Дачники звали дядю Сашу Билли Бонсом – и я уже точно знал, кто это такой: в то лето мама как раз читала мне на ночь «Остров сокровищ» Стивенсона.

Маму книжка пугала, но только «Остров сокровищ» мог меня угомонить и заставить лечь в постель в положенные девять часов вечера.
Надо признать, что наш расторгуевский Билли Бонс был куда страшнее Билли Бонса литературного. «А ну, назад, пацанье! – рычал он сиплым басом купающимся мальчишкам. – Кыш на берег, едрёна вошь! Вы у меня щас так поутопаете, что мама родная не узнает!» Мамы и бабушки от дяди Саши млели, а его грубые окрики считали частью мужского воспитания. Тем более что их мелодраматические призывы: «Маша, Ваня, Петя, Вова… вы-ы-ыходи немедленно! Не ходи туда-а-а! Уто-о-о-онешь!» – мы, дорвавшиеся до воды озорники, чаще всего игнорировали. И эти их «уто-о-о-онешь!» нас нисколько не трогало. В Расторгуйке еще никто никогда не тонул.
Никто, кроме меня!
В тот день мама перепоручила меня моей двоюродной сестре Тамаре – хорошей, воспитанной девочке. Мне было 6 лет, а ей – лет 16, и она, вероятно, уже грезила о каком-нибудь прекрасном принце. После завтрака мы с Тамарой отправились на речку: я – купаться, она – следить за моим поведением. Почему-то мы не пошли на главный пляж, а свернули на пляж поменьше – проплешинку в траве возле речки, куда не доставало «биллибонсово» зоркое око.
Я сразу же стал бултыхаться на мелководье, поскольку плавать еще не умел, а Тамара села на травке болтать с подружкой.
Некоторое время я плескался возле берега, изображая крокодила. Но место было новое для меня, я сделал шаг в сторону – и ушел под воду с головкой, потому что дно там уже отсутствовало. Вернее, дно было, но когда я становился на него, вода смыкалась ровно над моей макушкой.
И я стал прыгать. Отталкивался от дна, хватал ртом воздух, но крикнуть не успевал, – и опять уходил под воду. Выпрыгивая из воды, я смотрел на Тамару: когда же она, наконец, обнаружит, что я тону? Но она увлеченно болтала с подружкой и не видела ничего вокруг.
Прыгал я, как мне тогда показалось, довольно долго. Моя голова то появлялась над водой, то вновь исчезала. И вот, когда мои силы иссякли, и я понял, что больше прыгать не могу, Тамара вдруг отвлеклась от беседы и посмотрела в сторону речки. В этот момент я совершил, вероятно, свой последний прыжок. Тамарины глаза округлились от ужаса, и она, прямо в платье, бросилась меня спасать.
Честно говоря, испугаться по-настоящему я не успел. Воды – после этой истории – бояться не стал. И маме, как просила Тамара, про этот ужасный случай не рассказал. Но с той поры держался на пляже поближе к нашему «Билли Бонсу». А плавать научился сам. Просто бултыхался у берега, бултыхался, а потом взял – и поплыл.
Так я и стал водоплавающим.