Впервые за много лет наш биатлон пережил весну без революций: ключевые фигуры остались в деле, но минимум одна чувствительная перемена все же есть.

51-летнего Андрея Падина убрали с позиции старшего в женском резерве – его заменил 30-летний аналитик КНГ (комплексно-научная группа) Евгений Куваев. Решение возмутило многих девушек, поработавших с Падиным. Особенно дерзко выступила Виктория Сливко: к большой инстаграм-тираде о надоевших рокировках Вика добивала голосование – Падин против Куваева, в котором экс-тренер с отрывом победил. Sports.ru связался с Падиным и спросил про странное увольнение, отношения с главным тренером Хованцевым, крах в олимпийском сезоне и стычку с Бабиковым.
***
– Новостью про увольнение меня застали врасплох, поэтому сейчас нет никаких планов. А принимать поспешные решения не хотелось. Прошло какое-то время – теперь я спокоен и равнодушен: ничего страшного не случилось. Надо быть готовым – в России все происходит довольно интересно.
– Как узнали, что больше не работаете в команде? Цветков узнал из интернета, что не попал в состав.
– У меня – то же самое. Последний раз мы разговаривали с Хованцевым в марте, на заключительном этапе Кубка IBU – он позвонил насчет Гербуловой, которая не планировала ехать на финал Кубка мира. На тренерском совете Хованцев не предложил разговор о планах, о недовольствах – хотя это было в его власти. Наверное, к тому моменту решение по мне уже было готово, но почему не сказать лично? Проблемы-то нет.
– На тренерском совете вы выступали так, что было понятно: рассчитываете на продолжение в сборной.
– Да, и мне было что предложить – не навязывать точку зрения, а рассказать о наблюдениях.
Не буду себя нахваливать, но опыт у меня большой. Тренировочная программа должна строиться не с бухты-барахты, как было в этом году: пришли и нарисовали одну на всю команду. Программа должна строиться с учетом знания спортсменов, их характеристик: что развито, что не совсем, какие лимитирующие факторы.
Для меня обозначились все главные проблемы женского резерва – в принципе я их и так знал. Но работа шла в том ключе, который предложил Хованцев. Он сам называет это спорным моментом, а я бы даже спорным моментом не назвал – так делать просто нельзя, эта программа носит сугубо интуитивный характер. Стратегически с ней сложно рассчитывать на высокие результаты.
– Почему вы вызвались работать – и зная, что именно запланировал Хованцев, и тем более после неудачного олимпийского сезона?
– Был тренерский конкурс, а я хотел работать или с мужским, или с женским резервом. На тот период, как понимаю, других желающих не нашлось. Хованцев позвонил с предложением на женский резерв, потому что там образовалась брешь по кадрам.
– Почему подавали именно на резервы?
– В прошлом олимпийском цикле работа в основе была очень напряженной, особенно в сезоне-2017/18. Хотелось успокоить нервную систему – ничего более. Потом, может быть, с новым коллективом вернуться в основу.
***
– Очевидно, что вы противник Хованцева – что не так с его программой?
– Эта концепция для меня не новая – я ее испытал на себе, когда тренировался у него в сборной. По этой программе мы готовились к Олимпиаде в Нагано, ее результаты известны (у мужчин – одна бронза – Sports.ru ). Хотя в этом году я придерживался ее на 100%: весь период у меня отражен по каждому спортсмену – пульс, скорость, лактат. Каждая тренировка описана в полном ключе.
Я ставлю эту программу под сомнение. Первое – она откинула нас на 20 с лишним лет назад. Мы и так отставали, а теперь еще ушли в прошлое.
Второе – у Хованцева большая часть нагрузки сориентирована на первую зону интенсивности. Хотя есть исследования физиологов: длительный бег в медленном темпе продолжительностью 1-3 часа при ЧСС (частота сердечных сокращений) 130-150 ударов служит средством для восстановления после соревнований и напряженных тренировок. На первой зоне нельзя поставить хорошую программу.
Третье – мало развивающей работы. Мы сделали всего две развивающие тренировки в июле, три в августе и две в сентябре – с этим нельзя показывать скорость на уровне лидеров. С точки зрения физиологии нужны минимум две развивающие работы в неделю – мы делали две в месяц.
– Но есть ответ: три медали ЧМ, отличный сезон Логинова, выступление Юрловой в Эстерсунде.
– Против фактов не попрешь. Я не скажу, что медали – подарки соперников, но они не были прогнозируемыми. Когда тренер уверен в программе, он дает прогнозы, сомнения минимизируются, становится больше уверенности – в нашем случае этого не было.
Зато мы услышали много фраз по упущенные возможности. Если брать мужскую команду, которой непосредственно управлял Хованцев – кто был лучшим на ЧМ? Логинов и Гараничев, которые готовились не через сбор в Риднау, а ездили в Америку, против чего выступал Хованцев.
Да, медали есть, все довольны. Но как мы оценим следующий сезон, если будет одна медаль? Какие будем искать отговорки?
– Виктория Сливко, которую возмутило ваше увольнение, сказала, что ей надоело каждый год менять тренера. Тренеру тоже надоедает прыгать по командам?
– Меня поддержали многие спортсменки и тренеры – не называю их, чтобы не навредить.
Насчет адаптации – да, это болезненно. Прирастаешь корнями к спортсмену, хочешь вывести на новую ступень, а его или отнимут, или тебя самого уберут. Сколько лет ведутся разговоры: надо создавать группы, чтобы там спортсменам было комфортно с тренером.
Могут же наши лыжники договориться: у них несколько групп, все разумно и справедливо – и есть результат. У нас – перемены, перестановки, бесконечные поиски. Тренер-то переживет, а спортсмены теряют время.
Если спортсмен привык к такой-то нагрузке и она приносит результат, то адаптация к нагрузке другого тренера может сыграть отрицательную роль. Поэтому у нас спортсмены плавают волнами – то хороший сезон, то провал. Цветков из победителя этапа, претендента на медали в ряде гонок быстро превратился в человека, который не попадает даже в резерв. Со стороны главного тренера может быть хоть сколько доводов; но такого спортсмена потерять – надо иметь много талант
***
– Как развивалась ваша большая ссора с Бабиковым?
– Надо знать Бабикова. У него всегда есть сомнения в работе – он регулярно задает вопросы даже в подготовительный период. В принципе это нормально. После первого этапа в Эстерсунде мы обсудили программу на неделю: или чуть разгонимся, или все-таки еще подзагрузимся и придержим себя? Вместе пришли к мнению, что разгоняться рановато.
– И в Хохфильцене получилось плохо.
– На самом деле не получился только спринт – загруженность не позволила отработать. У Антона закипела душа, сомнения стали ярче. Постепенно он стал отказываться от программы – она уже была для него насильственной. В Оберхофе мы четко проговорили отношения: прекращаем сотрудничество и расходимся по углам. С тех пор с моей стороны было минимум активности, с его – максимум негатива в СМИ в мой адрес.
Бабиков из тех людей, для которых нет авторитетов: он на своей волне – сомневаюсь, что прислушивается к чьему-то мнению. От меня еще были попытки наладить отношения, но свелись к нулю.
В этом году у Антона все по-другому: сезон не сложился, но он спокоен и не критикует тренеров. Я сомневаюсь, что его удовлетворили результаты этого года. И это опять, как и в случае с Логиновым, можно увидеть по-разному. Возможно, виноват Падин: загнал так, что Бабиков до сих пор не бежит. А возможно, программа Хованцева не подошла настолько, что Антон не показал результаты даже олимпийского сезона.
– Вам досадно за этот конфликт? Несколько лет у вас с Бабиковым все было отлично, а теперь такой крах.
– Кризис в отношениях бывает даже с любимым человеком. Но здесь неприятно: когда-то со спортсменом добились определенных высот, а теперь это даже не кризис, а конфронтация.
Поищите его старые интервью: он не то что восхищался мной, но высказывался в поддержку. Скажу больше: в 2016-м он стал чемпионом Европы и весной его позвали в основу – тогда я сам предложил Антону перейти к Гроссу. Если зовут – надо идти, никаких обид. Но Антон отказался, остался у меня в резерве.
***
– Понимаете, почему вас так убрали?
– На уровне слухов догадываюсь: больше всех постарался Виталий Норицын. Я понимаю, если бы меня заменили на квалифицированного тренера из профессиональной среды; но меня заменили на лучшего друга Норицына – 30-летнего аналитика КНГ Куваева, который никогда не тренировал. Напрашивается связь, что постарался Норицын. Почему на его поводу пошел Хованцев, это уже вопрос к нему. И это с учетом того, что мне поставили «удовлетворительно» на тренерском совете – то есть я с работой справился.
Но ладно, если от этого биатлон выиграет – шапку сниму. Если проиграет – пусть останется на их совести, не на моей точно.
***
– Видимо, это команда СБР уже не предложит вам работу – поедете за границу?
– Что не предложат в СБР – я не сомневаюсь. Если позовут за границу, рассмотрю вопрос, почему нет. Если не сложится с тренерской жизнью – не расстроюсь, освою другую профессию.
У меня перед глазами примеры нескольких успешных тренеров: как бы они ни старались, как бы они не работали – нашему биатлону не нужны, но теперь они в другой области и чувствуют себя счастливыми. Нельзя постоянно быть на острие ножа, под шквалом. Когда-то у всех наступает предел, но никакой трагедии нет – на этом жизнь не заканчивается.