Александр Семёнович Кушнер

_________________________
Подборка стихов о Санкт-Петербурге, родном городе поэта:
๑ ๑ ๑
Три раза имя он менял.
Не сам менял, — ему меняли.
Когда б Париж так пострадал
Иль Рим, то выжили б едва ли.
Блестит Нева, как тронный зал,
Толпятся чайки на причале.
Столицу северную жаль.
Смотрю на бывшую столицу:
Как будто вынесли рояль,
Как будто вырвали страницу.
Но как идет ему печаль,
Какое счастье в нем родиться!
๑ ๑ ๑
«Медный всадник» стальным был написан пером,
Не гусиным, — и это заметно,
И особенно там, где, задуман Петром,
Город чудно вознёсся, победно.
Есть горячая связь меж пером и рукой,
Стихотворной строкой и суставом
Локтевым, меж тяжелой, державной рекой
И живым человеческим правом.
И любуюсь царем, и Евгения жаль,
Как утешить его, как спасти нам?
Словно автор откладывал в сторону сталь
И писал о нем прежним, гусиным.
๑ ๑ ๑
Ветра невского свирепость.
Детство ясное моё!
Петропавловская крепость,
Золотое остриё!
Дождь запнётся над Рыбацкой
И проходит стороной,
За зелёной Петроградской
Самой светлой стороной.
Здесь шаги легки и гулки,
И, холодный свет лия,
В каждом тихом переулке
Петропавловка своя!
Над рядами окон ясных
Золотое остриё.
Сколько улиц столько разных
Впечатлений от неё.
1961
๑ ๑ ๑
Чего действительно хотелось,
Так это города во мгле,
Чтоб в небе облако вертелось
И тень кружилась по земле.
Чтоб смутно в воздухе неясном
Сад за решеткой зеленел
И лишь на здании прекрасном
Шпиль невысокий пламенел.
Чего действительно хотелось,
Так это зелени густой,
Чего действительно хотелось,
Так это площади пустой.
Горел огонь в окне высоком,
И было грустно оттого,
Что этот город был под боком
И лишь не верилось в него.
Ни в это призрачное небо,
Ни в эти тени на домах,
Ни в самого себя, нелепо
Домой идущего впотьмах.
И в силу многих обстоятельств
Любви, схватившейся с тоской,
Хотелось больших доказательств,
Чем те, что были под рукой.
๑ ๑ ๑
Ленинградские реки
Привели меня к дому сперва,
Где жил Пушкин. Сказали: «Постой-ка».
Я спросил: «Эта речка — Нева?»
Мне сказали: «Ты что, это ж Мойка!»
А потом вроде узкого рва
Видел речку свинцового цвета.
Я спросил: «Неужели Нева?» —
«Нет, канал Грибоедова это».
А потом шелестела листва.
Сколько статуй! Какая прохлада!
Я спросил: «Эта речка — Нева?» —
«Нет, Фонтанка, у Летнего сада».
А потом — синева, синева,
Шпиль и солнце, и волны, и ветер.
Я не спрашивал: «Это Нева?»
Я и сам бы любому ответил.
๑ ๑ ๑
Вижу, вижу спозаранку
Устремленные в Неву
И Обводный, и Фонтанку,
И похожую на склянку
Речку Кронверку во рву.
И каналов без уздечки
Вижу утреннюю прыть,
Их названья на дощечке,
И смертельной Черной речки
Ускользающую нить.
Слышу, слышу вздох неловкий,
Плач по жизни прожитой,
Вижу Екатерингофки
Блики, отблески, подковки
Жирный отсвет нефтяной.
Вижу серого оттенка
Мойку, женщину и зонт,
Крюков, лезущий на стенку,
Пряжку, Карповку, Смоленку,
Стикс, Коцит и Ахеронт.
๑ ๑ ๑
Смотрю на ростры эти, шпили,
На блеск Невы и мощь ее.
Как будто небо закрепили
За каждым городом свое,
И петербургское иначе,
Чем флорентийское, глядит,
То просияет, то заплачет,
То самый мрачный примет вид.
Нам переменчивость присуща,
Нам постоянство не дано.
Нам будет скучно в райских кущах
Блаженство вечное одно,
Тоски захочется, печали,
И снег нам нужен, и дожди.
И во Флоренции б скучали, —
Попробуй год там проведи.