Не успел я вернуться к костру, как клюнула вторая рыба, а почти сразу и третья, после чего я не стал отходить от нашего удачливого рыбака, а так и стоял рядом с подсачеком, стараясь держаться в безопасной зоне во время очередного заброса... До того, как подошла наша рисовая каша, мы совместными усилиями выловили ещё несколько таких же рыбин, размером даже покрупнее первой, поймали с полдесятка уже знакомых нам красноперых полосатых «морских окуней», весом по два-три килограмма каждая, и в довершение, после долгих проводок вперёд-назад, вытянули широкую плоскую рыбу с шипами на тёмной спине, белым брюшком и мощными плавниками. Последний экземпляр, весивший почти полпуда, я тщательно почистил, промыл и скормил Адмиралу.

За это время Наташа успела приготовить салат, добавила в рис сухофрукты, заварила чай и расставила посуду на полиэтиленовой плёнке, служащей нам скатертью.

— Николай Александрович! — обратился ко мне Володя за ужином. — Нельзя ли будет взять эту лодку с собой? На «Страннике» ведь всё равно ещё нет разъездного катера? Мы её покрасим заново, установим два мотора, на слани постелем ковролин, сделаем чехлы для сидений...

— Тащить этот раритет через льды — очень непростая задача, — несколько рассеянно отозвался я, как всегда бдительно поглядывая по сторонам. — Учитывая, что Иван Ильич ещё планирует прихватить несколько тонн золота...

— Вы говорили, что там где-то трактор спрятан... — начал было Володя, зачем-то поглядывая и на свою сестру, точно ждал от неё поддержки в этом вопросе.

— Который ещё следует найти и завести, — невольно вздохнул я, подумав о предстоящих проблемах на обратном пути. — Мы всё время увеличиваем планируемую нагрузку на этот агрегат и даже не знаем, что он собой представляет!

После ужина, оставив своих подчинённых возиться с богатым уловом, я осмотрел наш островок, отделённый от основного берега нешироким проливом, внимательно оглядел горизонт и только тогда отправился отдыхать — следующий день мог быть запросто почти таким же напряжённым, как и минувший...

Уснуть, впрочем, мне удалось не сразу: я решил по возможности оперативно вернуться к нашей основной стоянке — потрясений и приключений для моей молодёжи было уже более чем достаточно, поэтому некоторое время обдумывал варианты обратного пути. До системы островов, разделяющих Восточное и Западное моря, по моим подсчетам, было примерно сто пятьдесят-сто шестьдесят километров, и я запланировал пройти это расстояние в один переход. Дальнейший отрезок пути, вплоть до стоянки «Дредноута», имел почти такую же (или чуть меньшую) протяжённость и мог быть также пройден лишь за четыре-пять часов.

Мой сон прошёл сравнительно спокойно, и я просыпался лишь дважды: первый раз — когда укладывалась Наташа, а второй — услышав рычание Адмирала, который накинулся на какого-то небольшого ящера, выбравшегося из воды и вздумавшего приблизиться к палатке. Отправив Володю спать, я внимательно осмотрел окрестности и взялся за малую тренировку. Кругом всё оставалось спокойным — ярко светил Агни в почти безоблачном тёмно-синем небе, с севера дул лёгкий ветерок, шелестел прибой, в море плескалась рыбёшка, а над ним (и над береговыми зарослями) летали с пронзительными криками птеродактили размерами от голубя до домашнего гуся — очень крупные особи встречались нам не так уж и часто.

Управившись с тренировкой и приняв душ, я развёл костёр и поставил воду для ухи — рыба для неё была промыта и почищена. Жарить её я уже не стал - у нас оставалось менее литра растительного масла и следовало приберечь его для лепёшек. Пока варилась уха, я, одновременно приглядывая за ней и костром, занимался обычными путевыми делами — стиркой и чисткой одежды, а также осмотром и смазкой оружия. Скоро ко мне присоединился Володя — взялся за помповое ружьё, по ходу дела расспрашивая меня о видах боевого и охотничьего огнестрельного оружия.

— Ты сегодня, наверное, и не отдохнул, как следует, — заметил я, едва ответив на очередной вопрос парнишки, касающийся определения калибра охотничьих ружей.

— Так с вами иначе и не поговорить! — заявил он вдруг в ответ. — Ната ни на шаг не отходит...

— Я думаю, Володя, тебе пора перейти к делу, — с улыбкой заметил я, между делом подкидывая дрова в костёр. — Пока есть возможность обсудить твою проблему наедине.

— Знаете, какое дело, Николай Александрович... — неуверенно начал наш юнга и после минутного колебания продолжил. — Мы с Натой рано потеряли родителей... Поэтому я как-то... как-то не чувствую себя полностью готовым к самостоятельной жизни, когда она выйдет замуж... Особенно, если вспоминаю наших родственников — последнее ведь при случае отнимут...

— Не вижу здесь серьёзной проблемы, — машинально отозвался я, глянув в сторону показавшейся из палатки Наташи. — Будешь жить в доме сестры, и она всегда присмотрит за тобой!

— А вы не станете возражать? — ещё с меньшей долей уверенности спросил он.

Мне подумалось в эту минуту, что вопрос о моих отношениях с Наташей решён однозначно всеми окружающими, и лишь я придерживаюсь совершенно иной точки зрения.

— Я совсем не претендую на руку твоей сестры, Володя, — с лёгкой улыбкой заметил я (парнишка благополучно пропустил эту фразу мимо ушей — для него здесь всё было ясно). — Но на месте её мужа я бы не возражал, а даже настаивал на этом!

— Спасибо, Николай Александрович! — с чувством поблагодарил меня наш юнга, и я лишь головой покачал в ответ на эти слова.

Я поставил на костёр воду для чая, и мы принялись собирать обед на наш импровизированный стол. На салат я пустил всё оставшиеся овощи, сделав его чуть больше обычного. К тому времени, как подошла моя милая помощница, я успел разложить его по тарелкам и заварить чай. Мои подчинённые явно не выспались — были рассеянны и, случалось, отвечали невпопад. Здесь, конечно, помимо прочего, сказывалась ещё и серьёзная усталость от всех последних напряжённых дней, богатых на приключения, так что моё решение о возможно более быстром возвращении к месту основной стоянки было очень своевременным.

— Мне удаётся сейчас заснуть лишь тогда, когда поднимаетесь вы и сами присматриваете за нами, — поделилась Наташа, когда я поинтересовался её самочувствием.

Через час с небольшим мы тронулись с места, на этот раз даже не пополнив запасы пресной воды — высаживаться на северный берег в этих местах, где сплошная чаща леса подходила совсем близко к морю, мне не хотелось. Лодка довольно уверенно вышла на глиссирование и развила скорость в тридцать восемь-тридцать девять километров в час. Видимо, мне предстояло, при выработке очередной сотни литров горючего, когда нагрузка нашего судёнышка достигнет, наконец, оптимальной, ещё раз менять гребной винт на более «тяжёлый». Море было сравнительно спокойным, и моторка лишь плавно покачивалась на длинных и пологих волнах, отчего мои подчинённые, как это случалось почти каждый раз, быстро задремали под ровный гул мотора.

Меня тоже сильно тянуло в сон — я мало отдыхал последние дни, не слишком доверяя бдительности своей молодёжи в охране нашей стоянки, а управление лодкой требовало постоянного внимания — я дважды видел показывающиеся из воды прямо по курсу спины каких-то крупных животных и несколько раз отворачивал от плавающих стволов крупных деревьев, видимо, поваленных и вынесенных в море во время последней грозы.

По исходу второго часа, когда по моим расчётам в канистре ещё имелся бензин (расход топлива на полных оборотах составлял около четырнадцати литров в час, но я каждые полчаса на пять минут сбрасывал газ ниже среднего для охлаждения двигателя и поэтому двадцатипятилитровой канистры хватало на два часа), «Вихрь» вдруг умолк на полном газу, и лодка сразу потеряла ход, а метров через двадцать пять-тридцать и вовсе замерла, развернувшись поперёк прежнего курса. Мои молодые подчинённые тут же проснулись и стали беспокойно оглядываться по сторонам.

Быстро пробравшись на корму, я снял капот с двигателя и сразу обнаружил, что поплавковая камера карбюратора совершенно пуста. Качнув топливо «грушей», я рванул ручку стартера — мотор взревел, но через несколько секунд опять заглох. Повторив эту процедуру, я немедленно схватился за «грушу» и стал осторожно подкачивать топливо — мотор уверенно набрал обороты, и лодка тронулась с места (я не выключал передний ход, а лишь убрал газ до стартовых оборотов).

Теперь стало ясно, что вышел из строя топливный насос, и эту несложную поломку лучше всего будет устранить на берегу...

Повернув румпель, я направил лодку к берегу, до которого было не больше сотни метров и через пару минут мы приблизились к узкой полосе влажного песка. за которой сразу поднималась зелёная стена местного леса. Заглушив мотор, я торопливо выбрался из лодки, спрыгнул в воду и подтянул судёнышко за носовой рым к кромке берегового песка.

— Что-то серьёзное? — тут же спросила Наташа, выбираясь из рубки. — Мы здесь надолго?

— Управлюсь за пять минут... — машинально отозвался я, возвращаясь к корме и вынимая из моторного отсека ящик с инструментами.

— Прогуляться можно? — опять поинтересовалась моя помощница, оглядываясь на сплошную стену местных джунглей.

— Можно... — вновь рассеянно ответил было я, быстро скручивая винты крепления бензонасоса, после чего глянул на девушку и добавил. — Две минуты! Возьмите ружьё и Адмирала!

Наташа, которая так и продолжала ходить лишь в купальнике и своих высоких сапожках, осторожно прошла по борту, спрыгнула на песок и позвала нашего пса, который, едва высунувшись из рубки, сразу прыгнул в воду, подняв, как всегда, тучу брызг. Глянув, как Володя передал сестре полуавтоматическое ружьё через окно рубки, я снова склонился над мотором. Как я и определил ещё на воде, пострадала мембрана бензонасоса, и мне пришлось потратить минуты три, прежде чем я разыскал её среди прочих запчастей.

Уже установив топливный насос на место и затягивая винты, я услышал медвежий рёв Адмирала и пронзительный девичий крик. Бросив в рецесс инструменты, я не задумываясь рванул из левой кобуры пистолет и только тогда глянул на берег — Наташа бежала по самой кромке влажного песка, а за неё гнались три отвратительных зубастых создания размерами с хорошую лошадь. Адмирал, который нёсся рядом с буро-зелёными чудищами, всё время хватал их мощными челюстями за толстые бугристые ноги, рычал и лаял, всеми силами стараясь отвлечь внимание хищников на себя.

— Падайте! — резко выкрикнул я, вскидывая пистолет.

Девчонка услышала меня (или просто споткнулась) и упала на мокрый песок. Я выстрелил по два раза в первых двух чудищ, а потом выпустил ещё по паре пуль в каждое из них, потому что надо было их как-то остановить... Они рухнули почти одновременно и забились на песке, третий же остановился в нерешительности — я уже держал его на прицеле второго пистолета, который выхватил левой рукой.

Адмирал снова свирепо залаял, прыгая вокруг хищника и держась от него на безопасной дистанции. Тот сделал было пару быстрых шагов в сторону пса, и я не стал рисковать — три тяжёлые пули опрокинули хищника, а четвёртая размозжила ему голову...

Сменив магазины обоих пистолетов (даже полупустой), я подошёл к своей молоденькой помощнице и помог ей подняться: девчонку опять всю трясло — даже руки ходили ходуном. Утешать её сейчас или вообще что-то говорить я не стал — лишь помог забраться в рубку, а потом, поминутно оглядываясь, прошёл метров двадцать вдоль берега и нашёл валявшееся на песке ружьё. Оно было в полной исправности, но моя помощница не сумела воспользоваться им в критическую минуту...

Осмотрев туши мёртвых чудищ, я решил, что они относятся к тому же виду стайных хищников, которые напали на нас у костра во время нашего возвращения из первой экскурсии. Немного поколебавшись, я вынул из кормового багажника топорик и, стараясь не дышать (от туш шёл неприятный запах), отрубил мясистую заднюю ногу одного из ящеров — для Адмирала, а потом хорошенько прополоскал её в морской воде и сунул в толстый полиэтиленовый пакет, который тут же запихал в кормовой багажник.

Отставив почти пустую канистру (остатки я сливал в специально предназначенную для этого канистру), я подключил к мотору следующую — полную, а потом, приказав Адмиралу занять своё место, оттолкнул лодку, прошёл на корму и запустил мотор. Устроившись на водительском сиденье, я развернул лодку, чуть прибавил ход и, на минуту оставив штурвал, вскрыл очередную коробку с пистолетными патронами, чтобы заполнить пустые (один полупустой) магазины.

— Ещё несколько таких приключений и у меня кончатся патроны! — чуть улыбнулся я в ответ на растерянный взгляд Наташи (девчонка понемногу приходила в себя). — Постараемся уже завтра вернуться к «Дредноуту»!

— Они едва не съели меня! — покачала хорошенькой головой моя помощница, а потом излишне глубоко вздохнула и добавила. — Ещё бы чуть-чуть...

— Ружьё не надо было бросать... — мягко сказал я, убрав в обе кобуры снаряжённые магазины, после чего оглянулся на раскрытые настежь кормовые двери (здесь всё время следовало посматривать по сторонам) и только потом продолжил. — Адмирал бы скорее позволил им съесть себя... Да и я, впрочем, тоже...

— Кажется, я совсем не готова к таким приключениям! — немного виновато заметила девушка. — Даже про ружьё совсем забыла... Это вы здесь, Николай Александрович, как рыба в воде...

— Этот мир не для девчонок! — как-то даже назидательно заявил через моё плечо Володя. — Тут не каждый мужчина выживет!

— Ты бы лучше помолчал, братец! — чуточку раздражённо отозвалась Наташа. — Сколько раз тебя Николай Александрович спасал! Я давно со счёта сбилась!

— Тебя ничуть не меньше! — немедленно объявил наш юнга.

Я прибавил обороты двигателю, и эта их милая семейная перебранка, немного забавлявшая меня, тотчас прекратилась. Моя помощница, видимо, чтобы успокоиться окончательно, выбрала себе большой апельсин, а потом подала точно такой же брату, надо полагать, в знак примирения...

В следующие полчаса нам также было не до разговоров, хотя впечатления от последнего приключения, похоже, напрочь лишили сна моих молодых подчинённых... Скоро далеко на востоке, сквозь дымку, стала проглядывать темная полоса — система островов, разделяющая два известных нам моря этого мира. Наташа вынула из футляра бинокль и поднесла его к глазам, пытаясь что-то разглядеть через лобовое стекло... Тем временем я сбросил обороты, и наш юнга немедленно воспользовался наступившей относительной тишиной.

— Николай Александрович! — сразу обратился он ко мне. — А какой можно добиться максимальной скорости с двумя такими же «Вихрями» на этой лодке? При полной нагрузке, конечно...

— При тщательном подборе полированных гребных винтов, оптимальном погружении антикавитационных плит и идеальном угле наклона мотора относительно днища, я полагаю, около шестидесяти километров в час, — не особенно задумываясь отозвался я, внимательно следя за кружившимся над нами очередным морским птерозавром.

— Поможете мне сделать всё как надо, когда мы вернёмся на «Странник»? — не унимался наш юнга. — Тогда на судне будет хороший разъездной катер...

Крылатый гигант потерял к нам интерес — мы находились в рубке, и он, не усмотрев поживы для себя, повернул к югу и стал набирать высоту. Я глянул через плечо на парнишку и невольно улыбнулся — мне была понятна его страсть к моторным лодкам.

— Можешь рассчитывать на меня, — отозвался я, после небольшой паузы. — Если, конечно, у нас получиться доставить полюбившийся тебе раритет на «Странник».

Вновь прибавив ход, я чуть переложил штурвал на правый борт, чтобы отдалиться от берега ещё на сотню-другую метров — море здесь было сравнительно мелководным, а мне сейчас особенно не хотелось сталкиваться с новыми неожиданностями. Наташа, положив бинокль на место, взяла следующий апельсин, а мне и брату оторвала от большой грозди по ярко-жёлтому банану.

Тёмная полоса на горизонте постепенно ширилась, становилась всё ярче, и через час уже можно было ясно различить отдельные острова, поросшие пышной, изумрудно-зелёной растительностью. Глянув на часы, я обнаружил, что приближается время смены очередной канистры, а до места предполагаемой остановки ещё несколько километров пути. Мне очень не хотелось останавливаться в этом районе моря: из воды временами высовывались длинные шеи плезиозавров, показывались, плавники других, очень крупных ящеров, а над водой носились птеродактили — система островов и прилегающие к ним акватории изобиловали местной фауной.

Поручив штурвал своей помощнице, я пробрался на корму и весьма оперативно сменил канистру прямо на ходу — мотор, «хлебнув» воздуха, конечно, сразу заглох, но я запустил его в ту же минуту. Теперь двигаться пришлось осторожней — глубина не превышала нескольких метров, а когда мы углубились в этот настоящий лабиринт мелей и островков, пришлось снизить ход до минимума.

Как и в прошлый раз, когда мы преодолевали этот участок (южнее на несколько десятков километров), вокруг лодки во множестве запорхали огромные стрекозы, здоровенные жуки и ещё какие- то совершенно невероятные (помимо больших комаров) гигантские насекомые. Пришлось срочно закрыть двери рубки и плотно задвинуть бортовые стёкла, а мне быть предельно внимательным — местами глубина не превышала одного метра.

Однако, несмотря на всю мою осторожность, на протяжении одного часа редуктор мотора несколько раз цеплялся шпорой за подводные препятствия — благо, что винт не пострадал ни в одном из этих случаев, а в днище лодки два или три раза бились какие-то крупные животные. Чтобы не заблудиться в этой необъятной сети проливов и проток, мне пришлось ориентироваться по компасу, тем более что я был вынужден часто менять направление, выбирая самые глубокие проходы в этом болоте.

— Нам не пора остановиться? — спросила, наконец, моя помощница, должно быть сильно уставшая от длительного пребывания (а теперь ещё и духоты из-за закрытых дверей и окон) в рубке.

— Здесь у нас не будет ни сна, ни отдыха! — несколько отрешённо отозвался я, осторожно огибая обширную сухую отмель, на которой расположилось какое-то длинное гребенчатое буро-зелёное чудище.

Наташа вздохнула и взяла очередной апельсин, а я почти сразу обнаружил более широкую и глубокую протоку, что позволило мне немного прибавить ход...

Продолжение следует...