Артисты балета Федор Лопухов, Лидия Лопухова и Александр Волинин, Париж, 1910 год Казус Лопухова Черновой вариант сценария «Щелкунчика» достоин того, чтобы привести его целиком. В «Щелкунчике» господин директор сказал: «Открываются ящики, и из них выходят оловянные солдатики. Выскакивают они с помощью трамплина». На ящиках надписи: «Оловянные солдатики». Сюжет. Дерево будет за дверью. Когда они ушли, в комнате темно (черное). Входит молодая девушка в халате с подсвечником в руке. Свечу она заслоняет рукой, таким образом, комната остается в темноте. Дверь открывается, и видна большая елка, которая только свечой и освещена. Появляются крысы с мышиным царем. Часовой на елке стреляет из ружья. Другой часовой бьет тревогу. Ящики (коробки) раскрываются, и оловянные солдатики выскакивают оттуда. Председатель Крак! (трещит орех) Ужасные куик! куик! Шесть пушек Пушки Орудийный залп Картечь Она развязывает и снимает с ноги туфлю и изо всех сил... Страшный снаряд попал в мышиного короля, который повержен в прах, в ту же минуту и король, и войско, и победители, и побежденные исчезают бесследно. Царство кукол Марципаны Леденцы Ячменный сахар Лес рождественских елок Фисташки и миндальное пирожное Роща варенья Акт II Приют гармонии. В глубине фонтаны. Танец карамели. Трубочки с кремом Танец сквозь века Паспье королевы Толпа полишинелей Карманьола Две феи Добрый путь, милый дю Молле! Если бы «Щелкунчик» действительно был поставлен так, ему бы не было цены, — но в конце XIX века хореографы и зрители так думать еще не умели. «Господин директор» — это Иван Александрович Всеволожский (или Всеволожской, как предпочитал себя называть он сам). Сегодня его назвали бы интендантом — не функционер во главе хлопотного казенного хозяйства, а человек, лично определявший художественную политику вверенных ему Императорских театров. Всеволожский придумал сценарий балета «Спящая красавица» и сделал заказ на музыку Петру Ильичу Чайковскому, который после полуудачи «Лебединого озера» боялся балета пуще смерти, но которого господин директор ставил выше всех отечественных композиторов. Всеволожский инициировал заказ новой двойной работы Чайковского: балет с оперой в один вечер, в модном парижском духе, «Иоланта» со «Щелкунчиком». «Добрый путь, милый дю Молле» — песня французского композитора Дезожье — исполнялась в его водевиле «Отъезд в Сен-Мало» и быстро стала частью фольклора; после 1830 года герой песни стал прочно ассоциироваться с Карлом Х, который в тот год отрекся от престола и сбежал в Англию. «Приют гармонии» отсылает к аллегорическим празднествам Великой французской революции, а карманьола была главной песней всех революционных событий во Франции, начиная с падения Тюильри. В 1971 году в Советском Союзе выходит первая монография, посвященная Мариусу Петипа. Сценарии балетов Петипа для издания комментирует Федор Лопухов, старейшина советских хореографов, почитавшийся как главный знаток дореволюционного балета. В сценарии «Щелкунчика» изумленный Лопухов оставляет приписки: «Еще сильнее!», «Еще значительнее», «Все очень глубокомысленно!» Карманьолу и вообще все французские аллюзии либретто он связывает с детскими воспоминаниями Петипа, который родился в городе, давшем миру «Марсельезу», и в 12-летнем возрасте застал революционные волнения в Брюсселе. Исчезновение столь дорогих сердцу хореографа идей Лопухов оставляет на совести Всеволожского. Для советского исследователя это был единственно возможный ход мысли: не мог ведь директор Императорских театров (царедворец, притеснитель устремлений подлинного Художника) действовать заодно с Петипа, то есть с собственно Художником.

Проект Всеволожского Казус Лопухова первой описала Юлия Яковлева в книгах «Мариинский театр. Балет. ХХ век» и «Создатели и зрители. Русский балет эпохи шедевров», к которым отсылаем всех интересующихся. Здесь скажем кратко: к началу последнего десятилетия XIX века Россия потеряла главного европейского союзника в лице Германии — власть Бисмарка закончилась, новое германское правительство от сотрудничества с Россией отказалось. Внешнеполитический крейсер был спешно развернут в сторону Франции: генералитеты двух стран договариваются о поставках оружия и совместных маневрах, а летом 1891 года в Кронштадте русский царь приветствует французскую эскадру. «Щелкунчик», с очевидностью, задумывался как часть парадного спектакля. Это был особый жанр спектаклей-подарков в честь визитов высочайших иностранных гостей, коронаций или бракосочетаний членов царской фамилии: Императорские театры всегда оставались парадной витриной государства и дипломатическим инструментом правительства. Отсюда и сравнительно небольшие пропорции балета — два кратких акта против четырех-пяти в обычных репертуарных новинках. В парадном спектакле «Щелкунчик» шел бы еще с одним балетиком, актом из оперы либо даже новой небольшой оперой — и с обязательным фейерверком по наступлении сумерек. Франция в те годы бурно отмечала столетие своей первой революции — и балет-презент должен был обыгрывать праздничный повод в форме каприччио, театральной фантазии. Для франкомана Всеволожского это был проект чести, обещание нового, вслед за «Спящей красавицей», триумфа, залогом которого было участие лучшего хореографа (француза по национальности) и лучшего композитора. Судя по всему, идею маскарада в честь Французской революции не одобрило Министерство двора, которому Всеволожский подчинялся напрямую, а масштаб предстоящих дипломатических визитов был, очевидно, не столь высок, чтобы готовить парадный спектакль. Глава Франции добрался до Петербурга только в 1897-м. Замысел господина директора осуществлен не был, но для «Щелкунчика» не прошел бесследно. Почему Франция — и вдруг «Щелкунчик», Гофман, сон немецкого романтического разума? В премьерной программе отца героини именовали президентом Зильбергаусом, а не советником Штальбаумом, как то было у Гофмана. Звание президента пришло как раз из времен Конвента. В балетный сценарий оно попало из франкоязычной сказки «История Щелкунчика», написанной Александром Дюма-отцом и впервые изданной в 1844 году. Именно вольное переложение гофмановской новеллы, сделанное Дюма, имели в виду Всеволожский и Петипа, когда обсуждали новый балет. Понятно ведь, что напрямую следовать перипетиям сказки в балете никто не собирался: хореографы и сценаристы XIX века так не работали, ими руководили чисто хореографические законы и доводы, литература была только поводом для сочинения балетного каприччио. Следовать «букве и духу» первоисточника хореографы начнут уже в ХХ веке. Вот почему фраза «либретто Петипа по сказке Гофмана», что встречается на афише каждого второго «Щелкунчика», — неправда. В первой постановке чета Зильбергаусов и их гости одеты в стиле инкруаяблей и мервейёзов. Les Incroyables et les Merveilleuses, «невероятные и великолепные» — модники времен Директории: псевдоантичные платья-хитоны и гротескные головные уборы у дам; у кавалеров — сюртуки с огромными воротниками, шейные платки на пол-лица, треуголки и прически oreilles de chien, то есть длинные волосы на ушах и косичка сзади. Эскизы костюмов, на условиях анонимности, рисовал лично Всеволожский, он же сочинил костюмы «Спящей красавицы» и еще нескольких балетов Петипа 1890-х. Гостей в «Щелкунчике» он изобразил с оптикой карикатуриста и знаниями историка, не забыв даже вручить инкруаяблям в руки надлежащие корявые палки вместо тростей. Он и Дроссельмейера изобразил в том же духе, а Щелкунчику надел на деревянную голову красный фригийский колпак — еще один символ Французской революции, атрибут Свободы на баррикадах. Первая постановка вскорости исчезла, а Щелкунчика в бывшем Мариинском театре таким и оставили. Обратите внимание, как выглядит заглавный персонаж в нынешнем спектакле Василия Вайнонена: на квадратных сувенирных щелкунчиков в треуголках не похож, зато красный колпак носит по-прежнему.

Песни Чайковского Следы дипломатического замысла остались и в партитуре, как застывшие в янтаре доисторические насекомые. Чайковский, конечно, не цитировал карманьолу: на балетных подмостках она прозвучит в «Пламени Парижа» уже совсем в другую эпоху. Однако несколько популярных французских песен в партитуре аранжированы — и публика на премьере в Императорском Мариинском театре наверняка эти песни узнала. Действительно ли Лопухов не слышал в музыке «Щелкунчика» мотив «Месье дю Молле», если так удивился, обнаружив «песенку антиправительственного содержания» в черновике Петипа? В окончательном плане, который Петипа передал для работы Чайковскому, есть помета «В добрый путь, мосье Дюмолле (16 или 24 такта)». Помета перечеркнута рукой композитора, но песня в балете все-таки звучит — это танец родителей в первом акте. Еще две популярные галльские песни звучат в номере «Мамаша Жигонь и паяцы». Написанный в духе французского канкана, он завершает череду разнохарактерных танцев второго акта — и обычно первым попадает под нож: хореографы просто не знают, чтó на эту музыку ставить. Жигонь — персонаж французского театра, символ плодородия, тетка с безразмерным платьем, у которой из-под подола являются все новые и новые дети. Такой она изображена и на эскизе Всеволожского. Такой, например, ее вывел в своей нью-йоркской постановке Джордж Баланчин, воспитанник петербургской балетной школы, ребенком выходивший на сцену в самом первом «Щелкунчике». Столь экстравагантное антре в «Щелкунчике» отвечало сразу нескольким задачам. На сцену выходили дети, то есть воспитанники Театрального училища (нынешней Академии Вагановой), чье участие в новых балетах входило в набор обязательных зрительских удовольствий. Вновь возникала отсылка к французским празднествам, а в оркестре вновь звучали мотивы французских песен. Чайковский использовал две: в крайних частях звучит «Жирофле-жирофля», а в средней — написанная в 1792 году «Кадет Руссель», в которой выведен реальный персонаж, «добрый революционер» Гийом Руссель. Сегодня редкий зритель «Щелкунчика» опознает эту мелодию, а в советское время ее разучивали на уроках музыки в русском переводе.

Резон Петипа Петипа в конечном итоге отказался от постановки, отдав ее второму балетмейстеру Императорского балета, Льву Иванову, — его мы знаем в качестве автора «белых» картин «Лебединого озера» (да и то условно: за 120 лет от ивановской хореографии остались одни контуры). Общепринятая версия: 74-летний Петипа хворал, а накануне постановки потерял 15-летнюю дочь и воспитанницу Евгению, подававшую большие надежды на танцевальном поприще. Спектакль Иванова прошел со скромным успехом, удостоившись от балетоманской прессы характеристик вроде «балет для тех, кто любит пряники и не боится мышей». Сколь ни обещал Петипа вернуться к «Щелкунчику», сколь ни интриговали на страницах газет петербургские балетоманы, призывая дирекцию Императорских театров к переделке «Щелкунчика», ничего не случилось. Очевидно, главным аргументом для отказа честолюбивого Петипа от работы была музыка. Чайковского и Петипа с советских времен принято воображать эдакими Рабочим и Колхозницей, что вывели русский балет, косный и обстрелянный всей прогрессивной русской мыслью от Некрасова до Толстого, к подлинным высотам духа. Но, судя по всему, музыка Чайковского была для Петипа слишком затейливо устроена. Классический балет, как его мыслил Петипа и каким его привел к концу XIX века, требовал стандартных музыкальных и пластических форм — не в косности дело, а в незыблемых законах композиции и восприятия. Проще и грубее: не требовалось сквозного симфонического развития, контрапунктических ухищрений, изысканной инструментовки. Идеалом Петипа была музыка Людвига Минкуса (блистательного профессионала и редкого мелодиста, почем зря растоптанного советскими искусствоведами), а позже — Риккардо Дриго. В «Спящей красавице» Чайковский следовал плану-сценарию Петипа и соблюдал традиционную разбивку по номерам. В «Щелкунчике» план-сценарий вновь исполнен с безупречной точностью, но заданные номера спрессованы, почти весь первый акт идет без пауз — и все закручено в тугую спираль, так что хореографы до сих пор ломают головы и ноги об эту музыку. Спектакль Иванова несколько раз возобновлялся, последний раз уже в 1920-е годы. Потребовалось два десятка лет, чтобы в этом слабом, как считалось, балете обнаружил себя шедевр — «Вальс снежных хлопьев», которому балетный критик и искусствовед Аким Волынский посвятил отдельное эссе. Щелкунчик на баррикадах Где смотреть классическую версию «Щелкунчика» Постановка Иванова утеряна. Балетмейстеры Юрий Бурлака и Василий Медведев предприняли попытку восстановить ее, но количество постановочных вольностей в нем слишком велико, а наличный состав Берлинского балета слишком малочислен, чтобы говорить о реконструкции. Так что канонической, классической, исчерпывающей версии «Щелкунчика» — каковые есть у «Спящей красавицы» или «Баядерки», — не существует. Это не мешает исполнять «Щелкунчика» каждой балетной труппе мира, даром что все постановки похожи друг на друга: треугольная конструкция изображает елку, пляшут дети, скачут мыши, героиня по ходу спектакля переодевается из длинной ночнушки в усыпанную стразами пачку, а уважаемые телезрители, попавшие в театр, радостно узнают в музыке балеринской вариации саундтрек из рекламы шоколадных драже. Популярных российских версий три. Спектакль Юрия Григоровича с 1964 года остается в репертуаре Большого театра: попытки увидеть его в новогодние дни обречены, билеты исчезают на вторую минуту продаж. Сразу два спектакля идут в Мариинском театре. Постановка Василия Вайнонена в оформлении Симона Вирсаладзе — сладкая греза, все оттенки розового, три акта в церемонно медленных темпах. Эту версию по очереди исполняют труппа Мариинского театра и студенты Академии Вагановой, она растиражирована по всей России и ближнему зарубежью, — но стоит присмотреться, с каким пластическим остроумием и музыкальностью Вайнонен сочинил танцы финального акта, а «Вальсу снежных хлопьев» придал классическую простоту и законченность (говорят, Вайнонен подсмотрел его в спектакле Иванова, который застал при последнем возобновлении в 1923-м). В качестве контраста — спектакль Михаила Шемякина, в свое время свалившийся на петербургского зрителя как черный снег на голову. Знаменитый художник выступил здесь и автором декораций-костюмов, и сценаристом, и режиссером, оставив хореографу Кириллу Симонову небольшое поле деятельности, — но это первая в российском театре состоятельная попытка вернуть «Щелкунчика» из сферы детских книжек с картинками в темные глубины музыки Чайковского. Для справки ВТБ и Большой театр связывают многолетние дружеские отношения. Банк входит в состав попечительского совета театра и некоммерческой организации «Фонд Большого театра», созданной в 2002 году. ВТБ поддерживает все значимые премьеры Большого, такие как «Дама с камелиями», «Иван Грозный», «Евгений Онегин», «Спящая красавица», «Снегурочка», «Ромео и Джульетта», «Легенда о любви», «Манон Леско», «Путешествие в Реймс» и другие.