Люда и ее муж Степан - учителя в небольшом городке.

Им обоим по тридцать лет, но так вышло, что за 7 лет брака у них не родилось ни одного ребенка, но они не отчаивались, ведь молодость еще не прошла, да и дети, у которых они были классными руководителями, не давали заскучать. Но линия фронта все углублялась, в соседнем районе уже обосновались немецкие войска, люди поговаривали, что в одном из пригородных санаториев сделали транзитный лагерь. Люда плакала, услышав эту весть - ведь именно в том санатории они с мужем праздновали свое пятилетие брака. Это было райское место - лес вокруг, озеро, пение птиц и красивые беседки... А теперь туда свозят людей для дальнейшей отправки по концлагерям.. Надо бежать, так они решили с мужем, и Степан отправился на "мену", чтобы подсобрать денег и доехать до Урала, где жил его родной брат. Но вот прошли уже сутки, а мужа все нет...
- Людмила Кирилловна, - услышала она голос своей отличницы Таечки. - Откройте!
- Что случилось, Таечка? - Люда распахнула дверь
- Мы с мамой уезжаем из города, она за вами послала. Вы ведь все равно на Урал собираетесь? До областного мы вас довезем.
- Я не могу, Таечка, - Людмила облокотилась о шкафчик в коридоре. - Я Степана Андреевича жду.
- А разве он не уехал? - удивилась девочка.
- У тебя не жар, случайно, Таечка? - Люда приложила руку ко лбу девочки.
- Мама... Она сама сегодня лично видела, как Степан Андреевич был на вокзале, она думала, что ошиблась, но он с ней поздоровался и сказал, что вы поедете чуть позже, что вам еще кое-какие дела закончить надо. Но немцы подходят, мама говорит, что дела подождут, а жизнь дороже.
- Таечка, ничего не понимаю, о чем ты говоришь? Мама твоя что-то перепутала, не мог Степан Андреевич уехать. Ну-ка, пойдем к тебе.
Закрыв квартиру, Людмила взяла за руку десятилетнюю девочку и пошла с ней по улице.
- Мама ничего не могла напутать...- возражала девочка, а Людмила не могла поверить, что муж мог уехать и бросить ее. Кто угодно, но не Степан.
***
- Я ничего не напутала, - уверенно ответила Раиса.- Я еще подошла к Степану Андреевичу, спросила, где вы. Он ответил, что вы поедете позже, что вам нужно дела в школе завершить.
- Это не он, - упрямо повторила Людмила.
- Не знаю, почему вы мне не верите. Но я не могу не знать Степана Андреевича, ведь он руководитель в классе у Ромочки. Я не знаю, - пряча смущенно глаза, проговорила Раиса, - что у вас происходит, Людмила Кирилловна, но зная привязанность моей дочери к вам, да и в целом, вы мне очень симпатичны, я уговорила своего мужа взять вас с собой. Собирайтесь, в пять часов утра мы выдвигаемся...
- А Степан был один?
- Я не знаю, народу на вокзале было много, я не видела, как он в поезд сел, но как раз стоял состав до Свердловска...
- Под Свердловском у него брат живет, значит, он и правда уехал.
Людмила пришла домой и ходила из угла в угол. Как мог Степан уехать? Не верить Раисе Васильевой у нее не было причин - к чему ей врать? Да и Степа давно должен был вернуться...
Она услышала, как открылась дверь у соседей, затем шум в подъезде и топот ног. Выскочив, она увидела соседку Софью Яковлевну.
- Что-то случилось? - спросила она со страхом.
- Мы уезжаем. Не сегодня, так завтра эти нехристи будут тут, неужто вы не слышали, что они продвигаются все ближе и ближе к нашему городу? Я не хочу в лагеря... Если, конечно, они вообще нас в живых оставят..
Люда прикрыла дверь и закрыла глаза. Конечно, на месте семьи Софии Яковлевны она бы тоже убежала. Открыв шкафчик с документами, она не увидела бумаг мужа. Но это и понятно - уходя на "мену" он взял документы с собой на случай, если остановит патруль. Так же в шкафчике не было ни копейки денег, даже самой малости.
Вздохнув, она подняла голову и вдруг замерла - как же она не увидела, что на стене нет фотографии матери Степана? Затем она огляделась и пот прошиб ее - он забрал с собой все свои учительские грамоты...
Сев на пол, Люда истерично расхохоталась. Выходит, он и правда сбежал, бросив ее. Даже вещи свои не прихватил, взял самое ценное из дома и был таков. А вот вещички свои оставил... Он бросил ее без копейки денег, ей даже теперь продать нечего, чтобы уехать.
Вечером она вновь пришла к Васильевым и, плача, рассказала, что ей нечем даже заплатить. Погладив ее по спине, Раиса ответила:
- Ничего, до области нас довезут, мы уже договорились, а там что-нибудь придумаем. Мы сами еще не знаем, куда нам дальше, будем решать уже на месте, куда нам податься, главное, выехать отсюда.
Люда проплакала всю ночь в квартире Васильевых, а в пять утра к их дому подъехала "полуторка", в кузове которой сидело уже двенадцать человек. Раиса, ее муж Анатолий, сын Роман и Таечка погрузились в машину и подали руку Людмиле. Таечка уселась рядом с учительницей и вскоре уснула на ее плече. Они выехали из городка и путь их лежал через поля вдоль посадок. Это был самый безопасный путь. Люда смотрела вдаль и думала о том, что теплая и засушливая погода сыграла им на руку. А ну, если бы дождь пошел? Машина бы не проехала по такой дороге. Сёла виднелись вдали, машина везла путников все дальше и дальше от родного города, Люда задремала, но вдруг раздался грохот, и ее подкинуло, отшвырнув на землю. Затем выстрелы, крики, запах гари, слезы, все перемешалось. Люда боялась поднять глаза, но вдруг услышала чей-то скулеж рядом. Это была Таечка, которая вылетела вместе с Людой из машины.
- Мама... Что случилось?
- Скорее всего, мы на мину наехали... - пробормотала Люда, но откуда им тут взяться?
- А кто стрелял?
- Я не знаю, не поднимай голову, лежи... Я сейчас...
Люда поползла к толпе и посмотрела на Раису. Она лежала в неестественной позе, рядом так же лежал Ромочка. А на отца Таи лучше было не смотреть... Они сидели ближе к водителю, это Таечке повезло быть с краю рядом с Людмилой, их сразу откинуло на землю.
- Ты цела?- вернувшись к девочке, спросила Люда.
- Только нога болит, - Люда осмотрела девочку и увидела большую ссадину на коленке.
- Я к маме хочу...
- Не надо, Таечка, не надо... Господи, кто же стрелял? - удивлялась Люда, потому что больше выстрелов не слышала.
Таечка осталась единственной из семьи Васильевых. Рядом с ними уложили водителя и того, кто сидел рядом с ним и еще четверых. Кто-то стонал, сидя на земле, но был еще жив.
И вдруг ко всему общему ужасу из леса вышли пятеро с повязками на руках.
- Полицаи, - кто-то прошептал.
Люда прижала к себе девочку и со страхом смотрела на людей, которые вскинули ружье и ухмылялись.
- Куда путь держали, граждане?
- Тебе какое дело, - окрысился незнакомый мужчина. - От таких, как вы уезжали и от тех, кому вы прислуживаете.
Грохнул выстрел и он упал, женщины закричали.
- Скоро все будут работать на благо рейха, и вы в том числе. Вставайте, граждане, приехали...
*****
Они шли двое суток, уставшие, ослабленные, но чем ближе они подходили, тем отчетливее Люда понимала - их ведут в транзитный лагерь. В тот самый санаторий, где они с мужем отдыхали два года назад...
Только теперь вся территория была огорожена колючей проволокой и, если раньше здесь дышалось легко и вольготно, то теперь Люда чувствовала запах страха, смерти и безысходности. Таечка молчала все двое суток, в свои десять лет она понимала, что произошло и замкнулась в себе.
А дальше их завели в душное помещение, где было еще десятка четыре человек. С тех пор Люда поняла, что значит ад...
На протяжении месяца они боролись за еду - ели траву на территории лагеря, кто-то даже, оцарапав руки, просовывал их через проволоку, чтобы собрать еще немного съедобной травы. Им давали один раз в сутки по небольшому куску черствого хлеба с отрубями и жидкую серую кашу. Правда, воды было вдоволь, так как на территории протекал ручей. И если бы не вода, то не выжить бы Люде и Таечке. Спали они на полу на вшивых матрасах, но больше всего изнуряло не это, а поведение надсмотрщиков. Иногда их выстраивали в ряд и заставляли смеяться, а кто не делал этого, лишался жизни. В эти минуты их снимал фотограф...Люда знала, зачем это нужно - чтобы потом эти снимки использовать в своих агитациях, которые они пачками скидывают с самолетов или расклеивают плакатами по оккупированным городам. Люди прибывали в лагерь и весь подвал, в котором они спали, был наполнен до отказа. Люда и Тая решили спать на улице - пусть комары их лучше искусают, чем вдыхать зловонный запах или слушать стоны и рыдания.
Однажды Люда подслушала как двое из тех, кто шатался по лагерю с повязками на руках, говорили о том, что скоро всех будут отправлять в Германию или Польшу.
- Надо бежать, Таечка... Другого шанса у нас не будет.
- Мы не убежим... - кротко ответила девочка.
- Убежим, надо только придумать, как это сделать.
- Мы не убежим... - как заведенная ответила Тая.
Она вообще мало говорила и Люда молилась про себя, чтобы девочка не сошла с ума.
Ночью Люда осматривалась. Недалеко от них так же спали заключенные, а вон надзиратели, их было трое... Вдруг к ним подошел еще один , вытащил из-за пазухи бутылку и показал остальным троим. Те рассмеялись и пошли в сторону небольшой пристройки. Понятно - они проявили халатность и решили устроить попойку, будучи уверенными, что пленные никуда не денутся. За все ночи, проведенные на улице, Люда уже изучила немного их распорядок. Каждые два часа они сменяют друг друга, с этой стороны четверо, шестеро с другой стороны и вокруг периметра ходят всего двое, но с оружием и с собакой. А еще четверо стоят на вышках, но что они увидят в темноте? У них нет даже прожектора...Дождавшись, когда надзиратель с собакой в очередной раз пройдет, она разбудила Таечку. У нее есть минут двадцать.
- Пойдем в туалет.
- Я не хочу.
- Хочешь. Пошли сейчас, а то потом будешь меня будить.
Они подошли к небольшой деревянной будке, этот уличный туалет здесь стоял со времен работающего санатория и теперь узники ходили туда по нужде. Вдруг резким рывком Люда потянула на себя девочку и завела за будку.
- Тихо, не говори ни слова. Слушай меня и мои команды. Ничего не бойся , будет больно - терпи и не кричи. Знай, что если сейчас потерпишь, то мы выберемся из лагеря. Ты готова?
Девочка кивнула.
- Опускайся и поползем к забору.
Они проползли несколько метров к забору. Когда-то он был из штакетника, но теперь он весь был обмотан колючей проволокой, которая к тому же и возвышалась над ним еще порядка пару метров. Те, кто пытался перелезть, нашли здесь свою погибель. Но еще недавно, гуляя здесь, Люда видела, что земля у забора присыпана. Скорее всего еще давно здесь прорыла землю под забором собака... Так и было - землю, которой присыпали дыру под забором, засыпали когда обматывали его колючей проволокой. Быстрыми движениями Люда стала раскапывать, не сбивая дыхания. Они с Таечкой худенькие, должны пролезть. Вдруг она заметила, как три штакетки от забора качнулись. Это была удача, значит, кто-то здесь проходил со времен санатория, когда основные ворота закрывали! Приподняв колючую проволоку, стараясь не замечать боль в руке, она велела Таечке пролезать. Девочка послушалась и юркнула в спасительную дыру, Люда приподняла еще немного проволоку, чтобы та не оцарапала спину. Оставалось как-то пролезть самой. Но желание сбежать было таким огромным, что Людмила втиснулась, не замечая боль на животе от царапин, оттолкнулась ногами несколько раз, сделала рывок и вот она уже на той стороне лагеря.
- Ползем вон к тем деревьям! - скомандовала Люда и они с Таей поползли. Затем, очутившись среди деревьев, они бросились бежать. Выбравшись из чащи, они бросились к узкоколейке и бежали по ней. Девочка вскоре устала, тогда Люда, призвав на помощь все свои силы, усадила к себе на спину и как могла передвигалась с девочкой. Иногда она переходила на шаг, отпуская Таю, та отдыхала, затем они опять бежали в том же ритме - сперва девочка сама, потом на спине Люды. Она не знала сколько по времени они пробежали и какое расстояние, но понимала - им нужен водоем. Здесь собаки потеряют след. Едва добравшись до небольшой реки, она посадила Таечку вновь к себе на спину и шагнула в холодную реку. Здесь собака потеряет ее след. Пройдя реку, Люда смогла выдохнуть, но решила пойти не по тропе, а вдоль реки... Они шли до самого утра, пока не набрели на какое-то село. Женщина не могла сориентироваться, где она. А в село было опасно заходить - вдруг там немцы или старосты, приставленные ими. И полицаи... Обогнув село, они с девочкой вышли к саду.
- Это что, яблоки?
- Яблоки... - улыбнулась Люда. - Зимний сорт.
Они с Таей сорвали несколько яблок и, упав на землю, с наслаждением их ели.
Уставшие, они уснули в этом саду. Сил идти куда-то дальше не было.
- Эй, кто такие? - Люда вскочила, проснувшись от громкого крика и закричала сама, увидев двух полицаев. - Кто такие, спрашиваю.
- Мы...мы... мы с дочкой заблудились... - дрожа от страха, пробормотала Люда, понимая, что теперь им не спастись, но вдруг в одном из парней она увидела знакомое лицо. - Силантьев? Это ты?
Парнишка подобрался, посмотрел на нее, потом вдруг вскрикнул:
- Людмила Кирилловна!
- Вы знакомы? - спросил второй.
- Ее муж, Степан Андреевич вел у меня уроки в пятом классе, а Людмила Кирилловна иногда заменяла его на уроке русского и литературы.
- Да, а после вы уехали...- осторожно ответила Люда.
- Да, мы переехали, бабушка заболела.
- И как бабушка? Как родители? - Люда вскинула голову и посмотрела на повязку. Уловив ее презрительный взгляд, Силантьев отвел глаза...
- Они живы, только потому что я стал работать на этих...
- Хорош разговоры разговаривать, - разозлился второй. - Давай отведем их к старосте, а дальше ему решать, что с ними делать.
- Постой, Тимоха.. Ты не понимаешь. Учительница, она ведь как вторая мама, ну не могу я Людмилу Кирилловну отвести туда. Степан Андреевич, ее муж, всегда ко мне с добротой, он батьку моего от пьянки отвадил. Давай отпустим, будто их не было. Вот скажи, а если бы здесь стояла твоя мать или твоя первая учительница, ты бы ее отвел?
Тимоха молчал, зато Силантьев подошел к Людмиле и велел:
- Быстро уходите, скоро народ придет яблоки собирать. Идите вон в ту сторону, - он показал рукой к лесу, - там меньше вероятности нарваться на кого-то...
Люда с облегчением вздохнула и, взяв за руку испуганную Таечку, бросилась из сада, ожидая, что в спину ей последует выстрел. Но этого не случилось. Восемнадцатилетний парнишка, который из страха за родных, а не из подлости, нацепил на руку ненавистную повязку и стал работать на немцев, отпустил ее.
Двое суток они с Таечкой шли, остерегаясь заходить в населенные пункты и лишь когда стали показываться машины с советскими солдатами, тогда Тая выдохнула с облегчением - теперь у них есть шанс больше не попасть к немцам...Животы болели от травы и от грибов, дважды им удавалось пройти мимо поля, где росла картошка. После сбора урожая здесь можно было найти еще потерянные клубни и они их ели сырыми. Ели, и шли дальше...
Люда долго добиралась до маленького поселка под Свердловском. Просто больше ей некуда было ехать. Своего отца она лишилась еще в гражданскую, она даже и не помнила его. Мать всю жизнь любила только своего мужа Кирилла и больше замуж не выходила. Люда так и осталась ее единственным ребенком. В 1939 году мама умерла от болезни, с другими родственниками связи не было, как говорила мама - еще во время гражданской половина из них отвернулись от нее, так как Кирилл был сторонником революции, а другая половина разъехалась по стране, ища там, где лучше.
Сейчас она держала путь к брату своего мужа Степана, к Илье. Тот не был призван на фронт, так как еще во время финской лишился легкого от осколка и был не пригоден к службе. Она видела его всего один раз - угрюмый мужчина, на два года старше Степана, он так и не женился. Вроде был у него какой-то неудачный опыт семейной жизни, Степан рассказывал, как его невеста перед свадьбой ушла от него к лучшему другу, с тех пор он никому не доверяет, живет бобылем, работает на поле, образования никакого, в отличии от Степана не получил. Илья оставался при родителях, которые в тридцатых годах умерли, это Степан все рвался в город на учебу, а потом по распределению попал в Воронежскую область. Там, где тоже только окончила педагогический Людмила...
Путь этот был трудный, в первую очередь от того, что надо было восстановить документы, которые у нее забрали в лагере. Люда сказала, что у нее украли документы и деньги на вокзале, когда они спешно покидали городок. Таечке она строго-настрого запретила говорить всем о том, что они были в лагере. Сейчас было такое время, что никому никто не верил...
Едва она добралась до Саратова, как занялась этим вопросом. Скиталась по кабинетам, ждала, когда придут запросы, а тем временем работала на складе, разгружая мешки с крупой и жила с Таечкой в одном из общежитий в кладовке. Не было свободных мест, так она разобрала хлам, нашла матрас и они на нем спали с девочкой.
Когда встал вопрос о документах для Таисии, Людмила соврала, сказав, что это ее племянница.
- Нет у нее родителей, я одна ее воспитывала.
Дав свою девичью фамилию Петрова для Таечки, Люда изменила и ее дату рождения - не 23 августа 1931 год, а 16 октября того же года.
- Почему 16 октября? - спросила Тая.
- День, когда мы выбрались из лагеря. Это второй твой день рождения. Извини, но если я оставлю твою настоящую фамилию, то начнут проверять, узнают, что я не твоя тетя, а твоя учительница, ведь потом может выясниться, что мы были в лагере.
- Ну и что? В чем мы виноваты?
- Таечка, мне трудно пока тебе все объяснить, но если ты не хочешь, чтобы у меня были трудности, делай, как я велю. И называй меня тетей, а не Людмилой Кирилловной.
- Хорошо... тетя...
Девочка уже давно поняла, что учительница ее не бросит в беде и теперь им предстоит вместе шагать по жизни рука об руку, а значит, нужно ее слушать.
Пока она восстанавливала документы, Людмила заработала денег на дорогу и через два месяца под Новый год она наконец добралась до своего места назначения.
****
- Люда? Это ты? - Илья всматривался в ее изнеможденое, измученное и похудевшее лицо.
- Я, Илюша, я, - едва проговорила Люда посиневшими от холода губами.
- Но как ты тут?
- Прости, мне больше некуда ехать. Примешь нас? Хотя бы на короткое время. - Люда топталась у порога.
- Конечно, проходи, - пробормотал Илья. - Просто от неожиданности я чуть не онемел. Не ожидал тебя здесь увидеть.
Люда почувствовала тепло, зайдя в дом. Разматывая подаренную сердобольными соседками по общежитию шаль, она расстегнула тоненькое пальто, которое смогла купить у одной старушки на ярмарке и стала раздевать Таечку. Ей она смогла купить полушубок и валенки, потратив почти все заработанные деньги, оставила лишь на билеты и на самую скромную пищу.
Они очень замерзли, добираясь от станции до поселка, больше всего на свете хотелось к печи, что Люда и сделала - - она встала, прижавшись к теплой кладке, Тая последовала ее примеру.
- Почему ты не ожидал меня здесь увидеть?
- Ну, вы со Степкой развелись... мы вроде как чужие люди, - почесав голову, ответил Илья.
- Значит, он здесь, - устало закрыла глаза Люда.
- Был здесь, да с Иринкой в Соколовку переехал.
- С какой Иринкой? - уставилась на него Люда.
- С женой своей. А ты не знала, что он женился?
- Он не мог жениться, потому что женат на мне!
- Вот те раз, - присвистнул Илья. - Он приехал в начале сентября с женой и сыном Захаром. Мальцу уж год исполнился. Сказал, вы развелись, он на другой женился.
- Илья, у меня галлюцинации? Я слышу какой-то бред.
- Бред не бред, а так и было. Они приехали, бабенка при нем молодая, сынок. Пожили у меня три недели, да ему местечко в Соколовке нашлось, вот и отбыл он туда.
Люда опустилась на пол и заплакала, рассказывая Илье, что не разводились они со Степаном, все у них хорошо было, она верить не хотела, когда ей сказали, что он уехал, бросив ее.
- Я все в голове передумала своей, даже считала, что он ушел добровольцем, а со мной не попрощался, чтобы я не отговаривала. У него ведь бронь...
- Да.. Наворотил делов мой братишка.
- Далеко отсюда Соколовка?
- Да верст 50 будет. С муженьком увидеться хочешь?
- Хотелось бы в глаза ему взглянуть, рассказать, на что он обрек меня своим бегством.
Илья сделал шаг к печи и наклонился, подняв Таечку, которая уснула рядом на полу. Он понес ее к кровати.
- Пусть поспит, а ты расскажи...
Уплетая кашу, сваренную Ильей, Людмила рассказала все, что произошло.
- Правильно, что про лагерь молчала, не ко времени сейчас. И то, что девку уберегла - молодец. Но выходит, что Степка муж тебе, а живет с другой бабой. Будешь возвращать?
- На кой он мне после того, как он со мной поступил? В глаза только посмотреть ему хочу. После того, что я услышала от тебя про бабу с ребенком, всю любовь как ветром сдуло.
- В глаза - это пожалуйста. Я ж теперь помощником председателя работаю, у меня через три дня рейс в Соколовку, могу свозить.
- Спасибо тебе, Илюша. Можно, мы пока у тебя остановимся?
- Можно. И с работой что-нибудь придумаем, - кивнул Илья. - А теперь тоже ложись спать, с девчонкой укладывайся, а я на печь заберусь, да дров еще подкину, чтобы вам отогреться.
****
Илья подвез ее к дому, где жил Степан с Ириной. Ее муж разгребал снег, когда полуторка остановилась у его ворот. Увидев Люду, он выронил лопату.
- Ну здравствуй, муж. Соскучился? - пытаясь натянуть улыбку, спросила Люда.
- Люда? Как ты здесь?
- А ты думал, что оставив меня без копейки денег, таким образом остановишь меня? Что же ты, Степа? А я верить не хотела, думала, показалось Раисе.
- Идем в дом, не надо соседям спектакль устраивать, - хмуро буркнул он.
- Да какой спектакль, Степа? Жена к мужу приехала! - Люда пошла за Степаном в дом. Там посреди комнаты стояла молодая девушка с ребенком на руках. Люда узнала ее - та раньше была ученицей Степана.
- Вот так дела! - Люда уставилась на Ирину, та быстро развернулась и ушла в комнату, закрыв дверь, люда слышала, как она подперла ее с той стороны. Побоялась девочка, что скандалить она начнет, вот и спряталась.
- Садись, Люда, поговорим. И ты, Илья, садись. Надо все разрешить.
- Да уж, я думаю, есть о чем поговорить, - ответил Илья, присаживаясь напротив брата.
- Ты прости меня, Люда. Как свинья последняя я поступил...Я знал, что рано или поздно ты приедешь. Знал и боялся, но все же, по другому я не мог.
- Как давно у тебя с этой Ириной связь?
- Два года. Мы встретились случайно в парке после выпускного. Разговорились, она в гости позвала. Так и закрутилось все. Я хотел ее бросить, но она забеременела и я не смог.. Своих детей у нас ведь не было.
- А как же родители ее к этому отнеслись?
- Родители у нее военные, часто в отъезде и обо мне они не знали. А когда она забеременела, то молчала, как партизан на допросе.
- Почему ты со мной не развелся? - спросила Люда.
- Чтобы меня из школы поперли из-за связи с ученицей, хоть и бывшей? - ответил Степан. - А уж когда немцы стали подходить, я понял - не могу ее и Захарку бросить тут одну. Родители ее к тому времени уже на фронте были, Иринка одна с ребенком оставалась. Передо мной стоял выбор - или ты, или они. Я выбрал сына, прости.
Люда встала, прошлась по комнате и тихо потом спросила:
- А что дальше?
- Я не знаю. Все считают Ирину моей женой...
- Но твоя жена я!
- Люда, - он упал на колени и обхватил руками ее ноги. - Прости ты меня! Прости! Но не мог я их там оставить, не мог. И сказать тебе не мог, трус я, трус, боялся признаться!
Люда вышла из дома со слезами на глазах и села в кабину машины, вслед за ней вышел Илья, потирая кулак. Люда поняла, что он ударил своего брата.
Она ехала в машине, закрыв глаза и думая о том, что ей делать дальше...Мужа она не будет возвращать, хотя могла бы. Но если бы не поступок Степана, не было бы у нее сейчас Таи, девочки, к которой она успела привязаться. Люда вздрогнула, представив себе, что было бы с Таечкой, если бы она не ехала с ними в той машине. Может быть, что не делается - все к лучшему?
ЭПИЛОГ
Это она поняла позже. Со Степаном она развелась, ей нашлось место в местной школе, которую построили вопреки войне в 1943 году. Она так и жила с Ильей - сперва в качестве гостьи и беженки, а потом он позвал ее замуж. Степан и Илья общались редко, в гости никто к друг другу не ходил. Порядочный Илья не понимал, как его брат мог так поступить с женщиной, которая десять лет шла с ним рука об руку. Он любил Людмилу и не понимал, как можно предпочесть ей другую женщину.
В 1947 году, в возрасте 35 лет у Ильи и Людмилы родился мальчик Кирилл, это был их единственный ребенок.
Тая выросла, выучилась на врача и уехала в город, но она никогда не бросала и не забывала ту, которая спасла ее из лагеря, вырастила и воспитала. Со временем Тая стала звать ее мамой Людой.
А Люда с той поры никогда не ела яблоки, потому что они напоминали ей о дне, когда она выбралась из ада. Она всегда возвращалась мыслями к тому дню. Так же она помнила, как в яблоневом саду она увидела, что есть и такое понятие, как предательство Родины от безысходности...
От этого вкус яблок был еще более горьким.
Автор: Хельга.