— Э, нет! Я хочу живую беседу, да и не дело, чтобы вы мою работу за меня выполняли, — смеюсь я. — Ну, договорились! Только ответы у меня будут злыми, — предупреждает он. — А вот это замечательно! — соглашаюсь с ним. Читаю про его необычное имя. Оказывается, люди с именем Мехти отличаются смелостью и независимостью. В детстве это проявляется в виде выраженного своеволия и чрезмерной даже для ребенка любознательности. С возрастом такой человек приобретает качества, позволяющие ему занимать лидирующие позиции в коллективе: решительность, ответственность, находчивость, быстрота реакции. Ну надо же, как точно про него! Родом Мехти из Абхазии, его отец был абхазом, а мама — русской. В 1937 году по ложному обвинению в покушении на Сталина его отца, большевика и коммуниста, расстреляли. А вместе с ним и старшего брат Мехти — комбрига Красной Армии и родного брата отца… — Их обвинили в военно-фашистском заговоре, — вспоминает Мехти. — Но я не стал антисоветчиком. Родина — она порой и суровая бывает, и даже жестокая. И при этом остается Родиной. Я был, есть и останусь до конца своих дней советским человеком. Пять из шести моих братьев погибли в Великую Отечественную войну, причем трое ушли туда, когда им и 18-ти не исполнилось. Я — последний из братьев, и я не могу быть иным. Так и остался Дон Кихотом В три года мальчик остался с бабушкой, она привезла его в Донбасс, в поселок Зугрэс, где жила старшая сестра Мехти. Вот за ее сына и выдавали мальчика. — Меня научили говорить, что это моя мама, если кто спросит, — вспоминает Мехти. — Вот так с детства я находился в розыске НКВД. В 3,5 года бабушка научила меня читать. Первыми моими книгами стали абхазские сказки, а позже — «Дон Кихот» Сервантеса и проза Рабле. Таким вот Дон Кихотом, который не думает о собственной выгоде, я и остался на всю жизнь. А затем началась война. Мама Мехти вернулась с каторги, отсидев 8 лет в «АЛЖИРе», как жена изменника Родины. — Никогда не забуду тот солнечный радостный сентябрьский день 1944 года и ее — тоненькую, в подпоясанном пальтишке и в платочке. Мама была очень красивой женщиной, вскоре ее полюбил русский мужчина по имени Логунов Феофан Георгиевич, он усыновил меня и стал мне родным. Я ношу его фамилию, но всегда знал, что у меня был отец, что у нас в Абхазии было имение, мне об этом часто рассказывала бабушка, — Мехти снимает очки и вытирает слезы. — Мой отчим был инженером-строителем. А сам я окончил с отличием Харьковский автомобильно-дорожный институт…

Работал даже в тюрьме Мехти стал инженером, после — кандидатом технических наук, ученым. У него 66 лет научного стажа и десятки патентов, научных статей. — За годы дерибана Украины я построил два завода по переработке шин, два завода по производству медицинских перчаток, а еще 16 цехов по переработке резины, — перечисляет он. — Я человек, который без работы не может жить. В юности был мастером, затем — механиком, позже стал преподавателем, занимался научными исследованиями… Я и в тюрьме работал с первых дней — изучал контингент заключенных, возрастной состав, кто за что сидит, какие статьи и прочее. Я проделал огромную работу за эти почти 2,5 года заключения и пришел к выводу, что большинство сидит не за то, что они совершили, а за то, что им написали. Он был задержан СБУ в августе 2017 года по обвинению в государственной измене. СБУ перерыли его компьютер, где обнаружили копии паспортов людей, которых он подбирал как специалистов для работы на производстве. Этого хватило, чтобы получить обвинение в руководстве разведывательной группой. Приговор — 12 лет заключения, который в его случае равнялся пожизненному.

СБУ — главные преступники на Украине — Ни на одном допросе я не произнес ни слова. Когда у меня спрашивали, буду ли я отвечать, я отрицательно качал головой. Допросы длились в течение 5,5 месяца, кроме субботы, воскресенья и праздников. Запомнился первый перекрестный допрос, когда вокруг меня стояли 8 человек и говорили, что я агент ГРУ РФ, что я — шпион, а также конспиратор и вербовщик. А я в ответ смеялся, — рассказывает Мехти. — Ведь они вели меня 3,5 года сначала тайно. Читали всю мою рабочую переписку, слушали разговоры, а я вел их с Италией, Бельгией, Голландией, Германией, Францией, Чехией… Это затем уже меня арестовали, вели, так называемое, следствие то закрытое, то открытое, привлекли 250 различных специалистов СБУ, Министерства обороны и трех НИИ, чтобы составить один-единственный текстовой документ размером 53 Кбайта. Представляете? На кого это рассчитано? Мехти прошел 120 допросов. А его имя дважды вычеркивали из списков обмена. — Вообще, я хочу вам сказать, вся, абсолютно вся, система СБУ — это финансовая афера, которая занимается исключительно дерибаном бюджетных денег. Там царит полный непрофессионализм и произвол, — говорит Мехти. — И задача у них только одна — грабить бюджет Украины. Также это абсолютно сгнившая судебная система, которую нужно уничтожить на корню. Это моя позиция, и я буду выступать с ней везде. А на суде я сказал им только одно: “Вам никогда не согнуть меня и не сломать”. О чем мне с ними говорить?

— Скажите, что помогало вам держаться в плену? — Я был внутренне готов ко всему. Не стоит забывать, из какой я семьи. Моя мама и три моих тетки прошли в общей сложности 31 год каторжного лагеря как родственники врагов народа. Я помню многие их рассказы. А помогали мне держаться работа и уверенность в собственной правде, а еще в том, что даже если меня убьют, то фамилии всех палачей станут известны. Я составил несколько копий заявлений, где указал тех, кто будет виновен, если меня обнаружат мертвым: начальника третьего отдела СБУ майора Маньковского, прокурора Панченко, судью Черняк, следователя по особо важным делам Гетьман. Я требовал привлечь их к ответственности. Это настоящие выродки, уж извините за прямоту. Многие заключенные, которых я встретил в тюрьме, по своим нравственным и моральным качествам куда выше тех, кто их туда засадил. А еще — вера в Бога. Там, в тюрьме, я постоянно молился.

В тюрьме изучил Уголовный и Процессуальный кодексы — Какие методы дознания применяли в украинской тюрьме? — Скажу сразу, меня пальцем не тронули. Никто даже не крикнул на меня ни разу. Дежурные, конвоиры — все очень тепло и уважительно ко мне относились: “Держись, дедуля!”, “Дедушка, когда на волю?”, “Как ты, дедуля?” Такое же уважение было и от заключенных. А вот с офицерами и операми я не разговаривал. Пару раз ко мне подсаживали подсадных уток, чьей задачей было следить за мной и докладывать. Некоторые даже признавались мне в этом честно, на что я им отвечал: “Пиши, что хочешь”. Но я видел, что они делали с другими — пытки, избиения, унижения — я все это помню. Спал я всего несколько часов. Ведь известно: тюрьма живет ночью. Это и почта, и разговоры людей. Но претензий я не предъявлял, лежал, молился, обдумывал свои планы, письма. В пять утра почта прекращалась, и вот тогда я засыпал. Но дело было не в этом. Воздействие было на психику. И хотя духом я не падал, но не выдержали мои зубы — они вдруг один за другим стали ломаться. Оставались острые пеньки, причинявшие острую боль. Я терпел. Врачей нам не предоставляли. Кроме того, мне необходим постоянный прием препаратов. Ничего этого не было. Лучше бы вы дедушку Мехти не трогали! — Мехти, я знаю, что вы проделали огромную работу в тюрьме. У вас есть опыт в судебной практике или юридическое образование? — Нет, юридически я абсолютно безграмотный. Разве что подкован в части договоров на производство оборудования и т. д. Но это мне не помешало изучить Уголовный кодекс, Процессуальный, понять, какие статьи нарушены в отношении меня, и обратить это против моих врагов. Каждую неделю я составлял несколько писем, которые направлял в ОБСЕ, военному прокурору, президенту Украины. Все это я отдавал открыто, через спецчасть. Мысль моя была простая — письма скопируют и передадут тем, кто обозначен в этих заявлениях. То есть перечисленным в них прокурорам, следователям, начальникам отделов СБУ, судьям. Я требовал возбудить против них уголовные дела. Как их это бесило! Ведь самое страшное для них — гласность. Кроме того, я придумал, как не допустить их бегства в будущем в Европу, когда придет время платить по счетам. Так им и сказал: зря вы дедушку взяли, ох, зря! Занимался бы я себе строительством, а так вы меня сами вынудили.

Кроме того, я писал в Парламентскую ассамблею Совета Европы, Красный Крест, Штайнмайеру. Последнему я открыто заявил, что Штаты виновны в развязывании гражданской войны на Украине, припомнил ему и подписанное Януковичем соглашение, и то, как через два часа оно было нарушено. Тюремный архив Мехти весит почти 30 кг. Он признается, что никогда не считал себя пленником, арестантом, только бойцом. — Четыре раза следователь Бережной меня просил подписать просьбу о помиловании, — признается он. — Я наотрез отказался что-либо просить у президента Украины. Я ни в чем не виноват, и помилование, которое Зеленский недавно составил, мне не нужно. А когда Украина нас обменяла, я сказал ребятам рядом: а ведь нас не обменяли, мы вышли из окружения врага, понимаете?! И я знал про себя с самого начала, что лучше погибну, но не сдамся. Последний патрон — не себе У дедушки Миши большие планы, в числе которых книга обо всем, что ему довелось пережить. — Я хочу выехать в Европу и рассказать обо всем, что тут творится. Я хочу потребовать, чтобы Украине запретили членство в Европе. Вот я — европеец, они — нет. Мне бояться нечего! Как можно было погубить самую цветущую, самую богатую республику Советского союза? Два моря, 15 портов, три судоходных реки, одна из которых идет в Европу, 4 атомные электростанции, развитая железная дорога — и все это разворовано, разграблено теми, кто называет себя патриотами. У меня это в голове не укладывается, может потому, что я всю жизнь строил, созидал. Но нельзя думать, что вся Украина такая, там есть думающие, умные люди. — Одним из таких был Олесь Бузина… — Да, его убийство — это такое преступление, которому срока давности не будет. Я много читал его трудов, поражаясь колоссальными знаниями, эрудицией, талантом этого человека. Мне даже казалось, что он способен стать вторым Гоголем. Это немыслимо — такого человека погубить. Соберите всех украинских президентов и все Кабинеты министров, они не стоят жизни Олеся! Это не просто убийство, это преступление против человечества. — Вы мудрый человек, Мехти. Скажите, вы верите, что возмездие будет, и те, кто развязал эту войну, будут наказаны в этой жизни? — Обязательно! Так и будет, никто от возмездия не уйдет. А дедушка Мехти будет бороться с этой подлой системой до конца, со всеми этими взяточниками, казнокрадами, убийцами. Моя цель — чтобы во всем мире СБУ признали террористической преступной организацией. У меня был один хороший друг, и, прощаясь, мы с ним говорили друг другу: «До последнего патрона, и последний патрон — не себе!» — До последнего патрона, Мехти! Спасибо вам и ждем в Донецке! Юлия Андриенко