Предыдущая публикация
- Пaпа, откудa я взялcя?
- cпросил мaленький Кoля, зaлезая к рoдителям нa дивaн.
- Из мaмы, - aвтоматически отвeтил папа, потoм oпомнился, и с ужасoм стaл ждaть утoчняющих вопросов.
- А мама откуда взялась?
- Из Воронежа, - облегчённо выдохнул папа.
- А Воронеж откуда взялся?
- Воронеж? Странный вопрос… А! Вспомнил! Его же архитектор нарисовал. Дяденька такой. По этому рисунку Воронеж и построили.
Колю этот факт очень заинтересовал.
- А меня, прежде чем я из мамы появился, тоже дяденька рисовал?
Мама засмеялась, а папа возмутился.
- Какой ещё дяденька?! Тебя я рисовал! Понятно?
- Ага… - Коля задумался. – Зачем ты мне веснушки нарисовал?
- А мне дети с веснушками нравятся, - выкрутился папа. - Весело же.
- Не очень… - насупился сын. – И уши мне большие зачем? Меня из-за это лопоухим дразнят.
- У папы, когда он тебе уши рисовал, рука дрогнула, - улыбнулась мама. – Он, вообще, у нас плохо рисует.
- Да что ты?! – опять возмутился папа. - Могла бы и поправить мой рисуночек!
- Да, - согласился Коля. - Мама, ты почему мне не нарисовала другие уши?
- Ну, если честно, и у меня с рисованием в школе было не очень, - призналась мама.
Коля тяжело вздохнул.
- Да ты не переживай, - отец взъерошил сыну волосы. - У меня тоже в детстве уши были как у слона. А потом, ничего, прошло.
- Да я не про это…
Коля внимательно посмотрел на маму, потом на папу, потом слез с дивана, и серьёзно так сказал:
– Когда сестрёнку мне рисовать будете, меня позовите. Я прослежу, чтобы вы ничего не испортили. Девочка ведь должна быть красивой...
А. Анисимов
Следующая публикация
Комментарии 20
Разные люди прицениваются к патефону, но, узнав, что в нагрузку к нему продаётся эта противненькая девчушка — все отворачиваются. И вот у прилавка стоят молодые мои мама и папа и разговаривают о том, что очень хочется купить патефон, но вот к ...Ещёпо авторитетно изложенным, густо снабжённым всякими подробностями и деталями, рассказам моего отца о моём происхождении, в моей памяти каким-то образом закрепилась «как бы действительная» картинка: Я - сопливенькая замарашка, сижу на прилавке магазина между двумя эмалированными лотками. Один из них ко мне поближе с подпорченной хамсой и один подальше — с халвой. Я даже зрительно помню засохшую томатную пасту на моей малюсенькой розовой пяточке. Я размазываю по лицу скользкую хамсинку, пытаясь попасть ею себе в ротик. А дотянуться до лотка с халвой не могу — попка соскальзывает на растёртой по прилавку хамсе, и я, несчастно так, шлёпаюсь на бок. На чистой половине прилавка разложены рулоны с тканями, гранёные стаканы и новенький красивый патефон.
Разные люди прицениваются к патефону, но, узнав, что в нагрузку к нему продаётся эта противненькая девчушка — все отворачиваются. И вот у прилавка стоят молодые мои мама и папа и разговаривают о том, что очень хочется купить патефон, но вот к нему в нагрузку дают ещё эту сопливую капризницу и три гранёных стакана. Мама моя мудрая, перехватив заинтересованный и тоскливый взгляд отца на этот желанный патефон, нашла таки хорошее в происходящем. Она всегда так делала, поэтому возле неё всем становилось легче и веселее жить. Вот она и говорит папе: - «Давай брать. Ничего, мы эту пупсичку отмоем, оденем во всё красивенькое и будет нам доченька». Папа не стал спорить и так, в нагрузку к патефону, я попала к моим замечательным родителям. Папа говорил, что когда меня отмыли и нарядили, то я им понравилась даже больше, чем этот патефон. А патефон я помню. И вышивки везде по квартире. И песни некоторые помню до сих пор. Я, кстати, по утверждению моих крёстных, очень точно воспроизводила мелодию песен. Но слова путала. Этим очень развлекала соседей.