Лена сначала хорошенько поревела.

А как иначе? Вся жизнь рухнула! Тщательно выстроенная, годами отполированная, правильная… Взяла, да и рухнула. Просто так. На пустом месте.
Пустым местом была секретарша мужа – томная, вечно сонная почему-то, Оленька. По странной прихоти затейницы судьбы, Оленька была когда-то однокурсницей Елениной дочки Лёлечки. Еще на первом курсе девчонок, которые носили гордое имя – Ольга, дабы не путать, стали именовать по-разному. Дочь Елены стали называть Лёлей, а Олю – Оленькой.
У Оленьки были голубые глазки, нежная лилейная кожа, длинные стройные ножки, и немножечко ума. А может, и не немножечко. Ума хватило ровно настолько, чтобы сообразить, что Лёлин папа – бизнесмен средней руки, может обеспечить ей куда лучшее будущее, чем бабушка, которая воспитывала Оленьку с младенчества. Жили они не то, чтобы плохо, но бедненько. А бабушка Оли женщиной была жесткой, и внучку учила тому же.
- Ты никому и ничего не должна! Только себе! Вот о себе и думай! В этом мире так – или ты, или тебя! Другого не дано!
Оленька бабушкины уроки усвоила. И побывав несколько раз у Лёли дома и на даче, поняла – вот оно! Счастьем назвать язык не повернется, все-таки отец у Лёльки уже старый, но для первого брака и такой вполне сгодится.
А дальше… Дело техники. Горькая слеза, пущенная вовремя с прицелом на будущее, тихий шепот в ночной тиши под цветущими вишнями:
- Ай, ну что вы! Я не такая!
И работа, которую Оленька получила благодаря Елене. Мать подруги с большим сочувствием отнеслась к тому, что бабушка Оли заболела.
Вот только Оленька эту карту разыграть до конца даже не подумала. Едва устроившись на работу, она сдала бабушку в пансионат, и напрочь забыла о ней, сменив номер телефона. Счета, впрочем, оплачивала регулярно, так как ей совершенно не нужно было, чтобы бабуля вернулась в свою квартиру. Там уже было занято. Олей и ее будущим мужем.
А Елена, проводив мужа к новому счастью, растерялась было. Как жить, когда все привычное, давно налаженное, вдруг летит в тартарары и ты не понимаешь, что тебе дальше делать и за что хвататься?! Поневоле тут растеряешься.
Но Лена никогда не была распустехой. Да и жалеть себя была не приучена. Пореветь немного – да, положено. А дальше – думать надо!
Она думала-думала, да и надумала. И для начала позвонила своей подруге, которая работала юристом, и задала пару простых вопросов.
- Ленка, да ты что! Никогда бы не подумала! Ты и развод?! Несовместимо… Ладно, что это я? Поохаем потом. Чего ты хочешь?
Лена хотела немного. Дачу, где все – от дома до вишен и цветов – было ее руки. И квартиру. Самую маленькую из тех, что принадлежали им с мужем.
- Почему маленькую, Лен?
- А зачем мне большая? Я одна теперь. У детей жилье есть. А так, может быть он мне дачу отдаст без споров. Не хочу, чтобы они там…
- Ленка, перестань! Не рви себе душу! Все сделаем! Ты же меня знаешь!
- Потому и позвонила! Верка, как быть, а? Ведь я же его любила…
- Ключевое! Любила! А теперь?
- А теперь – не знаю… Он же меня предал!
- То-то и оно! Не реви, а лучше разозлись как следует! Очень помогает!
Вера, которая замужем была трижды, и всякий раз по большой любви, знала, о чем говорит.
- Не могу, Вер… Он все-таки отец моих детей…
- А вот это к делу не относится! Что он там тебе про фамилию сказал?
- Чтобы сменила. Не хочет, чтобы я была Смирновой.
- Да и не надо! Вспомним твою девичью. Или ты ее уже забыла?
- Нет…
Фамилия девичья у Елены была красивой. Лебедева. В школе ее звали Лебедушкой, с легкой руки учителя литературы.
- Ты, Леночка, не идешь по коридору, а плывешь! Как лебедушка из сказки! – восхищенно ахал он, глядя на высокую, стройную Леночку.
Лена была солисткой ансамбля народных танцев, отличницей, и гордостью школы. И мама очень боялась за Леночку. А потому, страшно обрадовалась, когда дочь, робея, шепнула ей на ушко:
- Кажется, я влюбилась, мам… Что мне делать?
Паника, которая поселилась в доме Елены после этого заявления, быстро сошла на нет, после того, как родители познакомились с ее избранником. Он понравился, предложение руки и сердца, сделанное по всем правилам, было принято, и Леночка, которая училась на первом курсе университета, отправилась под венец с любимым. Жених был старше ее, но ненамного. А медовый месяц, который молодые провели на берегу моря, стал лучшим временем в их жизни.
Почему?
Да потому, что уже год спустя Лена стала мамой. И началась для нее совсем другая жизнь. Она была из тех сумасшедших матерей, которые не умеют делегировать своих полномочий. Дочь росла только на ее руках. Взяв академический отпуск, Елена сама занималась ребенком, что не могло не сказаться на ее отношениях с мужем.
- Ты все время возле люльки, Лен! А мне жена нужна! – обиженно сопел муж, когда Лена укачивала капризничающую Лёлечку.
- Она же маленькая…
- Ну и что?! Знал бы, что так будет – повременил бы с ребенком.
Обида… Колючая, незваная, темная. Лена жила с ней, но старалась убедить себя в том, что это последствия родов и результат ее нового статуса – матери. Она волнуется за ребенка, а муж этого волнения понять не может и не хочет.
- Давай, ее к бабушкам отвезем на пару дней. Все так делают! – просил Лену муж, когда Лёля немного подросла.
- Нет! Это мой ребенок и моя ответственность! – Лена была категорична.
Не то, чтобы она не доверяла маме или свекрови, но привыкшая нести ответственность за свои действия сама, она не хотела перекладывать ее на кого-то другого.
Чуть легче стало лишь после того, как она как-то уснула в кресле с дочерью на руках. И муж разбудил ее, вернувшись с работы:
- Лена! Ты что! А если бы ты уронила ребенка?!
Только тогда Лена поняла, что ей тоже нужен отдых. Постепенно она научилась правильно распределять свое время и на радость бабушкам позволила им заботиться о внучке. А сама вернулась к учебе.
С сыном подобных проблем уже не было. Елена поняла, чего от нее хочет муж, и старалась уделять ему времени столько, чтобы жалоб больше не было.
Но что-то уже сломалось в их отношениях. Лена не понимала, что, но чувствовала какую-то напряженность и недовольство со стороны мужа.
Всякий, кто попадал в их дом, дивился тому, насколько в нем уютно и хорошо. Лена была отличной хозяйкой. Она любила готовить и умела это делать. Ее хвалили друзья, которых они с мужем приглашали в свой дом, и были благодарны за радушие.
Но мужу Лены этого было мало.
- Лена, что ты носишься, как ужаленная? У нас вечно полный дом гостей! Может быть, стоит немного поубавить пыл? Гостеприимство – это прекрасно! Но я уже не помню, когда мы проводили выходные с тобой вдвоем! Просто ты и я!
- Но…
- Я хочу выходные вдвоем! И без детей! Это понятно?
- Да…
Выходные, которых требовал муж, разумеется, устраивались Еленой, но она терпеть не могла проводить время с мужем подобным образом. Им не о чем было говорить, дети не объединяли их, радуя в эти дни бабушек, и все сводилось к тому, что Лена принималась за свои дела, муж ее – за свои, и они разбегались по комнатам, изредка перекрикиваясь в пустом доме.
В какой момент Лена поняла, что происходящее – это плохо? Она не ответила бы, спроси ее кто-нибудь об этом. Дети росли, что-то в жизни менялось, и она просто приняла происходящее, как данность.
У нее есть семья? Прекрасно! Нужно сделать так, чтобы семья была счастлива! Чтобы всем было тепло, хорошо и сытно. А прочее… А, что прочее? Все так живут! Она не первая и не последняя. Африканские страсти бушуют далеко не у всех, а ей и вовсе достаточно «субботы» раз в две недели. В остальное время сил на утехи все равно не остается. Да и муж, похоже, привык и смирился. Тоже много работает.
Так зачем усложнять?! Ведь есть семья…
К тому времени, как дети стали совершеннолетними, Елена с мужем уже довольно приличный отрезок времени жили просто как соседи. Им было хорошо и комфортно друг с другом. Она знала, какие рубашки он любит и что предпочитает на завтрак в понедельник. А он дарил ей цветы по пятницам и покупал дорогие подарки к праздникам, предварительно согласовав их. Все были довольны.
Но это оказалось лишь иллюзией. То, что Елена принимала за истину, было миражом.
Дачу после развода она получила. Как и все то, чего хотела. Муж спорить не стал, хотя сонная Оленька неожиданно для всех оживилась, и попробовала вмешаться в дележку семейных активов.
Ее осадили быстро и жестко:
- Не твоего ума дело, милая! – отрезал уже бывший муж Елены. – Не суй свой прелестный носик, куда не надо.
- Но, пуся! Как же не надо?! А квартира? А бриллианты?
- Я куплю тебе другие!
- Но я хочу эти! – Оленька дулась.
- Перехочешь.
Никаких фамильных бриллиантов у Елены и в помине не было. Были довольно скромные сережки и колечко, которые муж подарил ей на какие-то именины. В остальных случаях Елена по праздникам обновляла технику в доме, меняла машину, или принимала в дар квартиру, которую тут же переписывала на кого-то из детей, когда состояние мужа выросло до таких значений, чтобы он мог позволить себе делать такие подарки.
- А ее салон? – Оленька еще раз попыталась воздействовать на мужа, узнав, что Елена выставила на продажу свой салон красоты, который открывала когда-то вместе с мужем.
- Оленька, займись своими делами, милая. Разве тебе не нужно сейчас больше отдыхать? – взбешенный возлюбленный Ольги едва сдерживался.
- Зачем это?
- Ты же ждешь нашего ребенка! Или ты уже забыла об этом?
- Ах, это! Нет, что ты! Я помню! – личико Оли становилось подобным грозовой туче. – А ты планируешь оставить моего ребенка с протянутой рукой на паперти! Твои дети уже взрослые! Так, почему мой ребенок должен быть чем-то обделен?!
Милые бранились, но Елена об этом не знала. Да и было ли ей дело до того, как складываются отношения у бывшего мужа?
Нет. Елене не было до этого никакого дела. Ей было плохо.
Она вдруг поняла, что осталась одна. У детей была своя жизнь. Сын строил карьеру, а дочь ждала ребенка. И им, казалось, совершенно не было дела до матери, которая закрылась на даче, забросив дела, и целыми днями сидела в кресле-качалке на веранде, глядя на прощающийся с осенью сад. На душе у нее мела такая метель, что Елена не замечала холода, который царил на веранде. Она куталась в плед, но не делала даже попытки вернуться в дом. Покидала она свой пост только для того, чтобы поставить на плиту чайник, и тут же забыть о нем. Чайник тоненько свистел, призывая ее опомниться, а Елены тихонько выла ему в тон, жалея свою жизнь, которая, как ей казалось, ушла безвозвратно.
Кому она нужна теперь? Сорокапятилетняя женщина, одинокая и несчастная, чуть полноватая, и не привлекательная. Елена всегда следила за собой, но теперь ей казалось, что все это было впустую. Для кого ей прихорашиваться? На несколько километров в округе никого, кроме пары пожилых соседей, которые давно уже сделали дачу своим постоянными пристанищем, да сторожа – дяди Миши, которого кавалером не назвала бы самая смелая из женщин.
Дядя Миша был суров, справедлив, и весьма ответственен, в те дни, когда забывал о том, что он алкоголик. Дней таких в году было не очень много, но если уж они случались, то Елене стоило лишь попросить, и ее дача преображалась стараниями дяди Миши, который вместо платы просил:
- Борща, Ленок! И пирожков твоих побольше! Сделаешь?
- Да не вопрос, дядя Миша! Спасибо тебе!
- Не за что, любезная! Для меня красивой женщине помочь – радость!
Правда, в очередной раз услышав это в свой адрес, Елена разревелась.
- Ты чего? – перепугался дядя Миша, заглянувший к Елене как-то утром, и тут же забыл про борщ.
- Какая уж тут красота?! Кому она теперь нужна?! Дядя Миша, меня муж бросил… - неожиданно для себя, призналась сторожу Елена.
- Ну и болван! Такую женщину?! Променял на кого или так ушел?
- Променяяяял… - выла Лена, уткнувшись в старый ватник, пахнущий лесом и дяди Мишиной козой Машкой.
- Два раза болван! Ты, Ленка, не реви! Он потерял больше, чем ты приобрела!
- Как это? – Елена икнула, пытаясь уловить мысль, которую пытался донести до нее дядя Миша.
- А ты сама подумай! Ты у нас кто?
- Женщина…
- Вот, то-то и оно! А лет тебе сколько?
- Дядя Миша!
- Да я ж не просто так спрашиваю, а по делу!
- Сорок пять…
- Да? Я думал, что ты моложе. Ну да Бог с ним! – дядя Миша лукаво ухмыльнулся, когда Елена перестала реветь и несмело улыбнулась. – Знаешь, ведь, как в народе говорят? В сорок пять баба ягодка опять! А ты чего? Увять вздумала?! Ты это брось, Ленок! Тебе ж только свистнуть!
- Зачем это?
- Чтобы сызнова жизнь начать. Ты ж, небось, решила, что она для тебя уже кончена? Так?
- А что меня хорошего ждет? – горько усмехнулась Елена. – Ломота в суставах и белые тапки?
- Но-но, девонька! Ты с кем сейчас беседуешь?! Знаешь, сколько мне лет?!
- Простите, дядя Миша! – спохватилась Елена. – Ляпнула, не подумав.
- Вот! Думать, дева, всегда полезно! Даже, когда совсем этого делать не хочется. Ты нос-то вытри, да глазкам своим отдых дай от слез. Глядишь, и похорошеешь!
- А, зачем?
- Да затем, глупая ты женщина, что судьба, если ей нужно будет, и за печкой тебя найдет! А ты ее проморгаешь, пока рыдать будешь да себя жалеть! Ты мне говорила, что дочка твоя ребенка ждет. Так это?
- Да.
- И чего ты сидишь тогда? Чего стонешь, а делом не займешься?
- Каким это?
- Что-то, Елена, совсем ты скисла! – разозлился уже не на шутку дядя Миша. – Сколько я тебя знаю – ты всегда о детях заботилась! А теперь что? Бросила дитя своего, и носа в город не кажешь! А ей как раз сейчас мамка ой, как нужна! И сад твой в порядок надо привести! Родит Лёлька, и куда ей с ребятенком? К маме под крылышко! Или забыла ты уже, каково это, когда младенец в доме? А здесь-то красота какая да раздолье! Коляску, вон, под вишню поставит, и будет твой внук или внучка… Кто там, кстати? Сейчас-то говорят уж.
- Внук…
- Внук, значит, будет воздухом свежим дышать, а не выхлопом городским! Хорошо это или нет?
- Хорошо…
- Да не очень! – дядя Миша тыкнул пальцем в сторону злополучной вишни. – Ты ее давно видела?! Елена! Собирай-ка ты себя в кучку и займись уже делом! Только…
- Что?
- Умойся для начала! – дядя Миша, не выдержав, фыркнул. – У тебя нос красный! Так и светится! Красота та еще! Приводи себя в порядок, а я помогу тебе с весенней уборкой и обрезкой сада. Поняла?
- Куда уж понятнее… - шмыгнула носом Елена. – Борща-то хочешь, или нет?
- А когда я отказывался?! – подмигнул Елене дядя Миша. – Порадуй старика! Сделай милость!
Он заковылял к калитке и уже не увидел, как Елена прошла мимо качалки, стоявшей на веранде, в дом.
А через полчаса она выгнала из гаража машину и поехала на рынок. Впервые за те несколько месяцев, которые провела на веранде…
Борщ был почти готов и Елена доставала второй противень с пирожками из духовки, когда за ее спиной кто-то деликатно кашлянул:
- Вы простите меня, Елена Петровна! Я стучал. Честно! Но у вас так вкусно пахнет, что я не выдержал.
Незнакомец, стоявший в дверях, почему-то не напугал Елену.
- Здравствуйте! А вы кто?
- Меня Михаил Иванович прислал. Я дачу тут купил недавно. Он мне помогает ее в порядок привести. А сегодня позвонил и попросил меня оказать ему ответную услугу. Помочь вам. У него спину прихватило, а вам нужно помочь с садом. Сказал, что не может вам в помощи отказать.
- Вот как? – Елена мелком глянула на себя в зеркало, висевшее в простенке между окнами. – Ну что ж… Давайте, попробуем. Только, сначала я вас кормить буду. А то наготовила, а есть теперь некому! Дяде Мише я позже отнесу его любимый борщ и пирожки, а вам достанется все с пылу с жару. Любите борщ?
- Очень! – незнакомец не стал стесняться. – Меня, кстати, Павел зовут.
Вот так, с легкой руки дяди Миши, Елена познакомится со своим вторым мужем. И истина о том, что сорок пять – это прекрасный возраст для женщины, станет для нее очевидной.
Она впервые почувствует себя интересной и желанной, и ее это несказанно удивит. И окажется, что можно жить не по привычке, а потому, что тебе просто хорошо рядом с любимым человеком.
И даже тогда, когда ее Павел, бывший военный, прошедший несколько горячих точек, иногда будет просыпаться по ночам с криком, она точно будет знать, что делать.
- Тише, Паша! Я с тобой!
И этого будет достаточно, чтобы прогнать темноту, и успокоить израненную душу.
И будут теплые летние вечера, наполненные тихим смехом и разговорами обо всем на свете. И маленький внук Елены будет посапывать в своей коляске под вишней, которую Павел приведет-таки в порядок. И дети Елены, которым она, смущаясь, признается в том, что снова любит и любима, лишь улыбнутся в ответ на ее признание:
- Мам, ты что, оправдываешься?! Ты с ума сошла! Будь счастлива! Мы только рады, что ты теперь не одна!
И собирая вишню, когда придет время варить компоты, Елена покрутит в руке ягодку, а потом, вспомнив детство, хихикнет совсем по-девичьи. Откусит немного и проведет ягодой по губам:
- Да уж… Ягодка опять… Ох, дядя Миша! Спасибо тебе!
Автор: Людмила Лаврова.