22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

Россия отмечает 84-ю годовщину начала Великой Отечественной войны и вспоминает защитников нашего Отечества. В этот день 1941 года Германия напала на Советский Союз. За четыре года война унесла 26 миллионов 600 тысяч жизней советских граждан, это 40 процентов всех людских потерь во Второй мировой войне.
Вот такую замечательную статью о судьбе простого, милого, доброго и светлого Божьего человека, нашей прихожанки, написала Валерия Стайкова, корреспондент газеты Огни Сибири.
Война и Ниночка
«Если мир расколется, трещина пройдет, прежде всего, по судьбам детей», - писал Виктор Астафьев. Правоту его слов, как никто, понимает Нина Григорьевна Егорова.
В январе этого года Нине Григорьевне исполнился 91 год, её часто можно встретить в нашем Храме. Она выглядит моложе своего возраста. Отличная память, проникновенный взгляд, мудрая речь, вот только ноги в последние годы стали подводить. Уже не может полностью выстоять службу. Отец Павел называет Нину Григорьевну своей лучшей прихожанкой, её уважают и любят все прихожане Храма, но особенно женщины, которые пекут просфоры. Ведь именно Нина Григорьевна обучила их этому служению. Просфоры возможно хорошо испечь если нет на душе у человека злобы, обид, уныния. Они пекутся с молитвой и миром в душе, сохранить в душе любовь к миру и людям Нина Григорьевна сумела, несмотря на большие жизненные трудности.
Родилась Ниночка в 1934 году в приграничном с Эстонией поселке в Псковской области. Папа работал плотником, мама ухаживала за плодовыми деревьями в совхозном саду. Из раннего детства врезался ей в память эпизод- папа с мужчинами стоит в кузове грузовика, четырехлетняя Ниночка протягивает к нему ручки и просит взять покататься. А отец улыбается и говорит: «Доченька, я за тобой приеду, и мы еще покатаемся.» Именно таким он и остался в ее памяти. Мама потом рассказала, что эпизод этот случился, когда отца отправляли по этапу в заключение. Он попал под репрессии 1938 года. Что с ним случилось в лагере, семье так и не удалось узнать. А маме Ниночки, её звали Маруся, было предписано в течение суток покинуть погранзону на расстояние не менее 250 километров. Она оставила дочку бабушке и спешно перебралась в Старую Руссу. Через год бабушка привезла внучку к матери. Маруся нашла работу и жилье на железнодорожной станции Волат, в 40 км от Старой Руссы.
Вот там через два года их и застала война. Все кинулись эвакуироваться. А у Маруси с семилетней Ниночкой, кроме кур, поросенка и огорода в хозяйстве ничего не было. Да и родственников на востоке никого. Железная дорога выделила несколько вагонов для беженцев. Народу набилось очень много, а состав попал под бомбежку. После этого побоялась мама Маруся срываться с насиженного места. Выкопали блиндажи с соседями и стали ждать своей участи. Бои приближалась. Разбомбили нефтебазу, стоящую у железнодорожной станции. Пожар был сильный. Грохот нарастал и вдруг соседний дом затрясся и бревна полетели вверх, а потом падали и горели. Люди побежали в блиндаж под крутым берегом реки. Там пережидали бои несколько дней. Увидели красноармейца раненого, пригласили спрятаться, а он только махнул рукой и двинулся дальше догонять свою часть. И правильно сделал, потому что через час появились немцы, подъехали на мотоциклах вывели всех из блиндажа и стали смотреть, есть ли на шее крестик. Если нет, считали, что коммунист и с ними расправлялись. Бои постепенно отошли на восток. Немцы установили свою власть в селе. Работающим платили деньги и давали карточки на хлеб. Мама Маруся работу потеряла. Она имела в запасе пуд белой муки, пекла лепешки, а Ниночке очень хотелось черного хлеба. Она взяла плошку муки и побежала к соседям, обменять на черный хлеб. Сосед узнал, что женщина с ребенком бедствует и пригласил Марусю работать к себе на конюшню водовозом. Там на конюшне был сарай, где раньше хранили конскую упряжь. Его немцы приспособили под помещение для больных и раненых военнопленных. Туда на солому бросали раненых и больных тифом советских бойцов. Кормили по минимуму. Лекарств не давали. Кто выживал, увозили под конвоем или заставляли работать на заготовке дров. Мама Маруся подкармливала наших ребят вареной картошкой, а соседка Анисья, у которой была корова, иногда потихоньку передавала молоко. Однажды, один из раненых по имени Сергей, которого мама Маруся отпоила молоком, рассказал ей о своем родном сибирском городе Ужуре. Мол земля в Сибири плодородная, тайга рядом, грибы, ягоды вкусные, места красивые. Его там ждет жена и три дочки. После выздоровления Сергея увезли в один из лагерей в Германии.
Пока мама работала Ниночка ждала ее дома. Как-то раз в ноябре, когда рано темнеет, в дом зашел полицай в сопровождении пятерых немцев. Керосина для лампы в доме не было. Солдаты нащипали лучины и заставили Ниночку светить им, пока они ловили курицу, ощипывали и варили суп с картошкой. С тех пор в спальне квартировали немцы, а Ниночка с мамой спали на печке на кухне. Обязанностью девочки стало мыть сапоги солдатам. Земля в тех местах глинистая, после дождя становится очень вязкой. Отмывались сапоги трудно, воду никто не грел, она стояла в бочке на улице и была ледяная. Кто-то за работу давал конфетку, а кто-то щелбан в лоб. Солдаты над детьми особо не издевались, если, конечно, были трезвыми. Один даже жалел, гладил по голове и показывал фотоснимок со своей семьей. Нина Григорьевна вспоминает, что на ее детский взгляд, фашисты были немного придурковатые, может из-за незнания русского языка. А в целом, очень точно их поведение в оккупированных селах показали в послевоенном фильме «Молодая гвардия».
Ниночка в том году пошла в школу. Все занятия начинались с молитвы, «Слово Божие» изучали, как один из основных предметов. В Храм Ниночка ходила и раньше, еще до школы. Мама уходила рано утром на работу, а девочка бежала в церковь. Ей нравилось рассматривать росписи, слушать песнопения. Это было интереснее, чем сидеть дома одной. Учеба у Ниночки прервалась через полтора года. Началось наступление Красной армии. Фашисты, готовясь к отступлению, жгли дома, вывозили в Германию все, что возможно, в том числе и трудоспособное население. Была зима, когда маме Марусе и Ниночке было сказано собираться в путь. В грузовые вагоны по краям сложили мешки с вещами, посередине вагона поставили печку, дали немного дров и бочку воды, погрузили людей и закрыли вагоны на замок. Не открывали дней десять, пока не доехали до Польши. Люди брали с собой все ценное, ведь никто не знал, что ждет на новом месте. В отдельные вагоны даже загрузили скот. В Польше весь скот реквизировали. Вещи потребовали сдать на прожарку. Вернули мешки уже без ценностей. А людей повели в баню на санацию от вшей. Голых поставили в очередь. Проходили к большому чану. Рядом стоял солдат с плеткой. Нужно было окунуть голову в чан и хорошенько промывать все волосистые части. Затем вновь дорога уже до Германии.
На вокзале приехавших встретили большие телеги. По фамилиям вызывали тех, кто должен садится на подъезжающую телегу. Ниночку с мамой и еще шестнадцать семей привезли в поле, где стояло каменное здание с зарешеченными окнами, окруженное колючей проволокой. В этой бывшей тюрьме их разместили. Вместо обуви дали деревянные тяжелые сабо. Местные жители собрали переселенцам ношенную одежду и носки. Работать нужно было на ферме, ухаживать за скотом, а также на выращивании кормов и овощей. Рабочий день с 7 утра до 19 вечера с двухчасовым обедом. Выходной по воскресеньям. Работали с 14 лет. Ниночке только исполнилось 11. В обязанности детей входила уборка барака, территории, прополка огорода. В школу русские дети не ходили. Вместе с русскими в бараке жили две семьи поволжских немцев, поблажек им никто не делал. Кто хорошо работал и выполнял норму, получал карточки на сахар, соль, крупу, хлеб и маргарин. Их нужно было отоваривать в магазине, который был расположен за 10 км. от фермы. Также выдавали мыло, но очень плохого качества, поэтому в цене была зола. Ею мылись и стирали. Вновь вернулись вши, а с ними и тиф.
Детям очень хотелось сладкого, поэтому они воровали на поле свеклу, варили ее, получали патоку и лакомились. Сложно приходилось тем, кто не имел привычки к крестьянскому труду, их штрафовали и заставляли делать самую грязную и физически тяжелую работу. Периодически на ферму приезжал переводчик, это был украинец, знавший немецкий. Он требовал сексуальных услуг от красивых девушек. Если они отказывались их избивали плетьми, причем жертвы боялись об этом рассказывать немцам, были запуганы угрозами убийства.
Жившие в бараке люди были полностью изолированы от внешней информации. Никто ничего им не рассказывал. Поэтому для Ниночки стало большой неожиданностью, когда на втором году их пребывания в Германии, они, выйдя на сбор клевера для кроликов, вдруг встретили военных, разговаривающих на русском. Это были передовые части Красной армии. Счастье, которого не передать словами! Русские подъехали к бараку, тут же закололи свинью, накормили всех досыта. Разрешили взять на ферме молоко. Рассказали, что скоро добьют фашистов по всей Германии, но попросили повременить с возвращением домой. В СССР большие разрушения, трудно с продовольствием, лучше с полгода пожить в Германии, где с продуктами полегче. Но куда там! Через три дня Мама Маруся с дочерью двинулись на восток, домой. На Родине их ждали тяжелые испытания и одно большое чудо. Их отыскал Сергей, которого мама Маруся спасла от гибели в плену после ранения. Он освободился из плена, вновь вернулся в ряды Красной армии. Воевал до победы, узнал, что его жена скончалась от болезни, а дочерей забрали родственники и соседи. Он предложил Марусе, выйти за него замуж и переехать в Ужур. Так Ниночка обрела полную семью, трех сестер и оказалась в Ужуре, а много позже и в Шарыпове.
Сейчас Нина Григорьевна Егорова живет в красивом, уютном, полным цветов доме с детьми и внуками. Ее душу радует и спасает искренняя вера в Бога и уважение окружающих людей, а забота и любовь детей, делают счастливой её старость. Живите дольше Нина Григорьевна, вы заслужили свое счастье!
Валерия Стайкова (АП)
Благодарим за статью! https://огни-сибири.рф/news/nina-i-ninochka/