1 ноября 1958 года "Литгазета" напечатала письмо экскаваторщика Васильцова: "Допустим, лягушка недовольна и она квакает. А мне слушать ее некогда... Я не читал Пастернака. Но я знаю: в литературе без лягушек лучше".
А 27 октября, за четыре дня до этого, поэта, только что получившего Нобелевку, исключали из Союза писателей. Не рабочие "пожрали" - братья-писатели: Тихонов, Михалков, Катаев, Шагинян, Панова, Прокофьев, Яшин, Марков, Грибачев, Полевой, Щипачев...
Голгофой его станет собрание писателей Москвы. Здесь его распинали. Поэта, никому не мешавшего. Он любил оставаться наедине с чистым листом и ещё, помните, собирать хворост. А эти любили как раз всемирные костры, хворостом для которых, как в средневековье, служили души.
31 октября 1958 года они собрались, чтобы всеобщим голосованием утвердить принятое решение об исключении его "из писателей". Исключили. Показалось мало. Проголосовали и за выдворение из СССР. Им надо было только не поднимать руки, той, которой писали романы и даже, представьте, стихи. Подняли, увы!..
События эти: премия, исключение "из писателей", требование выгнать его из СССР, случились в семь дней 1958 года.
Комментарии 13
Как Ахматова, как Чуковский, как многие и многие, кто не уехал и должен был жить под гнётом системы.
Даже Маяковский не пережил, вот уж кто был ангажирован. Молчу о Есенине.
Достаточно прочесть все написанное Пастернаком при советской власти, чтобы понять его отчужденность. Какая плоть от плоти?
Фадеев, Шолохов и то переписывали заново.
С Луначарским и Цветаева общалась, даже стихи ему посвящала.
Это не аргумент.
Пастернак не служил никому кроме своей философии гуманизма.