Стыдно, но весело .

Иногда Ирина вспоминала. Как дружно пили после концертов. Пошучивали, мол, «с нами стыдно, но весело»; для неё же всё было наоборот: весело, конечно, но, господи, как же стыдно... Одна девушка, Катя, — все её обожали — частенько напивалась и рыдала. Друзья утешали её, обнимали, говорили хорошее. Кто-нибудь обязательно держал Кате волосы, пока та блевала, одна из подруг вызывалась отвезти её домой, раздевала, укладывала спать, утром приносила в постель стакан воды и цитрамон. Катя была самой весёлой и жизнерадостной — пока её не накрывало пьяной тоской.
Однажды Катя решила бросить пить. Летом, если не было концертов, они всем фан-клубом встречались в парке. Тёплый вечер и, как всегда, алкоголь тёк рекой. Ребята становились всё веселее. Кто-то целовался на лавочке в отдалении. Нестройный хор пел песни любимой группы. Катя стояла потерянная, не веселилась и ни с кем не разговаривала. Потом ушла. В следующий раз она уже снова бухала, как раньше. Смеялась и шутила, звонкая, яркая, а после снова плакала, икала, размазывала тушь. Как же это стыдно, как неловко, думала Ирина.
Скоро она перестала ходить на тусовки и концерты. Даже слушать эту группу себе запретила. Поставила цель: выпуститься из мединститута с красным дипломом, к двадцати пяти окончить ординатуру и найти хорошую работу, к двадцати семи купить автомобиль, замуж к тридцати, ребёнка через два-три года, но это как получится. И никаких пьяных друзей.
Буйная юность почти забылась, когда Ирина подружилась с приятной девушкой, пациенткой Сашей. Она была художницей, экстравагантно одевалась и обожала блошиные рынки, но никогда не выходила за рамки. Не напивалась, не рыдала, не смеялась слишком громко, не шутила по-дурацки. Однажды Саша позвала её в клуб на концерт. Ирина сначала испугалась. Но та их фанатская компания ходила на стадионы, носила определённую одежду и атрибутику, подпевала любимые песни, размазывая слёзы по лицу. А здесь приличный клуб, столики, еда, коктейли и джаз. Ничего общего с прошлым. И новая подруга, которой все эти годы так не хватало, и повод лучше её узнать. Ирина согласилась.
Джаз был хорош, публика сначала спокойно слушала, чуть покачиваясь в креслах. Потом кто-то начал танцевать, да так классно, как будто наняли профессионалов. Саша сказала — это ребята из джазового клуба, они ходят на концерты, чтобы танцевать под живую музыку. Ирина смотрела на отточенные движения, и её накрывало облаком воспоминаний. Катины шутки, самые смешные на свете. Никогда она больше так не смеялась. Как-то раз ей стало так смешно, что она начала икать, и все смеялись над ней, и это было жутко, мучительно стыдно, но что же Катя тогда сказала? Ирина забыла. Или как они всей толпой достают зажигалки и, покачиваясь, подпевают солистке любимой группы — этот момент потом показывали по телевизору, и Ирине было мучительно стыдно — вдруг родители увидят и узнают её в толпе. Прямо сейчас, в солидном джазовом клубе, Ирина ощутила кожей, как была невероятно счастлива именно тогда, именно там. Как чувствовала себя частичкой единого фанатского организма. После концерта опять рыдала у кого-то на плече пьяная Катя, пацаны шли по улице и фальшиво орали песни, чувство сопричастности развеялось, Ирине опять стало стыдно и она, не попрощавшись, запрыгнула в первый попавшийся трамвай, даже не посмотрев номер, и добралась до метро. В вагоне ехали по своим делам ничем не примечательные люди, и можно было чинно сесть, прикрыв фанатскую футболку курткой, и притвориться обычной. Почему притвориться? — подумала она. Я и есть обычная, нормальная.
Больше она на концерты не ходила и на тусовках не появлялась. Выкинула все фанатские шмотки и фенечки, купила скучную гардеробную «капсулу» за большие по тем временам для неё деньги и наконец почувствовала себя нормально. Вот она взрослая. Может одеться у стилиста, сходить к косметологу, пообедать в ресторане. Как приятно прятаться в капсулу респектабельности, высокомерия, быть серьёзной и уважаемой. Так она жила долгие годы — построила карьеру, вышла замуж, родила ребёнка. Дочка вносила в жизнь забытый хаос, но Ирина нашла решение — наняла нянек и репетиторов, да и муж с удовольствием, в отличие от неё, сидел с малышкой. Дочка росла нервной, не умела держать себя в руках, могла начать орать посреди магазина. «Зачем ты меня позоришь!» — шипела на неё Ирина, холодея от стыда.
Дочь, как и сама Ирина, всегда была одета дорого и со вкусом. Ирина знала, что жизнь сложилась правильно, прилично, благопристойно. «Хорошая девочка», — сказала бы Катя и засмеялась. Катин смех так и стоял в ушах — отзывался эхом на любые Иринины успехи и достижения. Ей было одиноко, но поняла она это, только когда в её жизни появилась Саша. Иногда они встречались в кафе и выпивали по бокалу слабоалкогольного коктейля, как порядочные дамочки за тридцать, шутили и смеялись, но не слишком громко, конечно.
...Ребята из джазового клуба продолжали танцевать — воодушевлённо, безупречно. Ирина увидела, как с носа контрабасиста упала капелька пота и растворилась во тьме. Внутри опять защемило — стыд, какой стыд. Но она знала, что софиты греют, на сцене жарко, музыканты двигаются, полностью отдавшись музыке. Они сейчас вряд ли думают о том, как выглядят. Зал покачивался в едином ритме, разговоры за столиками встраивались в мелодию, официант с подносом шагал в такт, все движения стали частью песни, которая длилась и длилась — куплет, припев, бридж, соло, ещё соло, ещё соло, снова куплет, снова бридж... Тишина, аплодисменты, танцоры сели, другие встали, зазвучало быстрое, драйвовое, а вечер длился уже почти час, выпивка, темнота и джаз расслабляли, ослабляли напряжение, и была пятница, и все вдруг словно поняли это — пятница же! — и вышли танцевать. Те, кто не умел, просто переставляли ноги, раскидывали руки, смеялись, обнимались, трясли головами.
Ирина заметила девушку, похожую на Катю, — длинные волосы раскрывались веером, когда она делала резкий разворот, на ней была белая водолазка, светившаяся в темноте, преломлявшая цвет, и девушка смеялась, к ней присоединялись другие парни и девушки в причудливом танце, они то сходились, то расходились. Ирина смотрела вокруг и понимала, что сейчас многие, если не все, испытывают нечто похожее на то, что она почувствовала на последнем концерте любимой группы.
Она заказала ещё выпить. И ещё. Не заметила, как, вежливо попрощавшись, ушла Саша. Она танцевала, некрепко держась на высоких каблуках, падала, её подхватывали. Они плясали с той девушкой, похожей на Катю. Стыд исчез, осталось только веселье, но потом она оказалась дома, и ей стало грустно, ужасно грустно, она плакала, грызла себя, рассказывала о самых тёмных мыслях мужу, он гладил её по голове, а потом держал волосы, когда её рвало.
Они никогда это не обсуждали. Саша перестала отвечать на сообщения и больше ни разу не пришла на приём. Жизнь вернулась в норму. В респектабельную стабильную норму. Но иногда Ирина вспоминала.
/
источник prochitano.ru .