Как известно, Великая французская революция ознаменовалась свержением монархии и появлением республики.

В пылу ярости и агонии толпа жаждала крови аристократов и королевской семьи. Среди погибших от рук революционного террора оказалась и маркиза де Ламбаль, верная служению Марии-Антуанетте. Смерть, постигшая эту добродетельную благородную даму не только по происхождению, оказалась страшнее, чем в самых ужасных рассказах о средневековых зверствах.
«АНГЕЛ ПЕНТЬЕВРА».
Принцесса Мария-Тереза-Луиза родилась в Турине, в семье Луи-Виктора Савойского и Кристины-Генриетты Гессенской.
8 сентября 1749 года, Турин — 3 сентября 1792 года, Париж
Она выросла при французском дворе и в 1767 году принцессу 18 лет выдали замуж.
Хлопотал по поводу брака король Франции Людовик XV, её кандидатура ранее рассматривалась среди потенциальных невест для его сына будущего Людовика XVI, причем одним из аргументов было отсутствие честолюбия и явное нежелание вмешиваться в государственную политику и придворные интриги. Король сосватал за савойскую принцессу своего родственника, члена французского королевского дома Луи-Александра де Бурбона, принца де Ламбаля (правнука Людовика XIV), сына великого егермейстера Франции герцога де Пентьевр.
«Чашка шоколада», 1768 год, Ж.-Б. Шарпантье ле Вьё, коллекция Версаля. Семейный портрет: герцог де Пентьевр, его сын принц Ламбаль, невестка Мария-Тереза-Луиза в центре, дочь Мария-Аделаида и мать Мария-Виктория, графиня Тулузская
Жених, несмотря на 19-летний возраст, славился на всю страну своим беспутством. Красивая и благочестивая юная жена не успела изменить его образ жизни, через полгода после свадьбы он умер, как подозревали, от сифилиса.
Безутешная вдова унаследовав огромное состояние, собралась удалиться в монастырь. Только по настоянию свёкра герцога де Пентьевра осталась в семье, он убедил ее, что она больше принесёт пользы, посвятив себя благотворительности. Ее по прежнему в семье считали дочерью — она больше никогда не выходила замуж. Вскоре бедняки стали называть ее «Ангел Пентьевра», «Ангел семьи Пентьевра», свекр поощрял и участвовал в пожертвованиях.
ЖЕНСКАЯ ДРУЖБА, подозрительная для парижан
В 1770 году женой наследника французского престола стала австрийская принцесса Мария-Антуанетта. Она быстро подружилась с принцессой де Ламбаль, и назначила подругу сюр-интенданткой своего двора — высшую должность в королевстве, которую могла занимать женщина. Подруга жены будущего короля оказалась под пристальным вниманием парижан, им казалось подозрительным, что Мария-Антуанетта не имея полноценных супружеских отношений, что открыто обсуждалось, нашла утешение в дружбе с молодой вдовой де Ламбаль.
Уличные памфлетисты распространяли стихи о якобы противоестественной их любви. Это стало угнетать благочестивую маркизу, она устыдилась своей новой репутации, все реже появлялась в Версале, почти перестала выполнять свои обязанности, и стала менее близка Марии-Антуанетте.
Это совпало с тем, что сразу после того, как на престол взошел Людовик 16, при дворе пояаилась Иоланда де Полиньяк, всё должности и обязанности маркизы перешли к ней, и последующие 15 лет новая подруга королевы безраздельно царила при дворе.
Ламбаль была по прежнему преданна Марии-Антуанетте, они переписывались, общались, встречались, но теперь у королевы появились дети, новая подруга, и тяга к безумной роскоши, среди всего этого места Ламбаль не было.
Но мадам де Ламбаль помнили сплетники, они объявили ее главой секты однополых браков, и присвоили титул «Сапфо из Трианона», по названию пригородной резиденции Марии-Антуанетты..
Возможно, поводом для сплетен в простонародье стала намеренно искажённая весть, что Ламбаль вступила в женскую масонскую ложу. Для маркизы путь вольных каменщиков, старавшихся улучшить окружавший их мир, был естественным продолжений занятий благотворительностью. Женские ложи в то время входили в моду, и маркиза быстро сделала карьеру, став в 1781 году магистром всех женских лож во Франции по «шотландскому уставу». От этой общественной деятельности в 1780-х годах мадам де Ламбаль отвлекали только проблемы со здоровьем — она часто и надолго уезжала лечиться на английские курорты.
В предреволюционные годы Париж был буквально наводнен пасквилями против молодой королевы, росло недовольство в народе и усилились придворные интриги.
ДРУГ ПОЗНАЕТСЯ В НЕСЧАСТЬЕ
Когда начались революционные события, маркиза находилась за границей на лечении. Как только она узнала, что происходит во Франции, то тут же собралась на родину, что бы быть полезной королеве, которую покинул весь двор, устремляясь за границу, включая Полиньяк.
Маркиза приступила к обязанностям, их стало заметно больше, появились невообразимые прежде, например, следить, чтобы в обслугу дворца не проникали шпионы и провокаторы, а то и подосланные убийцы. Этим Ламбаль стала вызывать недовольство новых властей. Так, мэр Парижа Петион заявлял, что «эта маркиза ищет помощи Австрии для подготовки роялистского заговора».
Мадам де Ламбаль берегла покой семьи короля, но и они не хотели рисковать ею. Она даже не знала о готовящемся побеге королевской семьи в июне 1791 года. Перед отъездом Мария-Антуанетта зашла пожелать ей спокойной ночи и оставила записку, которую маркиза прочитала только утром. В записке королева приказала мадам де Ламбаль срочно покинуть Францию и надеялась на скорую встречу за границей.
Мадам де Ламбаль уехала в безопасную Англию, а вот королевской семье повезло меньше – их схватили.
Принцесса Ламбаль в это время активно встречалась с государственными деятелями Англии, пытаясь найти у них поддержку и сочувствие к Королевской семье, удерживаемой республиканцами в качестве заложника.
Вновь помещенные в Тюильри король и королева слали маркизе письма, умоляя её не в коем случае не возвращаться.
« Страшно думать о завтрашнем дне, неведомом и ужасном. Нет, еще раз повторяю вам, моя дорогая, нет, не возвращайтесь ни за что… Не бросайтесь добровольно в пасть тигра… С меня довольно тревоги за мужа да за моих милых малюток…»
«Даже и не думайте трогаться с места», – приказывает король Людовик 16.
Но Ламбаль решила быть рядом. Перед отъездом из Англии она написала завещание, полагая, что может и не вернуться.
Прибыв во Францию, принцесса поехала навестить больного свекра герцога Пентьеврского, а спустя 2 недели выехала в Париж и с тех пор находилась рядом с королевой, выполняя свои прежние обязанности.
По словам д’Аллонвиля, «у королевы оставался только один друг, принцесса Ламбаль. Эта красавица возвратилась из Ахена к Марии Антуанетте, чтобы утешить ее в потере другого не менее нежного друга, отправившегося в изгнание»
Принцесса де Ламбаль читает для Марии-Антуанетте и ее дочери.
«В народных волнениях вообще принцесса не играла никогда никакой выдающейся роли; на нее не падало никакого подозрения, и она, напротив, была известна всему народу своей обширной благотворительностью. Самые беспощадные журналисты, самые пылкие народные ораторы никогда не указывали на нее ни в своих статьях, ни в своих речах», писал позднее Мерсье, автор «Парижских картин».
10 августа 1792 года, когда вооруженная толпа ворвалась в Тюильри и объявила о свержении монархии. Королевскую семью под конвоем препроводили в замок Тампль, вместе с ними были отправлены все кто остались при них — шесть придворных дам и два старых лакея. 19 августа революционное правительство решило, что такой штат «гражданам Капетам», как теперь именовалась королевская семья, не положен и всех отправили в тюрьмы. Маркиза де Ламбаль попала в тюрьму Ла Форс, где провела последние две недели своей жизни.Вместе с ней в то время находилась мадам де Турзель, которая впоследствии вспоминала: «За нами пришли, чтобы отвезти нас в тюрьму Форс. Нас посадили в наемный экипаж, окруженный жандармами и сопровождаемый огромной толпой народа. Это было в воскресенье. В карету к нам сел какой-то жандармский офицер. Мы вошли в нашу угрюмую тюрьму через калитку, выходящую на Метельную улицу, недалеко от Сент-Антуанской. Принцессу, меня и мою мать, конечно, разлучили и развели по разным камерам…»
Свекр герцог Пентьеврский предложил одному из республиканских деятелей Мануэлю 12 тысяч ливров за освобождение принцессы, тот добился освобождения арестованной мадам де Сен-Брис, Полины де Турзель и еще 24 женщин, то есть практически всех, но только не принцессы Ламбаль. Он уже не успел этого сделать в сложившейся дальше ситуации.
17 августа 1792 года был создан Чрезвычайный трибунал для борьбы с контрреволюцией. По решению этого карательного органа были произведены аресты роялистов, т.е. сторонников монархии, как правило, представителей дворянства и аристократии. Вина состоять могла быть даже только в том, что они безупречно служили на государственных должностях или имели благородное происхождение.
СЕНТЯБРЬСКИЕ КАЗНИ
В ночь на 2-е сентября начались «сентябрьские казни» – точнее, стихийная зверская бойня, которая продолжалась до 5-го сентября — толпы вооруженных парижан, возбужденные слухами о готовящихся заключенными аристократами заговорах, стали громить тюрьмы и убивать содержащихся там узников.
Практически весь цвет французского дворянства, были зверски убиты за эти три дня, их убивали на улицах и в тюрьмах, трупы лежали на тротуарах и в канавах.
К ночи подверглась нашествию тюрьма Ла Форс.
За ней пришли и объявили, что заключенная должна немедленно покинуть Форс: ее переводят в другую тюрьму при аббатстве.
Она умоляла гвардейцев не трогать ее, не желая покидать эту тюрьму, вероятно знала о том, что другие дамы уже отправлены по домам и ожидала своей очереди на освобождение.
Но ей пришлось повиноваться надзирателю, который строго сказал, что от этого зависит ее жизнь. Она только попросила чтобы ей дали время надеть другой чепец и платье, спешно привела себя в порядок и вышла из своей камеры.
«Некоторые из деятелей резни, заметив в тюрьме Форс принцессу Ламбаль, тотчас же признали в ней свояченицу царя всех убийц – герцога Филиппа Орлеанского. Она уже будто бы выходила на свободу, когда ее встретил глава палачей-добровольцев и, узнав ее с первого же взгляда, вспомнил, что царь убийц, герцог Филипп, приказал предать смерти и поруганию эту свою родственницу. Он вернул ее обратно и, положив ей руку на голову, сказал: «Товарищи, этот клубок надо размотать!», писал современник событий.
Народный суд возглавлял видный революционер Жак-Рене Эбер.
Последовал допрос, продолжавшийся минуты четыре. Гражданка Ламбаль назвала своё имя, род занятий и заявила, что никогда не слышала об антиреволюционном заговоре. Эбер предложил ей присягнуть на верность «свободе, равенству и братству», а также проклясть короля, королеву и весь монархический режим.
Агенты герцога де Пентьевра стали криками убеждать арестантку присягнуть и проклясть, надеясь, что это смягчит её участь, но та отказалась. Она присягнула идеям «свободы, равенства и братства», а проклинать своих друзей отказалась. Сказав, что никогда не признается в ненависти к королевской семье, потому что это не соответствует истине и противоречит её совести.
Эбер громогласно постановил: «Освободите эту аристократку», что на самом деле оказалось условным знаком к убийству.
По его приказу уже были убиты несколько десятков заключенных, чьи трупы валялись во дворе, когда мадам Ламбаль вытащили во двор.
СМЕРТЬ ПРИНЦЕССЫ ДЕ ЛАМБАЛЬ
После этого идёт описание преступления, воистину зверского. Многие из источников в первую очередь ссылаются на агентов и слуг свёкра де Ламбаль герцога де Пентьевра, находившихся среди толпы убийц. Все происходило на улице, из окон и с тротуаров с безопасного расстояния сцену могли наблюдать и восторженные зрители, и в ужасе попрятавшиеся свидетели.
Если свести все показания воедино, то получается жуткая картина.
взявшие на вооружение принципы и лозунги Великой французской революции, включая террор, старательно обходили любые упоминания вопиющего факта публичного убийства женщины в центре Парижа и глумления над её телом «почувствовавший запах крови» толпой.
Остервенение и безнаказанность проявили в этих людях самые низменные инстинкты.
. Lеon Maxime Faivre, 1908.
Некий Шарла, до революции помогавший парикмахеру, а теперь ставший барабанщиком милицейского батальона, Находясь уже в изрядном подпитии, решил сорвать концом своей сабли чепец с головы принцессы.
. Он задел лезвием ее лоб немного повыше глаза, отчего кровь брызнула ручьем.
Позже революционеры утверждали, что при этом ударе из чепца маркизы выпали не только ее роскошные белокурые волосы и рассыпались по плечам, а также спрятанное письмо от Марии-Антуанетты, что подтверждало их версию заговора, придуманную в оправдании дальнейшего сумасшествия.
В нее вцепились несколько десятков рук и поволокли по переулку между улицей Сент-Антуан и тюрьмой Форс, дёргая в разные стороны и разрывая на ней одежду.
Принцесса уже практически обнаженная, старается сохранить равновесие и не поскользнуться в лужах крови, при этом пытается прикрыться и сохранить вертикальное положение, а в итоге упав, сохранить хотя бы приличную позу.
Один хорошо одетый человек закричал в полном негодовании: «Что вы делаете? Вспомните, что у вас есть жены и матери! А если бы это были они?». Этим он привлек к себе внимание сумасшедших, и его тут же закололи. Слуги принцессы не выдержали столь жуткого зрелища и принялись в отчаянии кричать: «Помогите!». На них немедленно набросились разъярённые убийцы, и двое нашли свою смерть тут же, другие в страхе бежали.
Послышались голоса, чтобы ее добили, и маркиза не мучилась дальше, но на них огрызнулись, голоса затихли. Толпа, жаждавшая крови, поддерживала эту вакханалию и в сумасшедшем азарте продолжилось дикое развлечение.
В одном из писем графа де Ферсана от 19 сентября 1792 года: «Перо не в силах описать подробности казни мадам де Ламбаль. Ее терзали самым жутким образом в течение восьми часов. Вырвав ей грудь и зубы, ее около двух часов приводили в сознание, оказывая ей всяческую помощь, и все это для того, чтобы она могла «лучше почувствовать смерть»
Двое людей занимались тем, что обмывали ее полумертвое тело и просили окружающих обратить внимание на то, какое оно белое и нежное. Современники говорят, что в это время они видели настолько возмутительные по распутству сцены, описать которые у них не поднимается рука. Наконец мясник Гризо ножом отрезал ей голову и вспорол живот.
.
Один из убийц, обмотавшись кишками, вытащил сердце несчастной жертвы и начал рвать его зубами. В результате тело было разрезано на куски, причем все части бандиты поделили между собой, гордясь и хвастаясь тем что им досталось. Несколько часов назад эти жуткие куски мяса с остатками кожи и волос были прекрасной белокурой принцессой, гордостью всей семьи.
Различные жуткие слухи, ходившие о подробностях гибели и глумления над телом 42-летней Ламбаль, нашли своё отражение в мемуарах современников событий и художественной литературе, посвященной французской революции.
Утро 3 сентября было ещё ужаснее, Париж стал очевидцем жуткого зрелища —Революционеры двигались от тюрьмы Ла Форс, это видели многие горожане.
Один из членов муниципалитета оставил следующее описание кортежа: «Два типа волокли за ноги обнаженный и обезглавленный труп принцессы де Ламбаль со вспоротым до груди животом. Перед Тамплем шествие сделало остановку. Изуродованное тело водрузили на шаткий помост, стараясь придать ему достойный вид. Все это делалось с таким хладнокровием и деловитостью, что наводило на мысль: в своем ли уме эти люди? Справа от меня один из главарей размахивал пикой с насаженной на нее головой мадам де Ламбаль, и всякий раз ее длинные волосы касались моего лица. Слева другой, еще более ужасный, с огромным ножом в руке, прижимал к груди внутренности жертвы. За ними следовал огромного роста угольщик, несший на острие пики клочья пропитанной кровью и грязью рубахи».
Один из очевидцев описывает этот кортеж следующим образом: «Какой-то негодяй нес на острие пики голову с белокурыми волосами, слипшимися от крови. У второго, следовавшего за ним, в одной руке было окровавленное сердце жертвы, в другой - ее внутренности, причем кишки он обмотал вокруг запястья. Монстр похвалялся, что сегодня за ужином он попотчует себя сердцем принцессы де Ламбаль!».
Эта монстрация долго с хохотом разгуливала по центральным улицам Парижа. Прошлись под окнами Орлеанского, англичанин бывший у принца, был в ужасе, но принц хладнокровно сказал, что это не повод прерывать завтрак, его дом хорошо охранялся. Потом шествие решило показать голове принцессы места, где она пробыла последние дни.
Затем кому-то из сумашедших палачей пришла в голову мысль показать Марии-Антуанетте как обходятся с врагами свободной Франции .
Свидетельница мадам Лебель, вдова известного художника, увидев это шествие, в ужасе заскочила в цирюльню знакомого парикмахера на улице Кордери, но буквально следом за ней туда же ворвались окровавленные демонстранты. Они потребовали от куафёра, чтобы он привёл голову маркизы в вид, соответствующий придворному протоколу.
Несчастному парикмахеру пришлось вымыть голову, завить и уложить все еще роскошную белокурую шевелюру, хотя остатки крови он так и не смог убрать с волос.
Её голову на пике, напудренную и накрашенную, несли через весь город, только для того, чтобы голову мёртвой фрейлины и подруги увидела Мария-Антуанетта.
«По крайней мере, теперь Антуанетта сможет ее узнать», - хохотали в толпе.
После этого голову опять водрузили на пику, и толпа направилась к замку Тампль, месту заточения королевской семьи.
Внутрь демонстрантов не пустила охрана, но они знали, что королевская семья содержится на втором этаже и стали подымать голову своей жертвы к каждому окну, до которого могли дотянуться. За одним из этих окон действительно находилась комната Марии-Антуанетты, надзиратель сообщил ей о причине шума на улице.
Хладнокровная Мария-Антуанетта, увидев мёртвую голову упала в обморок, в первый и последний раз в своей жизни.
Полицейский комиссар попытался взять в руки стихийное безумие, одним из его распоряжений был приказ закопать всё, что осталось от тела маркизы на кладбище Воспитательного дома. Но родственники ни сразу после убийства, ни после реставрации монархии не смогли отыскать могилы. Зато говорили, что правую руку мадам де Ламбаль преподнесли Робеспьеру на некоем торжественном ужине в честь сентябрьских убийств,
Ее разглядывали, передавая друг другу, отпуская жуткие и фривольные шутки. Робеспьер, тоже внимательно оглядев ее, и сказал холодно: «А она была красива».
После , барабанщик Эрвелен доставил в Законодательное собрание плоскую сумочку-кошелек убитой. Здесь его коротко допросили, по вопросам можно судить что подробности уже были узвестны и его ответы, большей частью «не я, не знаю, не видел, не ел» ничего нового не добавили:
«Кто держал на конце пики голову или какие-либо другие части тела принцессы?
Не лежала ли голова вышеупомянутой женщины на прилавке кабачка, где они выпивали? Не было ли изжарено сердце бывшей принцессы Ламбаль по требованию людей и даже его самого в топившейся печке в этом заведении и не ел ли он затем этого сердца?
Не носил ли он на острие своей сабли половые органы Ламбаль?
Не принимал ли он участия в процессии, которая ходила по улицам с головой и другими частями тела убитой?»
.
Можно сказать, что самой
королеве повезло — Мария-Антуанетта попала под нож гильотины, которую назвали самым гуманным орудием смерти.