Практическая характерология с элементами прогнозирования и управления поведением (методика «семь радикалов»)

ЭПИЛЕПТОИДНЫЙ РАДИКАЛ
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА. В основе эпилептоидного радикала лежит нервная система, ослабленная т. н. органическими изменениями.
Немотивированные вспышки агрессии, управлять которыми эпилептоид не властен, чем-то напоминают столь же немотивированные приступы мышечных судорог у больных эпилепсией. Отсюда и сходство в названиях.
Но не одними «вспышками» жив эпилептоид. Постоянно присутствующее в его нервной системе напряжение (из-за информационных перегрузок оно присутствует почти все время, кроме периодов, непосредственно следующих за «вспышкой», — тогда эпилептоид погружается в полную апатию, безразличие, хоть танцуй у него на голове) рождает чувство тревоги. Тревога — это переживание надвигающейся опасности.
Агрессия, стремление подавить врага, напасть на него первым, лишить его способности сопротивляться, подчинить себе и, таким образом, взять под контроль ситуацию являются основой эпилептоидной тенденции в поведении.
эпилептоид — мизантроп, человеконенавистник.
Чувство глубокой неприязни к людям пропитывает всю его жизненную философию, предопределяет выбор профессии и т. д.
Поверьте, автор не преувеличивает.
Чтобы избавиться от головной боли (в ее прямом и переносном смысле), эпилептоиду необходимо взять под контроль, «выстроить», упорядочить людей и предметы в окружающем его жизненном пространстве. Что и становится стержнем социальной адаптации по эпилептоидному типу.
ВНЕШНИЙ ВИД. Эпилептоидам свойственно телосложение, которое знаменитый немецкий психиатр Кречмер назвал «атлетико- диспластическим». Это относительно большая мышечная масса, крепкий костяк, массивный торс, короткая шея. Словом, «неладно скроен, но крепко сшит». При взгляде на эпилептоида понимаешь, что этот человек физически довольно силен, но несколько епропорционален.
Телосложение эпилептоидов-женщин, как вы, наверное, догадались, напоминает мужское: крутые плечи, относительно узкие бедра, мышцы, наводящие на мысль о нежелательности незапланированных встреч в узкой, темной подворотне...
Это характерное свойство эпилептоидов, в котором выражается их неистребимое стремление к порядку, везде и во всем. Одежда, считают они, должна обязательно соответствовать ситуации, в которой находится и действует человек. Для работы существует рабочая одежда, для праздника (к слову, эпилептоид — редкий участник увеселений) — праздничная.
Эпилептоиды терпеть не могут людей, которые не разделяют этой точки зрения и приходят, например, на субботник по благоустройству территории в парадном костюме (так ведут себя, как вы понимаете, наши друзья истероиды). «Явился — не запылился! Не мусор убирать пришел, а покрасоваться», — с нескрываемым раздражением говорят про таких эпилептоиды.
В свою очередь, рабочая одежда классифицируется ими по видам деятельности: для офиса, для производства, для уборки помещений, для сада-огорода и т. д. и т. п. По этому принципу формируется пилептоидный гардероб. Иными словами, эпилептоид не столько одевается, сколько подбирает подходящую экипировку.
Эпилептоидам чужды украшения, прочие аксессуары. Они предпочитают одежду укороченную, простого, незамысловатого кроя, без излишеств, без претензии на оригинальность. Их любимые стили — опять же, рабочий и спортивный.*
Эстеты — обладатели эмотивного радикала — считают вкус
эпилептоидов грубым, а их представление о красоте — примитивным.
Женщины-эпилептоиды охотно носят одежду мужского типа, и она на них неплохо смотрится.
Опрятный, чистый, отутюженный — эти определения, коллеги, также из поведенческого арсенала эпилептоидов. В оформлении внешности этот радикал, помимо функциональности, проявляется аккуратностью и чистоплотностью.
Одежда эпилептоида всегда в полном порядке. Он не допустит прорех, оторванных пуговиц, пятен. Если прореха все же образовалась (а у бережливого эпилептоида, экономящего на новом платье и белье, это время от времени случается) — она тут же будет аккуратно, незаметно для постороннего глаза заштопана.
Если пуговица, не дай бог, оторвалась — она будет незамедлительно пришита на место, и не первыми попавшимися под руку, а подходящими нитками. Если появилось пятно... О! Это тема для отдельного разговора.
Оформление пространства с точки зрения эпилептоидов — это, прежде всего, наведение порядка и чистоты. Запустите эпилептоида в квартиру (офис, кабинет и т. д.), захламленную, запущенную до крайности (забегая вперед, скажем, — шизоид постарался), и вскоре вы ее не узнаете. Все будет вымыто с мылом, вычищено, аккуратно разложено по полочкам, отполировано и натерто до блеска.
Все вещи, до единой, будут расклассифицированы и размещены рядом с себе подобными. Книги — к книгам, посуда — к посуде, платье — к платью, хозяйственный инструмент — к хозяйственному инструменту... Следующим шагом эпилептоида по организации пространства в собственном духе станет разделение получившихся групп предметов на подгруппы.
На рабочем месте эпилептоида в офисе всегда есть полный
набор канцелярских принадлежностей, и все они «в боеготовности». Различные маркеры, стиральные резинки разной мягкости; обязательная для эпилептоида, обожаемая им картотека... Карандаши остро отточены, ручки прекрасно пишут (а не безжизненно царапают бумагу или разводят унылую мазню, как у шизоида). Загляните в его персональный компьютер — и там вы найдете исключительный порядок.
«Не сметь ничего трогать без разрешения! Немедленно положить на место! Вымыть руки перед едой! Переодеться!
Переобуться! Я навел здесь порядок, и тот, кто нарушит его, — будет безжалостно наказан!» — говорит эпилептоид, оформляя по- своему пространство.
Кроме порядка, эпилептоиды привносят в свой быт пристрастие к ремесленническому труду, что также отражается на предметной стороне их среды обитания. «Утром встал — сразу за дрель!» — девиз эпилептоидов. Среди их любимых вещей особое место занимают всевозможные пилочки, сверлышки, отверточки, напильнички, шильца и прочий инструмент, позволяющий выполнять работу тонкую, требующую пристального внимания к мелким, хрупким деталям, точных, неторопливых движений.
В отношении мимики и жестикуляции эпилептоидов следует отметить, что, как правило, они медлительны и сдержанны в движениях.
Сказывается их постоянный внутренний самоконтроль.
Крупные мимические мышцы редко задействованы.
Широкоразмашистые, с большой амплитудой жесты нехарактерны.
Мы не увидим эпилептоида покатывающимся от хохота, ликующим, рвущим на себе ризы или посыпающим голову пеплом.
Эпилептоиды чаще мрачноваты, несловоохотливы. По- настоящему они раскрываются в ситуациях, насыщенных агрессией, угрозой для жизни и здоровья (силовое противоборство, экстремальный спорт, сражение).
Качества поведения. Мощный, уверенный в себе. Его позиция — закон для остальных. Нарушители этого закона жестоко караются. Близкое окружение вожака составляют несколько т. н. бета- особей. Это сильные, агрессивные взрослые животные, которым, говоря языком современного менеджмента, вожак делегирует часть своих властных полномочий. Они — опора вожака в его взаимоотношениях с другими членами стаи. Вместе с тем, от них же исходит и основная угроза «альфа»-особи. Время от времени эти красавцы пробуют вожака, то, что называется, «на зуб». Они нападают на него, и плохи его дела, если он не сумеет отбить это нападение. Сумел — молодец, властвуй и дальше, пока силен.
Эпилептоид интуитивно (а нередко — сознательно) ведет себя в обществе, в группе людей, как животное в стае. Оказавшись в новом для себя социальном окружении, он начинает «прощупывать» каждого, испытывать на прочность, выясняя, на какое место во внутригрупповой иерархии он сам может претендовать. При этом эпилептоид классифицирует людей, и его классификация проста. Он делит всех на «сильных» — тех, кто не позволил ему помыкать собой, не испугался его агрессивного напора, отбил его экспансивные притязания на чужую территорию (в широком поведенческом смысле), и на «слабых» — тех, кто уступил, поддался, струсил, спасовал перед ним.
Из сказанного, тем не менее, не следует, что эпилептоид — хороший руководитель, полноценный лидер. Ему недостает самого главного — целеустремленности. В его поведенческом сценарии после слов «навести порядок, построить всех по ранжиру, наладить дисциплину» стоит жирная точка. Дальше сценарий не прописан. Что, собственно, делать с этой вышколенной им командой, на достижение какого результата ее направить — он не знает.
Вот как, однако, проявляет себя слабая нервная система. Выше головы не прыгнешь...
К свойствам эпилептоидного радикала относятся также смелость, решительность/ Логическая связь этих качеств с внутренними условиями эпилептоидности и с формирующейся на их основе мизантропической установкой очевидна и понятна. Ведь что такое «смелость», коллеги, и что такое «решительность», как не глубокое презрение к человеческой личности? Как не готовность стереть с лица земли любого, не исключая самого себя, будь на то хоть малейший повод?
Вспомните, кого в обществе принято считать смельчаками, героями? Как правило, убийц. Давайте решимся назвать вещи своими именами. «Махнул Илюша Муромец палицей — десять тысяч поганых уложил. Махнул мечом — еще двадцать тысяч кровушкой захлебнулись». Примерно так. Лишить жизни человека, даже из самых социально одобряемых побуждений, нельзя, не испытывая изначально недружеского, холодно-презрительного чувства к человечеству. Бить можно только «поганых», иначе — рука не поднимется.
Кроме того, как мы говорили выше, смелое, с риском для собственной жизни поведение дает эпилептоидам сладостную возможность пережить эмоциональный подъем.
Эпилептоиды крайне внимательны к мелочам, к деталям. Это свойство делает их прекрасными ремесленниками, но несносными собеседниками.
Эпилептоиды любят сплетни (и порождать, и выслушивать), не гнушаются и клеветой.
Когда эпилептоид чувствует приближение приступа гнева, агрессии. Тогда, чтобы избавиться от неприятных переживаний, он начинает «глушить» себя крепким алкоголем.
При этом алкоголь выступает в роли лекарства. «Лечение», соответственно, также имеет приступообразный — запойный — характер. Садомазохизм, являющийся характерным стилем
сексуального поведения эпилептоидов, коренится в их стремлении пощекотать себе застоявшиеся» нервы, а также в жгучем желании поиграть с партнером (партнерами) в любимую игру «сильный-слабый», с переживанием абсолютного психического и физического превосходства (сексуального господства) или абсолютной зависимости (сексуального рабства).
Задачи. Эпилептоиды хорошо справляются с рутинной, неспешной работой, требующей аккуратности и точности, внимания к мелким деталям. Они — замечательные часовщики, токари, слесари, парикмахеры, краснодеревщики и ювелиры (если в характере присутствует еще и эмотивный радикал), хирурги... вообще — технологи, мастера-ремесленники.
Вы в легком недоумении. «Хирурги — эпилептоиды? — спрашиваете вы. — А как же любовь врача к людям?». Увы, дорогие мои коллеги, автор честно предупреждал, что с некоторыми стереотипными взглядами вам придется расстаться. Хорошие хирурги, как правило, наделены выраженным эпилептоидным радикалом. Они придирчивы и требовательны к своим помощникам, они грубоваты, резки во взаимоотношениях, не любят «пускать слюни», избегают подолгу беседовать с больными. Зато они точны в движениях, чистоплотны и уж наверняка не забудут свой инструмент в теле пациента. Кстати, хорошие медицинские сестры, нянечки — тоже эпилептоиды
Эпилептоиды — воины, бесстрашные и самоотверженные. Но не спешите, мои истероидно-эмотивные друзья, коллеги, заглядывать к ним в душу, когда они выходят на тропу войны. Не инфантильный восторг прекраснодушного патриота найдете вы там, а мрачную темную злобу, ненависть ко всему живому и, прежде всего, к агрессору, покусившемуся на святое — на собственность эпилептоида.
Лучшие вахтеры, налоговые инспекторы, таможенные досмотрщики и т. п. всех времен и народов — эпилептоиды.
Есть ли, вообще, то, чего нельзя поручать эпилептоидам? Разумеется, есть. Исходя из тех же диалектических соображений. Если эпилептоида не остановить, он просто задушит общество, группу, подчиненного ему индивида своим сугубо формальным порядком. Задушит свободу во всех ее проявлениях, задушит дело.
Эпилептоиду, с его подозрительностью и жестокостью, грубостью и придирчивостью, нельзя полностью доверять решение задач воспитания, обучения, управления. Он не воспитатель — он
дрессировщик.
Особенности построения коммуникации. Как правильно вести себя с эпилептоидом? — Очень просто. Не нужно его пугать. Он перестает нервничать и становится вполне сносным партнером по общению и взаимодействию, если: а) контролирует ситуацию (прежде всего, не перегружен информационными потоками) и б) видит, что ситуацию контролируете вы. Поэтому с самого начала покажите, что вы хорошо знаете свою личностную территорию, стережете ее границы, устанавливаете на ней свой собственный порядок дел и вещей... Иными словами, оставляете за собой право в ситуациях, затрагивающих ваши интересы, поступать так, как вы (а не кто-то другой!) считаете необходимым. В то же время, дайте ему понять определенно, что уважаете его право на собственность (в широком смысле). Пусть у себя дома хозяином будет он, а у вас — вы.
Если же эпилептоид в этом усомнился и вознамерился напасть на вас с целью взять под свой контроль — постарайтесь не дать ему сесть вам на шею. Не воспринимайте его попытки влезть с ногами в ваше индивидуальное пространство как знак расположения, доброжелательного внимания к вашей персоне. Покажите ему, что вы разгадали его намерения. Сумейте отстоять ваше право распоряжаться своими личными вещами, управлять своими поступками, мыслить, высказываться и действовать так, как вы хотите. Приучите его подходить к вам с советами только тогда, когда вы его об.этом попросили. Не принимайте от него подарков, которые явно покушаются на вашу самостоятельность: дорогих украшений, предметов одежды, билетов, путевок...