Неотправленное письмо

Он не спеша шёл по улице. Последнее время он всегда ходил не спеша. Торопиться-то было некуда и незачем. И потом годы, одышка, колени… Да и погода, конечно. Снег почистили, да лучше бы уж и не чистили, а то остался сплошной каток под ногами, того и гляди поскользнёшься. Зачем он вообще вышел сегодня из дому? Пройтись видите ли захотелось, прогуляться! Вот и гуляй… Дома-то всё равно делать нечего. А сегодня как-никак праздник. Новый год! Подумаешь... Это в детстве было: ёлка, дед Мороз, подарки!
Новый год! Ещё на один год ближе… куда? А туда, где ни праздников, ни буден… И хватит уже ворчать! Смотри лучше, как наряден город! Боже ж ты мой, сколько огней! В витринах, в окнах, на улице… Оно понятно: центр! И все вокруг бегут, торопятся. В гости… домой… к накрытым столам, к наряженным ёлкам… И всех ждут! Жёны или мужья, дети-внуки, друзья… Только его никто не ждёт, не к кому ему торопиться. Да, об этом он уже думал… Некоторые мысли – они как надоедливые мухи, крутятся и крутятся…
Ёлки уже не те, не живые они! Вот у них в Кашине ёлку ставили на площади, где торговые ряды, вот это была ёлка! Высокая! Настоящая! Не то что эти… пластмасса одна! Сколько на них лампочек-игрушек ни нацепи, а всё не то, радости от них нет… И чему радоваться? Год новый? Чем он лучше старого? Номером? 2022… Три двойки! Что хорошего ждать от двойки, тем более от трёх двоек? Вот если бы семёрки! Ну пусть не три, а две… Хотя две как раз есть: семьдесят семь ему исполнилось… Но разве это счастье? Это старость…
О чём он думал? Да! Ёлка на площади… Они пришли туда с Катькой ровно в полночь, чтобы взявшись за руки и зажмурив глаза загадать желание. Одно на двоих. Чтобы навсегда и чтобы никогда-никогда… Молодые были, глупые. Разве так бывает? Вот и у них не получилось…
Из-за чего они тогда поссорились? Сейчас уже и не вспомнить. Ведь какая-то ерунда была. Или нет? Что же это было? Забыл… Помнилось только, как сердились, как кричали друг на друга, как она повернулась и убежала, а он остался стоять… Ну надо же: ссора помнится, а причина забылась… Он тогда пошёл куда-то, не выбирая пути. Лишь бы идти, лишь бы двигаться, пальто нараспашку, шапку где-то бросил в сердцах… Ветер, снег летел в лицо, а он не чувствовал ни ветра, ни снега… Так и прошатался до утра без цели, петлял вдоль замёрзшей Кашинки переходя по лавам с берега на берег, а утром как вернулся домой, понял, что без Катьки не жизнь! И написал ей письмо. Длинное, на трёх не то четырёх листах… Что навсегда! Что никогда-никогда! Заклеил конверт, надписал адрес: Калининская область, город Кашин, Тургеневская набережная… Собирался отнести, бросить в ящик, но вдруг почувствовал такую усталость, что только и хватило сил до кровати дойти…
Не прошла ему даром та снежная ночь. Простыл бегая по морозу, а простуда обернулась воспалением лёгких. Три дня провалялся один в жару и бреду. На четвёртый день друг зашёл, увидел его, испугался, побежал за врачом… Рассказывал потом друг-то, что врач только глянул, сразу в больницу отправил…
Почти месяц там провалялся, а как выписали, побежал к Катьке. Но дом её был заперт, а соседи сказали что уехали они всей семьёй и никто не знает, куда. Как пишут в книжках: «Адресат выбыл...»
Тогда и он уехал. И как перекати-поле, гонимое ветром туда-сюда, всю жизнь промотался с места на место, из города в город, надеясь в глубине души, что рано или поздно встретит её и всё объяснит. И письмо своё неотправленное с собой возил, как оправдание, как индульгенцию… Так и не нашёл, не встретил… В конце концов осел в Твери. Осесть-то осел, но полюбить этот город так и не смог. В суете больших улиц всё чаще виделись ему тихие улочки, пыльные мостовые, множество цветов в палисадниках за невысокими заборчиками, крутые берега неширокой реки, деревянные мостики-лавы, перила их, нагретые солнцем, купола в синем небе... Кашин!
Задумавшись, уже не замечал куда идёт. Поскользнулся, споткнулся о неубранный сугроб. Прямо перед собой увидел на углу синий почтовый ящик, над которым какой-то чудак изобразил знак бесконечности, а рядом на стене – яркие граффити, не то картинка, не то надпись… Вывернутые слова, перемешанные слоги. Попробовал прочитать, но странные буквы никак не хотели скрадываться в слова.
ЯЛЮБЛ
ЮПИ
САТ
Ь
ТЕБЕП
ИСЬМА
Стоял, смотрел на эти иероглифы – и вдруг прочёл: «Я люблю писать тебе письма». Нелепая надпись! Письма он, видите ли, любит писать! Что толку их писать, если адресат выбыл…
Вернулся домой. Прилёг на диван. Хотел уснуть но никак не получалось Перед глазами вилась бесконечной непрерывной строкой всё та же дурацкая надпись: ялюблюписатьтебеписьмаялюблюписатьтебеписьма… Встал, хотел найти снотворное. Зацепил полку. Трепеща страницами вылетели книги. Подобрал, водворил на места. Что-то ещё белело на полу. Нагнулся, поднял выпавший из книги конверт. Прочитал адрес: «Калининская область, город Кашин, Тургеневская набережная…» Усмехнулся. Его письмо! То, самое которое он написал, но не отправил в ту далёкую новогоднюю ночь. Сколько ж лет провалялось оно между страницами, неотправленное, забытое. Я люблю писать тебе письма… Постоял, глядя на пожелтевший конверт… В голову пришла странная мысль: сегодня тоже новогодняя ночь! Как тогда, когда он так и не отослал письмо. Надо сделать это хотя бы сейчас, чтоб не валялся мятый конверт, не мозолил глаза! Ещё не до конца осознав эту шальную мысль, надел пальто, сунул письмо в карман и вышел на улицу.
Ни души! Все собрались за столами и ждут, когда с экранов раздастся бой главных часов, чтобы выпить за новый год. Он один тут бродит, как запоздалый дед Мороз. Только вместо мешка с подарками конверт со старым неотправленным письмом… Вот он, этот синий ящик… Кому он нужен, кто теперь пишет письма? «Я люблю писать тебе письма!» Придумают же! Бросил в щель конверт, повернулся и пошёл домой, сам удивляясь нелепости своего поступка.
Тишина ночной улицы взорвалась хлопками петард, тёмное небо осветилось разноцветными ракетами… Полночь!
Дома подошёл к окну, задёрнул плотнее шторы, отгораживаясь от огней бесчисленных фейерверков. Лёг, укрылся с головой, чтоб не слышать шумных салютов с улицы, и уснул, как в тёмную яму провалился…
Проснулся оттого, что в окно било яркое солнце. Катька теребила его за руку.
– Вставай уже! Сколько можно дрыхнуть! Смотри какое утро! Обещал с горки кататься, а сам спит! Давай пойдём к Рождественской церкви, там малышня такую горку раскатала!
С удовольствием потянулся. Протёр глаза, отгоняя остатки сна. Вскочил. Схватил Катьку, закружил по комнате.
– С новым годом! С новым счастьем! Год-то у нас какой наступил – 1977 – две семёрки, значит не просто счастье, а вдвойне!
– Отстань, чумовой! – засмеялась Катька. – Иди лучше умываться. Завтрак готов.
Завопил свисток чайника и Катька побежала на кухню. За чаем вспомнил сон.
– Помнишь, как три года назад мы с тобой в новогоднюю ночь поругались и разбежались? Я тогда долго бродил по городу, а когда пришёл домой написал тебе письмо, бросил в ящик – как раз перед самой полночью – и приготовился ждать твоего ответа, как приговора, но через день не выдержал и сам пошёл к тебе, а ты как раз моё письмо получила. Помнишь? И мы помирились. И настало это самое «навсегда и никогда-никогда»… А сегодня мне кошмар приснился, будто я тогда письмо тебе не отправил. В том сне я был совсем стариком. И было мне так тяжело, так тоскливо, потому что жизнь-то прошла, а тебя в ней не было. А жил я почему-то не в Кашине, а в Калинине, но назывался он по-старому - Тверь… И будто бы я увидел на улице смешной почтовый ящик, граффити рядом: «Я люблю писать тебе письма!» Тогда я понял, что мне во что бы то ни стало нужно всё-таки отправить тебе это злосчастное письмо. Сам себе удивлялся, но пошёл и бросил письмо в ящик, в тот самый, с надписью… Дурацкий сон, хорошо, что ты меня разбудила!
– Ну и сны у тебя! – засмеялась Катька. – А письмо я помню. Ещё бы! Оно до сих пор у меня цело. Смешное такое письмо. Три листа, и на всех бесконечно повторяется одна и та же фраза: «Я люблю писать тебе письма!» Я как прочитала, сразу поняла, какие мы дураки, что поссорились, и хотела к тебе бежать мириться, а тут ты пришёл...
– Как – одна фраза? Я три листа тогда вгорячах исписал, всё пытался объяснить, что не могу жить без тебя! А ты говоришь — одна фраза!
– Да посмотри сам, оно в столе, в том ящике, где альбом с нашими фотографиями.
На подоконнике за окном маячила кошка, скребла по стеклу, прося, чтоб впустили в дом, и Катька побежала открыть зверюге дверь.
Он подошёл к письменному столу, порылся в ящиках, нашёл смятый конверт, повертел в руках… Удивительно, как хорошо он его запомнил, тот, во сне, был точь-в-точь такой! И адрес – «Калининская область, город Кашин, Тургеневская набережная…» И дата на штемпеле – первое января… и год… Год?!
– 2022… – прошептал он побелевшими губами. – Мне не приснилось! Это был не сон! А как же… Катька! – заорал в испуге. – Катька!
– Что? – с кошкой на руках вбежала Катька. – Что случилось?
– Ничего, – с облегчением сказал он, пряча конверт в карман, – мне показалось, что ты мне приснилась… Одевайся быстрей, мы же собирались с горки кататься!
Елена Путилина