В 1875 году в Боснии и Герцеговине, измученными надругательствами турок, поднялось восстание. В ответ на надругательства турок сербский князь поднимает восстание. Сербия объявляет войну Турции. Это было внове: вассальное княжество объявляло войну своему суверену. Вместе с князем Миланом выступили черногорцы. Вспыхнуло восстание славян и в Болгарии. В обеих столицах – Москве и Петербурге – шли непрерывные демонстрации с призывами помочь братьям-славянам. Общество требовало войны. И даже нигилисты в подпольных прокламациях требовали начать войну и обвиняли правительство в предательстве братьев-славян. Александр видел: он вновь мог соединиться с обществом. Победоносная война могла вновь сплотить Россию. Жертвенные идеи молодых людей могли найти выход в этой войне. «Великий восточный орел взлетел над миром. Не покорять, не расширять границы он хочет, а освободить, восстановить угнетенных и забитых, дать им всякую жизнь на благо человечества… а вот этому-то не хочет поверить Европа», – писал в это время Достоевский в «Дневнике писателя». Министр финансов объяснял государю, что экономика России, потрясенная реформами, не перенесет войны. Военный министр тоже был против, ибо военная реформа не доведена до конца. Министр иностранных дел, осторожнейший Горчаков, говорил о непременном конфликте с Западом в случае наших побед и возможном выступлении Англии. Александр сообщил королеве Виктории: «Мы не можем и не хотим ссориться с Англией. С нашей стороны было бы безумием думать о Константинополе и об Индии…» Только защитить братьев-славян – вот и все его притязания. Об Индии он, конечно же, не думал. Но Константинополь… Эта вековечная мечта русских государей – не только освободить от турок славянские народы, но создать великую славянскую империю. Его великая прабабка Екатерина II назвала его дядю Константином в мечте, что тот станет первым императором возрожденной Византии. И Константинополь сбросит с себя это чужое имя – Стамбул. С тех пор многочисленные Константины в романовской династии были напоминанием об этой мечте – возрожденной Византии. И Александр решился – воевать: «Я не менее других сочувствую несчастным христианам Турции, но ставлю выше всего интересы нашей страны. Мы не можем втянуться в европейскую войну». Но в конце государь добавил фразу, которую внес в дневник военный министр, уже начинавший понимать тайное: «Но если нас заставят воевать, мы будем воевать». И министры, наконец, поняли истинное желание монарха. Это была – война! Царь действовал по-восточному: приказал заявить державам, что давление общественного мнения не дает ему возможности сдержать поток русских добровольцев на Балканы. И он вынужден разрешить своим офицерам уходить в отставку и уезжать в Сербию… По всей стране возникают Комитеты добровольцев и собирают пожертвования восставшим братьям-славянам. Идеалисты, патриоты, авантюристы, неудачники, запутавшиеся в долгах, или потерпевшие крушение в любви, или попросту, как писал Толстой, «бесшабашные люди, готовые и в шайку Пугачева, и в Хиву, и в Сербию» – все отправляются в Сербию.

В толстовской «Анне Карениной» герой романа Вронский после самоубийства Анны выходит в отставку и уезжает воевать в Сербию. И многие вчерашние народники также поехали проливать кровь за братьев-славян. Три с половиной тысячи русских волонтеров пересекли границу. Семьсот русских офицеров и две тысячи солдат оказались в ополчении Черняева. Именно в это время Достоевский, славивший войну за освобождение славян, получил письмо. Корреспондентка писала: «И вот кончилась мнимая рознь народа и интеллигенции… Среди приготовлений к войне за освобождение братьев-славян состоялось святое торжество примирения». Это написала молодая женщина, народница Александра Корба, будущая участница покушений на царя. Написала, отправляясь на войну санитаркой, – помогать восставшим славянам. Но турки оказались сильнее – армия Черняева потерпела сокрушительное поражение. Только ультиматум Александра остановил разгром славянских княжеств и готовившуюся резню. Теперь было самое время для царя поддержать разбитых братьев-славян. 12 апреля 1877 года: Александр объявил войну Турецкой империи. Что творилось! Какой восторг общества! В Москве, когда он ехал в Кремль, в Успенский собор, все главные улицы были заполнены ликующими людьми. Крики «ура», овации. На Соборной площади в Кремле – неописуемое зрелище… люди истерически хлопали, бросались друг другу на шею, рыдали… Россия переживала миг всеобщего единения – второй и последний «медовый месяц» любви Государя и Народа. И государь вспомнил дни отмены крепостного права. Тут бы ему вспомнить, что было после — вспомнить, как быстро проходит народная любовь. Но тогда… К восторгу народа, царь отправился на войну. На фронте он будет посещать госпитали, участвовать в обсуждении операций, разрешать споры, но главнокомандующим во главе двухсоттысячной Дунайской армии он поставил великого князя Николая Николаевича. Флотом, естественно, командовал Константин. Другой брат – великий князь Михаил Николаевич, наместник на Кавказе – командовал Кавказской армией. Армейскими частями командовали наследник и младший брат Владимир. Николай и Евгений Лейхтенбергские получили кавалерийские бригады. Так что все руководители военных действий были Романовы. В этом заключался ход царя: не принимая официального участия в управлении армией, через них он мог проводить нужные решения. Иностранные корреспонденты, сопровождавшие армию царя, насмешливо описывали, как приехали свита государя и генеральный штаб. Из многочисленных вагонов выгружались великолепные лошади, кареты с величественными кучерами, похожими на генералов. Под ветерком покачивались плюмажи из павлиньих перьев. На все это великолепие смотрели беспощадные глаза бедных армейских офицеров. Они-то хорошо знали, что иные из этих разодетых господ никогда не вернутся обратно в Россию. То, что война будет кровавой, никто из армейцев не сомневался – у турок была отличная армия, подготовленная превосходными европейскими инструкторами. Войска императора легко перешли Дунай, турки отступили. Царь отправил послание болгарскому народу: «Болгары, мои войска перешли Дунай, где уже не раз они сражались за облегчение бедственной участи христиан Балканского полуострова.

Павел Ковалевский. Переправа через Дунай.

Въезд великого князя Николая Николаевича в Тырново 30 июня 1877 года,Николай Дмитриевич Дмитриев. «Задача России – созидать, а не разрушать. Она призвана Всевышним промыслом согласить и умиротворить все народности и все исповедания в тех частях Болгарии, где совместно живут люди разного происхождения и разной веры». Началось кровопролитное сражение за деревню Шипку (Шибку) у подошвы Балканских гор. Турки выслали парламентера с белым флагом навстречу двум наступавшим стрелковым батальонам. Русские, поверив, что турки сдаются, подошли вплотную к турецким позициям. И были встречены шквальным залпом турок, положившим на месте 140 солдат. Батальоны отступили с поля боя, оставив убитых и раненых. Но вскоре всё же Шипкинский перевал был захвачен. Путь в Болгарию и далее, на Стамбул, был открыт. После взятия Шипки русские увидели – у убитых были отрезаны руки, носы, уши, а у некоторых головы.

Алексей Кившенко. Сражение на Шипке. Преодолев Шипкинский перевал, русские полки и отряды болгарских добровольцев спустились в Долину роз, восторженно встреченные населением. Но на этом продвижение закончилось. Двадцатитысячное войско Сулеймана-паши встретило отряд русских и отогнало обратно, к Шипкинскому перевалу. Главные силы русских (Дунайская армия) не могли двигаться вперед. На фланге русской армии повисла крепость Плевна, где стоял Осман-паша с пятнадцатитысячным гарнизоном. Оставить в своем тылу постоянную угрозу флангового удара Александр не мог. Было решено наступать на Плевну и захватить крепость с ходу. Но первое же наступление провалилось! Три тысячи русских солдат полегли на поле боя.

Бой под Плевной 27 августа 1877 года. Дмитриев Николай Дмитриевич Ко второму штурму Плевны приготовились обстоятельней. Но подготовился и Осман-паша. В Плевну подошли подкрепления: 24 тысячи турок обороняли теперь крепость. За короткий срок Осман-паша превратил Плевну в неприступную твердыню, опоясанную оборонительными укреплениями и редутами. Начался второй штурм русских. Он тоже был отбит. И закончился трагедией – теперь 7 тысяч солдат легли у стен Плевны.

Штыковой бой полков русской гвардии с турецкой пехотой на Систовских высотах 14 июня 1877 года. Дмитриев Николай Дмитриевич Из Петербурга на Балканы привезли гвардию. Война затягивалась. На Кавказском фронте великий князь Михаил оказался беспомощен. И там был тоже неуспех. Наступил самый страшный – третий – штурм Плевны. К этому времени гарнизон Плевны составлял уже 34 тысячи. Турки и русские понимали – здесь, возможно, решалась судьба всей войны. Великий князь Николай Николаевич не нашел ничего лучшего, как назначить решительный третий штурм на 30 августа – в День ангела государя. Осадные войска были доведены до 50 тысяч плюс 32 тысячи присоединившихся румын. Уже оценив полководческие способности Николая Николаевича, государь предложил великому князю передать общее командование штурмом румынскому королю Каролю I. И началось.Александр глядел с высот в подзорную трубу – как бежали вперед маленькие фигурки солдат. Румыны, наступавшие на Плевну с восточной стороны, взяли Гривицкие редуты.

«Захват Гривицкого редута под Плевной». Дмитриев Николай Дмитриевич. И отряд генерала Скобелева должен был решить дело. На знаменитом белом коне, в белом мундире Скобелев (его прозвали «Белый генерал») повел своих солдат в атаку. Его встретил убийственный огонь. Но он сумел захватить два редута, защищавшие город. Путь в крепость был открыт. Осман-паша бросил в бой последние резервы. Закипело жестокое сражение – резня у ворот Плевны… И великий князь Николай Николаевич (в который раз!) загубил дело – он пожалел резервы. Меньше половины русских батальонов участвовали в решающем бою. Истекающий кровью отряд Скобелева оставил завоеванное – турки отбили редуты.

Генерал Скобелев на коне. Н.Д.Дмитриев-Оренбурский. Двенадцать тысяч русских солдат и четыре тысячи румын полегло на поле боя. Турки потеряли всего три тысячи. Это было самое кровопролитное сражение за все наши войны с Турцией. Теперь Александру показалось, что провидение «награждает его вторым Севастополем». Грозила повториться отцовская катастрофа. И опять турецкая западня! И все это время почти ежедневно он писал письма – ей(Екатерине Долгорукой – Т.З.). В это время турецкие войска Сулеймана-паши получили приказ – прорваться на помощь Плевне. Но для этого им надо было овладеть Шипкинским перевалом. Перевал обороняли русский (Орловский) полк и 5 тысяч болгарского ополчения. Против них Сулейман-паша сосредоточил 25 тысяч войска. Оборонявшие страдали от страшной жажды и голода. Но продолжали удерживать перевал. 9 августа турки пошли на решающий штурм Шипки. Началось знаменитое шестидневное сражение. Турки атаковали в лоб сильнейшую часть русских позиций у скалы «Орлиное гнездо». Расстреляв патроны, защитники Шипки отбились камнями и ружейными прикладами от лезущих на перевал турецких солдат. Дрались все – генерал Радецкий сам водил солдат в атаку. После трех дней яростного натиска Сулейман-паша приготовился к вечеру 11 августа окончательно уничтожить последнюю горстку сопротивлявшихся героев. Но именно тогда подоспела помощь. Девять тысяч солдат генерала Драгомирова стремительным маршем, делая по 70 километров в удушающую жару, подошли к перевалу – и с ходу атаковали войско Сулеймана-паши. Яростной атакой они отбросили турок от перевала. После непрерывных шестидневных боев перевал остался в руках русских. Четыре тысячи русских и болгар легли в землю на перевале. И после этого началось героическое «Шипкинское сидение» защитников перевала. В горах выпал снег, перевалы замело, и ударили жестокие морозы. Именно в этот период русские понесли самые жестокие потери. Не от пуль, а от ледяной стужи. Как всегда, подвело воровство. Не доставили теплой одежды. В боях полегли сотни, а от болезней и обморожения – тысячи.

Шипка-Шейново. Скобелев на Шипке. В.В.Верещагин. Близилась зима и на равнине. Перед армией Александра стояло теперь два решения. Одно – отступить за Дунай и там перезимовать. Это предлагал главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич. Сие означало снять осаду Плевны, оставить Шипкинский перевал – отдать все, завоеванное кровью его солдат… Было и другое решение – продолжить осаду Плевны и попытаться дожать противника. Это было очень рискованно после всех неудач. Он написал ей ночью отчаянное письмо: «О, Боже, приди нам на помощь и заверши эту проклятую войну во славу России и во благо христиан. Это крик моего сердца, которое принадлежит тебе… Кумир мой, сокровище мое, жизнь моя!» Утром он посетил госпиталь. Он увидел своего флигель-адьютанта – его ранило. Рядом умирал полковник-гусар. Его изувечило: ядро оторвало ногу. Ногу отрезали, и она лежала тут же, у кровати, в кровавом тазу. Раненый адъютант почти в ужасе смотрел на государя: так изменился Александр II! Об этом же с изумлением напишет впоследствии фрейлина Анна Толстая: «На войну уезжал бравый мужчина, с войны вернулся изможденный старик… У него так исхудали руки, что кольца сваливались с пальцев». Его мучила астма, он постоянно был болен чем-то вроде дизентерии. Так он переживал ситуацию… Нервы, нервы! Но как бывало не раз, в главную минуту этот обманчиво нерешительный человек становился железным. И Александр принял труднейшее решение – продолжить осаду Плевны и взять ее. За этим решением были будущие тысячи убитых… Ему не хотелось самому отменять решение главнокомандующего. И, видимо, он попросил вступить в игру военного министра. На очередном совещании в штабе военный министр Милютин вдруг осмелился резко критиковать решение великого князя Николая Николаевича. Министр заявил, что уход от Плевны нанесет непоправимый удар престижу армии, говорил о крови, пролитой солдатами. Великий князь в ярости предложил министру самому стать во главе войска. Теперь государь смог стать арбитром. Как всегда, он не обидел никого. Он поддержал предложение министра, но при этом попросил великого князя Николая Николаевича оставаться во главе войск. Но в помощь ему (по совету министра) вызвал знаменитого военного инженера генерала Тотлебена, прославившегося в дни обороны Севастополя. «Помощь» заключалась в том, что Тотлебен стал истинным руководителем осады. Приехавший Тотлебен отказался от новых штурмов. Он решил сначала добиться полной блокады крепости. Для этого надо было перерезать дорогу, по которой осажденный гарнизон получал подкрепления. Подступы к ней охраняли турецкие редуты. Но русский отряд в 20 тысяч человек во главе с все тем же бравым генералом Гурко после беспощадного штурма взял турецкие редуты. Теперь Плевна была блокирована. К середине ноября уже 100 тысяч войска осаждали крепость, где закончились запасы продовольствия. И тогда Осман-паша попытался вырваться из обреченной Плевны. Но русские загнали его обратно, в крепость. Шесть тысяч турок легли в тот день в кровавое поле Плевны.

Последний бой под Плевной 1877 года. Дмитриев Николай Дмитриевич. И наступил великий день – Осман-паша с остатками своей армии сдался в плен. Осман-паша стоял перед государем. Он протянул ему свою шпагу. Александр помнил об отрезанных головах, об изувеченных трупах, об убитых пленных. 32 тысячи русских лежали под Плевной. Но Александр не забывал: перед ним стоял человек Востока, у которого было свое понимание войны. И он был храбрый воин. И Александр преподал ему урок рыцарства. Как когда-то преподал его Шамилю.Он взял шпагу турка, подержал ее в руке и… вернул Осман-паше, ожидавшему казни. Как было сказано: «В знак уважения к доблести воина».

Пленного Осман-Пашу, командовавшего турецкими войсками в Плевне, представляют Александру II, в день взятия Плевны русскими войсками. Дмитриев Николай Дмитриевич. В плененной крепости был отслужен благодарственный молебен. И чтобы поддержать дух брата (и не самого талантливого полководца) великого князя Николая Николаевича, Александр наградил его Георгиевским крестом. Путь на Стамбул был открыт. Радость, как и беда, приходит не одна. На Кавказском фронте помощь брату Мише оказал генерал Лорис-Меликов. «Великолепный армянин» (как его называли) взял штурмом неприступные турецкие крепости – Ардаган и Карс, и теперь осадил Эрзерум. Так пришли великие победы. В это время в горах разыгралась метель. Наступая по пояс в снегу, русские солдаты разгромили на перевалах турецкие отряды, спустились с Балкан и 23 декабря без боя заняли столицу Болгарии Софию. Но, как записал министр граф П.А. Валуев в дневнике, «политический горизонт хмурится, наблюдая наши победы…». Дипломатия Англии становилась все более жесткой, и это приободрило Турцию. Чтобы задержать продвижение русских войск и выиграть время (на случай, если Англия решится открыто оказать помощь), турки предложили начать переговоры о перемирии. Вместо ответа русские войска начали марш на Стамбул! Великая мечта о Константинополе становилась явью. Русская армия двигалась по безлюдным селениям. Местное население, перепуганное слухами о мстительных славянах, готовящих резню, бежало в панике. Дорога была запружена повозками, экипажами… Бедняки брели пешком, толкая перед собой телеги с жалким имуществом, и часто гибли в давке на дороге, сбитые экипажами богатых. На обочинах трупы людей валялись вперемешку с трупами лошадей и перевернутыми телегами… В это время отряд «Белого генерала» Скобелева стремительно шел к Адрианополю – второй столице Турции. С боем брали турецкие позиции, мосты, железнодорожные станции. По пути Скобелев разгромил отряд египетского принца Гассана, шедшего оборонять Адрианополь, захватил большой обоз и около сотни верблюдов, раздав их по полкам. И уже вскоре русские солдаты сидели на верблюдах. Причем понятливые животные быстро научились понимать излюбленные русские солдатские выражения. 8 января Скобелев без боя занял Адрианополь. Через 9 дней он уже стоял в восьмидесяти километрах от столицы Турции. И турецкое правительство опять запросило перемирия. 19 января в Адрианополе, куда переместился штаб Дунайской армии, состоялось его подписание. Хотя военные действия прекратились, марш русских войск на Стамбул не остановился… Ближе всех к Стамбулу подошел генерал Скобелев. Он занял небольшой городок Сан-Стефано и вышел к берегам Эгейского моря. Теперь «Белый генерал» находился всего в двенадцати километрах от столицы Турции – великой столицы древней Византии. И это был ключевой миг войны: русские стояли у Стамбула – у вожделенного древнего Константинополя. Царьграда – как звали его с почтением в Древней Руси. Древняя мечта Руси могла осуществиться. С XVI века существовала эта гордая формула – «Московское царство – есть Третий Рим. Был первый Рим – Рим Цезарей, и погиб. Потом была Византия – наследница Рима. Погибла. И наконец, Москва – Русское царство – Третий, последний Рим. И четвертому Риму уже не быть». Отсюда из Византии пришло на Русь православие. И вот Русь пришла освобождать колыбель православия, его гнездо – второй Рим. «Константинополь, рано ли, поздно ли, а должен быть наш!» – заклинал Достоевский («Дневник писателя»). И многие тогда в России считали: возможность взять Константинополь дарована ей самим Богом. Как мечтал взять Константинополь Александр! Это было бы величайшим продолжением. Освобождение крестьян от рабства. И освобождение от мусульманского рабства древней столицы православия. Он становился истинным Освободителем. И тогда Англия пригрозила войной, если русские войска займут Стамбул. Чтобы ситуация стала совсем ясной, английское правительство послало к Дарданеллам флот, и султан разрешил судам войти в Мраморное море. Одновременно главные силы английского флота стали концентрироваться у острова Мальта. Королева Виктория заявила, что «скорее отречется от престола, чем позволит русским войти в Стамбул». Но вся русская армия требовала освободить священный для России город. Умолял занять Константинополь великий князь Николай Николаевич и все генералы. Говорили царю, что угрозы Англии – пустая риторика… Англия предпочитает воевать чужими руками. А желающих начать войну с Россией сейчас нет. Но старый Горчаков чувствовал совсем иное. Англия начнет войну, ибо мы сейчас слишком истощены войной прошедшей. И, понимая это (как в Крымскую войну), к Лондону присоединятся другие. И в первую голову – Австрия. Горчаков заклинал царя остановиться – не брать опасной столицы. Александр понимал, что Горчаков прав. Когда приходит решающий час, Англия действует своими руками. И доблесть ее солдат узнал Наполеон при Ватерлоо и его отец в Крымскую войну. Против Горчакова яростно выступил воевавший вместе с отцом наследник. Впервые его Саша был воистину самостоятелен. Впервые посмел настаивать, зная, что отец решил иное. И как бывает с очень занятыми родителями, Александр вдруг осознал, что сыну пошел уже четвертый десяток, что он уже приблизился к тому возрасту, когда он сам вступил на трон… Наследник выступил с любимой им славянофильской речью – там были и Константинополь, и братья-славяне, и великая славянская империя – все, что стало царю постылым после пролитой крови, гибели десятков тысяч его солдат. Император знал, что ретрограды давно уже группируются вокруг Саши. Усмиритель Польши Муравьев имел огромное влияние на сына. И Саша радостно слушал погромные речи ненавистника Запада. Главным советчиком сына стал его вчерашний воспитатель Константин Победоносцев, с которым наследник был теперь неразлучен. Константин Победоносцев окажет огромное влияние на русскую историю. Сын университетского профессора и сам бывший профессор-правовед, Победоносцев с энтузиазмом участвовал в судебной реформе, был одним из творцов Судебных уставов 1864 года. Но последующие события – пожары, прокламации, студенческие волнения, покушение на царя – совершенно изменили его. «Вчерашний участник реформ сделался непримиримым врагом реформ. С тех пор вся энергия, блестящая эрудиция этого человека были направлены на подавление всего нового. Но Александр оставил его воспитателем Саши. И позволил стать властителем дум сына. Что было за этим? Вечное родительское: не заметил – был занят делами, романами, потом второй семьей? Или? Или где-то в подсознании ему нравились взгляды сына? Ибо вторая часть души нашего двуликого Януса разделяла нынешние мысли Победоносцева. Александр мучительно устал на войне. Призрак новой крови в европейском масштабе страшил. Для новой войны у него не было сил, а у страны не было средств. И он объявил наследнику, что мир будет заключен, ибо так решил он – Государь. Артуров меч русских самодержцев был поднят: «Я так повелеваю, я так хочу». И наследник тотчас отступил. Но для престижа император грозно приказал: в случае высадки англичан в Константинополе немедленно занять великий город. Но коли турки предложат выгодный мир, столь же немедленно его заключить… Он знал, что англичане не высадятся, а турки мир предложат. И турки предложили. Теперь он мог возвращаться в Петербург. Он не мог более без нее (Екатерины Долгорукой – Т.З.). Она была его жизнью, только ее молодость давала силы. И объяснив на прощанье брату-главнокомандующему: «Константинополь – это новая война», император повелел заключать мир. Он отбыл в Петербург, к восторгу последовавших за ним придворных.

Сдача крепости Никополь 4 июля 1877 года. Дмитриев Николай Дмитриевич. 3 марта 1878 года был подписан Сан-Стефанский договор. Сербия, Черногория и Румыния признавались независимыми государствами. В Сербии начала править династия князя Милана – династия Обреновичей. Босния и Герцеговина  получали автономию. Болгария после пятивекового турецкого господства становилась фактически независимым государством. Единственное ограничение – она обязывалась платить дань Турции. Россия получила триста десять миллионов рублей контрибуции, южную часть Бессарабии, потерянную во время Крымской войны. На Кавказе к России присоединялись крепости Ардаган, Карс, Батум и Баязет. Стоять у Константинополя и не взять его! Конечно, это было великим разочарованием для русского общества. И все-таки война окончилась победой, и мирный договор в Сан-Стефано был успешным, и царь победил вместе со своей армией. история#Э.Радзинский#фото#картины художников#Татьяна Зинина