«Привет, Шурик!

— Тайка набирала сообщение на ходу. — У меня тут подруга начинающая барабанщица, хочет прослушаться в вашу группу. Вы ещё не нашли ударника?»
Ответное оповещение квакнуло почти сразу же:
«Барабанщица в деревне? Ты шутишь? Она что, массовик-затейник из местного ДК?»
Тайка начала набирать такой же ехидный ответ, но отправить не успела — от Шурика вдогонку пришло:
«Ладно, пускай звякнет, договоримся».
Пришлось всё стирать и писать заново:
«У неё пока телефона нет, наберёт с моего».
Спустя пару секунд на экране высветился Шуриков номер, и знакомый голос радостно проорал в трубку:
— Тай, что за ископаемое ты там нашла? Ей сто лет? Даже у старых бабок сейчас есть мобильник.
— Нет, она молодая, — начала оправдываться Тайка. — Ну, может, чуть постарше нас.
Ей почему-то стало очень обидно за Марфу. На самом деле она понятия не имела, сколько мавке лет, но по человеческим меркам та выглядела максимум на двадцать с небольшим.
— Тогда что? Просто отсталая?
— Слушай, тебе надо, чтобы она играть умела или по телефону звонить? — Тайка начала раздражаться. — Нужен будет аппарат, отдам ей свой старый, делов-то!
— Да ты не заводись, — Шурик сразу сменил тон на более дружелюбный: ссориться он явно не хотел. — Я ж не знаю, вдруг ты мне какую-нибудь кикимору-плодожорку в группу сватаешь.
— Марфа вовсе не кикимора! — фыркнула Тайка.
— В смысле, симпатичная? Или в смысле — не нечисть? — Шурик рассмеялся.
— Ну, на самом деле, симпатичная нечисть. Озёрная мавка. А что? — она с вызовом вздёрнула подбородок, хотя приятель и не мог этого видеть.
— М-да… ну, Таюха, ты в своём репертуаре. И как эта твоя мавка в город на репетиции ездить будет? На метле прилетит?
— Да как все, на автобусе. Я с ней сама… ох, ёлки! — нога поскользнулась на влажной глиняной тропинке.
— Эй, ты там жива? — забеспокоился Шурик. — Чего молчишь?
Тайка всхлипнула и отозвалась загробным голосом:
— Кажется, я только что наступила на кикиморин след…
Это была очень, очень плохая примета. Наступить на такой след означало распрощаться с удачей на ближайшее время. И тут уж как получится: либо с тобой случится множество мелких неприятностей, либо всего одна неудача — зато большая.
— Ох, жесть… — мрачно посочувствовал приятель. — Ну, чё могу сказать: береги себя, Таюха.
— Угу. Давай я тебе потом перезвоню...
Тайка нажала отбой и огляделась: кусты слева от дорожки как-то подозрительно зашевелились.
— Кира? Только не говори мне, что это был твой след!
Востроносая кикимора высунулась из-под лопуха и пискнула:
— Это всё Клара! Я грю ей: не шлёпай лапами! А она шлёпает да шлёпает!
— Значит, передай своей Кларе, что, если она продолжит посреди деревни следы оставлять, я её сама поймаю и отшлёпаю! — Тайка упёрла руки в бока. — Договаривались же, чтобы никаких отпечатков на дороге. Тут люди ходят!
— Прости-прости, — запричитала Кира, сложив лапки в замок, — глупая у меня сестрица, а я не уследила. Чесслово, мы не нарочно…
— А можно как-то уменьшить вред от проклятия? Может, есть какой-то секрет? — это, конечно, вряд ли, но не спросить Тайка не могла.
С раннего детства ей удавалось замечать и обходить все кикиморины следы, ни разу не вляпавшись, а тут расслабилась — и на тебе!
— Нет никаких секретов, — Кира пожала плечами. — Вступил — значит, такова судьба-судьбинушка. Не может же тебе всегда везти, ведьма?
— А разве мне часто везёт? — Тайка взяла палочку и принялась счищать с кроссовка комья дорожной глины.
— А разве нет? — хихикнула кикимора. — Сама подумай, сколько всего с тобой произошло с весны! А ты до сих пор жива, здорова, и на тебе ни царапинки.
— Эх, похоже, это ненадолго… — вздох получился излишне драматичным, и Кира закатила глаза:
— Ну ты и нюня… Приободрись, ведьма! От кикимориного проклятия ещё никто не помирал. Зато, может, мой след какую-то сурьёзную беду от тебя отведёт, он такое умеет.
— Ах, значит, это всё-таки твой след! — Тайка нахмурилась, наступая. — Ну ты и пакостница!
— Ой-ой, как неловко вышло-то... — Кира зажала себе рот обеими руками и рыбкой нырнула в кусты. Через мгновение под лопухом уже никого не было — кикимору словно ветром сдуло.
Тайка вздохнула, выбросила грязную палочку на обочину дороги и зашагала к прудам — надо было сообщить Марфе новости, а потом сразу идти обратно: если полоса невезения неизбежна, уж лучше будет пересидеть её дома.
Марфа, узнав о грядущем прослушивании, побледнела и, заломив руки, ахнула:
— Как? Уже?!
— Ну я тебе ещё летом обещала, а сейчас осень, — Тайка пожала плечами. Она не понимала: в чём проблема-то? Но бывшая болотница, приложив ладонь ко лбу, скорбно простонала:
— Я никуда не поеду!
Майя, в тот день как раз гостившая в пруду у подруги, постучала себя пальцем по лбу:
— Ну здрасьте-приехали! А кто вчера говорил, мол, прославлюсь — дворец подводный построю с подогревом воды и цветными стёклышками в окнах; такой, что даже зимой спать не надо будет!
Марфа угрюмо молчала и отворачивалась.
— А кто хотел ярких аквариумных рыбок разводить? Дорожки перламутром выложить? Не ты ли?
— Не стыди её, Майя, — Тайка дёрнула речную мавку за рукав платья. — Не видишь что ли, страшно ей.
— А вот ничегошеньки и не страшно! — буркнула Марфа, пряча лицо в волосах.
— Тогда что? Мне написать Шурику, что ты передумала и не хочешь играть в группе?
— Я хочу, — бывшая болотница шмыгнула носом. — Только… ну, это… понимаешь...
Она замялась, так и не придумав оправдание, пожевала губу и тихо призналась:
— Ну да, я боюсь! А вдруг они меня не возьмут?!
— Ну и что ты в таком случае теряешь? — улыбнулась Тайка. — Не возьмут — останешься при своём. Подучишься, потом ещё раз попробуешь. А вот если даже не станешь пытаться, точно ничего не добьёшься. Даже если тебе откажут — это не катастрофа, понимаешь? Мне бабушка всегда так говорила перед экзаменами. Ух я и переживала...
Майя, взяв названую сестрицу за руки, добавила:
— Знаешь, как говорится, под лежачий камень и вода не течёт.
— Ох, ваша правда, девоньки, — Марфа украдкой вытерла выступившие на глазах слёзы и улыбнулась. — Даже стыдно, что я такая трусиха.
— Зачем ты на себя наговариваешь?! — от возмущения Тайка топнула ногой. — Всем на свете бывает страшно!
— Даже тебе, ведьма?
— Да, даже мне.
Марфа, разинув рот, ахнула:
— Никогда бы не подумала. И как же ты с этим справляешься?
— Никак, — Тайка пожала плечами. — Просто сжимаю зубы, иду и делаю. Знаешь, такая мечта, как у тебя, сама по себе не исполняется, ей помочь надобно.
— Ну, ладно, — Марфа тряхнула копной мокрых рыжих волос. — Я попробую!
— Молодец! — Майя порывисто обняла сестру, а Тайка вдруг вспомнила, зачем ещё приходила:
— Пойдём-ка со мной, подберу тебе что-нибудь из своих вещичек. Не ехать же тебе в город в платье из коры и листьев! Ты, кстати, чего больше хочешь: брюки или юбку?
— А мне без разницы, — бывшая болотница, просияв, расправила плечи. — Главное, чтоб выглядело кр-р-руто!
Уже дома, бросив на Марфу оценивающий взгляд, Тайка решила: нет, не брюки и не юбка — пускай будут шаровары. Рыжая мавка носила столько браслетов и оберегов, что могла легко сойти за девочку-хиппи. От этого Тайка и решила отталкиваться.
Разворотив шкаф, она выкопала яркую кофту с вышивкой и расширяющимися к запястью рукавами, замшевую жилетку с бахромой и тёплое разноцветное пончо. Марфа напялила всё это и принялась крутиться у зеркала, рассматривая себя со всех сторон.
— Ну как, хороша?
— Ещё бы! — улыбнулась Тайка. — А давай мы тебе ещё много-много косичек заплетём с деревянными бусинками!
— А серьги надеть можно?
— Да, сама в шкатулке поройся и выбери... Ох, ну и красотка же ты, Марфа!
— Да брось, — мавка покраснела, но вид у неё при этом был донельзя довольный.
Серьги она тоже выбрала длинные, яркие, с оранжевыми пёрышками.
— Так. Кеды я тебе свои старые дам. Прости, других нету. Хочешь, можем их красками расписать? У меня где-то были специальные по ткани, им дождь нипочём.
— О! Знаю! — Марфа хлопнула в ладоши. — Я Майю попрошу нарисовать что-нибудь. Она же у нас художница!
Тайка захлопала глазами:
— Правда? Надо же, я и не знала…
— Ну, она обычно на песке рисует, только вода всё смывает… даже жалко, что эти песочные картины никак не сохранишь… Такую я и в своём подводном доме повесить не постыдилась бы, — мавка подняла мечтательный взгляд к потолку: не иначе как опять мысленно представила свой дворец, который собиралась построить, когда прославится.
— Надо будет ей тогда как-нибудь из города в подарочек привезти — красок водостойких, — Тайка усадила Марфу на табурет. — Так, снимай пока пончо, будем тебе причёску делать.
Она расчесала уже окончательно порыжевшие мавкины волосы — в длинных прядях не осталось и намёка на прежнюю болотную зелень — и принялась заплетать мелкие косички, не забывая украшать их бусинками и пёрышками. За этим занятием их и застал влетевший в окно Пушок.
Завидев Марфу, он восхищённо ахнул:
— Вот это да! А что, мне нравится: ярко, задорно! — коловерша подлетел ближе и осторожно тронул лапкой бахрому на жилетке. — А по какому поводу карнавал?
— Ну почему сразу карнавал? — Тайка обиженно надула губы. — Сейчас такое носят. Этот стиль называется «бохо», понял?
Марфа насупилась, вскочила и принялась сдирать с себя жилетку.
— Эй-эй, полегче! — Пушок на всякий случай отлетел подальше. — Я же не имел в виду, что всё плохо. Карнавал — это ярко и круто! Я по телеку видел. Марфа, да сядь ты, успокойся. Ну чего ты такая в себе неуверенная?
Мавка пожала плечами, но на табурет вернулась.
— Послушай, — коловерша взлетел на зеркало и принялся вещать оттуда, как с трибуны. — Успех любого дела зависит от того, как ты себя подашь, ясно? Вот посмотри на меня: я и умный, и красивый, и рыжий — в общем, настоящий подарок судьбы. А ещё у меня прекрасный характер и доброе сердце. Верно я говорю, Тай?
Тайка и рта ещё не успела раскрыть, а он, не дожидаясь ответа, продолжил:
— А теперь посмотрись в зеркало, ну? Ты тоже умная, красивая и рыжая — ничем не хуже меня, в общем. Вот с таким настроением и надо идти на это твоё прослушивание. Ты там всех сделаешь!
— Угу, — Марфа нерешительно кивнула.
— Не слышу! — Пушок поскрёб лапой за ухом. — А ну-ка повтори!
— Я красивая, умная, рыжая, и у меня всё получится! — голос мавки окреп, кажется, она и впрямь начинала верить в свои силы.
— Так держать! — коловерша захлопал крыльями, а Тайка расплылась в улыбке.
Чего у Пушка было не отнять, так это умения поддержать в трудную минуту. Каждый раз он умудрялся найти именно те слова, которые лучше всего отзывались в сердце. К тому же, когда друзья так горячо и искренне в тебя верят, и самому становится легче поверить в свои силы.
— Уверена, ты справишься, — она похлопала Марфу по плечу. — Мы будем держать за тебя кулачки.
Подруга бросила на неё признательный взгляд и шмыгнула носом:
— Спасибо вам обоим! Вы столько для меня делаете...
— Ой, кстати, я совсем забыл, — Пушок спрыгнул вниз и потёрся о Тайкину ногу. — Я там твою маму на остановке видел. Полетел вперёд, чтобы тебе рассказать, но Марфу увидел, залюбовался, и из головы вылетело. А так-то я мчался как угорелый!
— Маму? — Деревянная бусинка выпала у Тайки из рук, несколько раз стукнулась об пол и закатилась под трюмо. — Но… она не писала, что собирается приехать...
— Не знаю, может, решила сделать тебе сюрприз? — коловерша с надеждой заглянул ей в лицо и заранее облизнул усы. — А чем мы дорогую гостью угощать будем?
— Понятия не имею… — Тайка не знала, радоваться ей или огорчаться.
Мама в Дивнозёрье, конечно, приезжала, но редко — всего пару раз в год. Обычно зимой — на Тайкин день рождения. И ещё в мае, когда бабушка отмечала именины. Иногда они созванивались, но чаще просто писали друг другу: «Как дела?» — и неизменно отвечали: «Всё нормально».
В детстве, помнится, Тайка обижалась, что мать почти не навещает их. Бывало, даже плакала.
Однажды бабушка нашла её зарёванную позади сарая, села рядом на травку, вытерла платком внучкин покрасневший нос и сказала:
— Ты, Таюш, на маму не дуйся. Ей многим пришлось поступиться, чтобы ты была счастлива. Замечала, может, как Дивнозёрье тебя любит? Вот, например, вчера небо было серое, а как ты вышла на крыльцо, сразу солнышко выглянуло. А помнишь, была у нас яблоня, которая никогда не цвела? Я уж думала, спилить придётся, а ты подошла, ствол рукой погладила, попросила её по-хорошему, и через пару дней все ветки покрылись цветами. И с нашими добрыми соседями — домовыми да полевиками — ты дружишь. А знаешь, почему? Мамка тебе дар свой передала. Но теперь ей очень грустно бывать в Дивнозёрье, понимаешь? А так она тебя очень любит. Когда ты была поменьше — даже в город забрать хотела.
Тайка слушала бабушку, раскрыв рот, а услышав про «забрать в город», отчаянно замотала головой:
— Нет, не хочу! Я тебя не оставлю, ба! Да и как там жить, если у них ни полевиков, ни кикимор, ни даже домовых? Скукота какая-то!
Конечно, в следующий приезд мамы Тайка не удержалась и спросила: мол, а правда, мамуль, что тебе в Дивнозёрье плохо?
Та ничего не ответила, но по потемневшему взгляду Тайке стало всё ясно, и больше она разговоров на эту тему не заводила.
А обида нет-нет, а всё же просыпалась в её сердце. Вот и сейчас всколыхнулась: знала же мать, что бабка Таисья в Дивье царство ушла ещё в апреле, а дочка одна на хозяйстве осталась. Они тогда полночи по телефону проговорили, и Тайка, признаться, надеялась, что мать приедет, но та лишь уточнила: «А дед Фёдор-то за тобой следит?» — и, получив утвердительный ответ, выдохнула: «Ну и слава богу, а то у меня командировка за командировкой...»
Спустя полгода, значит, решила всё-таки появиться, когда уже не ждали!
Тайка почувствовала во рту знакомый солёный привкус и мысленно упрекнула себя: ну вот, опять губы до крови искусала. Она всегда так делала, когда нервничала, — никак не могла избавиться от дурной привычки.
— Я голосую за пирожки, — Пушок как ни в чём не бывало продолжил озвучивать свои гастрономические фантазии. — С мясом. И с вишнёвым вареньем. Мы же варили без косточек, помнишь? Ну, и с капустой тоже было бы неплохо.
Марфа тронула Тайку за плечо:
— Может, мне лучше уйти?
— Нет уж, оставайся! Мы тебе ещё косы не доплели, — Тайка ухватила новую прядь.
Кажется, она слишком сильно дёрнула мавку за волосы: та поморщилась, но не пикнула. Спустя примерно ещё две косички раздался стук в дверь, и Тайка, хоть и ждала этого, всё равно вздрогнула.
Пушок, взмахнув крыльями, взлетел на её плечо и ткнулся лбом в щёку:
— Ну что ты, Тай? Как будто врага лютого в гости ждёшь…
— Да уж лучше бы врага... — Тайка почему-то в этот момент подумала о Лютогоре.
С ним она хотя бы понимала, как себя вести и чего можно ожидать. А родную мать она хоть и любила, но, стыдно признаться, почти не знала как человека.
Она закрепила резиночку на Марфиной косичке и, услышав повторный стук, выбежала на террасу:
— Открыто, заходи!
Дверь со скрипом отворилась. Улыбающаяся и румяная мама, одетая в новое салатовое пальто из мягкого кашемира, поставила на пороге две тяжеленные сумки и раскрыла объятья:
— Ну, иди сюда. Я так по тебе соскучилась, принцесса моя! Прости, что не предупредила. Зато, смотри, я к вам с кучей гостинцев. Не забыла ещё мамку, а? Пустишь?
Тайка, сглатывая непрошеные слёзы, шагнула навстречу и обняла её крепко-крепко, уткнувшись лицом в плечо.
Конечно, она тоже соскучилась. Вы даже не представляете, как!
#чароит