Впусти меня

Автор: Вячеслав Захаревич
Мама, торопясь, одевалась. Она собиралась уже уходить, но остановилась в дверях и спросила:
— Не боишься остаться один?
Майк немного помолчал, а затем улыбнулся и покачал головой в ответ.
Но мама видела, что за спокойным лицом мальчик скрывает печаль, а может быть, даже и страх. Она подошла к нему, присела и приобняла его за плечи:
— Всего одна ночь, и все. Просто меня срочно вызвали на работу, и я не могу не поехать. В больнице города и так не хватает людей, а тут эта авария с автобусом. Ты ведь меня понимаешь?
Она немного помолчала, а потом добавила:
— Послушай, если ты боишься, что опять...
— Мам, — оборвал её Майк, — все нормально. Мне уже почти десять лет, и можешь не беспокоится больше по этому поводу.
Она кивнула, подошла к двери в очередной раз и, обернувшись, сказала:
— Я тебе приготовила курицу и пару бутербродов, если проголодаешься — все оставила в холодильнике. Да, и долго не сиди, ложись спать пораньше. Думаю, что буду дома под утро, но не раньше, это точно. Ну, пока.
С этими словами она вышла и закрыла за собой дверь, на мгновенье впустив в дом зимнюю прохладу и снег суровой февральской ночи.
Майк молча стоял и слушал, как за окном завывает ветер и как разогревается двигатель их старенькой машины. В этом году зима была очень холодной. Температура порой опускалась даже до тридцати пяти градусов, и сейчас на термометре красная линия доходила почти до двадцати восьми.
Ему не так часто приходилось оставаться дома одному, и хоть это было не в первый раз, ему всё же не нравилось, когда маму вот так, а особенно ночью, вызывали на работу. Но, тем не менее, это произошло, и он стоял посередине прихожей, смотря, как снег, залетевший через дверь, лежал на полу и медленно таял. Машина тронулась, и через несколько секунд её уже не было слышно. Тишину в доме нарушал лишь еле слышный за окном свист ветра.
— Значит, так, — сказал Майк пустому дому и обернулся, чтобы посмотреть на часы. Все нормально, ничего страшного. Ведь так?
«Так-то оно так. — пробормотал его внутренний голос. — Но почему твои руки так вспотели, когда мама упомянула о нем? Да, и ещё, а где ты собираешься спать? Неужто ты рискнешь? Неужто ты думаешь, что они не доберутся до тебя? Ты же знаешь, что Он только и ждет, чтобы ты остался один, чтобы ему никто не мешал. Поверь мне малыш, его когти доберутся, доберутся и утащат тебя!».
— Нет! — невольно вскрикнул Майк, — Этого не будет!
Висящие на стене электронные часы зелёным цифрами показывали 20:35. Медленно шаркая ногами по полу, он двинулся на кухню.
«Я все придумал: буду спать у мамы в комнате на кровати. Поставлю будильник и утром, когда будет светло, переберусь в свою кровать, и мама ни о чем не догадается, не будет думать, что я опять все придумываю и трушу».
По пути на кухню он мельком взглянул на свою открытую дверь в комнату и, поколебавшись, остановился.
«А ты не задумывался над тем, почему, когда ты включал свет и заглядывал под кровать, его там не было? А приходившая мама на твой шум успокаивала тебя тем, что тебе это мерещится, и ты выглядел полным дураком перед ней. Но мы же с тобой знаем, что ты не дурак, что Он боится света и прячется при первой же опасности. Он может вылезать из-под кровати. Он…».
«Хватит! Возьми себя в руки!».
«... может ходить. Он может даже выйти».
Майк молча стоял и всматривался в темноту комнаты своими небольшими карими глазами. По телу бежали мурашки оттого, что он вспоминал, как по ночам чувствовал под собой тяжелое дыхание монстра, который прятался под его кроватью; чувствовал, что как только рука или нога окажется внизу, Он ее схватит своими длинными когтистыми лапами; чувствовал, что если уснет, Он вылезет из-под кровати и…
— Это всего лишь твоё воображение Майки, — послышался в голове голос приходившей по ночам мамы. — Поверь мне, нет никаких чудовищ и призраков. То, что ты видишь и принимаешь за действительное — всего лишь игра теней и плод твоих фантазий.
Эти слова часто успокаивали его. Но сейчас другое дело — он один! Поблизости нет мамы, и в случае опасности его никто не спасет и не прибежит среди ночи ему на помощь.
В горле стало пересыхать. Майк сглотнул слюну, отпрянул от двери и плотно закрыл её. «Так, успокойся и хватит дрожать! Всё хорошо, ты уже большой парень!». Он постоял возле двери ещё какое-то время, а потом прошел на кухню.
Их старый дом стоял почти на окраине села, и из окна на кухне хорошо было видно начало бесконечного леса, который уже почти три месяца спал, укутавшись снежным одеялом. Он задумчиво уставился в окно. Сильный ветер гонял снежные хлопья из стороны в сторону с такой силой, что даже скрывал вершины деревьев. Майк взял бутылку холодной воды с подоконника и немного отпил, смочив засохшее горло.
Когда он глядел на лес, ему вдруг вспомнилось прошлое лето, а точнее, один из вечеров, когда они с друзьями отправились за яблоками в сад к одной слепой сумасшедшей бабке. Так странно, он уже давно не вспоминал и не хотел вспоминать об этом, но почему-то именно сейчас всё это отчетливо всплыло в памяти во всех подробностях. От этого Майку стало не по себе. Он попытался отогнать эти страшные мысли, но они уже полностью вгрызались в него, возвратив его в ту ночь.
За недели две до того, как они пошли в сад за яблоками к этой бабке, у неё пропал муж — заблудился в лесу или что-то в этом роде. Ходили слухи, что это она его убила, и что кто-то видел, как бабка ночью тащила огромный мешок с его трупом в лес. Но, как бы там ни было, после исчезновения мужа у неё «съехала крыша». Из дому постоянно доносились какие-то непонятные крики и вопли. Мимо проходившие люди часто видели, как она сидела на ступеньках и бормотала что-то себе под нос. Видели, как ругалась сама с собой, как ходила вокруг дома с зажженной свечкой и разговаривала на непонятном языке, как лежала спиной на земле и каталась из стороны в сторону, даже как носилась с ножом по своему огромному и красивому саду.
Конечно, Майк и трое его друзей, отправившиеся к ней воровать яблоки, прекрасно понимали, что с такой спятившей ведьмой опасно иметь дело, но расклад был очень хорошим: эта старая пердунья по ночам крепко спала и, наверно, не только ничего не видела, но даже ничего и не слышала. Дед мёртв (пусть даже если и от её руки), и в случае опасности никто не схлопочет соли в задницу.
И вот в одну из летних ночей они перелезли через её невысокий забор и стали решать, кто же полезет на дерево. Светила полная луна, и в темноте она все прекрасно освещала. Майк проиграл спор и полез на дерево, остальные стояли внизу и собирали яблоки, которые он скидывал. В тот самый момент, когда они уже собирались уходить, в доме послышались какие-то странные хрипы и стоны. Все замерли, чтобы она их не засекла. Через несколько мгновений дверь в доме распахнулась, да так, что чуть не вылетела с петель, и на ступеньках показалась огромная туша полностью голой бабки. От неожиданности Майк свалился с дерева почти прямо к крыльцу дома. Он не почувствовал боли, зато увидел, как в руке у неё переливался в лунном свете топор. Она плавно водила им из стороны в сторону, как слепой старик ищет перед собой дорогу палкой, разрезая тёплый ночной воздух. Из её рта текла пена. Рот постоянно открывался и закрывался, жадно глотая ночной воздух и при этом что-то бормоча. Майк хотел вскочить и побежать, но страх и какая-то неведомая сила не давали ему даже пошевельнуться, не то что бежать. Он сидел и боялся, что любое его движение приведет к тому, что бабка кинется на него. В тот момент она совсем не казалась ему слепой. Её налитые кровью звериные глаза вращались в поисках жертвы. Она посмотрела ему в глаза, и в них Майк увидел что-то нечеловеческое. Именно тогда он понял, прочитал в её диком взгляде, что это именно она убила своего мужа, зарубила его вот этим самым топором. Едва эта мысль промелькнула у него в голове, как позади себя Майк услышал, что все в панике бросились врассыпную. От этого шума бабка завопила и кинулась на него, но, проломив своим весом ступеньку, распласталась на земле. Это привело Майка в чувство. Он вскочил и побежал со всех ног. Позади доносились леденящие душу вопли жирной бабки. Он бежал и уже задыхался, думая, что вот-вот упадет, но страх, что она все же встала и побежала за ним (хотя, конечно же, ему это казалось), подгоняло его все сильней и сильней. Майк не помнил, как оказался дома, но зато помнил, как лежал в кровати и дрожал от страха, думая, что бабка всё же бежала за ним, и вот-вот послышаться удары топора о входную дверь...
Спустя несколько недель пропал один из их четвёрки, ходившей к бабке в сад. Тело так и не нашли. Официальной версией было признано, что мальчик по неопытности просто заблудился в лесу. Но каждый из оставшихся знал, что стало с ним на самом деле.
В животе немного заурчало. Майк открыл холодильник и достал приготовленные мамой два бутерброда. Его желудок не так давал о себе знать, чтобы приниматься за сочный кусок жареной курицы. А вот бутерброды — это было самое подходящее топливо для организма. Подойдя к плите, Майк зажёг газ, чиркнул спичкой и поставил чайник.
Ветер постепенно усиливался. Было видно, как за окном он стал сильнее гонять снежные хлопья из стороны в сторону, которые уже скрыли практически весь лес своей густотой. Майк сел и принялся за первый бутерброд.
Где-то в доме скрипнула половица. Звук был настолько отчетливый и громкий, что Майк замер. Он почувствовал, как от страха его сердце стало набирать обороты, и бешено колотиться.
«Пока ты здесь сидел, Он вышел, Он идет к тебе!».
Сковавший его ужас не давал ему пошевелиться и даже дожевать часть бутерброда оставшегося во рту.
«Так, успокойся, возьми себя в руки. Тебе это только послышалось».
Майк закрыл глаза, чтобы успокоиться и сосредоточиться, но вместо этого c головы до ног его пробрала дрожь. Через силу он проглотил почти четверть бутерброда разом и прислушался. Он сидел неподвижно минут пять, но не было никаких скрипов, никаких шагов, никаких признаков того, что кто-то есть ещё в доме. До ушей лишь доносился шорох ветра за окном и тиканье небольших часов, которые стояли на столе возле сахарницы. Он провел языком по засохшим губам и посмотрел на свои руки, которые от страха покрылись гусиной кожей.
«Да я смотрю, ты чуть не обделался от страха, — рассмеялся над ним его внутренний голос. — Иди и проверь, что это было!».
Майк продолжал сидеть. Он смотрел в проем двери, думая, что вот-вот сейчас что-то из него вылезет. Но ничего не происходило.
«Иди и проверь, что это было, трусишка!» — продолжал смеяться внутренний голос.
«Зачем же проверять, ведь мне это только послышалось, можно спокойно сидеть и...».
«А если Он притаился? Если Он ждет, что ты продолжишь свои дела, не обратив внимания на скрип?».
Господи! И почему в голову лезут именно такие мысли?!
«Может быть, это просто от ветра скрипнуло что-то в доме?».
«А может быть, это просто Он? Не будь ты тряпкой, иди!»
Да, лучше пойти и проверить, чем сидеть здесь в страхе и думать, что в доме кто-то есть.
Он медленно поднялся со стула, и далось это ему нелегко. Его ноги сильно дрожали. К ним как будто привязали пару гирь, и Майк не мог никак сдвинуться с места. Он потер о них свои вспотевшие ладони и заставил себя успокоиться. Сделав несколько вдохов и выдохов, Майк медленными и неуверенными шагами направился к двери. Уперевшись плечом в стену, он осторожно высунул свою голову из кухни и стал оглядывать темноту. Дверь в его комнату закрыта, коридор, ведущий к выходу из дома, пуст, мамина комната тоже закрыта. Нет никаких причин, чтобы волноваться.
«Тогда что же это было? Ведь я четко слышал, как что-то скрипнуло. Может быть, это просто ветер? Да, точно! Что же ещё?».
Это была первая обнадеживающая мысль, объясняющая все. Он стоял в дверях, чувствуя, как страх медленно его отпускает, и как напряженные мышцы расслабляются.
За спиной Майка с оглушительным свистом закипел чайник, да так, что от неожиданности он подскочил на месте и прикусил язык до крови. Этот громкий свист напугал его ещё больше, чем скрип половицы. Майк резко обернулся. Его сердце бешено заколотилось. Он двинулся к чайнику и локтем случайно задел подставку для ножей, и они с грохотом попадали на пол. Сердце ещё сильней заколотилось — казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди.
«О, Господи, и почему ему надо было именно в это момент закипеть! Чёрт, чёрт, чёрт!».
Майк выключил чайник и принялся собирать упавшие ножи. Свистящий звук медленно угасал. Дыхание постепенно возвращалась в нормальный ритм. В дверном проёме никто не появился, и скрипящих звуков больше не было. Поставив подставку с ножами на место, Майк налил себе чай, сел на стул и начал доедать второй бутерброд. Ему не очень хотелось сейчас есть, но мама постоянно ругалась, когда он оставлял что-то недоеденным. Горячий чай немного привел его в чувство. На лбу появились капли пота, и ему стало жарко.
Допив чай и дожевав бутерброд, Майк пошёл в мамину комнату. Он открыл дверь, и в темноте ему на мгновенье показалось, что кто-то сидит в дальнем углу её комнаты. Майк стал нервно шарить по стене, чтобы включить свет. Cтрах развеялся, как только небольшую комнату залил яркий желтый свет, и он увидел, что это всего-навсего мамин пиджак, висящий на стуле. В нос ударил приятный аромат духов, и ему сразу захотелось, чтоб сейчас мама была рядом. Они бы поиграли в карты или посмотрели бы вместе телевизор. Но он один. За окном сейчас самые темные ночи в году. Из-за усиливавшегося ветра старый дом начинал все сильней скрипеть, создавая страшные звуки, от которых Майк сходил сума. Он закрыл дверь и лёг на кровать, которая стояла под окном, закинув руки за голову.
«Вот и всё. Все позади. Двери закрыты, свет везде погашен, никто тебя не куда не утащил. Всё отлично!».
Он приподнялся и подвинулся к краю кровати. Взяв часы, на которых сейчас было 21:25, Майк завел будильник на шесть часов.
«Время, конечно, детское, можно было бы посмотреть телевизор или почитать книгу, но лучше уж спать».
Ему хотелось поскорее заснуть и забыть этот кошмарный вечер, хотелось, чтобы мама поскорее пришла. Он снял с себя рубашку и штаны, выключил свет и запрыгнул в холодную, ещё не разогревшуюся кровать. Майк закрыл глаза, и сон быстро укутал его в свои теплые и сладкие объятья. Последняя его мысль была о том, что было бы здорово, если у него в комнате тоже был бы телевизор.
Скреб, скреб…
Где-то в глубине сна Майк слышал, как кто-то шарил по замочной скважине, или…
«Пришла мама? Но она обещала вернуться под утро (скрежет все продолжался), тогда почему не прозвенел будильник?».
Мысли были мутные и тяжелые, глаза Майка никак не хотели открываться. Какой-то непонятный звук всё не давал ему продолжить спать. Майк хотел ухватиться за улетающий от него сон, но было уже поздно. Он нехотя и медленно открыл глаза. Кругом была полная темнота — значит, это точно была не мама, которая обещала вернуться не раньше утра.
Скрипящий звук снова повторился, и Майк с ужасом понял, что разбудила его не мама, ковыряющаяся своим ключом в замке, а звук скрежета по стеклу. Его всего затрясло от страха. Он зажмурил глаза и снова открыл их, в надежде, что это всего лишь сон. Но звук вновь повторился.
— Впусти меня, — прохрипел голос за окном. — Впусти меня-я-я…
Майк пытался себя убедить, что это всего лишь реалистичный сон, но сознание его чётко говорило об обратном, что добавляло ещё больше реализма. Он один дома, и кто-то сейчас на улице ночью царапает стекло, упрашивая пустить себя.
— Впусти же меня…
Голос показался очень знакомым, как будто где-то он его уже слышал. Майка охватила паника. Все тело парализовало от ужаса. Он весь съёжился от страха, вцепился в одеяло зубами и руками, крепко закрыв при этом глаза и уверяя себя, что это всё скоро закончится.
— … вжа-а-а… впусти меня-я-я! — продолжал хрипеть на улице ужасный голос.
Нужно было что-то делать. То, что стояло на улице, явно знало и видело, что кто-то лежит на кровати. Майк медленно стал поворачивать голову, и каждый угол стоил ему усилия воли.
«Боже, пусть это будет все неправда, пусть это будет страшный сон. Боже, пусть я проснусь, пусть я проснусь!».
Краем глаза он увидел, как в темноте стоит сгорбившаяся фигура. Глаза у неё горели красным огнём. Нечто всматривалось ими в темноту комнаты. Своей рукой это чудовище водило по стеклу, создавая этот скрежет.
«Господи, это Он! Это Он! Но почему Он стоит за окном, почему он не зашел через дверь?».
— Впусти меня… — захрипело оно снова.
Нет, это не чудовище из-под его кровати. Майк узнал этот голос. Это была бабка, та самая чокнутая бабка, у которой они воровали яблоки! Бабка, которая зарубила своего мужа топором и теперь пришла за ним!
«Господи, пусть она уйдет. Что ей надо? Пусть она уйдет!».
Майк продолжал неподвижно лежать. Все его тело сковало судорогой. Ужас душил его, не давая даже вздохнуть. Раздался звон стекла, и он увидел, как окровавленная из-за осколков рука потянулась к нему.
— Впусти меня, малыш, — хрипела она, — впусти…
Капли крови падали на одеяло. Длинная рука уже практически нависала над ним. Майк хотел закричать, но изо рта выскочил только жалкий и непонятный хрип. Он вскочил и бросился бежать. В кромешной тьме, ничего не видя, он свалился с кровати, ударившись сильно головой о пол. Из-за этого из глаз посыпались искры, а в ушах всё зазвенело. Не обращая на боль внимания, Майк поднялся на ноги и, шатаясь, подбежал к двери.
— Впусти меня, впусти меня-я-я! — всё нарастал и нарастал позади него голос.
Послышался новый звон стекла. Осколки посыпались на подоконник, и в комнату ворвался суровый холодный ветер вместе со снегом. Майк лихорадочно пытался найти дверную ручку, но у него ничего не получалось. Осколки продолжали сыпаться на подоконник. Он обернулся и увидел, как окровавленная, изрезанная острыми краями стекла туша пыталась завалиться через окно на кровать. Казалось, что она просто застряла в небольшом оконном проёме.
— Впусти, впусти меня! — уже не хрипела, а вовсю глотку вопила бабка.
Майка всего трясло от страха. Наконец, он нащупал рукой дверную ручку и изо всех сил дернул её. Дверь сразу поддалась, ударив ему при этом по голове. Его резко пронзила адская боль. Кровь полила из разбитого лба, заливая всё лицо. От сильного удара он упал на колени, продолжая держаться за ручку дрожащей рукой. Позади бабка всё вопила и вопила, и казалось, что она вот-вот настигнет его. Он прислонил вторую руку ко лбу и почувствовал, как кровь течет небольшой струйкой у него из-под ладони. Боль, рассекающая его голову, казалась намного сильнее страха. В комнате становилось холоднее. От ворвавшегося ветра все тело Майка покрылось гусиной кожей.
— Впусти! Впусти!
Майк понимал, что если он сейчас не встанет, то точно потеряет сознание, и эта ведьма доберётся до него. Собрав все оставшиеся силы и ухватившись за дверь окровавленной рукой, он с трудом поднялся на ноги. Шатаясь, Майк вышел из комнаты в коридор, закрыв за собой дверь. Бабка продолжала издавать нечленораздельные звуки. Майка уже не так волновала она, как осознание того, что он может упасть в обморок, и тогда будет всё кончено. Голова раскалывалась от боли. Глаза залепила запекшаяся кровь. Опираясь о стену руками, он прошел на кухню. За дверью ни на минуту не умолкала бабка. Майк свалился на колени, взял самый большой нож и оперся спиной об тумбочку раковины. Сердце бешено колотилось, сотрясая всё тело. В висках пульсировала страшная боль. Он чувствовал, как медленно теряет сознание. До его ушей уже доносились не вопли, а тихие и в то же время жуткие стоны. Майк попытался обхватить свои колени руками, но ничего не вышло. Его глаза закрылись, и нож выскользнул из руки, воткнувшись в пол...
Пять дней спустя Майк лежал в своей кровати. В коридоре было слышно, как работает телевизор в маминой комнате. Она, наверное, как всегда читала книгу и включила его для фона. Голова Майка была перебинтована и уже не так сильно болела. Пришлось наложить несколько швов, так как рана была глубокой. Мама отказывалась верить в то, что рассказал ей Майк, и даже повела его к психологу. Он говорил, что это вызвано просмотром фильмов ужасов (которые Майк просто обожал), а так как ребёнок не всегда может отличить правду от вымысла, это и вылилось вот в такой случай. Майк рассказал ему о том, как они с друзьями ходили воровать яблоки, на что доктор ответил, что это могло как раз и послужить источником для игры его воображения.
А может быть, это действительно был сон? Он был один дома. Ему было страшно. Летний случай залез в голову, и поэтому ему приснился этот страшный сон. Но… всё было так реально, и мама явно что-то скрывала и много чего недоговаривала. Стекло ведь было всё-таки разбито. Изрезанный стеклом труп бабки, если он был, наверное, сразу убрали и скрыли все следы, чтобы ему сказать, что это был сон. Но зачем?..
От всех этих мыслей у Майка разболелась голова. Он закрыл глаза и решил для себя, что обязательно во всём разберется, а для начала нужно, конечно, сходить к дому бабки и посмотреть, жива ли она. Хотя в этом не было необходимости: он всё равно услышит от кого-то из друзей о её смерти.
Майк практически провалился в сон, когда послышался скрежет по стеклу. По телу пробежали мурашки, и он широко раскрыл глаза.
— Впусти меня-я-я… — прохрипел голос за окном.
Первоисточник: 4stor. ru