Ты завел сомнительные знакомства, дорогой мой!
— Почему? — Кеша тоже вышел на балкон и теперь махал Лёльке.
— Потому что её бабушка непочтительно на меня посмотрела! Это недопустимо. Кешенька, милый, сейчас придет моя знакомая, Нина Олеговна. Она хотела бы проконсультироваться у тебя по поводу своего утюга. Он дымился, она испугалась, я пригласила её к нам… Посмотришь?
Иннокентий вздохнул.
— Ладно. Какая модель утюга?
— Да я не знаю, милый. Сейчас придет, ты всё увидишь своими глазами. И не размахивай ты руками. Та девушка уже давно ушла! Так кто же она, внучок?! — допытывалась Глаша.
— Она? Она моя будущая жена, бабуль. И это не обсуждается. А если ты будешь возражать, то все знакомые и соседки пусть сами чинят свои утюги. Понятно? — парень строго посмотрел на бабушку.
— Предельно ясно всё изложил, — скромно потупила та глазки. Раз внук начал ставить условия, значит, всё серьезно… Интересно, а та, с петуниями, любит слушать Шаляпина? Если да, то им будет, что обсудить, но если нет… Если нет, то тогда вообще не понятно, чем понравилась Кешеньке та девчонка!..
… Елена Гавриловна не любила Шаляпина. Она вообще не любила шумы в любом их проявлении. Устала, видимо, от них, ещё пока строила метро. Но всё же у них с Глашей нашлись общие интересы: теперь они вместе ругали Глафириного мужа, Александра Тимофеевича, так и живущего на даче с парой гусей, тремя курами и задиристым петухом Петькой…
Но в эти вопросы Кеша и Оля уже не вникали. Они учились, встречались, а через три года поженились. Как жить счастливо в браке, Кеша не знал, учебников на эту тему не читал, но верил, что сами они с Лёлькой до всего дойдут, своим умом. Главное, чтобы бабушки были живы–здоровы, и дед Саня тоже...
Автор: Зюзинские истории.
Хорошего дня читатели ❤
Поделитесь своими впечатлениями о рассказе в комментариях 👍