ИСТОРИИ РЕАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ

- Сема, а картоху-то когда уберешь, а то спотыкаемся, - говорит ему Ксения. - Чего ноешь прежде времени? - спрашивает он, и так на нее зыркнет темными глазищами - сразу замолчит. Подхватит Ксения Маришку, дочку любимую, и уходит в дом. Так-то Семён - хозяин, и распоряжается по-хозяйски. Но уж больно груб с женой. Особенно когда выпьет. По столу кулаком стучит, трёхлетнюю дочку пугает, жену строжит. А она, как цыпленок, сожмется вся, молчит, готова забиться куда-нибудь, чтобы переждать "бурю". - Опять буянишь? - спрашивает его мать Наталья. - Уймись, хватит уже. Она только что пришла к ним, а уж сразу видно, в каком настроении сын. - Мать, все нормально, сам поругал, сам пожалел, - хвастается он. А на Ксении лица нет, от его ругани бледная стоит. - Иди, а то там сарай у тебя открыт, - говорит мать. Семён, недовольный, что побеспокоили его, хоть и ворчит, но одевается и выходит. - Ну скажите вы ему, - просит Ксения и показывает синяк на руке. - А вчера Людмила Звягина приходила, вроде как про колодец у Семы спрашивала, ну как вроде посоветоваться. Из дома вместе вышли... жду-жду, а его нет. Вышла позвать... а он у старой кухни в обнимку с ней... Ксения заплакала. - Вот же зараза эта Людка! - С досадой сказала Наталья. - Икшался же он с ней поначалу, да она ведь замуж выскочила. А нынче развелась... получается, снова Семёну житья не даёт. - Налетает без причины на меня, - продолжала Ксения. Хоть бы вы ему сказали... - Да уж сколь раз говорила, а чего толку, видно, весь в отца, я ведь сама намаялась... Ну я хоть побойчее была, ты уж совсем... послушная. Наталья взяла внучку Маришку на колени, поцеловала ее и, тяжело вздохнув, сказала: - Уж больно покорная ты, Ксения. Вот всем хороша, но тихая слишком, лишнего слова не скажешь, видно, слаба характером-то. - Ксенька, собирайся, к куму с кумой едем! - Заявил с порога Семён. А время было осеннее, почти предзимье. В огородах все давно убрали, ночью морозец, днём тоже зябко, листья уже облетели и ветви беззащитно колыхаются от ветра. - Ой, Сема, а как же Мариша? Наталья Степановна-то на работе нынче, с кем же дочку оставим? - А ты чего раньше думала? На прошлой неделе тебе ещё говорил. - Рыкнул Семён. Ксения хотела возразить, но испугалась его гнева и стала собираться. А ведь заикнулся он тогда, а решение так и не принял. А нынче сказал, как отрезал. Ксения первым делом побежала к соседке тете Мане. - Выручите, тетя Маня, вот сейчас утречком уезжаем в Колязино, а дочку не с кем оставить. До вечера можно? Тетя Маня, добрая душа, всегда сочувствовала молодой соседке, и они с дедом Иваном частенько баловали Маришу то печеньем, то конфетами. - Приводи дитё, посидим, чего нам делать-то. - Вот ведь ты, Ксенька, пройдоха, спихнула Маринку соседям, - ворчал Семён, - можно было и с собой взять. - Да маленькая она ещё, зачем по холоду возить, - оправдывалась жена. В Колязино решили поехать, чтобы поздравить кума Сергея с днём рождения. Серёга - давний товарищ Семена. Ну и посидеть, конечно, по маленькой намахнуть, похвалиться, кто и как живёт. Автобус уже скоро отойдет, а Семён деньги забыл. Хлопнул себя по карманам с досады, беги, говорит, жене в дом, там, в комоде, деньги. - Так есть у меня с собой, - отвечает она, хватит поди. - А если не хватит? Возьми, говорю, тебе! Ксения торопливо идёт в дом, всё пересмотрела в первом столике, ничего не нашла. Торопится, переживает... догадалась старую куртку мужнину посмотреть, вот там и нашла получку, видно, ещё не успел в комод убрать. - Ну где ты там провалилась? - кричит Семён. - Спишь что ли на ходу! Ничего поручить нельзя. Торопятся, бегут... а автобус ушел. Разразился Семён ругательствами на жену: - Из-за тебя опоздали. А она плачет, говорит, может не поедем... Но нет же, Семён попутку поймал, молоковоз как раз в райцентр ехал и взял их. - Только я в Колязино не заезжаю, - сообщил водитель молоковоза. - Ну ничего, возле своротка высадишь нас, - говорит Семён, - а там дойдем. - Далековато будет, километров десять до Колязино, да и лес там, считай, тайга начинается, холодно. - А то я дороги не знаю, - хвастается Семён . Дорога там как раз через лес идёт, это если короче. Вот той дорогой и пошли. Там уже снег припорошил, и на горизонте снежные вершины гор белеют, как шапки торчат над тайгой. Зябко. Да и шагать нелегко. - Брусничник, - говорит Ксения, увидев перезревшие и уже заиндевевшие ягоды. Семён остановился. - Эх, добро пропадает, - стал срывать и горстями есть. - Сема, пойдем, куда ты в сторону ушел, время много, пока дойдем, обед уж будет, - просит жена. А Семён на кедрач набрёл. Стоит и смотрит, жалко ему, что раньше не приехал сюда шишку бить, сколь добра осталось. Ксения чувствует, как холод пробирается, топчется на месте, мужа ждёт. Дальше идут. Только дороги той нет. Оглянулись - лес кругом. Пошли, как сказал Семен. Время уже обеденное, а они никак дорогу найти не могут. Семён ворчит беспрестанно, Ксения молчит и покорно идёт за мужем. Усталость одолела ими, присели отдохнуть. - Вот, Ксенька, если бы не ты, успели бы на автобус и не плутали тут, - сказал Семен. Потом поднялся и пошел в другую сторону. - Не туда, вот кажется мне, что не туда идём, - сказала она. Но Семен, не обращая внимания, шел вперёд. Как появился этот крутой спуск, ведущий к небольшой речушке, не заметил и полетел вниз кубарем. Ксения, хватаясь за ветки, спустилась за ним, в ужасе глядя на свалившегося Семёна. - Сема, Сема, что с тобой? Ты ушибся? - А-ааа, - завыл он, как раненый зверь, - нога-ааа. - Дай гляну! - Она увидела, как огромный синяк образовался на ноге. - Зашиб ты ногу, - сказала Ксения. - Попробуй встать. - Она поддержала его. - Ну вот, не сломал, уже хорошо. Стоишь на ногах, значит идти можешь. - Куда идти? - зарычал он. - Некуда идти. - К людям, Сема, идти надо. Вот вдоль речки и пойдем. - А разве там Колязино? - спросил он. - А это теперь уже все равно, главное, к людям выйти. Рядом с речкой всегда какая-нибудь деревенька найдется, так уж заведено, ближе к воде селится народ. - Много ты знаешь, - ворчал Семён, но, морщась от боли, пытался идти. Час, наверное, они брели. И хотя Ксения помогала ему, идти было тяжело. - Всё, больше не могу, - он опустился на подмороженную траву, прислонившись к стволу молоденькой сосенки. - Ну отдохни, а потом дальше пойдем, - сказала Ксения. Но Семен подниматься не собирался. Уставший и обозленный, он прикрыл глаза, будто сон сморил его - Вставай, Сема, а то замерзнем, холодно стало. Семён что-то пробормотал и повалился на траву, будто в сон его клонит. - Вставай, слышишь, вставай, - она снова усадила его. - Идти надо, вставай же. Но Семен не реагировал. Сильный , казалось бы, на вид, он вдруг обмяк и повалился, как мешок. Отчаяние охватило Ксению. Она посмотрела в серое небо, понимая, что скоро пойдет снег, и тогда еще тяжелее будет выбираться отсюда. Вспомнилась дочка Маришка, такая же сероглазая как Ксения, болью отозвалась в сердце. Не хотела Ксения даже думать, что дочка одна останется. Наклонилась снова к мужу и с усилием усадила его. - Вставай! Слышишь ты, тряпка, ну вставай же! - Она стала тормошить его и хлестать по щекам. Остановилась. Потом снова и снова. - Ну чего ты как размазня? Вставай, говорю! - В полном отчаянии она пыталась расшевелить мужа. Открыв глаза, он смотрел на нее с ужасом: - Ты чего это? Ошалела? Да я... я тебя... - бормотал он. Ксения отошла на шаг от него. Платок слез на плечи, ее светлые волосы растрепались, да и сама она была похожа в этот миг на взъерошенного воробья. - А ты встань и поддай мне! Ну?! - требовала она. - Ударь, если дотянешься. Ну, давай же, ну чего ты как тряпка... И он, хватаясь за ветки, стал подниматься. Она протянула руку и помогла подняться, закинув его руку себе на плечо. - А теперь пойдем, немного осталось. - Сказала она. На речке уже появилась шуга - признак того, что скоро льдом покроется. Не отходя от берега, они медленно шли, спотыкаясь, падая... и Ксения (откуда только силы брались) поднимала мужа. - Устал, не могу больше, - признался Семён, нога ноет. - Он закашлялся, прислонившись к сосне. - Вечереет, - сказала Ксения, чувствуя, что идти настолько тяжело, будто гири на ногах, - как бы заночевать не пришлось. - Замерзнем, - бормотал Семён. - У тебя спички в кармане, - сказала Ксения, - костер разведем, согреемся. - Нет спичек, - обречённо признался Семён, потерял я где-то - всё к одному, все напасти враз. - Ладно, если что, веток наломаю, сделаем шалаш, авось продержимся. - Она снова потянула его вперёд. - Пойдем, идти надо. Деревенька, на которую они чудом наткнулись, идя вдоль речки, была маленькой. Сюда и автобус не заходит. Чтобы уехать люди километра три по лесу идут, или на мотоцикле кто подвезет. Им и телефон-то провели только в конце семидесятых, а нынче уже восемьдесят второй на календаре. *** Семена, когда добрались до районной больницы оставили подлечиться. Нога болела, да и простудился он. Ксения осталась только на сутки, потом домой отпросилась, к дочке рвалась. Зашла к тете Мане и дядьке Ивану, уткнулась соседке в плечо и заревала так, как никогда не плакала раньше. - Ну что ты, горемычная, не реви так, хорошо всё с дочкой, вон наигралась и спит. Ксения вытерла слёзы, умылась тут же у соседей, взяла осторожно Маришку на руки, сказала тете Мане спасибо и ушла. За те две недели, что Семён лежал в больнице, она ни разу к нему не съездила. Ушла она от Семена-то. На другой день же и ушла. Уехала в другой район. *** Наталья Степановна, мать Семена, навещала сына пока лечили его. И на другой день, как выписали, пошла узнать, как он там дома. У самых ворот встретила Людмилу Звягину. - Доброго здоровьичка, Наталья Степановна, - Людмила даже слегка услужливо поклонилась. - Иду вот и думаю, какая же неблагодарная эта Ксенька. Взяли сиротинку, обогрели, накормили, а она даже в больницу не наведалась, оставила Семена, считай, на больничной койке. - Да уж... сама не ожидала, - с раздражением ответила Наталья. - Совести у нее нет. Войдя в дом, женщины застали Семена со стаканом в руке - горе за заливал. Только какое горе - непонятно пока. - Вот так, сынок, пригрел змейку на шейке, отблагодарила она тебя, - запричитала Наталья, и сердце ее наполнилось жалостью к сыну. - Сема, не печалься ты так, ты ее, считай, спас... если бы не ты, замёрзла бы в лесу Ксенька-то, - затараторила Людмила. - Вывел эту курицу к людям, сам заболел, а она даже в больницу ни разу не явилась, бессовестная! - Всё сильней распалялась Наталья. Семён смотрел на них мутными глазами... и вдруг с шумом поставил стакан, выплеснув на стол его содержимое. - Да что вы знаете?! - зарычал он. - Что вы вообще понимаете? А? - Сема, успокойся, - просила Людмила, - вот ведь довела Ксенька мужика, аж побледнел весь. Семён встал и, пошатываясь, двинулся на них. - Да что вы вообще можете знать? Не я это, а Ксения... она меня вывела, она меня тащила. Тьфу, слушать вас противно! - Он со злостью отшвырнул стул и тот упал с шумом. - Шли бы вы отсюда, а то сам выведу... Наталья, схватив Людмилу, потащила ее к двери. - Пошли, пошли, видишь, не в себе он. Они вышли на морозный воздух. Людмила поправила шаль, закутавшись теплее. - Наталья Степановна, а я всё равно приду, это он сегодня такой, это ведь она его так настроила. - Придёшь, придёшь, - пообещала Наталья, - а сейчас домой ступай от греха подальше. Сама же она вернулась в дом и застала уже успокоившегося сына. Она довела его до постели, уложила, накрыла одеялом. Вернулась к столу и помыла грязную посуду. Увидев, что Семён уснул, оделась. И уже у двери, окинув взглядом, осиротевший домик, с горечью в голосе пробормотала. - Придет Людка-то, кому же ещё приходить, больше некому теперь. Всё она поняла из короткого признания сына, и от того ещё горше стало. *** В районной столовой всякий люд бывает. Вот и весной обосновались в райцентре геологи. Временно, конечно. Ну и в столовую ходили. А ещё у них просто рабочие были, помогали им. И среди них несколько местных мужиков. - Ксения, гляди не упусти, ты у нас женщина свободная, замуж можно выходить. - Подшучивали бабёнки. - Поменьше на тарелки смотри, успевай в глаза глядеть мужикам. А Ксения на шутки не обижается, рада она, что полгода уже как одна с дочкой живёт, времянку снимает, работает в столовой, Маришку в садик водит. - Ксеня, обрати внимание, вон тот крепкий такой, смотрит на тебя, как огнем обжигает, не упусти, - советует повариха Лидия. - Лида, да ты знаешь, мне как-то по душе Коля Малютин... - Ой, ну и нашла, подумаешь, крутится возле тебя! Вот Геннадий, про которого говорю, вот это мужик! Косая сажень в плечах, слово скажет, как отрежет, за таким, как за каменной стеной... Ксения и бровью не повела, а только тихо сказала: - Был у меня такой ... спасибо, нажилась. Лидия удивилась, но спорить не стала. Допоздна в тот день возились в столовой. А когда вышли, то под раскидистой сосной увидела Ксения Колю Малютина, он стеснительно топтался на месте, поглядывая на Ксению. И она, улыбнувшись ему, сама подошла. Лидия не могла уже слышать их разговора, только со стороны заметила, как расцвела Ксения, будто заново родилась. (Автор: Татьяна Викторова)

Быки умеют делать сальто! 😽📘⌛

Волк в цирке не выступает, но сплясать перед медведем ради еды может 🎴💵💟

Торт ТРИ СТАКАНА быстрый рецепт без миксера и весов. Сочный и без пропитки 😮🍴📒

Тыквенный манник — яркий пирог для осеннего чаепития 🎈➰🐈

Тот бросился в ванную комнату. Здесь чисто, всегда есть мыло и чистое полотенце. Он умылся и расчесался, чтобы понравиться тёте Ире. Когда зашёл на кухню на столе его ждала мятая картошка и котлета. Ребёнок с жадностью набросился на еду, а женщина смотрела на него вытирала слёзы: «Почему так несправедлива судьба? Мне так хочется сына, а нет ни мужа, ни ребёнка. Разве я виновата, что родилась некрасивой? Зато у этой красавицы Земфиры сын всегда голодный, а она неизвестно где гуляет». - Где твоя мама? – спросила, убирая со стола грязную тарелку. - Вчера мама на работу ушла, - стал рассказывать мальчишка. - На улице дождик был, и я весь день сидел дома. Пришла ночью, а сегодня утром опять на работу ушла. «Она и в такие-то дни не работает, - думала Ирина, слушая мальчишку. – Вчера суббота, сегодня воскресенье. Какая работа? Хотя у неё…» - А я утром хлеб доел и пошёл гулять, - продолжил рассказ мальчишка. – Мне тётя, которая пирожками торгует, пирожок дала бесплатно. Вкусный! Ирина поставила перед ним чай с молоком, дала шоколадный батончик. «Сколько раз приходили из опеки, обещали её родительских прав лишить. Так и не лишают. Отдали бы мне Мишку. У меня квартира двухкомнатная и зарабатываю я неплохо. Да разве отдадут? Я в компьютере посмотрела, у них там с эти волокита. Может попросить у Земфиры его на неделю, у меня ведь с завтрашнего дня отпуск». С батончиком мальчишка расправился моментально. - Будешь мультики смотреть? - Да, - обрадовался Миша и тут же добавил. – У нас телевизор совсем перестал показывать. Усадила его на диван, нашла мультик по его вкусу и пошла убираться на кухне. *** Когда вновь зашла в комнату, глаза у мальчишки слипались. - Давай я постелю тебе. Будешь лежать и смотреть телевизор. Пока сходи в туалет и раздевайся. Постелила ему чистую простынь. Взглянув, на вернувшегося мальчишку, схватилась за голову: - Боже! Какой ты грязный! Пошли мыться! Помыла, достала ему чистые трусики и маечку. Она купила их пять пар одинаковых, а также пять пар носков. Меняла, когда он приходил к ней. Его мать всё равно этого не замечала. Одев во всё новое, налила ему стакан сока. Тот выпил. Лег на диван и вскоре уснул. Ирина, ждала до полуночи, вдруг придёт его мамаша. Затем махнула рукой и легла спать. *** Проснулась утром. Как хорошо, когда отпуск, не надо идти на работу. Мелькнула мысль: «А Мише-то в садик, наверно? – и тут же её перебила другая. – А мамаша-то его где?» Подошла к дивану. Мальчишка всё ещё спал. Пошла готовить завтрак. *** Земфира проснулась от стука. Долго лежала с закрытыми глазами, вспоминая, где она. Затем открыла их: «Так, я дома? Кто там стучит?» Поплелась к двери не спрашивая открыла. Возле двери стояли её хорошо знакомые: участковый и женщина-инспектор из отдела опеки. - Здравствуй, Земфира! – произнёс полицейский. – Опять с глубокого похмелья? - Ну…, - промычала та, так не хотелось их видеть. - Опять только под утро пришла? - Ну…, - болела голова и не хотелось ни о чём думать и ни о чём вспоминать. - Приглашай в квартиру! Поговорить надо. - Заходите! – хозяйка повернулась и поплелась в комнату. - Земфира, а где твой сын? - спросила инспектор. Мамаша, покрутила головой, видно предполагая, где он может быть в её однокомнатной квартире. - Миша, ты где? – крикнула негромко. Вышла на балкон. Оглядела улицу. Поплелась на кухню. Налила в грязный стакан холодной воды, залпом выпила и вернулась в комнату. - Так где твой сын? – спросил на этот раз участковый. - Не знаю, - помотала головой мамаша. - Когда ты его в последний раз видела? Долго вспоминала, наконец, скорее спросила, чем вспомнила: - Может он у Ирки, у соседки? - Сейчас узнаю, - и участковый вышел из квартиры. *** Когда раздался деликатный стук в дверь. Ирина с Мишей пили чай. Хозяйка сразу бросилась к двери, глянула в глазок и открыла дверь. - Здравствуйте, Ирина Сергеевна! – произнёс участковый. – Миша у вас? - Да. Чай на кухне пьёт. Проходите! Он прошёл, улыбнулся мальчишке, но тот приходу этому дяде в форме не обрадовался, понимая, что его сейчас заберут отсюда, а так не хотелось уходить от тёти Иры. - Что, Миша, пойдем к маме? – спросил участковый. - Не хочу, - насупился мальчишка. - Ирина Сергеевна, вы когда его к себе взяли? - Вчера вечером. Уже темнело, а он один на лавочке сидел. - Понятно. - Ну, что, Миша, пошли! – участковый положил руку на плечо мальчика. *** - Вот он, мой сыночек! – радостно воскликнула Земфира, увидев вошедших. – Куда он денется? - Земфира Кирилловна, - строго произнесла инспектор опеки. – Мы начинаем процесс по лишению вас родительских прав. Мамашу, похоже, это особо не удивило, но она всё же спросила: - И пособие на него мне уже платить не будут? - Не будут. Но процесс этот долгий, у вас будет время одуматься. А пока принесите, свой паспорт и свидетельство о рождении ребёнка. Земфира пошла искать требуемые документы. А инспектор наклонилась к мальчику и тихонько спросила: - Миша, ты хочешь жить с мамой? Мальчик испуганно посмотрел в сторону комнаты и помотал головой. - А с кем ты хочешь жить? - С тётей Ирой. Она хорошая, никогда не дерётся и у неё всегда кушать есть. - Понятно. Но пока тебе придётся пожить с мамой. *** Мишу забрали, настроение у Ирины ухудшилось. Тут ещё начальник с работы позвонил и попросил с завтрашнего дня выйти на работу, обещая выписать премию и перенести отпуск на любое время года по желанию. Так часто бывало, начальник знал, что она женщина безотказная, всегда выписывал ей хорошую премию. Она всегда соглашалась, всё же лучше, чем сидеть дома. Раздался стук в дверь. Глянула в глазок. Вновь тот полицейский и какая-то женщина. Открыла. - Здравствуйте! – кивнула головой вошедшая. – Я – Мария Леонидовна Смирнова – инспектор органа опеки. Хотела поговорить с вами насчёт ваших соседей. - Здравствуйте! Заходите! Проходите на кухню. Сейчас чай поставлю. Те прошли. Инспектор, сев за стол, сразу повела разговор: - Ирина Сергеевна, мы начинаем процесс по лишению вашей соседки Земфиры родительских прав. Процесс этот долгий. К тому же, после лишения её прав сына отдадут в детский дом и в течении шести месяцев его никто не сможет усыновить, - Мария Леонидовна улыбнулась. – Миша хорошо к вам относится. Не согласились бы вы стать его временным опекуном, сроком на восемь месяцев? Вам будут платить детские пособия на него. *** Полгода прожил Миша у тёти Иры. Его родная мать отнеслась к этому, на удивление спокойно. Иногда заходила, чтобы занять сотню, не собираясь возвращать. Мальчишка сначала вздрагивал, боясь, что она заберёт его обратно, потом понял, что тётя Ира его не отдаст и успокоился. Ирина счастлива. Вот только осталось два месяца, когда закончится её временная опека. Дальше, как ей сказали, она может оформить постоянную опеку или усыновить ребёнка. Конечно, хотелось бы усыновить, но она одинокая, а детей отдают в полные семьи. Она уже настроилась на опеку, но произошло то, что заставило её действовать с созданием настоящей семьи. *** Перед Восьмым мартом в садике был утренник, и Миша пригласил её. Ирина, понимала, что она там будет немного лишняя, но, конечно же, пришла. В старшей группе дети уже большие, приготовили мамам интересный концерт. В заключении воспитательница загадочно произнесла: - А теперь… И все дети бросились к своим мамам с подарками в руках. Подбежал и Миша, протянул свой подарок: - Это тебе, мама! Слово «мама» ударило по самому сердцу, из глаз брызнули слёзы. Ирина обняла его: - Спасибо, сыночек! *** Весь вечер слёзы не сходили с её глаз, не могла уснуть ночью. Мысли были лишь об одном, об усыновлении, но разве суд отдаст ребёнка ей, одинокой. И тут вмешалась судьба. Утром восьмого марта у неё потекла батарея и довольно сильно. Перекрыла. Но на улице мороз. Вызвать слесаря восьмого марта весьма проблематично, но в их доме в однокомнатной жил один сантехник к которому все обращались в подобных случаях. Это был одинокий невзрачный мужчина неопределённого возраста. К тому же сидел за что-то. Звали его все по-простому Василич. Вот ему Ирина и позвонила. Он пришёл через полчаса, буркнул: - Здравствуй, Ирина! Показывай, что у тебя! - Здравствуйте, Николай Васильевич! Проходите! – провела в комнату. – Вот батарея. Я перекрыла… - Разберусь! – поставил рядом сумку с инструментом, достал ключи. Подошёл Миша и стал с интересом смотреть, как дядя работает. - Тебя, как зовут? – неожиданно спросил мужчина. - Миша. - А меня, дядя Коля. На, подержи! – сунул ему ключ. Мальчишка схватил его, довольный тем, что взрослый дядя обратил на него внимания. - Давай! – произнёс тот через некоторой время и сразу добавил. – Теперь вон тот блестящий из сумки достань. Миша тут же достал другой ключ и подал. Ирина улыбаясь смотрела на них, и вдруг ей в голову пришла совсем уж авантюрная мысль. Сначала она казалась неправдоподобной, но это касалось и Миши. - Всё готово! Она сунула ему деньги. - Не надо, - неожиданно ответил тот. – Твой мальчишка мне помогал. И она решилась. - Николай Васильевич, у меня к вам просьба… она… в общем… - Что, Ирина? – он как-то по-доброму посмотрел на женщину. - Хочу усыновить Мишу, но суд мне не разрешить, я одинокая, а там только в полные семьи отдают. - Я-то причём здесь? - Николай Васильевич, возьмите меня в жёны! Не по-настоящему, мне разрешать Мишу усыновить, и мы разведёмся. Я вам деньги заплачу. - Ты, что совсем того? – он покрутил пальцем у виска и вышел из квартиры. *** В воскресенье Ирина собралась с Мишей в парк. Они уже оделись, когда раздался стук в дверь. Она глянула в глазок и, удивлённо пожав плечами, открыла дверь. Вошёл Василич, постриженный и побритый, в новых джинсах и рубашке. - Здравствуй, Ирина! Здравствуй, Миша! - Здравствуйте! - Я это…, - чувствовалось, что мужчина сильно волнуется. – Хотел пригласить вас погулять. - А мы в парк собрались, - растерялась и Ирина. Но тут разговор в свои руки взял Миша: - Мама, а давай дядю Колю с собой возьмём? *** Через два месяца Николай и Ирина поженились, по-настоящему. Усыновили Мишу и сменяли свои квартиры на большую трёхкомнатную. *** Прошёл год. Сегодня Миша пошёл в первый класс. Как всё там интересно, не то что в детском садике. Правда, по-настоящему сегодня не учились. Учительница, познакомилась с ними и отпустила. Во дворе школы первоклассников ждали родители. Его тоже ждали. Он увидел красную детскую коляску и бросился к ним. Ведь теперь у него есть и папа, и мама, и маленькая сестренка, которая родилась совсем недавно. ( Автор Дзен Рассказы Стрельца)

Лена поставила стакан на стол и оглядела комнату, в которой провела всю свою жизнь вместе с мамой. Комната была маленькой и не очень светлой. Окна выходили на север. Кто и почему так построил двухэтажное здание общежития так бестолково, никто уже не помнил. Оно торчало на пригорке, словно прыщ. Такое же никому не нужное и безрадостное. В комнатах, которые выходили окнами на север, как в той, где жили Лена с матерью, было всегда сумрачно и сыро. А в тех, что выходили окнами на юг, от солнца было не спрятаться и жарко было настолько, что кое-кто из соседей Лены спал летом в коридоре. Там было хоть немного прохладнее. Счастье в общежитие не заглядывало даже по праздникам. Когда-то люди, получившие здесь комнаты от завода, на котором работали, устраивали общие застолья во дворе, где каждый следил за соседом и не давал испортить праздник. То и дело звучали слова: - А, ну! Прекращай так себя вести! Здесь же дети! И жена твоя! Имей уважение! Порядок воцарялся за столом. И продолжался праздник, на котором было место и песне, и тосту, и хорошему слову для друга. Но эти времена давно прошли. Кто-то съехал, получив квартиру, кто-то уехал искать счастья где-то еще, и в общежитии появлялось все больше чужих, которые уже не были столь щепетильны. Большинству было просто наплевать на то, как живут соседи. Мать Лены, Марина, попала в это общежитие уже после того, как продали завод. Ей, как сироте, выделили здесь комнату и приказали забыть о том, что она ее получила. - Держи, Маринка! - Что это? - Ключи! Жилье тебе дали. Документы потом оформим. Директор интерната, где воспитывалась Марина, одышливая, полноватая Галина Петровна, была добрейшей души человеком. Умудряясь сочетать в себе мягкость по отношению к своим воспитанникам и стальной характер, позволяющий ей понять, что в этом мире заступиться за них, кроме нее некому, делала что могла, чтобы обеспечить детям хоть какое-то будущее. А могла она не много… Глядя, как ее любимица крутит на пальце колечко с ключами, Галина Петровна вздохнула и покачала головой: - И не мяукай! Поняла меня? Я еле-еле выхлопотала тебе этот угол! Иначе пошла бы ты сейчас, как и все остальные, ждать у моря погоды. Ох, грехи наши тяжкие! Ведь положено тебе… А, видишь, как выходит, Мариночка? Ждут дети годами, мыкаясь непонятно где и как… И я ничего с этим поделать не могу… - Ну что вы! – Марина обняла директора. – Вы и так столько для нас сделали! Кто из нас мамой вас хоть разочек не назвал?! Много таких? А вы говорите! Комната! Целая комната! И вся моя! - Погоди радоваться! Ты же ее еще не видела! - Да какая разница-то?! Главное, есть теперь, куда пойти! – Марина отмахнулась, не давая испортить себе настроение. Но увидев новое свое жилище, передумала веселиться. Комната была страшна. Отсыревшие обои кое-где отстали от стен, веселые друзья-тараканы глазели на Марину безо всякого стеснения и даже не думали удирать при ее появлении, а окна были такими грязными, что свет сквозь них почти не проникал. Но Марина была настолько позитивным и добрым человеком, кстати, совершенно не понимая, откуда у нее взялись подобные качества, что расстраиваться не стала. Ей, девчонке, которую мать просто бросила в роддоме, отказавшись забирать по каким-то, одной лишь ей, ведомым причинам, было понятно об этой жизни одно: хочешь жить – умей вертеться. Не сиди и не жди, когда придет кто-то и сделает все за тебя. Не придет! Потому, что если ты с самого первого дня была не нужна даже маме, то уж остальным-то и подавно! Конечно, это не касалось Галины Петровны, которую Марина считала самым близким своим человеком и пары подруг, с которыми росла сначала в детском доме, а потом и в интернате. Первая никогда не давала повода усомниться в себе, а вторые были такими же, как и сама Марина. Хотели любви и тепла, но получали его катастрофически мало, так как любить их было попросту некому. Им оставалось только творить любовь вокруг себя самим. Подруги на просьбу Маринки помочь с ремонтом откликнулись сразу. За несколько недель привели в порядок стены и потолок, а потом изгнали непрошенных усатых квартирантов. Отмыли окна и двери, радуясь за подругу и мечтая о том, что и им когда-нибудь тоже перепадет такое счастье. - Счастливая ты, Маринка! – галдели девчонки, помогая подруге перетаскивать стулья и стол, которые подарила ей на новоселье Галина Петровна. – Не профукай теперь счастье свое! Кто бы их слушал! Марина, оказавшись на свободе, да еще и в собственной комнате, решила было, что нужно учиться и пытаться найти работу получше, чем нянечкой в детском саду, куда пристроила ее Галина Петровна. Но когда приходит любовь – все планы идут побоку, как известно. Вот и Маринка бортанула их все разом, когда встретила своего Алексея. Любовь у них случилась. В смысле страсти и последствий – ураган просто! Пришла внезапно и ушла с такими бедствиями, что Марина даже не сразу поняла, что ей со всем этим добром делать дальше. Сначала ей досталась свекровь. Ничего такая. Даже в чем-то простая и понятная. Классическая, можно сказать, свекровь. Маринку она не приняла и угрожала сжить со свету, если та не оставит «мальчика» в покое. Правда, когда узнала о том, что Марина ждет ребенка, сменила гнев на милость: - Если девочка будет – назовем Еленой! - Почему? - Так я хотела дочку назвать, но не случилось. А, что? Имя не нравится? Марина поразмыслила немного. - Нравится. Хорошее имя. - Вот и я так думаю! – кивнула бабушка Елены, которая еще не знала, что ее желание сбудется, и проворчала. – Врача сама тебе найду! Нам нужен здоровый ребенок! А еще через несколько месяцев она же лила слезы, наглаживая пеленки в комнате Елены, и костеря на чем свет стоит своего сына непутевого: - Чего ему надо, охламону?! Жена, ребенок… Куда понесло?! - Разлюбил… - Маринка, опухшая от слез, качала горластую свою дочку, и мечтала только об одном – забыть Алексея, который ни с того, ни с сего вдруг заявил ей, что быть вместе им не судьба. - Я ему покажу любовь! Я ему такое небо в алмазах устрою, что сам прибежит и прощения попросит! – бушевала свекровь Марины. - Не надо! – тут же открестилась от возможности примирения Маринка. – Не прощу я его! Пусть даже не пытается! Он меня предал! - Что ты, Маришка?! У вас же дите! - У моего дитя мать есть! А такой папаша ей без надобности! – отрезала Марина, и Леночка, которая голосила без умолку почти сутки, вдруг притихла и засопела, глазея на свою покрасневшую от гнева маму. - Ну-ну… Не кипятись! – свекровь Марины отставила в сторонку утюг и протянула руки. – Можно? Папки лишить ее – твое право… Заслужил. Тут спорить не стану. Понимаю тебя и как женщина, и как мать. А бабушки Леночку ты тоже лишишь? Марина внимательно посмотрела в глаза той, что так ее не любила поначалу, и покачала головой: - Нет. И Елена перекочевала на руки к бабушке, еще не зная тогда, что эти руки дадут ей столько любви и заботы, сколько не дарили никому на свете. Правда, времени на все это судьба отмерила для этих двоих, к сожалению, очень мало… Бабушки у Елены не стало, когда девочке едва стукнуло шесть. Возвращаясь вечером с работы, она оступилась у края тротуара и попала под автобус. Марина примчалась в больницу, куда увезли ее свекровь, и еще успела увидеть ту перед операцией. - Береги Леночку! – прохрипела она, пытаясь сжать Маринкину руку. – И… Прости… За что извинялась она, Марина поняла без уточнений. За сына. Алексей с самого рождения Елены не проявлял к ней ни малейшего интереса. У него были подруги, друзья, старенькая «копейка», которую купила ему мать, и воля. Все, чего может желать подросток, так и не ставший мужчиной. Было ли ему дело до Марины? Нет. Он давно забыл о ней и вычеркнул из своей жизни, как мимолетное увлечение, о котором вспоминал лишь тогда, когда нужно было произвести впечатление на очередную пассию: - Я ведь женат был, - вздыхал он. - И дети есть? - А как же! Дочь. Леночка. Но бывшая не дает нам видеться. - Как она может?! Ты же ее отец! - А я о чем! Бьюсь, бьюсь, а все без толку! А я ведь так люблю детей… После того, как в городе появилось еще два брата и сестра Елены по отцу, ему пришлось менять место жительства. Женское население городка перестало верить басням, которые с таким артистизмом рассказывал Алексей, и ему попросту не оставалось ничего иного, как уехать. Он продал квартиру матери, и скрылся в неизвестном направлении, оставив после себя только разбитые сердца и кучу ребятишек, которые до поры до времени ничего не знали друг о друге. Но город был небольшим, а это означало, что рано или поздно все тайное должно было стать явным. И Леночка, еще в детском саду познакомилась сначала со своей сестренкой, а потом и с братьями. Общение у Марины с их матерями не заладилось, так как мать Алексея из всех внуков признавала только Лену, а потому и у девочки теплых отношений с родственниками не сложилось. Но ей это было и не нужно. У нее была мама, тети, как она называла подруг матери, и бабушка – Галина Петровна. Та любила Леночку всем сердцем. И, поскольку своих детей у нее не было, привечала Марину с дочерью, чувствуя свою ответственность за то, что в свое время не смогла отговорить свою подопечную от скоропалительного брака. Именно Галина Петровна стала виновницей разговора между Леной и Вероникой поздним вечером в комнате общежития. Болела она долго. Несколько лет Марина ухаживала за ней, спеша после работы сначала к своей названной матери, а потом уже к дочке. - Перебирайтесь ко мне, Мариша! – умоляла ее Галина Петровна. - Нет, мама Галя. У меня свой дом есть! Мне там привычнее. - Но там же совсем не уютно! И девочка растет. Хорошо ей видеть все то, что творится в общежитии?! - Плохо. Тут я спорить не буду. Но вы не думайте, что мы такие кисейные барышни, что постоять за себя не сможем. Никто там Лену не тронет. Потому, что знает – дольше минуты после этого не проживет. У меня же нет ничего в этой жизни, мама Галя, кроме нее и вас. Девчонки еще. Но у них, слава Богу, уже свои семьи и дети. Не просите меня! Не хочу я одалживаться! - Да какие же тут одолжения?! Это я должна тебе, как море рекам. Не было бы меня уже на свете, если бы не ты! - Ой, да не выдумывайте! Подумаешь! Подождите! Мы еще с вами встанем и танцевать пойдем! – Марина поправляла подушку Галине Петровне. – Танго! Или самбу! Как в вашем любимом сериале! Сошьем вам купальник с камушками блестящими, и – ух! Всем покажем! Галина Петровна улыбалась, а Марина продолжала вдохновенно врать о карнавале и поездке на море, о том, как будут отмечать они Новый год и дарить друг другу подарки. Она знала, что ее обещания – пустой звук, но восхищалась Галиной Петровной, которая ни разу за все время не заикнулась о боли, которая терзала ее по ночам, и не пожаловалась на соседей, что затеяли ремонт и сверлили с утра до поздней ночи каждый день без малого полгода. - Там уже все стены должны быть в мелкую дырочку! Как решето! – сердилась она, пытаясь перекричать звуки, несущиеся из соседней квартиры. - Ах, Маринка! Пусть сверлят. Поверь, этот звук такая мелочь по сравнению с тем, что я сейчас чувствую… Лена сменяла маму по выходным и иногда после школы, понимая, что ей тяжело справляться одной. Готовила еду, мыла пол, и помогала Галине Петровне дойти до ванной, пока та еще могла ходить. И ни разу за все время у нее даже тени мысли не возникло, что эта женщина для нее чужой человек. Она была родной настолько же, насколько родной была для Лены ее мама. Врачи Галине Петровне давали год от силы. Прожила она шесть лет… И успела распорядиться своим имуществом так, как посчитала нужным. Не ставя никого в известность. Даже близких. Марина о завещании не знала. Галина Петровна попросила соседку помочь ей и вызвать нотариуса на дом. - Я не могу все это принять! – разревелась Марина, когда ей огласили последнюю волю Галины Петровны. - А вам и не придется. Все завещано вашей дочери. Галина Петровна настаивала на этом. - Но Лена еще совсем молоденькая! Только-только восемнадцать исполнилось! - Этого достаточно для того, чтобы вступить в наследство. Но вам придется помочь ей правильно распорядиться тем, что оставила ей Галина Петровна. Марине ничего не оставалось, как согласиться. Она плакала по ночам, понимая, что потеряла по-настоящему родного человека, и Лена, просыпаясь от этого тихого стона маминой души, перебиралась к ней на кровать, обнимала и баюкала, словно ребенка. - Мамочка, она тебя очень любила! - Не тебя, а нас! – поправляла Марина, шмыгая носом. - Хорошо! Нас. Но, если она нас так любила и говорила, что на том свете все всё знают и слышат, то каково ей твой рев слушать каждую ночь? Прекращай, а? Ты же сама говорила мне, что ей там будет хорошо. Там не больно, мам… Марина обнимала в ответ свою так быстро повзрослевшую девочку, и старалась сдержать слезы. Удавалось ей это плохо… Немного успокоившись, они подумали и отложили до поры до времени вопрос с переездом, так как квартира Галины Петровны требовала ремонта, а денег на это не хватало. Снимать со счета то, что досталось Лене по завещанию, Марина отказалась наотрез. - Сами с усами! А тебе учиться еще! А замуж? А дети? Пусть лежат эти денежки, Лен! Сними, сколько хочешь на то, чтобы приодеться, а остальное сохрани. Выучишься – дело какое-нибудь свое откроешь. Ты у меня умненькая! Все сможешь. - Мам, а сколько там на счету? - Полтора миллиона. Не знаю, откуда у мамы Гали такие деньги, но предполагаю, что это за отцовскую дачу. У него была другая семья, но с Галиной он всегда общался. И оставил ей дачу с большим участком. Вот ее-то, наверное, она и продала. Что-то пролечили, а остальное лежит на счету, который тебе достался. Лена, поразмыслив, решила, что мать права. Снимать со счета ничего не стала, а принялась думать, чем хочет заниматься после окончания учебы. Вариантов было много, но ни один пока не устраивал ее полностью. И Лена решила не торопиться с решением этого вопроса. А пока она раздумывала, судьба, видимо заскучав, решила, что испытаний для Марины и ее дочери было недостаточно. Она понаблюдала немного за тем, как они переклеивают обои и гадают, хватит ли у них средств на новый кухонный гарнитур, и, назевавшись до одури, устроила им такую встряску, что и той, и другой пришлось признать – яблочко от яблоньки падает не далеко. Если вообще падает. Елена возвращалась домой после очередного экзамена. До конца сессии оставалось всего ничего, и она уже предвкушала, как они с мамой распихают по коробкам нехитрый свой скарб и переберутся в почти отремонтированную квартиру. Доделать там оставалось совсем немного и вполне можно уже было заселяться. Тем более, что от дома Галины Петровны до института, где училась Лена, было рукой подать. - Леночка, доченька! Постой! Неужели ты не узнаешь меня?! Мужчина, который стоял у подъезда, был Елене смутно знаком. Она почти не помнила своего отца, так как видела его совсем маленькой, когда он пару раз приезжал, чтобы проведать свою мать. Леночка, сидя на руках у бабушки, не понимала, почему странный дядя ругается. Он требовал, чтобы ее убрали из бабушкиной квартиры, но почему – не объяснял. Она только помнила, что плакала от обиды и злости сначала, а потом смеялась, глядя, как бабушка гоняет веником незнакомца и приговаривает: - Породить – породил, а воспитывает пусть дядя? Я тебя, охламона, научу жить по совести! Плохо воспитала? Так исправлю! За мной дело не станет! Чем все это закончилось, Лена не помнила. Но странного дядьку, об которого бабушка обломала свой любимый веник, больше не встречала. И вот теперь он стоял перед ней и что-то говорил и говорил, то прося прощения, то требуя чего-то. Но чего именно он хотел, Лена понять не могла. - Вы можете объясняться яснее? Чего бы от меня хотите? – перебила она его, наконец. – Мне пора. Меня мама ждет. - Вот! Мать твоя! – Алексей приободрился и пошел в атаку. – Это она во всем виновата! - В чем? – Лена удивленно посмотрела на него, уже догадываясь, зачем тот явился. - Она тебя настроила против родного отца! Она не давала нам с тобой видеться! Она даже с матерью меня рассорила! Наплела ей с три короба, а та и поверила, потому, что тебя очень любила! Но я мать свою не виню! Ты же дитем была! А она так тебя любила! Больше, чем меня! - Я не буду ничего плохого слушать про маму! – Елена развернулась и хотела было уже уйти, но Алексей остановил ее. - Погоди! Я не буду больше! Ты уже взрослая! Сама решишь, что правильно, а что нет. Я вообще по другому поводу приехал! - И по какому же? - Лен… Понимаешь, у меня же дочка есть… Машенька… Ей пять лет всего. И она болеет очень. Мы старались. Сделали, что могли, но ей нужна операция… - голос Алексея дрожал. - Чем я могу помочь? - Нам нужна очень большая сумма, Леночка! А я знаю, что ты недавно наследство получила. - И сколько же вы хотите? - Миллион, Лена. Нам нужен миллион. Сама понимаешь, такие вещи стоят очень дорого! Дальше Лена слушать не стала. Развернулась, и пошла к подъезду. Она слышала, какие проклятия неслись ей в спину, но не оглянулась. А когда Алексей все-таки припустил за ней, все еще надеясь на что-то, просто стукнула на ходу в первую попавшуюся дверь на своем пути. - О! Ленка! – веселая компания, сидевшая за этой дверью в комнате местного алкоголика, дяди Саши, обрадовалась ее появлению. - Там отец мой приехал. Обидеть меня хочет. Помогите! Больше ей говорить ничего не пришлось. Все в общежитии знали историю Марины и очень уважали ее за то, что она на спилась, не ушла гулять куда-то, бросив ребенка на произвол судьбы, и не привела в дом нового мужика, решив, что личное счастье дороже, чем дочь. - Да я ему! – взревел дядя Саша, поднимаясь из-за стола, и Алексей, понимая, что ничего хорошего из встречи с подвыпившей компанией не выйдет, предпочел ретироваться. - Ты у меня еще попляшешь! – погрозил он кулаком Лене и бросился наутек, когда бутылка просвистела рядом с его головой, а компания заржала, провожая его свистом и улюлюканьем. - Иди домой, дочка! – осторожно похлопал по плечу ревущую Елену дядя Саша. – И ничего не бойся! Не сунется он больше сюда. А с матерью твоей я сам вечером поговорю и все объясню ей. Лена поднялась на свой этаж, закрыла за собой дверь комнаты, и дала волю слезам. Она плакала так горько, что даже не услышала, как вернулась домой Марина. - Маленькая моя, ну что ты! – обняла она дочь. – Не надо! Не плачь! Все хорошо будет! - Мам, а если не будет? Если он правду сказал? И где-то моя сестра, которая болеет и может… Мам! Я даже думать не могу об этом! - И не надо! У нас с тобой фактов нет. О чем тут пока думать? Нужно для начала все узнать! Марина дотянулась до сумки и достала телефон. - Кому ты звонишь? - Тете Вале. Забыла, кто у нее муж и где работает? - В полиции… - Именно! Вот его-то мы и попросим разузнать для нас кое-что. А потом будем думать, что да как. Иди-ка, умойся пока! Ты мне будешь нужна в здравом уме и при памяти. Через час они знали все. У Алексея действительно была дочь. И звали ее Машей. Но он не общался ни с ней, ни с ее матерью, бросив их так же, как в свое время Марину с Леной. - Маша правда болеет. Не знаю, откуда у него информация об этом, ведь с матерью девочки никаких отношений он не поддерживал. Но это и не важно уже. Мы с тобой поедем в тот город, где они живут, и узнаем, чем можем помочь. - Мам, ты думаешь, так будет правильно? - А ты так не думаешь? – Марина обняла Лену. – Если бы мне не помогали, доченька, где я была бы сейчас? Твоя бабушка, Галина Петровна, мои подруги, люди вокруг… Сколько их было? И каждый давал мне частичку своего тепла. И поверь, того, что они мне давали, с лихвой хватило на то, чтобы перекрыть все, что забрал из моей души уходя Алексей. Мне обидно лишь потому, что ты не получила того тепла, которое могло бы быть у тебя, если бы я в свое время сделала правильный выбор. И сейчас пришла наша очередь подарить это тепло кому-то еще. Понимаешь? - Да! Маша поправится. Операцию ей сделают бесплатно, но Лена, понимая, что это только половина дела, возьмет на себя расходы на реабилитацию и оплату съемной квартиры в Петербурге, где будет жить со своей мамой Маша, пока не поправится. И какое-то время спустя, уже в Москве, люди будут умиляться, глядя, как по дорожкам Нескучного сада гуляют две девицы. Одна будет вести за руку другую и тарахтеть без умолку: - Ты моя сестра? Правда? Тогда пойдем мороженое есть! Какое ты любишь? Если ты моя сестра, то шоколадное! Я такое люблю! - Маша, я буду любить любое мороженое, если ты перестанешь тащить меня куда-то и дашь отдышаться! Куда мы бежим? - Как куда?! – возмутится Маша. – Сколько вокруг интересного, а мы будем на месте стоять?! Пойдем уже! Сестра ты мне или нет? - Сестра… (Автор: Людмила Лаврова)

«Сегодня она ушла в дальний магазин за продуктами, там дешевле. Мы с мамой туда часто ходили. Он, хоть и считается дальним, но до него совсем недалеко, за час можно туда и обратно сходить, - она посмотрела на часы. – Уже четыре часа прошло. Есть хочется». Направила свою коляску на кухню. Разогрела чайник, достала из холодильника котлету. Съела, попила, чай. Мамы всё не было. Не выдержала, вновь взяла телефон и набрала номер: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», - вновь раздался голос автоответчика. Перебралась на свою кровать, положив телефон под подушку. Свет тоже не стала выключать, без мамы так страшно. Лежала долго, но всё же заснула. *** Проснулась, когда солнышко заглянуло в окно. Мамина кровать заправлена. - Мама! – крикнула она в сторону прихожей. В ответ тишина. Взяла телефон, позвонила. В ответ тот же чужой металлический голос Стало страшно, из глаз полились слёзы. *** Константин возвращался из кафе. Там каждое утро продавали свежую сдобу. У них с мамой каждое утро начиналось с этого, она готовила завтрак, а сын ходил в кафе за булочками. Константину уже тридцать, но он до сих пор не женат. Девушки и женщины просто не обращали на него внимания: некрасивый, худой, болезненный. Болезни его преследовали с самого рождения. Надо было дорогое лечение, но мама его воспитывала одна. Последний диагноз поставили, когда он уже стал взрослым, объявив, что у него не может быть детей. С тем, что никогда не женится, Костя уже смирился. В траве мелькнул сломанный старый телефон. Телефоны и компьютеры были его и увлечением, и работой. Он был программистом и блогером. Телефоны у него, конечно, были и притом самые крутые, но из-за чисто профессионального любопытства он поднял этот. Телефон был раздавлен, словно по нему проехала машина и отбросила его в сторону. «Может, что случилось? – мелькнула мысль, сунул сломанный аппарат в карман. – Дома разберусь». *** После завтра извлёк из найденного телефона симку и вставил в один из своих. Номера на симке принадлежали в основном больнице, пенсионному фонду и другим подобным учреждениям, но первым стоял адрес «дочка». Немного подумав, позвонил по этому номеру: - Мама! – раздался радостный детский голос. - Я – не мама, - растерянно произнёс Костя. - А где мама? - Не знаю. Я нашёл сломанный телефон, переставил симку и позвонил. - У меня мама пропала, - раздался плач. – Она ещё вчера ушла в магазин и не вернулась. - А где твои папа, бабушка? - Нет у меня ни папы, ни бабушки. У меня только мама. - Тебя, как зовут? – парень понял, что ребёнка надо выручать. - Юля. - Меня – дядя Костя. Юля, выйди из квартиры и скажи соседям, что осталась одна. - Я не могу выйти, у меня ножки не ходят. И в соседней квартире никто не живёт. - Подожди, как это не ходят? – Константин совсем растерялся. - Я такая родилась. Мама говорит, что надо накопить денежек и мне сделают операцию. - А как ты передвигаешься? - На коляске. - Юля, ты свой адрес знаешь? – Костя приступил к действиям. - Да, улица Кутузова дом семь, квартира восемнадцать. - Я сейчас приеду, и мы найдём твою маму. Он выключил телефон. Нина Антоновна зашла в комнату сына: - Костя, что случилось? - Мама, я нашёл сломанный телефон. Поставил симку в один из своих. И позвонил. В общем, там маленькая девочка осталась одна в квартире, и она инвалид. А других родственников у неё нет. Я узнал у неё адрес. Поеду, разберусь. - Поехали вместе, - и женщина стала собираться. Нина Антоновна одна воспитывала сына, который очень часто болел, она прекрасно представляла, каково одинокой матери с больным ребёнком. Сама она сейчас на пенсии, а сын очень хорошо зарабатывает. Они вызвали такси и поехали выручать ребёнка. *** Позвонили в домофон. - Кто? – раздался грустный голос ребёнка. - Юля, это я, Костя. - Заходите! Зашли в подъезд. Дверь в нужную квартиру уже была приоткрыта. Зашли в квартиру. Худенькая девочка в инвалидной коляски, смотрела на них грустными глазами: - Вы найдёте мою маму? - Как твою маму зовут? – сразу задал вопрос Константин. - Лида. - А фамилия? - Перова. - Подожди, Костя! – остановила его мать и спросила у девочки. – Юля, ты кушать хочешь? - Да. В холодильнике была котлетка, но я её вчера съела. - Так, Костя, беги в магазин, в который мы всегда ходим, купи то что мы покупаем. - Понял! – и выбежал из квартиры. *** Когда вернулся, мать успела что-то приготовить на кухне. Сразу разобрала пакеты, накрыла на стол. Когда поели Костя взялся за поиски мамы девочки. Открыл городской сайт и стал просматривать происшествия за вчерашний день. «Так, так. На улице Парковой водитель автомобиля «жигули» допус-тил наезд на жен-щину. Постра-давшая доставлена в тя-жёлом состо-янии в больницу». Достал телефон, стал звонить. После третьего звонка ответили: - Да, вчера к нам доставлена постра-давшая с улицы Парковой. Состояние тяжёлое. Пока не приходила в себя. - А как её фамилия? - Документов и сотового телефона при ней не было. Вы её родственник? - Ну… пока не знаю… - Приезжайте по адресу… - Адрес я знаю. Сейчас приеду. Отключил телефон и подошёл к девочке: - У тебя фотография мамы есть? - Да, - она подъехала к тумбочке и достала альбом. – Вот мы с мамой недавно фотографировались. - Какая у тебя мама красивая! Константин достал телефон и сделал снимок, улыбнулся девочке: - Пойду, - искать твою маму. *** Открыла глаза. Белый потолок. Сознание потихоньку возвращалось. Перед глазами мелькнула летящая машина… Попробовала пошевелиться, движение болью отдалось во всём теле. Подошла медсестра, тихо спросила: - Проснулась? И тут глаза Лиды расширились от ужаса: - Сколько я здесь лежу? - Двое суток. - Там в квартире дочка одна... - Лида, успокойся! – медсестра осторожно положила руку на грудь больной. - Здесь молодой мужчина вчера приходил. Оставил тебе свой телефон. Говорит, что твой машиной раздавило. - Мне позвонить… - Сейчас! – она задела пальцем по надписи: дочь, и приложила аппарат к ухо больной, и оттуда раздалось: - Мама! - Юленька, доченька, как ты! - Всё хорошо! Со мной бабушка Нина и дядя Костя приходит. - Какой дядя Костя? - Больная не волнуйтесь! – произнёс зашедший врач. – Иначе, оберу телефон. Давайте я вас осмотрю! - Доченька, я перезвоню, - крикнула Лида и выключила телефон. Доктор осмотрел. Приказал, что-то медсестре, та тут же поставила капельницу. Когда врач вышел, медсестра взяла телефон и положила себе в карман. - Можно, я с дочерью ещё минутку поговорю? – тихо прошептала Лида. - Доктор запретил вам волноваться, - но всё же достала телефон и набрала номер. - Доченька… - Лида, меня зовут Нина Антоновна, - раздался незнакомый женский голос. – Выслушайте меня! Мой сын нашёл ваш сломанный телефон. По сим-карте разыскал вашу дочь и вас. Я – пенсионерка. Пока вы в больнице, побуду с вашей дочерью. Не волнуйтесь! Передаю телефон Юле. - Мама, не расстраивайся и выздоравливай быстрее! – раздался голос дочери. - Доченька, слушайся бабушку! – схватилась Лида, как утопающая за соломинку. - Больная, выключайте телефон! – раздался голос медсестры. *** На следующий день Лиду перевели в общую палату, а вечером, в часы приёма заглянула медсестра: - Перова, к тебе посетитель. Лида даже удивиться, как следует не успела. Зашёл парень, какой-то некрасивый, худой: - Здравствуйте, Лида! Меня Костя зовут, - улыбнулся. – Вот пришёл навестить тебя. Не обижаешься, что я сразу на «ты»? - Нет. Он поставил на тумбочку большой пакет: - Здесь моя мама тебе собрала. - Костя, я даже не знаю, кто вы, - растерянно произнесла больная. - Я случайно нашёл твой раздавленный телефон. Симка оказалась целой. Позвонил твоей дочери. Затем разыскал тебя. - Как там моя Юленька? - Сейчас. Он взял с тумбочки телефон, который сам оставил при первом посещении. Немного поколдовал над ним. - Вот, пожалуйста! Лида глянула на дисплей и увидела свою дочь. - Мама! – закричала та. – Тебе больно? - Нет, доченька, уже не больно. Как ты? - Ко мне баба Нина приходит. Больная долго разговаривала со своей дочерью. Константин терпеливо ждал. Поговорив, Лида опустила голову: - Я теперь ваш должник. - Ладно тебе, Лида! – улыбнулся. – И давай, переходи на «ты»! - Спасибо, тебе, Костя! - Сейчас покажу, как пользоваться этим телефоном. *** Прошли две недели. Виновник той аварии принёс Лиде отступные двести тысяч прямо в больницу и привёл адвоката. На следующий день её выписали из больницы. Костя приехал за ней и привёз домой. - Мама! – радостно закричала дочь. Казалось, ещё немного и она выскочит из своей коляски. Лида присела рядом с ней, обняла дочь и заплакала от счастья. Затем подошла к пожилой женщине: - Нина Антоновна, большое вам спасибо! - Ладно, тебе Лида! Юля мне вроде внучки стала. - Нина Антоновна, мне виновник аварии отступные принёс, - она достала из сумочки деньги. – Возьмите! Мне больше нечем вас отблагодарить. - Убери, Лида! – Строго произнесла пожилая женщина. - Мы с сыном, точно, не обеднеем, а тебе Юлю лечить надо. Костя уже договорился с какой-то клиникой. - Мама! - радостно воскликнула дочка. – Дядя Костя сказал, что мы с тобой поедем в больницу и мне сделают, чтобы ножки ходили. *** Две недели пробыла Лида с дочерью в клинике. Поставили спицы. Через три месяца, нужно обратно в клинику. Затем всё это ещё раз через год и ещё раз через год. Через три года, после трёх операций и реабилитации, обещали, что Юля будет ходить. А пока девочка так и передвигалась в коляске. К тому же, спицы доставляли неудобства. Но видно судьба решила испытать на крепость этих четверых людей. У Нины Антоновны стало плохо с сердцем и её положили в больницу в тяжёлом состоянии. Три ночи провела Лида в больнице рядом с этой, ставшей родной, женщиной. Возвращалась домой лишь приготовить на всех обед и немного поспать. Ночами с Юлей оставался Константин. На четвёртый день Нина Антоновна окончательно пришла в себя. Долго грустными глазами смотрела на сидящую рядом Лиду, затем тихо проговорила: - Доченька, видно не долго мне осталось жить на белом свете. Выходи замуж за моего Костю. Он человек надёжный. Вместе вы и Юлю на ноги поставите. - Нина Антоновна, разве он меня возьмёт? - Возьмёт! – на лице женщины мелькнула улыбка. – Обязательно возьмёт. *** Пожилая женщина держала за руку девочку с ранцем за спиной и букетом цветов. Если бы не довольно высокий рост девочки, можно подумать, что в школу она идёт в первый раз. А она и шла в школу первый, но уже в четвёртый класс. Первые три года она обучалась дома дистанционно. Окончила три класса на четвёрки и пятёрки. И вот сейчас шла в школу на своих ногах. - Бабушка, мне страшно немного. - Что ты, Юля? Тебе уже десять лет! Вон и твои папа с мамой идут! - Доченька, ты что такая невесёлая? – подошла к ней Лида. - Боится в школу идти, - помотала головой Нина Антоновна. - Давай руку! – Константин подал девочки свою ладошку. – Пошли! - Вот с тобой, папа, мне совсем не страшно, - улыбнулась Юля. И они, весело болтая, направились к школе, а следом шли мама и бабушка, такие же счастливые. ( Автор Дзен Рассказы Стрельца )

Катя всё никак не могла к этому привыкнуть и чувствовала себя ужасно одиноко. Катя запрокинула голову и посмотрела в небо. Осень только-только начиналась, небо ещё не было таким низким, как зимой, но Катя знала, что звёзды здесь так плохо видны не по этому. Она вспомнила, вот Кате лет шесть, лето в разгаре, в домах стоит духота, Катя капризничает. «Айда!» - Подмигивает дед, держа под мышкой большое лоскутное одеяло. Они забираются на сеновал. Здесь прохладно, и мягко, и пахнет простором, лугом и полем, на которых росла эта трава, а в большое отверстие под крышей видны звёзды, такие огромные, как глаза кота Васьки. «Дед, а можно долететь до звёзд?» - спрашивает Катя. «Можно. – Отвечает дед. – Всё можно. Ничего невозможного в мире нет. Главное идти и не останавливаться. Вот некоторые люди мечтают о чём-то, и всё ждут, а когда же мечта сбудется. Но ничего не делают при этом. А мечта всё дальше. А потом люди и вовсе забывают о ней и довольствуются тем, что есть. И сами не замечают, насколько они несчастны без мечты». Катя задумалась: «Это вот так: скоро я пойду в школу и мечтаю учиться на одни пятёрки, но если я сама не буду стараться, то ничего у меня не получится?». «Именно так» - одобрил дед. Позже Катя часто забиралась на сеновал. Особенно, когда было грустно. Она смотрела на звёзды и мечтала и верила, что если она не отступится от своих мечтаний, то всё у неё в жизни будет прекрасно. В пятом классе, когда учительница перед всеми ребятами похвалила Катю за сочинение, Катя стала мечтать, что когда вырастет, тоже будет учительницей. В седьмом, когда Катя влюбилась в соседа по парте Серёжку, новенького, который перевёлся к ним, потому что его папа выкупил часть заброшенного колхоза под ферму, Катя стала мечтать, что у неё будет большая семья, в идеале, если с Серёжкой. Хозяйство с размахом и много детей. Катя любила помогать дедушке с бабушкой, возилась с курами, козами, поливала огурцы и варила с бабушкой варенье. А в восьмом классе всё изменилось. Первый раз в жизни Катя поехала на море. Бабушка достала где-то для внучки путёвку в летний лагерь. Катя была в восторге. Море было таким необъятным. Катя добавила, было, в копилку своих мечтаний, мечту ездить всей семьёй на море каждый год. Но когда вернулась из лагеря, её ждали печальные новости. В их доме ночью случился пожар. Сгорели почти все постройки и часть дома, а бабушка с дедушкой погибли от угарного газа. Кроме них у Кати не было никого. Кате не было и трёх, когда её родители попали в аварию. Поехали в город, за подарками к Новому году. Началась метель, и отец не справился с управлением. Катя их совсем не помнила. Дед и бабушка был для неё всем. Оказалось, что у Кати есть какие-то дальние родственники, которые согласились забрать Катю к себе. Нельзя сказать, что тётя Нина и дядя Юра были плохими, просто они были чужими. Жиль другой чужой для Кати жизнью. У них был сын Кирюшка, семи лет. Тётя Нина работала половину дня, а потом водила Кирюшку на бесконечные тренировки, кружки и дополнительные занятия. Дядя Юра работал с утра до вечера, а иногда и в выходные. В субботу тётя Нина успевала сводить сына ещё на пару занятий, сбегать куда-нибудь на маникюр или по магазинам, воскресенье был день уборки и прочих домашних дел. Дядя Юра, если был дома, то перемещался целый день от холодильника к дивану или столику с ноутбуком. Кирюшка, дорвавшись, наконец-то до планшета, играл в какие-то игры. Они даже между собой мало разговаривали, а уж на Катю и вовсе не обращали особого внимания. Катя старалась помочь, чем могла, прибрать, приготовить, предлагала даже водить Кирюшу по секциям, после школы, но тётя Нина чаще отказывалась, почему-то морща нос. С новыми одноклассниками у Кати не сложилось. Поначалу над ней попросту посмеивались, дразнили деревенщиной. Катя, и правда, отличалась от них не только одеждой, но и манерой разговора, привычками. А потом к ней привыкли и тоже перестали обращать внимание. Катя училась ещё старательнее, у неё теперь было больше времени. И надеялась после 11 класса поступить в институт, на педагогический. Но в середине девятого класса тётя невзначай поинтересовалась о её планах. - Деточка, мне кажется, не в твоём случае выбирать. Самое верное, пойти в училище после девятого класса, к восемнадцати у тебя будет уже специальность. Сможешь сама себя содержать. Вот хоть в торговое. Продавцы всегда нужны. Катя поняла, что родственники с нетерпением ждут, пока Катя станет самостоятельной и съедет от них. Классный руководитель очень удивилась, когда Катя сообщила, что не пойдёт в старшие классы, но уговаривать не стала. Так Катя попрощалась с первой мечтой. Но запас мечтаний ещё был. Можно было встретить любимого человека, создать семью, стать хорошей матерью. Пашка стал за ней бегать ещё на первом курсе. Что ни говори, а Катя была красивой девушкой. Да и от деревенских повадок не осталось следа. Пашка был весёлым, душа компании. На втором курсе Катя согласилась-таки пойти с ним на свидание. Нельзя сказать, что она была влюблена, но всё же Паша казался ей неплохим. Сразу после окончания училища, Катя устроилась на работу, к тому же тётя Нина выдала ей небольшую сумму, которую, как оказалась, успела отложить с пособия, которое выплачивалось на Катю. Катя была благодарна и за это, и за всё время, которое провела у родственников, а особенно за то, что ей не пришлось жить в детском доме. Они сняли с Пашей небольшую квартирку. Паша тоже работал, а после работы любил потусить где-нибудь с друзьями, приходя под утро. Катя же пыталась создать уютное семейное гнёздышко. В итоге Паша просто приходил на всё готовое, но даже не обращал внимания на это. И если Катя пыталась поговорить с ним серьёзно на эту тему, или о дальнейшем будущем, то он отмахивался и неизменно говорил: «Не будь занудой». Через год Катино терпение закончилось. Она съехала. Ей было двадцать, но она уже мысленно попрощалась и со второй мечтой. «Хоть на море махнуть» - решила Катя, но заведующая отрезала: «Какой отпуск, работать и так некому. Подожди, наберём штат, там и пойдёшь». «В знойном ноябре?» - вздохнула Катя. Заведующая только покосилась на Катю исподлобья. И Катя как-то со всем смирилась. Работала всё лето, зевала, глядя на баночки с горошком, вечером приходила в пустую квартиру, иногда что-то читала, а иногда сразу ложилась спать. И так по кругу. «Ладно, когда-нибудь потом. Учиться никогда не поздно, да и любовь свою ещё встречу, я молодая, а то, что без отпуска, дак тоже плюс есть, заработаю больше» - говорила себе Катя. Катя посидела ещё немного на лавке и направилась в сторону дома. Подойдя к пешеходному переходу, она задумалась. Отвлёк её грубый окрик водителя: - Ну, чего стоишь?! – Водитель, соблюдая правила, остановился, чтоб пропустить её. «Стою. А ведь, и правда, стою. Почему я стою?» - снова задумалась Катя, махнув водителю, чтоб проезжал. Она вспомнила слова деда: «А мечта всё дальше. А потом люди и вовсе забывают о ней и довольствуются тем, что есть. И сами не замечают, насколько они несчастны без мечты». В первый же выходной Катя поехала в деревню. Она не была здесь давно. Несколько раз она ездила на кладбище, на окраине деревни, даже один раз с тётей Ниной, но в самой деревне ей делать было нечего. Она не хотела встречать знакомых, которым нечего будет рассказать о своей городской жизни, не хотела видеть остатки дома, который так много значил для неё когда-то. А теперь, наоборот, душа потянулась именно к дому, туда, откуда всё началось. Дом так и стоял обугленный с одного края, забор покосился, огород зарос, кое-где виднелись остатки сараев и того самого сеновала. Только баня, которая, как водится, стояла в другом конце огорода осталась целой. Даже спустя годы она выглядела добротно. Катя вошла в дом, а точнее в то, что от него осталось. Странно, ведь, она даже никогда не думала, что эти останки теперь её. Тётя что-то говорила об этом, но Катя не придала значения. Не хотела вспоминать. Теперь она бродила здесь, и ей казалось, что она слышит свой собственный детский смех. «Ох, егоза! Вот дед вернётся, я ему всё расскажу» - кричит с кухни бабушка. И Катя бежит на крыльцо, слыша, как дед уже кашляет в ограде, чтоб первой броситься к нему на шею и задобрить, пока бабушка не успела рассказать о её шалостях. Хотя дед никогда её в серьёз не бранил. Катя и сейчас выскочила на крыльцо, но в ограде, конечно же, никого не было. - Добрый день. Интересуетесь домом? – Услышала Катя. За забором стоял молодой человек. - Интересуюсь. – Катя улыбнулась. – Серёж, ты? Не узнал? - Катя... – Сергей, тот самый Катин сосед по парте, тоже удивлённо улыбнулся. – Столько лет никого не было, а тут еду мимо, смотрю, кто-то в дом зашёл, дай, думаю, посмотрю, мало ли что. А ты как тут? С кем? Как вообще жизнь? Ты надолго? - Я… да я проездом, можно так сказать. – Растерялась Катя. – Как тут у вас? Какие новости? - Новостей-то полно за столько лет. – Рассмеялся Сергей. – Юльку помнишь Летунову, которая во всех спектаклях школьных играла? В театральный в Москве поступила. А Генку? Он тоже в городе сейчас, на ветеринара учится, обещал вернуться потом. Да много кто в город уехал. У вас там совсем другая жизнь. - А ты почему не уехал? – Спросила Катя. - Мне тут хорошо. Я отцу помогаю. Дела неплохо идут. Зато простор, не то, что в городе. Как приеду туда, через час уже задыхаюсь. Ты же помнишь, какое поле у нас, а за ним река, а за рекой лес. - Помню. – Катя мечтательно посмотрела в ту сторону, где в конце села начиналось большое поле. Вспомнила, как бежали они ребятами со всех ног наперегонки и прямо с разбегу прыгали в речку. – Красиво сейчас там, наверное. - Красиво. – Согласился Сергей. – Хочешь, сходим? – Вдруг, предложил он. - Хочу. – Обрадовалась Катя. – Только я б поела чего-нибудь. - Там и поедим. – Подмигнул Сергей. – Термос с чаем у меня всегда с собой, а в магазине как раз свежие булочки. Ничего не изменилось, как и мы бегали в обед, так и сейчас. – Катя вспомнила, как в большую перемену почти вся школа бежала в магазин через дорогу, за горячими пирожками и булочками. В это раз до берега реки они не пошли через поле, проехали на машине. Уселись на старом поваленном дереве. Пили горячий чай вприкуску с пирожками. Серёжа всё тараторил, рассказывал об одноклассниках, а Катя думал, совсем не изменился. Смотрела на желтеющий лес, вдыхала особенный воздух детства, и ей было хорошо. - А ты как? Что-то я всё о наших. Расскажи о себе. – Сказал Сергей, подливая чай. - Да особо и рассказывать нечего. – Сказала Катя, а потом рассказала всё. – В общем, обнулиться приехала. Не так всё пошло, как хотелось. Хочу исправить, пока не поздно. - Молодец. Никогда не поздно. – Одобрил Сергей. Его телефон брякнул. Сергей посмотрел на экран. – Мне пора. – Сказал он, извиняясь. – Куда тебя довезти? На станцию? - К дому обратно. Ещё там побуду. – Попросила Катя. «К девушке своей торопится, наверное. Конечно, симпатичный такой и славный» - подумала Катя. Оставшись одна у дома, Катя решила обследовать баню. Баня была небольшой, но основательной. С просторным предбанником. Катя оглядела печь, попробовала растопить. К её удивлению, огонь занялся, дым тянуло по дымоходу, как будто ей пользовались только вчера. Очень быстро в бане стало тепло. Катя сидела, глядя на танцующие огоньки пламени, которые отражались в её глазах. От этого казалось, что в голове у Кати созрел хитрый план. И это было так. - Здравствуйте, тётя Галя. Не узнаёте меня? – Катя стояла перед прилавком поселкового магазина. - Катерина? – Прищурилась продавщица. - Я. – Улыбнулась Катя. – Вам сменщица не нужна? - Да нет, есть у меня. Одноклассница твоя, кстати, Таня Демидова. А ты что это, вернуться решила? - Решила. Работу вот ищу. – Огорчилась Катя. - Дак ты на ферме спроси у Валерича. У них всегда рабочие руки нужны. - Спасибо. – Ответила Катя и попрощалась. Николай Валерьевич – это и был папа Сергея. Ну вариантов не было. Катя зашагала в сторону фермы. - Катя, опять ты? – Обрадовался Сергей, завидев её. – А ты что ж не сказала, что к нам зайдёшь? Вместе бы поехали, я же как раз сюда торопился. У нас тут всё автоматически, но пригляд всё равно нужен. Вечерняя дойка. – Сергей развёл руками. «Не к девушке, значит, торопился» - подумала про себя Катя. И эта мысль её обрадовала. А вслух сказала: - Я остаться решила. Тётя Галя мне сказала, что у вас работа есть. - Есть. – Улыбнулся Сергей. – Пойдём к отцу, потолкуем. - Кать, ты здесь? – Услышала Катя тихий голос Сергея. - Здесь. – Катя выглянула из бани. - Я одеял тебе привёз, подушку. Помягче и потеплее. – Сергей стоял в вечерних сумерках. - А чай есть? – Катя тихонько рассмеялась. - Есть. – Рассмеялся в ответ Сергей. - Ничего, обживусь. Пока тут. Главное, что тепло, а там помаленьку и дом в порядок приведу. Долгов, наверное, накопилось. – Катя вслух строила планы. - Ты молодец. – Похвалил Сергей. – Смелая. Ты знаешь, я так рад, что ты вернулась. - Да? – Удивилась Катя. - Да. Я ж ещё тогда в седьмом классе в тебя влюбился. Думал, надо же, как повезло, с самой красивой девчонкой посадили. А потом всё думал, может, вернешься когда-нибудь. – Сергей посмотрел на Катю. - А я вернулась. – Ответила она и взяла его за руку. *** Катя выучилась потом заочно на педагогическом, как и хотела. Работает в той самой школе, где училась когда-то сама. Нагрузку, правда, большую не берёт пока, забот много. Хозяйство большое, трое ребятишек и муж умница, за всеми уход, да пригляд нужен. На месте старого обгоревшего дома давно стоит новый. С большой верандой. Катя выходит туда по вечерам и смотрит мечтательно в небо. «То ли ещё будет» - думает она. Вот только на море ездят редко. Ими тут хорошо. P.S. Всем добра и только тёплых историй) Заранее приношу извинения за ошибки, которые могут встретиться)) (Автор Светлана Гесс)