Кем были жуткие мойры, которых боялся даже Зевс?

В пантеоне греческих богов царил шумный и страстный хаос: Зевс метал молнии, Гера ревновала, Арес жаждал крови, а Афродита сеяла любовь. Но над этим всем миром, высоко, в недосягаемых чертогах, царила тишина. Здесь, в полном молчании, вершили свой суд три сестры, перед властью которых склонялись все — от смертных до самого Громовержца. Их звали Мойры — неумолимые богини судьбы.

Представьте себе огромный прядильный станок, на котором производится полотно всего сущего. Каждая жизнь — это отдельная нить, переплетающаяся с другими. И управляют этим процессом три вечные пряхи. Клото (Прядущая) — самая юная из сестер. Именно она бережит воронку с чистой, непряденой шерстью и прядет нить жизни. Ее решение — рождение. В ее руках начало каждой судьбы, каждого существа. Один взмах рукой — и новая нить появляется на свет.

Лахесис (Дающая жребий) — средняя сестра. Она отмеряет длину нити, то есть определяет продолжительность жизни и все основные события, которые выпадут на долю человека или бога. Лахесис не просто отмеряет, она назначает жребий, распределяет удачи и несчастья, не поддаваясь ни на какие уговоры.

Атропос (Неотвратимая) — самая старшая и самая страшная. В ее руках — огромные ножницы. Она перерезает нить жизни и ее решение необратимо. Раз Атропос сделала свой взмах — конец предрешен. Никто и ничто не может остановить ее руку.

Их имена — это сама суть неотвратимости. Судьба, которую они определяют, на древнегреческом так и называлась — «мойра».

Их боялся даже сам Зевс — тот, кто низверг титанов и установил свой порядок. Казалось бы, ему ли бояться трех старух с прялкой? Вот только Мойры были старше самого Громовержца...

По одной из версий, Мойры были дочерьми первозданной Ночи-Нюкты, которая возникла в самом начале мироздания. Они не были порождением олимпийского порядка — они были частью изначальных законов Вселенной. Они олицетворяли тот самый космический порядок, против которого не мог пойти даже верховный бог. Зевс мог повелевать многим, но не мог отменить приговор Мойр...

Легенды гласят, что у Зевса был особый сосуд — пифос, где хранились жребии человеческих судеб (их туда складывали Мойры). Громовержец мог миловать и наказывать, но лишь в тех рамках, которые были отмерены Лахесис. Он мог попросить сестер продлить чью-то нить (как в мифе о Селене и Эндимионе), но последнее слово всегда оставалось за Атропос.

Представьте его могущество: он мечет громы и молнии, но знает, что в какой-то момент ножницы Атропос щелкнут и для него. Его сила была колоссальной, но не безграничной. Мойры напоминали ему, что есть сила, над которой у него нет власти — сила Рока.

Но даже великие Мойры могли быть обмануты. В одном мифе хитрый Сизиф (тот самый, что вечно катит камень в гору) сумел обмануть саму смерть. Он попросил свою жену не совершать погребальных обрядов, а когда бог смерти Танатос пришел за ним, Сизиф сумел заковать его в цепи. На какое-то время люди перестали умирать, ведь Атропос не могла перерезать нити, если Танатос не выполнял свою работу. Правда, в итоге боги все исправили, и хитреца жестоко наказали.

В искусстве Мойр чаще всего изображали как зрелых или пожилых женщин, одетых в длинные хитоны. Их атрибуты — прялка, веретено с нитью и свиток (символизирующий книгу судеб). Иногда Лахесис изображалась с весами, чтобы отмерить жребий точно. Позднее Мойры приобрели более привлекательную наружность, типизированную в рамках манере конкретного художника.

Со временем, особенно в классическую эпоху, они приобрели более человеческие черты и даже стали считаться советницами Зевса, помогающими ему поддерживать мировой порядок. Но их истинный облик — это облик безмолвной, нечеловеческой серьезности. Они не знают ни улыбок, ни слез. Они не злы и не добры. Они — неотвратимы. Их работа монотонна, точна и не прекращается ни на мгновение.

Мойры — это воплощение идеи о том, что у всего в этом мире есть свой предел, свой закон и свой конец. Они — холодное, безэмоциональное напоминание о том, что даже величайшая сила бессильна перед велением судьбы. И пока существует мироздание, три сестры в своих длинных одеждах продолжают свою вечную работу: одна прядет, другая отмеряет, а третья — безжалостно обрезает...