Предыдущая публикация
Мина Моисеевна, или попросту тётя Миня, была соседкой по квартире моего
друга, режиссёра с киностудии имени Горького. Он нас и познакомил:
— Мина Моисеевна, — сказал он, — знаете, кто это? Это Хайт!
— Так что, — спросила она, — мне встать по стойке «смирно» или пойти помыть
шею?
— Не надо, — сказал я. — Можете ходить с грязной.
— О, какой язвительный молодой человек! Жалко, я не знала, что у меня будет
такой важный гость. Купила бы чего-нибудь особенного к чаю. Вы, кстати, чай
будете без какого варенья: без вишнёвого или без клубничного?
— Если можно, то без малинового.
— Пожалуйста! У меня всё есть.
Насчёт варенья она, конечно, хохмила. Нашлось у неё и варенье, и печенье, и
конфеты — как это водится в приличном еврейском доме. Вот иногда видишь
человека всего пять минут, а такое ощущение, что знаешь его всю жизнь. Точно
такое же чувство возникло у меня после встречи с Миной Моисеевной.
Когда я вижу сегодня на сцене Клару Новикову с её тётей Соней, для которой
пишут лучшие юмористы, я всегда думаю: а как же тётя Миня? Ведь ей никто не
писал, она всё придумывала сама.
Помню, сидим мы с ней, беседуем. Вдруг — телефонный звонок. Кто-то ошибся
номером. Громкий мужской голос, который слышу даже я, кричит: — Куда я
попал?!
— А куда Вы целились? — спрашивает тётя Миня.
Хотя в душе она была стопроцентной еврейкой, терпеть не могла разговоров,
какие мы все потрясающе умные.
— Ай, не морочьте голову, вот Вам мой племянник, дофке еврей, — тупой, как
одно место. Кончил в этом году школу — и что? С его знаниями он может
попасть только в один институт — в институт Склифосовского!
Я иногда начинал её дразнить:
— Но мы же с вами избранный народ!
— Мы — да! Но некоторых евреев, по-моему, избирали прямым и тайным
голосованием, как наш Верховный Совет.
Теперь пришла пора сказать, кем же была тётя Миня. Она была профессиональной
свахой. Сегодня, в эпоху брачных объявлений и электронных связей, эта
профессия кажется ушедшей. Но только не для тех, кто знал Мину Моисеевну.
— Человек должен уметь расхвалить свой товар, — говорила она. — Реклама —
это большое дело. Посмотрите, когда курица несёт яйцо, как она кричит, как
она кудахчет. А утка несёт тихо без единого звука. И результат? Куриные яйца
все покупают, а про утиные никто даже не слышал. Не было звуковой рекламы!
Не знаю, как она рекламировала своих женихов и невест, но клиентура у неё
была обширная, телефон не умолкал с утра до вечера. Было сплошным
удовольствием слушать, как она решает матримониальные дела.
— Алло! Что? Да, я вас помню, Володя. Так что Вы хотите? Чтоб она была
молодая, так, красивая, и что ещё? Богатая. Я не поняла, Вам что, нужно три
жены? Ах, одна! Но, чтоб она всё это имела. Ясно. Простите, а что вы имеете?
Кто Вы по профессии? Учитель зоологии? Хорошо, звоните, будем искать+
— Алло! Кто говорит? Роза Григорьевна? От кого Вы? От Буцхеса. Очень
приятно. А что Вы хотите? Жениха? Для кого, для дочки? Нет? А для кого, для
внучки? Ах, для себя! Интересно. Если не секрет, сколько Вам исполнилось?
Тридцать шесть? А в каком году? Хорошо-хорошо будем искать.Может быть,
что-то откопаем.
— Алло, это Яков Абрамович? Хорошо, что я Вас застала. Дорогой мой, мы оба
прекрасно знаем, что у вас ужасная дочь, которая не даёт вам жить. Но всё
равно, когда я привожу жениха, не надо ему сразу целовать руки и кричать,
что он ваш спаситель. Они тут же начинают что-то подозревать!
Когда Мине Моисеевне исполнилось 75, она приняла самое важное решение в
своей жизни — уехать в Израиль. Все подруги по дому дружно её отговаривали:
— Миночка, куда Вы собрались на старости лет? Жить среди незнакомых людей!
— Я вот что подумала, — сказала тётя Миня, — лучше я буду жить среди
незнакомых людей, чем среди знакомых антисемитов!
И она уехала. Тихо, незаметно, никому ничего не сказав. Тогда в аэропорту
«Шереметьево» фотографировали всех провожающих, и она не хотела, чтобы у нас
были неприятности после её отъезда.
Прошли годы, многое в мире изменилось. Советский Союз установил
дипломатические отношения с Израилем — и я впервые оказался на Святой земле.
Я сразу же попросил своих друзей отыскать Мину Моисеевну, если она ещё жива,
а если нет — хотя бы узнать, где она похоронена.
На следующее утро чуть свет в моём номере зазвонил телефон:
— Алло! Это великий русский писатель Шолохов-Алейхем?
— Тётя Миня! — заорал я. — Это Вы?
— Ну да! Что ты так удивился, будто тебе позвонил Ясир Арафат?
Через пару часов я уже завтракал в её квартире, точь-в-точь копии
московской: те же занавески на окнах, те же фотографии на стенах, такой же
маленький телевизор, по которому шли всё те же наши передачи.
— Ничего не меняется, — сказала она, перехватив мой взгляд. — Всё как было.
Даже профессия у меня та же.
— Как? Вы и здесь сваха?
— Почему нет? Здесь тоже надо соединять женихов и невест. Как говорится,
сводить концы с концами.
Дальнейшая часть дня проводилась под аккомпанемент сплошных телефонных
разговоров тёти Мини:
— Алло? Слушаю!… Да, я Вас помню. Вы хотели невесту с хорошим приданым.
Там вот, можете открывать счёт в банке «Хапоалим» — я вам нашла невесту. За
неё дают 50 тысяч шекелей. Что Вы хотите? Посмотреть её фото? Милый мой, за
такие деньги я фото не показываю. Получите приданое, купите себе фотоаппарат
и снимайте её, сколько влезет!
— Алло? Бокер тов, геверет! — и тётя Миня затараторила на иврите, как
пулемёт. — Ненормальная румынская еврейка, — сказала она, положив трубку. —
Денег полно — и она сходит с ума. Не хочет блондина, не хочет брюнета,
подавай ей только рыжего! Откуда я знаю, почему? Может, у неё спальня
красного цвета, хочет, чтоб муж был точно в цвет!.
— Алло? Ша, что Вы кричите? Кто Вас обманул? Я Вам сразу сказала, что у неё
есть ребёнок. Какой позор?… В чём позор?…Ах, ребёнок родился до свадьбы!
Так что? Откуда ребёнок мог знать, когда свадьба?…
А я сидел, слушал всё это и умирал от счастья и восторга! Потому что за
окном был Тель-Авив, потому что рядом была тётя Миня, потому что, слава
Б-гу, есть то, что в нашей жизни не меняется.
Не знаю, может это звучит немного высокопарно, но для меня тётя Миня
олицетворяет весь наш народ: тот же юмор, та же деловая жилка, скептическое
отношение ко всему и удивительная жизненная сила. Всё, что позволило нам
выжить в этом кошмарном мире!
Порой мне кажется, что брось тётю Миню в тундру, в тайгу — и уже через пару
дней она будет ходить по чумам, сватать чукчей и эскимосов:
— У меня для Вас потрясающая невеста! Она даже не очень похожа на чукчу,
скорее на японочку. Какое приданое?… Какие олени?…Нет, он сошёл с ума! Я
ему предлагаю красотку, а он хочет оленей. Да Вы только женитесь — и у вас
рога будут больше, чем у оленя!
Сегодня тёти Мини уже нет на земле. По нашему обычаю, умершим нельзя
приносить цветы, но никто не сказал, что им нельзя дарить рассказы. Я
написал его в память Мины Моисеевны и жалею только о том, что она его не
услышит. Иначе она бы непременно сказала:
— Между прочим, про меня мог бы сочинить и получше! К тому же ты забыл
вставить мою главную фразу о том, что надо уметь радоваться жизни.
Обязательно напиши: «Пока жизнью недоволен — она и проходит!» Так всегда
говорила я, простая еврейка, которая соединяла людей по парам.
Аркадий Хайт
Следующая публикация
Комментарии 5