Европейские послы и путешественники, приезжавшие в Россию в XVI-XVII веках считали "Московию" страной Востока. "Сравнения с турецкими султанами стали даже общим местом для иностранных писателей при характеристике московского государя", - отмечал В. О. Ключевский1. "Манеры столь близки турецким", - писал Дж. Турбервиль, а С. Герберштейн и де ла Невиль отмечали, сходство одежды русских, татар и турок2. "И поныне у них оказывается мало европейских черт, а преобладают азиатские", - отмечал в 1680 г. Я. Рейтенфельс. Тосканский посол писал о восточной пышности торжеств, об азиатских приемах управления государством и "всем строе жизни", так не похожем на европейский3. За сто лет до Рейтенфельса в России побывал посол королевы Елизаветы Дж. Флетчер. Ученый дипломат оставил описание страны, исполненное в лучших традициях просвещенной Англии. Флетчер не проводил детальных сопоставлений, но его общий вывод был категорическим: "Образ правления у них весьма похож на турецкий, которому они, по-видимому, пытаются подражать по положению своей страны и по мере своих способностей в делах политических"4. Что же конкретно имел в виду Флетчер? Р. Ченслор, открывший морской путь в Россию, оставил после себя мемуары о Московском царстве, в устройстве которого он выделил поместную систему. Благодаря этой системе, писал Ченслор, московский государь имеет великое множество храбрых воинов. "Если бы русские знали свою силу, никто не мог бы бороться с ними", - таков был вывод английского путешественника5. Поместная система была основой Российского государства. С. Б. Веселовский считал, что эта система появилась на Руси внезапно, в конце XV в., и сразу же получила широкое распространение. Воину за его службу давали от государя поместье с крестьянами, но это владение оставалось государственной собственностью; помещику причитались лишь платежи, зафиксированные в переписных листах. Поместье было небольшим, молодой воин - "новик" - получал не больше 150 десятин земли - около десяти крестьянских хозяйств. Помещики регулярно вызывались на смотры, и если воин вызывал недовольство командиров, то поместье могли отобрать; если же помещик проявил себя в бою, то "поместную дачу" увеличивали. Воинские командиры, бояре и воеводы, получали до 1500 десятин, но были обязаны приводить с собой дополнительных воинов - наемных слуг или боевых холопов - по одному человеку с каждых 150 десятин. Дворянин, получавший отставку по старости или из-за ран, имел право на часть поместья - "прожиток". Если сын помещика поступал в службу вместо умершего отца, то он мог наследовать отцовское поместье, но не все, а лишь в тех размерах, которые полагались "новику"6. Поместная система давала возможность Ивану Грозному содержать армию в 100 тысяч всадников - и на Западе не было ничего подобного этой системе. Единственным государством, где существовала такая же поместная система была Турция. В Турции поместье называлось тимаром, а помещик - тимариотом или сипахи. Размеры поместья исчислялись не в десятинах, как в России, а в денежном доходе; начальный тимар, предоставляемый молодому воину, назывался "кылыдж тимаром" ("сабельным тимаром") и обычно давал доход в 1000 акче. 1000 акче - это примерно 10 рублей; по расчетам историков, доходы русского "новика" составляли около 12 рублей7. Так же как в России, турецкие помещики регулярно вызывались на смотры, и если воин вызывал недовольство командиров, то тимар могли отнять; если сипахи проявил себя в бою, то тимар увеличивали за счет добавочных "долей", "хиссе". Сипахи, получавший отставку по старости или из-за ран, имел право на "пенсионную" часть поместья, "текайюд". Если сын поступал в службу вместо отца, то он наследовал не все отцовское поместье, а лишь "кылыдж тимар". Офицеры получали большие тимары с доходом до 20 тысяч акче, но при этом обязывались выставлять дополнительных воинов, "гулямов", из расчета один гулям на полторы-две тысячи акче дохода. Так же как поместье, тимар считался государственной собственностью, и воин имел право лишь на получение денежных сумм, указанных в поземельном реестре, "дефтере"8. На сходство русских помещиков и турецких тимариотов еще в XVII в. указывали Крижанич и Рейтенфельс; позднее на это сходство обращали внимание такие известные историки, как Р. Г. Виппер и Г. В. Вернадский9. Отмеченные выше детальные совпадения в организации поместной и тимарной систем не оставляют сомнения в том, что русское поместье является копией турецкого тимара, что поместная система была перенята у Османской империи. Когда, почему и при каких обстоятельствах это произошло? И не были ли при этом переняты другие общественные принципы и институты? Может быть, Флетчер имел в виду не только поместную систему? Ответ на эти вопросы лежит вне пределов традиционного курса русской истории; исследователю следует обратиться к истории Османской империи. Османская империя была построена по законам мусульманской государственности, и поэтому необходимо кратко остановиться на основных принципах этой государственности - прежде всего на принципе справедливости. В трудах мусульманских государственных деятелей, в том числе в "Книге правления" Низам ал-Мулька, справедливость выступает как основной принцип государственного управления. Великий визирь приводит в пример Хосрова Ануширвана - это был традиционный образ грозного восточного монарха, охраняющего справедливость с помощью суровых расправ. "Я буду охранять от волков овец и ягнят... - говорил Ануширван. - Я укорочу загребистые руки и сотру с лица земли зачинщиков разрухи, я благоустрою мир правдой, справедливостью и спокойствием, ибо призван для этой задачи"10. "Основа управления есть справедливость, - подчеркивал великий визирь Рашид ад-дин, - ибо, как говорят, доход государства бывает от войска - нет дохода султана, кроме как от войска, а войско можно собрать благодаря налогу - нет войска без налога, а налог получают от райата - нет налога, кроме как от райата, а райата можно сохранить благодаря справедливости - нет райата, если нет справедливости"11. Исламский принцип справедливости признавали даже ярые враги ислама: "Они соблюдают правосудие между собой, а так же ко всем своим подданным... - писал серб, вернувшийся из турецкого плена, - ибо султан хочет, чтоб бедные жили спокойно... над ними владычествуют по справедливости, не причиняя им вреда". "Не наживе, но справедливости служит занятие правосудием у этих безбожных язычников... - свидетельствует Михалон Литвин. - И знать, и вожди с народом равно и без различия предстают пред судом кадия". Характерно, что в понятие мусульманской справедливости входило не только равенство всех перед законом, но и справедливые налоги и справедливые цены на рынке12. Исламская государственная идея провозглашала господство государства над обществом и преобладание государственной собственности; в частной собственности могло находиться лишь имущество, созданное личным трудом. "Примеры, взятые из образа действий Пророка вместе с некоторыми местами Корана послужили основой странному учению, стремящемуся не больше не меньше как к полному отрицанию даже самого принципа личной частной собственности", - писал И. Г. Нофаль. Все земли, недра и другие источники богатства рассматривались как общее достояние мусульманской общины. Поскольку, как сказано в Коране; "все имущества принадлежат только Богу", то они могли быть в любой момент конфискованы властями. Поэтому богатые люди опасались выставлять на глаза свое состояние, золото и ценности прятали в землю, а дома старались строить так, "чтобы не вызвать зависти или подозрений - то есть делали их небольшими и неказистыми13. Османская империя унаследовала от своих предшественников великие принципы исламской справедливости. Первые турецкие султаны Орхан (1324-1362) и Мурад I (1362 - 1389), налаживая управление завоеванными территориями, перенимали при этом традиционные порядки мусульманского Востока. Со времен халифата там существовала традиция разделения военных, финансовых и судебных властей; причем духовные судьи, "кади", судили по законам шариата. Все земли разделялись на частные ("мульк"), церковные ("вакф"), государственные ("мири") и личные земли султана ("хассе"); соответственно этому казна разделялась на государственную казну и личную казну султана. Казна и земли султана, дворцовое хозяйство и гвардия составляли султанский двор и имели особое управление14. Завоеванные земли считались принадлежащими государству, поэтому прежние собственники этих земель теряли все права. Часть населения - прежде всего знать и многие горожане - выселялась с завоеванных земель в коренные османские области, это переселение называлось "сургун", что в современных словарях переводится как "изгнание". Затем производилась перепись населения и составлялся земельный реестр ("дефтер"), в котором указывалось число хозяйств в деревне и перечислялись полагающиеся с деревни платежи по налогам. Крепостные крестьяне сразу же получали свободу15. Все повинности, которые прежде несли крестьяне в пользу своих господ, заменялись одним небольшим денежным оброком, выплачиваемым государству. По окончании переписи утверждалось провинциальное "Канун-наме", сборник законов новой провинции, в котором, в частности, фиксировались налоги и правила землевладения. Некоторые деревни выделялись в тимар воинам-всадникам, и в дефтере (на основе законов) указывались платежи, следующие тимариоту-сипахи. Все действия тимариота контролировались государством, и если он пытался брать лишнее, то крестьяне могли пожаловаться судье-кади и тимар мог быть отнят. Крестьяне были свободными людьми, и их повинности были невелики; основной налог мусульман, "ашар", составлял десятину урожая; немусульмане платили еще "джизыо", которая считалась откупом от военной повинности; в целом налоги немусульман составляли примерно четверть урожая. До мусульманского завоевания в Боснии оброки составляли 3 / 5 - дохода крестьянина16. Султан Сулейман Законодатель (1520 - 1566) требовал от своих пашей "обращаться с нашими подданными так, чтобы крестьяне соседних княжений завидовали их судьбе"17. Сипахи и санджакбеи должны были следить за состоянием крестьянских хозяйств и, по возможности, обеспечивать их стандартными наделами земли, "чифтами". Многие турецкие историки считают, что сипахи и райаты в конечном счете одинаково работали на государство, а государство всемерно заботилось о своей "пастве". Лорд Кинросс называет реформы, проводившиеся османами на завоеванных землях, "социальной революцией". "Балканские крестьяне вскоре пришли к пониманию того, что мусульманское завоевание привело к его освобождению от феодальной власти христиан. - пишет Кинросс. - Османизация давала крестьянам невиданные ранее выгоды"18. Центральное управление империи осуществлялось "диваном" (советом), в который входили главы военной, финансовой и судебной администрации, и который возглавлял великий визирь. Все члены администрации были сменяемыми по воле султана, который сохранял за собой функции главнокомандующего, "меча правоверных" и хранителя справедливости. Османский суд был суровым и скорым; чиновники, обвиненные в вымогательствах, во взяточничестве или казнокрадстве безоговорочно предавались смерти. Во времена Сулеймана Законодателя ко двору ежедневно доставлялось 40 - 50 голов казненных за преступления такого рода; эти головы выставлялись для всеобщего обозрения у входа во дворец Топкапа. Обычным наказанием за мелкие преступления был кнут - "торговая казнь", осуществляемая в присутствии судьи в людном месте, чаще всего на базаре19. С помощью тимарной системы османы создали многочисленную и сильную кавалерию сипахи, однако секрет их военного могущества заключался не в кавалерии, а в пехоте и артиллерии. При султане Мураде I были созданы первые подразделения янычар. Это было дисциплинированное и обученное войско, получающее жалование из казны. В Европе еще не было подобных армий. В первой половине XV в. беи все еще владели дружинами и огромными мульками; они устраивали мятежи и разжигали распри между наследниками султанского престола. В 1402 г. бей изменили султану Баязиду I, и это едва не привело к гибели Османского государства - турки были разбиты Тамерланом, а Баязид попал в плен. Междоусобицы продолжались двадцать лет, и лишь в 1423 г. султану Мураду II (1421 - 1451) удалось подавить мятежи. В своей борьбе со знатью Мурад II опирался на корпус янычар, который в это время стали комплектовать путем набора мальчиков-рекрутов из среды немусульманского населения. Обращенные в ислам и воспитанные в казармах молодые люди назывались "государевы рабы", "капыкулу". Преданность "капыкулу" побудила султана назначать из их среды командиров и чиновников; новое окружение Мурада II состояло из специально обученных в дворцовой школе "государевых рабов". "Не меньшее значение имели обучение и упражнения во дворце... - писал польский посол князь К. Збаражский. - Через это проходили все должностные лица, как через школу, и были образцом для всей земли"20. Наивысшей наградой для чиновника-раба были почетные одежды - шуба с султанского плеча. Отсутствие потомственной знати и сословных привилегий вызывало удивление посещавших Турцию европейцев. "Во всем этом многочисленном обществе, - писал германский посол, - нет ни одного человека, обязанного своим саном чему-либо, кроме своих личных заслуг". "Там нет никакого боярства, - свидетельствовал Юрий Крижанич, - но смотрят только на искусность, на разум и на храбрость". Все были равны перед законом и всем открывались одинаковые возможности для продвижения по службе; многие крупные вельможи были принявшими ислам славянами, албанцами, греками. Большая часть армии говорила по-славянски. Воины - янычары и сипахи - сами выбирали своих командиров из числа самых отчаянных храбрецов21. Дисциплина, порядок и мужество янычар помогали им побеждать в сражениях, но настоящая слава пришла к ним тогда, когда в руках "новых солдат" оказалось новое оружие. При Мураде II янычары были вооружены аркебузами- "тюфенгами"; был создан мощный артиллерийский корпус, "топчу оджагы". На свет явилась регулярная армия, вооруженная огнестрельным оружием. Создание новой армии вызвало волну османских завоеваний. Турки овладели Сербией, Грецией, Албанией, Боснией, подчинили Валахию и Молдавию, на востоке окончательно покорили Малую Азию, а в 1514 г. в грандиозной битве на Чалдыранской равнине разгромили объединенные силы господствовавших над Ираном кочевников. Походы султана Селима Грозного (1512 - 1520) в Сирию и Египет превратились в триумфальное шествие османских армий. Простой народ повсюду приветствовал новые власти, которые отнимали богатства у знати, наделяли землей крестьян и снижали налоги - султан Селим называл себя "служителем бедняков". Горожане Каира подняли восстание и с оружием в руках сражались на стороне турок против своих правителей, мамелюков. После завоевания очередной страны Селим созывал "собор" из представителей всех слоев населения, переделял землю и устанавливал новые законы. Перед отъездом из Каира он опубликовал воззвание, в котором заявил, что отныне никому не дозволено притеснять феллаха или человека из простого народа22. Вскоре после взятия Константинополя находившийся в ореоле славы Мехмед II нанес решающий удар оппозиционной знати - ее глава визирь Халил-паша был обвинен в государственной измене и казнен. Вслед за этим были казнены многие бей, их владения были конфискованы; как и вакфы, созданные беями и приносившие им доход. В 1470-х годах Мехмед приказал провести по всей стране проверку всех дефтеров и прав владения землями; многие проверяемые документы признавались недействительными; мульки и вакфы отписывались в казну. После этих массовых конфискаций абсолютное большинство земель было отнесено к категории государственных ("мири"). Составление новых дефтеров завершилось утверждением нового свода законов "Канун-наме" (для всех провинций вводились единые налоги и условия землепользования23). Влиятельные турецкие беи не смирились с наступлением на свои права; в 1481 г. Мехмед II был отравлен своим сыном Баязидом, вступившим в союз с знатью. Баязид II вернул беям часть отнятых владений, но его сын Селим I вновь конфисковал вотчины знати. Селима называли Грозным - он выступал в традиционном образе восточного монарха, охраняющего справедливость с помощью жестоких казней. Наивысшего могущества Османская империя достигла в правление Сулеймана I Законодателя, который завоевал Венгрию и окончательно кодифицировал мусульманское законодательство; в частности, были установлены единые нормы податей и нормы военной службы. Возвеличение самодержавия достигло такой степени, что все приближенные называли себя "рабами" султана, и он одним мановением руки приказывал казнить вельмож, обвиненных в казнокрадстве или измене24. Могущество Османской Империи вызывало попытки подражания в соседних странах. В Иране в начале XVI в. получил распространение аналогичный тимару институт тиуля; сражаясь с турками, шах Аббас I (1587 - 1629) завел собственных янычар ("туфенгчиев") и артиллерийский корпус ("топханэ"). После окончания войны в 1590 г. Аббас провел реформы по турецкому образцу, разгромил непокорную знать, конфисковал ее земли и ввел справедливые налоги. В 1526 г. правитель Кабула Бабур, наняв турецких артиллеристов, одержал победу при Панипате и овладел Северной Индией; основанная его потомками Империя Великих Моголов имела многие характерные османские черты25. Молва о могуществе и справедливости турок распространилась и на Западе. Угнетаемые православные в Литве и Польше представляли жизнь в Турции, как райское блаженство. Когда в 1463 г. турки вступили в Боснию, крепостные крестьяне поднялись против своих господ. "Турки... льстят крестьянам и обещают свободу всякому из них, кто перейдет на их сторону", - писал боснийский король Стефан Томашевич26. Крестьяне ждали прихода турок и в других странах Европы. "Слышал я, что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок, - говорил М. Лютер, - люди, которые хотят лучше быть под турками, чем под императором и князьями"27. Разыгрываемые на немецких ярмарках "масленичные пьесы" обещали народу, что турки накажут аристократов, введут правый суд и облегчат подати. Итальянские философы-утописты призывали к переустройству общества по османскому образцу. Т. Кампанелла пытался договориться с турками о помощи и поднять восстание. Османская империя XVI в. была символом справедливости и могущества не только для Азии, но и для Европы. Известные философы европейского Возрождения Ж. Воден и У. фон Гуттен находили в Османской империи образец для подражания. В те времена взоры многих были прикованы к Турции - и Россия не была исключением. Афанасий Никитин одним из первых открыл для Руси Восток, он горячо любил свою родину, но, познакомившись с порядками мусульман, признал, что на Руси нет справедливости. "Русская земля да будет Богом хранима! - писал Никитин тайнописью, по-тюркски. - На этом свете нет страны, подобной ей, хотя бояре Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной, и да будет в ней справедливость!"28. В середине XV в. Русь едва начинала оправляться от долгих междоусобных войн, сопровождавшихся голодом, чумными эпидемиями и разрухой. Хотя Золотая Орда распалась, московские князья, чувствуя свою слабость, продолжали платить дань ее наследникам. Князья не имели ни армии, ни финансовых ресурсов; большая часть земель принадлежала церкви и боярам; их владельцы имели "жалованные грамоты" и пользовалась податными льготами - то есть ничего не платили в казну (или платили лишь малую часть налогов). Боярские и монастырские вотчины обладали также и судебным иммунитетом (кроме крупных преступлений); они были почти независимыми маленькими государствами в государстве. В обмен на льготы бояре и дети боярские были обязаны нести службу, но они плохо выполняли эти обязанности; никаких служебных норм не существовало, с тех, кто не явился на сбор, ничего не могли спросить. Войско великого князя представляло собой нестройное ополчение "всяких людей". К примеру, в 1469 г. Иван III послал на Казань "из Москвы сурожан и суконников и купчих людей и прочих всея Москвичей, кто пригожи, по силе"29. Необходимо было проведение военной реформы, создание сильного войска - и понятно, что советники великого князя искали образец для такой реформы. В политическом отношении Москва много позаимствовала у Золотой Орды; административная и налоговая системы были построены по восточным образцам. Среди центральных учреждений главные роли играли Казна, ("хазине") и великокняжеский Двор; на местах существовала система кормлений, и наместники собирали в свою пользу дополнительные подати, "корма". Однако, в отличие от восточных государств, великий князь не был самодержавным монархом; со времен Киевской Руси существовал а традиция: князь в важных делах должен был советоваться с боярами. История России была тесно связана с историей Византии - эти страны соединяли узы общей религии - православия. После падения Константинополя Россия стала последним оплотом греческой веры и сюда устремились беглецы с Балкан. В 1472 г. великий князь Иван III женился на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора. Вместе с Софьей в Россию прибыло много греков, которые видели взятие Константинополя и многое могли рассказать. К. А. Неволин и В. Б. Ельяшевич считали, что Софья и окружавшие ее греки могли подсказать Ивану III мысль о введении поместий по образцу греческой прении. Г. В. Вернадский полагал, что ирония служила образцом как для поместья, так и для тимара. Однако прения не имела таких характерных черт поместья и тимара, как начальный тимар или пенсионный тимар, и относительно прении неизвестны какие-либо нормы снаряжения воинов. К XIV в. институт пронии полностью разложился; прония продавалась и покупалась, как частная собственность. Таким образом, прония не могла стать готовой моделью для создания поместной системы; очевидно, что такой моделью был именно тимар. Кроме того, исследования В. И. Саввы показали, что влияние Софьи преувеличивалось современниками; Софья долгое время находилась в немилости и не имела голоса при решении государственных дел30. В первый период правления Ивана III главной целью великого князя было присоединение Новгорода. Решающий шаг был сделан в 1478 г., когда Новгород признал Ивана III своим государем; после мятежа в 1479 году великий князь казнил несколько "великих бояр" из числа заговорщиков и конфисковал их земли. В 1485 г. Иван III овладел Тверью и "велел всех граждан к целованию привести". Великий князь милостиво относится к своим новым новгородским и тверским подданным - как и принято было до сих пор на Руси. Но зимой 1487 - 1488 года произошло нечто неожиданное: в ответ на некий (по-видимому, мнимый) "заговор" Иван III выселил всех зажиточных новгородцев и отправил в Москву 7 тысяч "житьих людей". Это событие летопись назвала "выводом" новгородцев. Практически все земли Новгорода - кроме немногочисленных крестьянских земель - были конфискованы; затем была проведена перепись и осуществлено первое массовое наделение воинов поместьями31. Эта небывалая до тех пор на Руси акция в точности соответствовала османским обычаям: из завоеванного города выселяется вся знать, ее земли конфискуются, составляется дефтер и конфискованные земли раздаются в тимары. Русское название этой процедуры "вывод" - не что иное как перевод турецкого термина - "сургун". Характерно, что, как и в Турции, поместья даются подчас людям низкого происхождения, "боевым холопам" (в Турции их называли гулямами). Совпадения отмечаются и в других деталях; например, схема описи в переписных листах и в дефтерах была очень схожей: название деревни, имена дворовладельцев, далее - платежи, следующие с деревни в целом (без разбивки по дворам): денежный оброк, количество поставляемой пшеницы, ржи, овса и т д. (по объему и в деньгах). При учете земли использовался аналогичный "чифту" стандартный земельный надел, "обжа", а земля, как и в Турции, мерялась через количество высеваемого зерна. Отработочные повинности в переписных листах не упоминались - по-видимому, как и в Турции, они были коммутированы в денежный оброк. На землях помещиков повинности почти не изменялись, на землях, отписанных на государя, оброки переводились на деньги и значительно уменьшались - великий князь, так же как султан, стремился показать, что новый порядок будет основан на справедливости32. В конце 1480-х годов перепись проводилась не только в Новгороде: переписывались земли бывшего Белозерского удела, недавно присоединенного к землям великого князя. Проводилась проверка владельческих грамот, и многие земли были конфискованы в казну. В 1490-х годах переписи распространяются на другие уезды; в течение двадцати лет княжеские дьяки описывают уезд за уездом - происходит сплошное описание земель великого княжества. В конце XV - начале XVI в. в России происходит нечто подобное турецкой переписи 70-х годов XV в.; вотчины, правда, не конфисковались, но большинство из них было лишено податных иммунитетов, вотчинники обязывались платить налоги в казну. Одновременно шло наступление на податные привилегии монастырей; более того, ставился вопрос о праве церкви владеть деревнями. Подобно Мехмеду II, Иван III собирался конфисковать церковные вотчины; уже были конфискованы церковные земли в Новгороде и в Перми. Только болезнь, воспринятая как проявление "божьего гнева", удержала великого князя от дальнейших действий33. Как и Мехмед II, который, проведя перепись, конфисковав мульки и вакфы, распорядился составить сборник законов "Канун-наме", так и Иван III, проведя переписи, распорядился составить Судебник 1497 года - первый российский законодательный кодекс. В Европе в то время не было законодательных кодексов, и вполне вероятно, что идея Судебника пришла из Турции. Судебник был обнародован во время коронации наследника престола Дмитрия Ивановича, и, по мнению Л. В. Черепнина, этим торжественным актом - провозглашалось начало правосудия на Руси. Во время коронации митрополит и великий князь дважды обращались к наследнику, повторяя одну ту же фразу: "Люби правду и милость и суд правой и имей попечение от всего сердца о всем православном христианстве". Слово "правда" тогда и позже, вплоть до XIX века, понималось как "справедливость"; таким образом, великий князь провозглашал введение законов, направленных на охранение справедливости34. Как тут не вспомнить Афанасия Никитина, который писал, что до тех пор на Руси не было справедливости! В чем же выражалась "правда" Ивана III? В том же, в чем выражалась "правда" османских султанов. Прежде всего, это равенство всех перед законом: Судебник 1497 года не дает никаких привилегий богатым и знатным. Ничего подобного не было в тогдашней Европе; хорошо известно, что равенство перед законом - это завоевание Великой Французской революции. Далее: Судебник обеспечивает участие представителей общины в суде. Статья 38 гласит: "А без дворского, без старосты и без лутчших людей суда наместникам и волостелем не судити". Чтобы сделать суд доступным для простых людей, пошлины были снижены в пять раз. Категорически запрещаются "посулы" (то есть взятки). Судьям давался строгий наказ быть внимательным к жалобщикам: "А каков жалобник к боярину приидет и ему жалобников от себе не отсылати, а давати всемь жалобником управа"35. Понятно, что крестьяне больше всего страдали от произвола богатых и сильных, от требований исполнять барщину и платить оброки сверх законных норм. Таким образом, Судебник Ивана III воспринял основную идею восточного права - идею защиты справедливости. Но еще более удивительно, что Судебник воспринял восточные методы защиты справедливости. "Русская правда" киевских времен не знала столь характерных для Востока жестоких казней и телесных наказаний. В Судебнике Ивана III такие наказания полагаются за многие преступления - специалисты в один голос говорят, что эта практика позаимствована с Востока. Таким образом, Иван III вполне усвоил основной принцип восточной монархии: зашита справедливости требует суровых наказаний. "Без таковыя грозы не мочно в царство правды ввести", - писал полвека спустя Иван Пересветов36. #ТочкаЗрения