От избытка информации у меня закружилась голова, но ситуация хоть немного прояснилась.

Тётю Нюру - тоже мне родная, седьмая вода на киселе! - я помнила очень смутно, но был кто-то такой в нашей жизни до переезда лет пятнадцать назад. Невзрачный мужичок в клетчатой рубашке, топтавшийся за спинами женщин, был, очевидно, упомянутым дядей Серёжей, но я не узнавала его в упор. А вот при виде полной девушки с веснушками на щеках и носу что-то начало вспоминаться, но сама бы в жизни не узнала подругу детских игр. Что тут сказать?
- Ну, проходите... - отступила я в сторону, пропуская гостей и повторила для замешкавшегося мужичка:
- Проходите, проходите.
Кузина и тётка внесли в квартиру, каждая за одну ручку, огромную клетчатую сумку.
- Кухня где? - требовательно спросила Нюра, и объявила:
- Сейчас гостинцы распакуем. Да входную дверь скорее закрой, гарью в подъезде воняет.
- У Третейкиных двумя этажами выше в кухне пожар был, - пробормотала я и вздохнула. Сейчас придётся изображать радость и благодарность за привезённые тёткой мишуру и соленья-варенья, а потом ещё неизвестно сколько строить из себя радушную хозяйку. Начала прикидывать, удобно ли позвонить соседке родителей по даче - своего телефона у них там не было, а сотовый не ловил - попросить маму приехать, но быстро передумала. Папа один на даче не останется, вернутся, займут спальню, и кого-то из гостей придётся подселить в мою комнату. Не нужно мне такого счастья, спасибо, разберусь сама.
Задумалась, как поделикатней выведать, надолго ли семейство планирует задержаться, когда заметила, что дядя Серёжа всё ещё мнётся в прихожей.
- Да вы не стесняйтесь, проходите, - и, так как вид мужичка показался мне усталым, добавила, - прилягте, если хотите, на диване в гостиной. Потом я в спальне постелю.
Дядя Серёжа пробормотал что-то неразборчивое, но, похоже, доброжелательное и медленно пошаркал в гостиную.
- Женька, где пропадаешь? - раздался из кухни требовательный голос. Что-то шуршало, звякало, и я, покорившись судьбе, изобразила приветливую улыбку и пошла к тётке и кузине.
Пришлось расхваливать ненужный пылесборник из керамики, стараясь не выдать, что понятия не имею, что эта штука вообще-то изображает, радоваться абрикосовому варенью, которое у нас никто отроду не ел, и искать место в шкафу для солидного куля с орехами, на которые у меня аллергия.
Потом мы пили чай под неугомонную болтовню тёти Нюры, явно решившей ввести меня в курс дел знакомых, соседей и родственников, которых я то ли и не знала никогда, то ли успешно забыла.
Затем мне прозрачно намекнули, что голод - не тётка, и, пока я на скорую руку варила овощной суп и гречку, разогревая в микроволновке покупные котлеты, женщины по очереди приняли душ и переоделись с дороги.
Хотела позвать к столу и дядю Серёжу, но, заглянув в гостиную, увидела, что мужичок мирно посапывает на диване и решила не будить бедолагу. Не простое это дело, быть мужем не в меру бойкой Нюры. Накрыв дядю пледом, я вернулась на кухню. Невероятно, но тётя как-то умудрялась безостановочно болтать и одновременно быстро поглощать немаленькую порцию ужина. Только когда Нюра отлучилась в туалет, мне удалось спросить кузину:
- На кого учиться собираешься?
- Кажется, на учителя, точно не знаю, мама документы подавала, - потупила глаза девушка, и я чуть не поперхнулась гречкой. Тут вернулась тётя Нюра.
- О чём шушукаемся, девки? - хохотнула она, и продолжила обрушивать на мою голову массу скучных, подробных, ненужных и очень громких фактов и слухов. Вечер тянулся невозможно долго, и я уже дождаться не могла, когда же женщины наконец соберутся спать. В конце концов намекнула:
- Ой, как поздно! Я ещё и кровать не застелила.
- Детское время, - отмахнулась тётка, но велела, - Юленька, помоги Жене.
Кузина повиновалась молча и равнодушно. Поведение семейства вызывало у меня смесь ужаса - не дай бог мне такую маму! - и восхищения - вот так тётка, круто она своих приструнила!